ЧЕЛОВЕК ДЛИННОЙ ВОЛИ
Юрий Поляков
Писатель Юрий Поляков – о том, что объединяет де Голля, Черчилля и Путина
7 октября Россия отмечает 60-летие Владимира Путина. О том, какую роль сыграл юбиляр в жизни страны, мы побеседовали с писателем, главным редактором «Литературной газеты» и членом президентского Совета по культуре Юрием Поляковым.
– Юрий Михайлович, вы ведь с Путиным почти ровесники, чувствуете ли вы в нем человека своего поколения?
– Безусловно, я воспринимаю Путина как человека, который родился и вырос в одной со мной стране, в одно и то же время. При этом мы оба сформировались в среде, в которой культивировалось уважение к Родине. Для меня очень важно, что Путин – государственник. Есть люди, которым все равно, где жить и каких размеров будет его страна – какая, дескать, разница, если граница будет заканчиваться где-нибудь за Загорском, если житье сытное? Путин явно не из таких. По-моему, он ощущает себя сыном Большой России, и распад СССР стал его личной драмой. Он пришел во власть в сложный для страны период. Не просто в сложный, а в момент, когда страна была на грани полного распада. Путин для меня – это человек, который осуществляет созидательный реванш за то чудовищное поражение 1991‑го года, которое во многом мы себе сами устроили. Если мы сможем восстановиться, стать привлекательными экономически и культурно, это и будет нашим созидательным реваншем. И я вижу, что Путин работает на эту цель. При этом наш президент – прагматик и понимает, что стране не нужно лидерство во всем и любой ценой. Конечно, как нормальный человек он хочет, к примеру, чтобы наша команда была лучшей на Олимпиаде, но бросать на это все средства совсем не обязательно – давайте пока будем вторыми-третьими, а когда полностью восстановится система детской спортивной подготовки и появятся ресурсы, тогда станем и первыми.
– То есть у Путина заниженные амбиции?
– Вовсе нет, он реалист, который понимает, что если страна ставит перед собой слишком завышенную планку, не подкрепленную возможностями, это изматывает и народ, и экономику. Он очень хорошо усвоил негативные уроки советской власти, когда чрезмерные задачи надрывали народные силы. У нас сегодня слишком много крайностей. Крайний либерал готов пожертвовать страной ради идеальной свободы, крайний патриот готов пожертвовать свободой ради страны. Но нам нужна такая модель, когда на жертвы надо идти только в крайних случаях – война, стихийные бедствия… Именно таким курсом сбережения народа двигается Путин. Восстановление страны после ельцинского шабаша 90‑х идет, хотя идет сложно, ведь после 15 лет, начиная с горбачевского правления, в стране культивировалось антигосударственное мышление, стремление заработать, обирая других. Понадобится немало времени, чтобы переварить эти настроения. Другого варианта нет, иначе – что, опять гражданская война? Россия ее не выдержит.
– Однако предпосылки для такой войны давно созрели, и некоторые пытаются обвинить в этом именно Путина.
– Мое глубокое убеждение: если бы Путин не пришел в 1999‑м, то вот тогда точно бы рванула самая настоящая гражданская война. И то, что в обществе сегодня все-таки царит относительное спокойствие, – это его заслуга.
– Обвиняют Путина также и в покровительстве олигархам…
Понятие «олигарх» в России – это самый настоящий бред. Их у нас быть не может по определению. Одно дело, если человек является миллионером в восьмом поколении, типа барона Ротшильда, тут все понятно. А если ты вчера торговал тюльпанами или командовал газовой трубой, а сегодня вдруг стал финансовым магнатом, то ясно, что ты просто получил во владение кусок общенациональной собственности. Но Путин как политик понимает, что такие люди есть, они не при нем появились, и ему приходится считаться с реальностью.
Есть еще одна реальность, с которой он вынужден считаться. Дело в том, что СССР распался по самой невыгодной для России схеме. Все союзные республики вышли с территориальными приращениями, а Россия, наоборот, только потеряла часть своих исторических территорий. Мудрость политика состоит в том, чтобы, начав процесс восстановления великой страны, учитывать сложившуюся ситуацию и действовать очень осторожно. Ведь когда человек что-то взял, он считает унесенное своей собственностью. А возвращать всегда обидно. Я уверен, что все геополитические проблемы решатся мирным путем, по всему видно, что уже идет собирание общего евразийского пространства. Путин очень хорошо понимает важность и деликатность этого процесса. Он, кстати, вообще производит впечатление человека, который во многом разбирается куда лучше окружающих его людей. И главное – он ни о чем не забывает.
Недавно я посмотрел документальный фильм «На мне крови нет» – о несправедливо осужденном лейтенанте Сергее Аракчееве, воевавшем в Чечне. Весь фильм посвящен тому, как Сергей проходил проверку на полиграфе – детекторе лжи, и специалисты делают вывод, что он действительно не виноват в том убийстве, за которое его осудили. На недавней встрече с Путиным я напомнил историю лейтенанта Аракчеева и попросил его назначить проверку по этому делу. Путин сказал, что вообще-то хорошо натренированный человек может обмануть и полиграф. «Тем не менее, – заметил он, – я вас услышал, и мы попросим генпрокуратуру вернуться к этому делу». Я уверен, что такую проверку обязательно проведут. Путин вообще очень конкретный человек: если к нему обращаешься с четко аргументированной просьбой и он понимает, что это государственно важная проблема, то никогда не оставляет ее без внимания. Взять, к примеру, историю с издательством «Художественная литература»: во время заседания президентского Совета по культуре и искусству я попросил, чтобы восстановили работу этого замечательного издательства, которое продали и развалили. Он прямо во время заседания дал команду профильному ведомству, и «Худлит» восстановили!
– Но ведь это ужасно, когда решить проблему в стране может только один человек…
– Увы, над этим можно смеяться, иронизировать, но так в России сложилось, когда все решает первое лицо. Заметьте, у нас 10 лет у власти были рафинированные либералы, которые совершили переворот 91‑го года, посадили на трон Ельцина, – почему же они за 10 лет не создали европейского механизма решения проблем, о котором они так любят поговорить? У них же 10 лет было, чтобы все в стране переформатировать, сделать обожаемую ими парламентскую демократию. Так нет же, вместо этого они расстреляли из пушек парламент и все превратили в чистый абсолютизм! Когда они сегодня жалуются, что у Путина мало демократии, то всегда хочется спросить: а кто расстрелял парламент? Кто фальсифицировал выборы 96‑го? Те же люди, которые сегодня выходят на площадь и имеют наглость требовать от Путина больше демократии. А где он ее возьмет? Вообще свобода – это та степень принуждения, при которой человек чувствует себя комфортно. В одной стране перестали бить человека железными палками, заменили их на бамбуковые, и он сразу себя почувствовал свободнее. В другой стране, допустим, ввели закон, по которому в баре можно выпить только два бокала вина, и люди вопят о притеснении свобод. Все в этом мире относительно, при этом мир полон ярлыков-этикеток типа «тоталитарное» – «демократическое» или «коммунистическое» – «капиталистическое», а Путин не человек этикетки, а человек жизни. Он понимает, что за любым ярлыком есть реальная жизнь во всем ее противоречии. И принимает он решение на основании знания жизни, а не ориентируясь на этикетки и мифы.
– Как писатель вы довольно точно и сатирически отразили огрехи тех политических периодов, которые довелось пережить и при позднем Брежневе, и при младодемократах. Нет ли позыва написать что-то и про нынешний государственный режим, у которого хватает своих особенностей?
– Так уже и написал. Я недавно закончил последнюю часть романа «Гипсовый трубач», который основан на современном материале, и это очень едкая сатира на нынешнее российское общество, включая самые его верхи. То, что я люблю свое отечество, не значит, что я смотрю на жизнь сквозь розовые очки. И давайте не забывать, какие были стартовые условия у Путина, с чем ему пришлось бороться. Тем не менее он остановил развал страны, запустил матрицу восстановления, и за это я ему благодарен. Хотя именно этого ему не могут простить либералы, которые очень хотят, чтобы с Россией произошло то же самое, что с Советским Союзом. Очень многим в мире, да и в стране, не нравится, что Россия встала на путь самоусиления. Кстати, в России быть лидером, работающим на усиление государства, всегда было опасным делом. Александр II был взорван, Александр III – отравлен, Николай II – ритуально убит. Но нашему нынешнему президенту я желаю оптимизма и крепкого здоровья.
– В естественную смерть Сталина тоже не все верят… Кстати, недруги Путина пытаются сравнивать его со Сталиным, не понимая, что делают Путину невольный комплимент. А как вы считаете, есть ли что-то общее у этих двух лидеров?
– Сложно сравнивать. Сталин жил в другую эпоху, он был воспитан жестокостью революции. Тем не менее есть общие черты: обоим досталась страна в тяжелом состоянии и перед обоими стояла задача серьезной модернизации. Кстати, Лев Гумилев, чье столетие довольно вяло было недавно отмечено в России, прекрасно знал Восток и писал, что одним из самых лестных эпитетов для властителей древних эпох было словосочетание «человек длинной воли». В политике случаются такие люди, хотя и очень редко, они способны ставить глобальные задачи и идти к их решению годами, несмотря ни на что. Такими были и Сталин, и Черчилль, и де Голль. Путин – безусловно, человек длинной воли.
Газета "Труд", 5.10.2012
