Дорогие друзья, с вами случилась большая неприятность: вам повезло. Привычный нам уютный мир на глазах приходит в негодность, и вам предстоит созидать новый мир взамен старого — вне зависимости от того, что вы хотите и что вы умеете.

Это страшный труд, и жизнь в эпоху модернизации, — жизнь, которая созидает мир, а не наслаждается плодами труда прошлых поколений, — тяжела и опасна, а часто и безрадостна.

Но история никого не предупреждает и тем более ни у кого не спрашивает разрешения.

Наш мир, который вы изучаете по учебникам и который мы знаем, — уже прошлое. Он уже прошел, а мы с вами живем в реальности, которую по инерции все еще считаем приблизительным и отдаленным прогнозом.

Происходящие изменения более глубоки и масштабны, чем происходившие на протяжении всей письменной истории человечества. Мы знаем социальные системы, которым тысячи лет, знаем системы, возраст которых исчисляется столетиями, знаем системы, которым всего-то четверть века или вообще полтора десятилетия, — так вот, они все одинаково, хотя и по разным причинам, перестают работать.

Прямо сейчас, на наших глазах, — потому что выработали свой ресурс.

И вам предстоит испытать, и даже в собственных семьях, ужас исторического творчества. Ужас — потому что вы будете ясно и четко понимать, что сделанную вами ошибку будет уже нельзя исправить, — и, одновременно, что у вас не будет достаточной для правильного принятия решений информации. И, соответственно, вам придется принимать решения, последствия которых нельзя будет исправить, в значительной степени вслепую.

Собственно, чтобы преодолеть этот ужас, люди и создали идеологию: чтобы иметь дальние цели и, не видя будущего, решать проблему путем его создания, путем подчинения своей воле и переламывания истории.

Мы живем внутри большой исторической «точки бифуркации», в момент слома эпох, — и этот момент может еще затянуться и даже образовать свою собственную эпоху.

Но произошедшие изменения уже очень велики — и вот вам несколько примеров.

Прежде всего, все экономические теории основаны на праве частной собственности. Это фундамент рынка, фундамент всей современной экономики, — и он существует лишь на уровне мелкого, среднего, даже крупного национального бизнеса.

А вот на уровне нового хозяина мира — глобального бизнеса — права частной собственности не существует, оно умерло. Немножко не тем способом, который мы предполагали, но умерло. Ведь, когда выясняется, что акционеры ничего не могут сделать с топ-менеджерами корпорации, кроме как их уволить и нанять других, таких же или еще хуже (а это реальность, осознанная еще в кризис 2008—2009 годов), — это значит, что они не могут управлять своей собственностью, да, кстати, и не хотят делать это. А собственность без права управления — уже не собственность. И капитализм без частной собственности — это уже некоторая другая система.

Да, вниз, на национальный уровень и тем более на уровень деревни эта тенденция не дошла, — но на главном, глобальном уровне современной экономики капитализма уже нет, это уже другая система.

Другое фундаментальное изменение: жизнь определяется уже не деньгами, а технологиями, в том числе социальными. Еще недавно власть, влияние и успех определялись деньгами, — а сегодня во все большей степени они определяются инфраструктурой, создаваемой обычными и социальными технологиями.

Классическое определение: свобода — это избыток инфраструктуры, но сейчас такой избыток существует далеко не везде. И, главное, свобода в рамках заданной извне инфраструктуры весьма относительна: пользуясь инфраструктурой, вы не только автоматически принимаете большие ограничения, но и становитесь управляемыми. Это касается отнюдь не только энергетики, правил дорожного движения или «яндекса». Так, все больше компьютерных программ, которые вы можете не купить, а только взять в аренду, купить доступ к ним. Вы все больше пользуетесь облачными сервисами и другими внешними хранилищами информации, от которых можете быть отрезаны, если что-то сделаете не так, — не говоря о том, что переданная в них информация больше не принадлежит только вам.

Содержание нашей эпохи — смена доминирующих технологий. Но нынешние изменения глубже тех, которые привык описывать марксизм: информационные технологии изменили само направление развития человечества.

На протяжении всей письменной истории мы меняли окружающий мир, а последние четверть века наиболее рентабельным из общедоступных видов бизнеса стало изменение человеческого сознания, управление им: индивидуальным, групповым, национальным. И все социальные институты, приспособленные для изменения окружающего мира, сейчас переориентируются на решение совершенно иной задачи: на изменение восприятия этого мира.

У нас нет еще не то что теоретического описания этого процесса — у нас нет даже мало-мальски толкового описания его практики: все слишком быстро меняется, и мы часто не понимаем, что важное, а что нет, что происходит на самом деле, а что является просто воспоминанием, транслируемым нами на совершенно не соответствующую ему действительность.

Одним из уже понятных проявлений информационных технологий является размывание личности. Психологи установили: использование информационных технологий разрушает или не позволяет сформироваться внутренним устойчивым структурам личности; грубо говоря, характеры людей становятся очень пластичными.

Не просто утрачиваются представления о добре и зле, о морали и аморальности, — эти представления становятся менее значимыми для личности и при этом становятся другими. То, что люди моего поколения считают аморальным, на самом деле является просто другой моралью.

Здесь есть утешительные особенности: мы это уже видели. Первое, что я помню из учебника истории древнего мира для 5 класса — перевод самого древнего из дошедших до нас египетских текстов: «Молодежь отбилась от рук, перестала соблюдать традиции и уважать старших, и от этого миру, несомненно, скоро придет конец». Так что смена морали вместе с поколениями — дело привычное, однако сейчас масштабы этого изменения слишком велики.

И пластичность личности, размывание ее внутренней структуры, утрата стабильности психологических элементов — это серьезно, и это явление, по крайней мере, в ближайшем будущем будет только нарастать и углубляться.

И потому, если вы действительно хотите участвовать в конкуренции и добиться в ней достойного места, а не пытаться найти себе уютный уголок в том или ином распадающемся общественном организме и надеяться дожить в этом уголке свою жизнь, пока организм еще не успеет распасться, то вы должны знать: главные дефициты нашего и будущего времени — это воля, то есть умение решать и отвечать за последствия, и способность анализировать.

Способность анализировать была распространена в Советском Союзе, но сейчас благодаря либеральной реформе образования утрачена почти полностью. Способность же принимать решения и нести за них ответственность советской системой в людях не воспитывалась. Западная же система учила ответственности, но не учила анализировать: по разным причинам у этих систем был разный функционал по отношению к населению.

Но сейчас тот, кто сумеет развить хотя бы одну способность, будет обладать огромным конкурентным преимуществом перед большинством населения — и у нас, и на Западе. Тот же, кто сумеет соединить в себе обе способности, не пропадет и добьется успехов.

Это на уровне личности.

Но личности предстоит жить в мире; привычной для вас мир — это глобальный рынок. С ним случилось маленькая неприятность: он распадается.

Как только он сложился с уничтожением социалистической системы, на нем, как положено по учебнику, сложились глобальные монополии. Нынешний кризис — это процесс их загнивания. Загнивая, они разрывают глобальный рынок на макрорегионы: именно с этим связана попытка евразийской интеграции.

Ведь создание своего макрорегиона — это вопрос не цены, не эффективности, а самого существования: если мы в эпоху распада не создадим своей системы, нас разорвут соседние миры. Запад, Хазария, исламский мир, Китай поневоле растащат нас по кусочкам, а, если что-то и останется, оно уже никакого значения и никаких жизненных перспектив иметь не будет.

Поэтому борьба за евразийскую интеграцию может выглядеть смешной, наивной, нелепой, но это борьба за жизнь, борьба за будущее, и никаких других вариантов будущего у нас просто нет.

Важно понимать в этой связи, что мир единых систем закончен. Единых систем больше не существует, и мы здесь в хорошей компании: даже администрация США не может быть в полной мере национальным государством и тоже в большой степени находится под внешним управлением, потому что глобальный бизнес все еще сильнее всех участников мировой политики, и даже самых сильных государств. И сам глобальный бизнес и выражающий его волю глобальный управляющий класс — это совокупность конкурирующих и перетекающих друг в друга социальных вихрей.

Да, конечно, различные инфраструктуры еще остаются едиными системами, но мы не знаем, что будет с технологическим прогрессом дальше: возможно, глобальные монополии уже затормозили технологический прогресс, и тогда инфраструктуры будут распадаться.

Сегодняшний прогресс — это коммерциализация технологических принципов, открытых в ходе холодной войны, и компиляция достаточно давно известных технологий. Создание новых гаджетов продолжится в ближайшее десятилетие и принесет новые потрясающие результаты, но они, улучшив распадающийся старый мир и сделав его агонию более комфортной, не создадут новый мир в силу своей вторичности.

В связи с этим хочу зафиксировать несколько полезных для вас выводов.

1. В процессе образования читайте первооткрывателей. Это позволит ощутить драму идей, которая умирает даже в хороших учебниках, а главное — первооткрыватели описывают все, что они видят, и последующие поколения считают многое из увиденного ими не значимым и отбрасывают за ненужностью, — а сейчас как раз то время, когда многое из этого отброшенного приобретает новое значение и начинает жить своей жизнью.

2. Читая первооткрывателей, вы накопите культурную и информационную базу, которая позволит вам понимать сравнительный масштаб разных процессов. Не только «что хорошо и что плохо», но и «что более и что менее значимо», не говоря уже о «кому выгодно». После этого вы сможете работать с маргинальной информацией и не общепринятыми теориями, — но только после этого: иначе, не умея оценивать направленность и качество отдельных работ, вы можете оказаться рабом самых примитивных, самых циничных сект.

3. Великий экономист всех времен и народов Кейнс говорил: «Если Вы умнее рынка, это не значит, что Вы сумеете удержаться в рынке до того времени, когда он поумнеет и признает Вашу правоту». Очень многие, познавая истину, начинают действовать против заблуждающихся современных им социальных механизмов. Некоторым удается сломать или убедить эти механизмы — и тогда они творят историю и порой даже попадают в учебники. Но абсолютное большинство разбивается об эти механизмы, как мухи о ветровое стекло, и остается лежать на обочинах исторического процесса, не попадая не только учебники, но и в обычную повседневную жизнь.

4. У многих из вас будет шанс стать руководителями. Так вот, руководитель — это не тот, кто водит руками подчиненных. Множество великих руководителей не могло управлять собственными секретаршами. Функция и критерий руководителя иные: он создает новую реальность, в которой живут другие люди, оказывающиеся его подчиненными не в силу приказа, а в силу попадания в созданную им реальность.

Кстати, подчиненные ругают начальство не из-за зависти или пороков нашей культуры, а потому, что погружены в чужую для них реальность, которую не могут поэтому целиком принять и в которую не могут целиком вписаться.

Это важно: мир делится не на президентов и врагов, и слуги иногда вертят хозяевами. Мир делится на тех, кто создает реальность и тех, кто в ней живет. Разными способами: намеками, угрозами, действиями — это уже социальные технологии.

5. Мы живем в мире разлагающихся и распадающихся систем, и они будут умирать долго, в течение всей вашей жизни. В этом мире, как правило, нельзя (хотя есть исключения) сделать больше одного шага в одном направлении, ибо любой успех вызывает среди несчастных членов умирающих систем даже не зависть или конкуренцию, а всеобщий моральный протест.

В результате после каждого шага в том или ином направлении вы сталкиваетесь с блокирующим сопротивлением и должны заранее продумывать смену политики, направления движения или переход в иную реальность. Чтобы идти прямо, вам придется все время менять галсы, иногда очень круто.

6. По той же причине работают только партизанские методы. Я провел на госслужбе 13 лет, и мне ни разу не удалось ничего значимого, что я пытался сделать по инструкции. Все мои достижения связаны или с нарушениями правил (в том числе при помощи симуляции незнания), или с обходными методами.

Безусловно, не надо воевать с системой в лоб: это плохо кончается. Нужно действовать в обход, используя ее противоречия.

7. Организация никогда не взаимодействует с организацией: взаимодействуют только люди с людьми. Как только вы пытаетесь взаимодействовать с организацией, вы становитесь рабом.

8. Мы живем в очень быстром, суетливом и неопределенном мире. Успех президента Путина, на мой взгляд, вызван его погруженностью в тактику: в полной неопределенности путь к победе — это отказ от стратегии. Но цена высока: успешно двигаясь вперед, вы не знаете, куда идете, и не сознаете общего направления своего движения.

И, поскольку историческое место Путина занято, и претендовать на него не надо, у вас должна быть сверхзадача: дальняя, стратегическая цель.

Не нужно превращать ее в фетиш, ее нужно постоянно пересматривать, нужно все время проверять, реальна ли она и действительно ли нужна вам, — и при этом еще и сохранять приятность для всех. Наличие у вас стратегической цели не должно оборачиваться агрессией или просьбой о помощи, что еще хуже агрессии.

Однако без сверхзадачи вы не прорветесь в жизни: именно она обеспечивает устойчивость, а во многом и формирование личности, особенно в условиях, когда информационные технологии ее размывают.

9. Скорее всего, у вас не получится линейно расти внутри одной системы: места заняты, социальные лифты отключены, а стены еще и рушатся. Нужно стараться войти в несколько систем и расти, перескакивая из одной системы в другую. Это основная карьерная технология современного мира.

Конечно, нужно быть лояльным, но с лояльностью, как с самолюбием: ее тоже, как пистолет, надо уметь вовремя доставать из кармана и вовремя класть в карман. Большинство великих были абсолютно лояльны до критического момента, а потом перескакивали в некую другую систему.

10. Жизнь — это обычно бег на значительно большую дистанцию, чем нам кажется. Нужно самим ставить себе дальние цели, которые создадут для вас определенность: никто извне вам эту определенность не принесет. Мы живем в эпоху неопределенности, какое-то время она еще будет расти, и дефицит дальних целей — это главный дефицит современного общества, оборотная сторона дефицита воли, о котором я говорил.

Поставив дальнюю цель, вы структурируете реальность вокруг себя, станете фактором определенности для других и, в этой степени, их хозяином.

11. Последнее: ваши цели и методы не могут противоречить вашим личным склонностям. Они могут быть идеальными, но вы не сумеете воспользоваться тем, к чему у вас не лежит душа. Когда на заре современных политтехнологий пиарщики из «Саатчи и Саатчи» пришли к Тэтчер, она сказала, что у них одно ограничение: «Я не смогу изобразить то, чем не являюсь».

Я надеюсь, что вы сумеете найти для себя место и задачу, которые потребуют от вас именно то, чем вы являетесь.

Спасибо.

Источник