СТРАСТИ ПО СОБОРУ
Александр Нотин
Скоропостижный и внезапный срыв Всеправославного Святого и Великого собора на острове Крит, запланированного на 16 июня сего года, есть событие, из ряда вон выходящее. Что это? Недоработка организаторов? Лопнувшие пружины и шестерни механизмов взаимодействия поместных православных церквей? Или, Боже упаси, нечто еще более тревожное – глубинный кризис в самом православном мире, который выразился столь радикальным способом?
Признаться, сомнения насчет этого собора у меня возникли давно. Встреча патриарха Кирилла с римским папой в Гаване не только не сняла это напряжение, но и усилило его. В воздухе тогда резко запахло политикой, расчетами и аргументами, весьма далекими от сокровенных духовных материй, которыми живет Православие. Уже тогда имели место скрытность, недосказанность и акцентированная политкорректность принятых на Кубе документов, за которой угадывались важные, но нам неизвестные решения. Собственно говоря, эта нервозность и наложила свой отпечаток на всю последующую подготовку к Святому Собору. Гавана воспалила нерв межхристианского несогласия, но не уврачевала его. И он втуне продолжал (и продолжает!) воспаляться, возбуждая как церковных маргиналов вроде непримиримых критиков Патриарха, так и вполне умеренных верующих, добротно знающих святоотеческое наследие и понимающих остроту грани, разделяющей вульгарное осуждение и обличение нечестивых. После Гаваны православный мир в лице поместных церквей как бы замер в гнетущем ожидании, и, не получив должных разъяснений, не смог полноценно откликнуться на созыв Святого Собора.
Поспешность, с которой одним махом был преодолен тысячелетний разрыв православия с инославием, сыграла здесь плохую службу. Не уразумев подлинного смысла и конечной цели этого демарша и, не имея, очевидно, прямого отношения к его организации, «периферийные» автокефалии, возможно, сочли себя уязвленными, если не сказать сильнее. Так или иначе, но крупнейшая в православном мире церковь – Русская православная – через Гавану выбилась из общего ряда и уже только этим в известной мере нарушила дух соборности, взращенный семью предыдущими соборами. Православие консервативно по самой своей сути. Консервативно в добром смысле слова: оно твердо стоит на незыблемых догматах и канонах апостольского христианства. Православная традиция вполне разумно воспринимает любое сотрясение этих основ как угрозу. Мы не вправе и не будем давать оценки тому, что нам неведомо. Однако и не замечать этих симптомов нарастающего напряжения тоже нельзя. Слишком велика цена вопроса. Вселенские Соборы не собирались почти полторы тысячи лет. Так что не надо быть пророком, чтобы понять необходимость куда более серьезной, продолжительной и деликатной подготовки к подобному событию, чем то, что мы увидели воочию. Это первое.
Второе замечание связано с тематикой и составом собора. Поспешность и некоторая политизированность отразились и на этом. Вопросы, вынесенные на предварительное обсуждение, нарочито диссонируют с устоявшейся тематикой подобных православных форумов прошлого. Там на первый план выходили основополагающие проблемы духовной жизни Церкви, а актуально-политические сюжеты вообще не рассматривались. Борьба с ересьми, развитие и оздоровление поместных церковных организмов, миссионерство – вот что всегда волновало раннюю христианскую церковь. Очевидно, что эти узловые «сердитые» темы не только не утратили своей актуальности для Православия, но и за истекшие столетия успели накопить гигантскую значимость. Их бы и поставить во главу угла. Увы, но в известной нам повестке Критского собора таковых нет и в помине. А вопросы, включенные в повестку дня, например, препятствия к браку, исполнение постов, дихотомия (иерархия предстоятелей поместных церквей) им прочее – явно не вытягивают на роль первостепенных и общезначимых. О составе. Еще одно важное отличие Критского собора — это отсутствие в его составе крупных духовных авторитетов в масштабах всего православного мира – Святых Отцов. Последние, собственно говоря, и играли главную скрипку на всех первых семи соборах. Главы церквей (там, где они уже были) были не столь заметны. Сегодня всё не так. Понятно, что патриархи полномочно представляют свои церкви, но, как ни крути, они делают это по должности. В то время как решающим в восточно-христианской церкви всегда было мнение духовидцев, исповедников, праведников. Насколько эта традиция жива и действует сегодня? Тут мы вольно или невольно обращаемся к духовному здоровью внутри самих православных церквей и находим очень пеструю картину, когда в одних больше соборности и внутрицерковной открытости, а в других наблюдаются болезненные бюрократические явления. Этот разрыв в уровнях и стилях церковной жизни, вне всякого сомнения, тоже мешает межправославному диалогу, а без оного о каком истинном Великом и Святом Соборе вообще может идти речь? В этом контексте мягкий, но неумолимый отказ ряда поместных церквей – Грузинской, Болгарской, Молдавской, Сербской – от участия в Критском соборе только подтверждает наши опасения. Почему наша Церковь не едет на Крит? Формально – по причине указанного выше несогласия между автокефалиями. Фактически же – из-за того, что накануне Собора так и не удалось достичь единодушия и единомыслия в позициях. Константинополь не скрывает своих нелепых претензий на лидерство в православном мире… Опять политика! Опять работа неких тайных пружин и интриг, кончики которых тянутся то в Ватикан, то в Лэнгли… Опять политическая грязь, отравляющая чистые источники православия, нарушающая его духовную девственность и мощь. Угасающий в растлении Западный мир практически добил свое христианство, а теперь, через Ватикан, тянет руки и к горлу Православия. Последнее еще живо, хотя и несет серьезные потери на своих западных окраинах – в той же Греции и так называемых восточных странах Евросоюза. Православие отступает, сжимаясь как шагреневая кожа, втягиваясь в свою последнюю историческую гавань – Россию. Нерв глобального духовного противоборства будет только обостряться. Всем нам, верующим, нужно сохранять предельную концентрацию и взвешенность, чтобы не утратить божественную благодать в угоду сиюминутным политическим лозунгам и амбициям.
