Запад устал от конфронтации с Россией
Максим Шевченко
Д.Пещикова
― Здравствуйте! Действительно, программа «Особое мнение». Я Дарья Пещикова и со своим особым мнением в этой студии журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович.
М.Шевченко
― Здравствуйте, Дарья!
Д.Пещикова
― Уже в нескольких российских регионах решили отказаться от первомайских шествий, демонстраций из-за того, что Первомай совпадает с Пасхой. Как вы относитесь к таким решениям?
М.Шевченко
― Кто решил отказаться, тот пусть идет на Пасху. А люди левых взглядов, коммунисты, социал-демократы, наверное, справедливороссы – те, кто празднует 1 мая как день международной солидарности трудящихся не в таком совково-арахаическом смысле, когда партийное начальство всех выгоняет на демонстрацию, а для кого, на самом деле, вопрос социальных прав, прав трудящихся, прав профсоюзов, прав первого найма для студентов, например – во Франции были массовые демонстрации студентов за право первого найма – то есть социальных гарантий, не просто слова, а реальность, тем, мне кажется, должны иметь право 1 мая пройтись под теми знаменами, под какими хотят, по улицам городов. И запрет это делать – это нарушение гражданских и конституционных прав.
Д.Пещикова
― А в принципе 1 мая Пасхе как-то мешает?
М.Шевченко
― Я считаю, что это совершенно разные праздники. Они не мешают, более того, они помогают. Христос выступал с позиций социальной справедливости. Интерпретация «Евангелия от Матфея» Пьеро Пауло Позалини мы помним – он даже Нагорную проповедь там произносит под «Вы жертвою пали в борьбе роковой…». Многие называли Христа первым революционером. И, по крайней мере, точно Христос сказал, что «скорее верблюд пройдет через угольное ушко, нежели богатый войдет в Царствие Небесное». Но не любой богаты, а неправедно богатый. И поэтому, я думаю, что как раз символическое совпадения дня солидарности трудящихся – тех, кто хотел бы сделать мир лучше, справедливее – с Пасхой — очень важная вещь. Я не понимаю, почему идет запрет. Это какой-то такой монархическо-клерикально-либерал-фашистский какой-то реванш, наступление на права трудящихся, на левую идею, на левую инициативу в России? Но я всегда знал, что левые крайне неприятны, крайне опасны как власть предержащим, так и оппозиции, поскольку и власть, и оппозиция в одинаковой степени либерал-капиталисты. Просто во власти это такие либерал-капиталисты, которые рядятся в тогу рационализма консервативного, а в оппозиции – либерал-капиталисты, которые как бы одеваются в такие шорты и гавайские рубахи отмороженного либерализма, понимаете, западного типа.
Я думаю, что и власть, и оппозиция в равной степени с одинаковым ужасом смотрят на ренессанс левого, который происходит в современном мире, на огромный успех Берни Сандерса, на то, что в Европе выступают под социально ответственными лозунгами как левые партии типа СИРИЗА или в Испании, так и те, которых называли правыми, допустим, Австрийская партия свободы. Хотя уже многие отмечали – Борис Кагарлицкий, в частности, в одной из своих статей – что повестка социально-левых и так называемых правых популистов очень сильно совпадает. Это ограничение власти финансовых корпораций, ограничение бесконтрольного доступа бюрократии к финансовым институтам, финансовым инструментам. Это расширение социальных и демократических прав людей независимо от их взглядов. Поэтому, я думаю, что страх перед таким ренессансом социального государства – а, кстати, Россия по Конституции – это социальное государство – вынуждает некоторых крайне правых во власти, правых либералов – потому что все либералы, никого, кроме либералов тут нет, собственно говоря, и власти – это тоже либералы, потому что это монетаристы абсолютно – вынуждает с ужасом смотреть на первомайские праздники.
Д.Пещикова
― Я правильно понимаю, что вы полагаете, что в принципе региональным профсоюзам, региональным ячейкам, региональным властям это решение – отменить шествие и демонстрации – кто-то мог сверху навязать?
М.Шевченко
― Я считаю, надо опротестовывать в судебном порядке как можно быстрее. Я считаю, что надо апеллировать к президенту как к защитнику конституционных прав. Потому что никаких религиозные и культурные мероприятия не могут отменить столь важный праздник, который связан… кстати, не только коммунистический, совершенно это не так. Я помню, последние годы выходили и шумаковские профсоюзы 1 мая праздновали. Это праздник солидарности тех, кто продает свой труд нанимателю.
Д.Пещикова
― Но, получается тогда, что это не только левых праздник. Разные силы могут быть.
М.Шевченко
― Это праздник всех, кто выступает за поддержку Конституции России, в которой сказано, что Россия – это социального государство, а держателем власти в ней является многонациональный народ. Вот чтобы народ на самом деле был держателем власти в социальном государстве, за эту власть и за права в этом социальном государстве этого многонационального народа надо бороться. И первомайская демонстрация является одним из публичных легальных мирных способов такой борьбы.
Д.Пещикова
― Но у нас все-таки как-то, мне кажется, коммунисты, именно КПРФ, если конкретизировать, они практически монополией на этот праздник обладают.
М.Шевченко
― 1 мая – это традиционно идет под красными знаменами. Хотя все социалисты праздновали 1 мая и, скажем, крайне правые социалисты в 30-е годы, которые в начале 20-го века тоже праздновали 1 мая. 1 мая – это праздник труда по большому счету. Это праздник солидарности людей труда поверх границ. Его смысл в том сегодня, чтобы заявить о том – неважно русский ты украинец, грузин, чеченец или дагестанец, или бурят, или якут или китаец – твои права в одинаковой степени нарушаются и попираются правящими элитам, власть которых абсолютно бесконтрольна в современном мире. Есть некий такой интернационал правящих элит, которые между собой договариваются за спинами народов, закрывшись от них медийным заслоном. И они, конечно, совершенно не хотят, чтобы люди, которые находятся внизу, под ними – как они называют «электорат» — население тоже проявляло солидарность.
Они хотят, чтобы русские ненавидели украинцев, украинцы – русских, казахов, киргизов. Национализм является одной из форм угнетения. Вообще, Георгий Димитров в свое время определял фашизм как крайне шовинистическую идеологию в интересах правящего олигархического капитала.
Я считаю, что современная попытка националистического раскола людей – это просто способ либеральных олигархов и либеральной бюрократии всех разделять, ссорить между собой и властвовать. 1 мая, конечно, является днем консолидации. Коммунистическая левая идея – пусть она переживает в России упадок в силу того, что отсутствует творческая, свежая, молодая мысль в левом движении в России – она все равно остается по большому счету единственной здравой политической мыслью, которая борется за права людей, за социальные права, в том числе.
Д.Пещикова
― Но вы видите в этой ситуации попытку именно давление на левые силы.
М.Шевченко
― Конечно, безусловно.
Д.Пещикова
― А, может быть, это все-таки немножко другое? Может быть, это как раз символ подъема РПЦ? Или это не связанные вещи?
М.Шевченко
― Я не исключаю и это тоже. У нас теперь создается новая мифология… Честно говоря, до революции 17-го год – чтобы ни у кого не было иллюзий – русский народ синодальную церковь ненавидел по преимуществу. Есть прекрасные исторические исследования, говорящие о так называемом внеконфессиональном русского народа. Синодальная церковь воспринималась просто как министерство империи. А к империи был очень длинный счет от преследования старообрядцев в 17-м веке – напомню фразу Александра Солженицына, что 17-й год был рожден в 17-веке, — говорил Солженицын, когда огромная часть русского народа была просто выкинута, оттеснена от политической жизни, маргинализирована. И государство начало 300-летнюю гражданскую войну, которая закончилась поражением государства в 1917 году.
Это, знаете ли, говорить, что Российская империя – это царство справедливости…Ну там, с ограничениями, но в целом это были рабы, хотя уже в Америке не было рабства в это время, по-моему.
Д.Пещикова
― Максим Леонардович, я вынуждена прервать ваш исторический экскурс…
М.Шевченко
― Поэтому я не знаю, чего там РПЦ претендует на какую-то монополию духовную. Русские люди, безусловно, православные и, безусловно, мнение всякого должно учитываться в современной демократической России.
Д.Пещикова
― Хорошо. Давайте сделаем здесь небольшой перерыв. Вернемся через несколько минут.
Д.Пещикова
― Это особое мнение журналиста Максима Шевченко. Максим Леонардович, давайте тогда еще о ваших любых левых.
М.Шевченко
― Давайте закончим эту тему. Вообще, русский народ был народом-большевиком и народом-социалистом. В идеалах русского народа было царство справедливости на земле. Русский народ никогда не был сторонником либерального капитализма. Развитие капитализма в России шло по совершенно иным путям, нежели на западе. Оно шло в двух ипостасях. Первый был государственно-бюрократический капитализм, который фактически брал свое начало от крупных землевладельцев, самым крупным из которых была царская семья и бюрократия. Сегодня это нефтяные и газовые монополии.
Д.Пещикова
― Церковь еще, кстати, до секуляризации.
М.Шевченко
― Церковь, она была просто подразделением государства, она не была самостоятельным духовным учреждением. Таковой у нее был шанс стать на соборе 17-18 года, но, к сожалению, его основные тезисы о выборности духовенства и епископата, о свободном просвещении мирян, они так и не были воплощены в реалиях русского православия 20-го века по объективным причинам, собственно говоря, потому что начались репрессии тотальные.
Но, так или иначе, русский народ всегда был социалистически настроен, левый был народ абсолютно по своим взглядам. И Русская революция, и Гражданская война, двухмиллионная Красная армия – это было естественное стихийное движение русского народа.
Д.Пещикова
― Ну так это же еще был народ атеист.
М.Шевченко
― Вот в том-то и дело, что это не был народ атеист. Это был народ очень глубокого внеконфессионального православия, гностические веры. Это и Эткинд доказал своим великим исследованием «Хлыст» о роли хлыстов и сектантства мистического в Русской революции.
Д.Пещикова
― То есть просто такой верующий народ, который жил без институтов церкви.
М.Шевченко
― Просто считалось – это исследовано было – те, кто ходил в синодальную церковь, считались чем-то вроде… кто ходит на съезд КПСС в 70-е годы в советское время, поверьте. Это совсем было не так популярно. Были целые губернии – по преимуществу в основном это были нечерноземные губернии – в которых достаточно распространены были альтернативные духовные горизонтальные связи. В середине 19-го века правительство с ужасом увидело, что порядка 4 миллионов человек по России перемещается без паспортов: бегуны, хлысты, разного рода сектанты, проповедники, духовные наставники, отцы.
Даже держатели общака у старообрядцев, то есть единой касты взаимопомощи назывались большаками. Поэтому слово «большевики» так легко было принято русским народом, между прочим. А большевики – значительная часть их оказалось марксистами-доктринерами, которые стали ставить эксперименты свои марксистские, не учитывая специфику России, в отличие от Ленина, кстати, день рождения которого будет завтра, который всегда проповедовал именно диалектический подход к реальной политике, чтобы не реальность подгонять под догму идеологии, а что идеология должна объяснять, пояснять и творчески развивать реальность.
Но по-разному, разные пути мысли бывают интеллектуальной, политической и так далее. Поэтому я лично считаю, что левая идея в России всегда будет актуальной и всегда власть будет больше всего бояться левых взглядов.
Д.Пещикова
― Возвращаясь к вопросам веры. Но сейчас же у нас практически безальтернативная РПЦ в вопросах православия.
М.Шевченко
― Эрнесто Че Гевара в свое время сказал, что, когда христианство и социализм договорятся, они будут непобедимы. Мне кажется, что после визита на Кубу и объятьями патриарха с Раулем Кастро и встречи с папой, который достаточно левым считается – Франциском – можно было бы и полеветь немножко, в том числе, и внутри страны. Этот монархический бесконечный дискурс с прославлением империи, которая мало того, что в исполнении последнего царя укокошила на двух бессмысленных войнах – русско-японской и Первой мировой – несколько миллионов людей, российских подданных, абсолютно бессмысленно ради того, чтобы, как сказал Маяковский, кто-то где-то разжился Албанией и бесплатно проходили Босфор чьи-то суда, несколько миллионов человек сгнили в галицийских полях. Вот эта империя полностью обанкротилась и была с отвращением отвергнута народом в 17-м году. Держаться просто за этот миф – это чудовищная слепота нелепость. Подлинным отцом нации современной является человек, день рождения которого будет завтра – Владимир Ильич Ленин. Он является нашим Томасом Джефферсоном, если угодно. Он сформулировал в радикальной ситуации Гражданской войны принципы свободы, равенства, развития, демократии и так далее.
Д.Пещикова
― Но Владимир Путин, помнится, не та давно критиковал некоторые деяния Ленина.
М.Шевченко
― Ну, Владимир Путин придерживается одних взглядов. У меня другие взгляды. Владимир Путин, зато, хвалил Махатму Ганди. Махатма Ганди выступал… Владимир Путин сказал в свое время, что ему не с кем поговорить о демократии, кроме Махатма Ганди. А это было не случайно, потому что Махатма Ганди является символом борьбы против империализма и колониализма, борьбы против того, что называется западным респектабельным обществом. Напомню, именно Махатма Ганди призвал к отказу от насильственного импорта внешних товаров на территорию Индию, пусть не насильственному отказу… Но последователи Махатмы Ганди делились на две части: на тех, кто следовал путем ахимсы, то есть ненасильственному сопротивлению, протесту, и, к сожалению, на тех, кто брал в руки оружие, потому что бывают разные ситуации. Я хочу, чтобы в России развивалось все естественно. Если в России социальное государство, значит, надо отказаться от насильственного тотального доминирования только одной идеологической линии – либерально-капиталистического монетаристского курса правящих элит.
Конечно, слабоваты кадры интеллектуальные для левого курса, будем откровенно. Но здесь, мне кажется, он мог бы принести немало пользы в стране и подправить серьезно ряд положений. Я, естественно, говорю не о номенклатуре, которая просто придерживается каких-то там идеологических взглядов и для которой главной задачей является просто власть, попадание в какой-то кабинет властный. А я говорю о реальной стратегии развития страны, о чем говорит президент. Он же говорит о национальной стратегии. Вот для меня национальная стратегия в Российской Федерации не может не быть основанной на принципах демократии, социальной справедливости, народовластия, расширенного в разных формах. При этом, естественно, я не являюсь противником развития капитализма, частной собственности. Но я являюсь серьезным противником господства финансовых институтов, причем международных финансовых институтов…
Д.Пещикова
― Вы об этом говорили уже неоднократно.
М.Шевченко
― …которые диктуют нашей стране определенные условия финансовой жизни.
Д.Пещикова
― Ну хорошо. Будем надеяться, что, по крайней мере, в этой ситуации с Первомаем смогут как-то счастливо сосуществовать социализм с РПЦ…
М.Шевченко
― Это, знаете ли, характерно.
Д.Пещикова
― Надо отдать должное структурам РПЦ, поскольку там же все-таки заявляли, что совсем не против соседства двух праздников…
М.Шевченко
― А я считаю, что церковь специально подставляют, делают крайней. Я считаю, что, вообще, это не от церкви инициатива исходит. Безусловно, церковь совершенно не боится трудящихся…
Д.Пещикова
― Вы знаете, бывает так, что церковь возвышается и в этом процессе те, кто видят это, они подыгрывают.
М.Шевченко
― Социальная доктрина РПЦ, автором которой был патриарх, по крайней мере, под его редакцией это все проходило, она, между прочим, не то чтобы левая, но вполне социально ответственная.
Д.Пещикова
― Я просто к тому, что структуры РПЦ могли и не просить что-то отменять, но кто-то мог почувствовать какой-то такой сигнал.
М.Шевченко
― Я уверен, что это некая такая челядь опричная бежит впереди, заглядывая в глаза барину…
Д.Пещикова
― Вот, о чем я и говорю. Давайте с нашей левой тематикой закончим.
М.Шевченко
― Я думаю, сейчас барин выйдет и скажет: Все равно празднуем, что хотим.
Д.Пещикова
― Буквально у нас полторы минуты остается. Насчет левых. Вы Сандерса сами упоминали. Думаете, у него еще есть шансы? Вы же за праймериз следите.
М.Шевченко
― У Берни Сандерса маленькие шансы есть, потому что будет вторник, в котором многое решится…
Д.Пещикова
― Супервторник.
М.Шевченко
― Но даже та борьба, которую он навязал Хилари Клинтон при всех фальсификациях, которые беспрецедентны для Америки в некоторых штатах, при том, что его не допускают на ведущие телеканалы Америки, несмотря на декларируемую свободу слова, Сандерс, используя социальные технологии мобилизации общества – это, конечно, надо быть американцами, то есть людьми невероятной политической ответственности и активности, – он сумел дать бой представителю правящего истеблишмента, причем крупного финансового олигархического истеблишмента. И поэтому Сандерс – это Мартин Лютер Кинг 21-го века. Это выдающийся политики, и я, честно говоря, желаю ему победа и успеха, и просто не знаю, как его можно поддержать из России – только молитвой, на смотря на то, что он, наверное, в Бога не верит. Но я бы очень хотел, чтобы Сандерс, по крайней мере, вышел в финал или, по крайней мере, дал бой убийце Каддафи…
Д.Пещикова
― Дошел хотя бы финала, не снялся.
М.Шевченко
― Тем более, что фактически Обама поддержал Сандерса, когда сказал, что он очень жалеет о смерти Муаммара Каддафи. А мы помним, кто вопил «вау!», когда эти уроды убивали Муаммара Каддафи на глазах у всего мира.
― Со своим особым мнением в этой студии журналист Максим Шевченко. Максим Леонардович, давайте на Украину, что ли, переместимся.
М.Шевченко
― Давайте.
Д.Пещикова
― Там Петр Порошенко закон подписал, который запрещает показ российских фильмов, снятых после 2014 года. Как вы считаете, это решение глупое, может быть, с какой-то точки зрения, может быть, правильное. Какое оно?
М.Шевченко
― Это абсурдное просто решение, которое находится в логике, стилистике либерал-фашистского олигархического, карнавала, danse macabre, который там происходит.
Значит, они запретили фильм и «Левиафан», правильно? Они запретили фильм «Дурак». Они запретили массу других прекрасных современных работ, которые были созданы здесь, всё скопом запретили. Взять все, да и запретить. Помните, Шариков говорил?
Д.Пещикова
― «Собрать бы книги все…» — тоже вариант.
М.Шевченко
― «Собрать бы книги все да сжечь» — тоже другой был вариант. «Взять бы этого Канта… да в Соловки!» Все это мы проходили.
Д.Пещикова
― То есть это просто что-то смехотворное.
М.Шевченко
― Да, абсолютно. Это просто абсурдная, смехотворная идея, потому что, во-первых, вся Украина по кабелю через спутник смотрит российские каналы и российское кино. Просто я это знаю, я общаюсь с украинцами, которые приезжают. И поэтому все это надувание щек, оно просто абсурдно.
Д.Пещикова
― Но в этой реальности как раз интернета, кабельного телевидения зачем тогда принимать подобные решение, если они все равно не имеют значения?
М.Шевченко
― Популистские просто такие решения, которые должны сейчас нагнетать волну такой либерал-фашистской истерии, чтобы показать, что на самом деле и Порошенко обманул российский народ – свои конфетные фабрики никому не продал и по-прежнему их хозяин, а бабки уводил в офшоры – и Украина находится в ситуации не самой лучшей. И в общем, Запад в принципе, несмотря на то, что в принципе дал безвизовый режим для украинцев, как говорится, прощением долга по ЮКОСу и переговорами России и НАТО, признает политический статус-кво, который сложился на европейском направлении. Поэтому тут, конечно, надо приподнять какие-то такие бессмысленно популистские, идиотские…
Д.Пещикова
― То есть отвлечь внимание.
М.Шевченко
― Да, абсолютно.
Д.Пещикова
― А Россия должна как-то реагировать? Сейчас уже какие-то публичные заявления ест — а вот действия?
М.Шевченко
― Никак не должна. Россия должна увеличить финансирование на производство хороших, высокохудожественных фильмов. Звягинцеву… не знаю – другим режиссерам. И я считаю, что «на первую пулю в товарища Ленина мы ответили Самарой, на вторую пулю ответим Казанью». Вот так же и здесь: на запрет российского кино давайте увеличим финансирование советского кино так, чтобы оно опять стало конкурентоспособным в Каннах, в Венеции, в Берлине и на других выдающихся кинофестивалях.
Д.Пещикова
― Вы знаете, такое решение можно было принять даже без Украины.
М.Шевченко
― Ну а так еще вдвойне, как говорится, есть стимул.
Д.Пещикова
― Раз сами вы заговорили про Гаагу, про отмену этого решения по ЮКОСу – что это было, вообще? Для вас это неожиданность? Многие посчитали, что это совершенно беспрецедентное решение.
М.Шевченко
― Да нет. Это было после голландского референдума. Мне было ясно, что часть европейских элит настроено решительно мирится с Россией. Тема «Боинга» куда-то ушла в небытие, понимаете. Кто его сбивал, как сбивал, почему сбивал? Я думаю, что Запад настолько устал от этой конфронтации с Россией, тем более, что успешные действия Путина в Сирии, решившего все политические вопросы, не позволившего выстроить альтернативные каналы как нефтегазовые в Европу через Сирию, так и завершившего шелковый путь в Турции, привели к тому, что Европа стала договариваться с Россией. Карабахская война, эта короткая управляемая трехдневная карабахская война показал, что и последняя газовая ниточка, идущая по Южному Кавказу может быть легко перерезана и перекрыта. Я думаю, что Европа пошла на резкое урегулирование с Россией, поняв, что, несмотря на все громкие заявления об «атлантическом партнерстве», ничего кроме заявлений до ноября месяца они от американцев не услышат в любом случае.
Д.Пещикова
― Ну, с другой стороны, было заседание, первое за долгое время, Совета Россия-НАТО, но оно ведь какое-то довольное не яркое получилось.
М.Шевченко
― На два часа оно больше продолжалось, чем по регламенту. По-моему, ярче уже и не бывает. Стало быть, оно было неформальным…
Д.Пещикова
― Точек соприкосновения не так много нашли.
М.Шевченко
― Если на два часа больше, значит, огромная повестка…
Д.Пещикова
― Спорили.
М.Шевченко
― Ну так спорили же.
Д.Пещикова
― То есть уже хорошо, что в принципе сели за стол переговоров.
М.Шевченко
― А не с холодными физиономиями просто как бы разошлись, кивнув друг другу. Спорили – значит, есть живой интерес, живой диалог. Значит, есть темы, по которым можно спорить. Этих тем очень много. Ну, и, как говорится, диалог ведется.
Д.Пещикова
― С другой стороны, я вспоминаю заявление постпреда России при НАТО, который говорил, что следующий диалог, следующая встрече неизвестно, когда состоится, потому что уж очень разные повестки у нас.
М.Шевченко
― Я думаю, что политические заявления оставим заявителям. Они относятся к рамкам дипломатической игры, пропаганды, давления, создания общественного мнения. В реальности мы видим, что все поворачивается за одну секунду.
Д.Пещикова
― А вот по поводу Запада, которому Украина вроде как не очень-то и нужна. Но визы-то собираются отменять все равно ведь, несмотря на итоги этого референдума.
М.Шевченко
― Украина не нужна, а дешевая украинская рабочая сила очень даже нужна.
Д.Пещикова
― А они не смогут – украинцы – работать по этим визам. Это только виза для краткосрочных поездок.
М.Шевченко
― А чего тогда они будут делать? В Польшу ездить за продуктами, что ли?
Д.Пещикова
― Но по этому решению Еврокомиссии речь идет только о краткосрочных на пребывание до 90 дней без права на работу.
М.Шевченко
― Да, серьезно?
Д.Пещикова
― Да.
М.Шевченко
― Ну я таких деталей не знал. Ну тогда значит, это туристическая… Пусть украинцы, с точки зрения европейцев, посмотрят, как живут люди в Румынии, Венгрии, в Польше.
Д.Пещикова
― А чего так не оптимистично? Почему именно эти страны? Есть ведь и другие государства.
М.Шевченко
― Краткосрочные поездки. Вряд ли, знаете… из Киева долететь даже до Берлина и обратно — 300-400 евро, между прочим. Это не каждый украинец может себе позволить такие деньги. Конечно, там есть буржуазия достаточно большая, но в основном это, конечно, поездки для жителей Закарпатья. Я так думаю, что в Закарпатье венгерская и русинская часть населения, по преимуществу, которая живет за счет приграничной контрабанды… — там мне рассказывали, что даже туннели есть через границу, под границами Евросоюза &ndash
