Философические рассуждения о смысле бизнеса
Михаил Хазин
Понятно, что смысл бизнеса — это получение прибыли, тут спорить не о чем. Но вот что такое прибыль? Точнее, в чем ее считать? Поневоле вспоминаешь старый антисоветский анекдот, который заканчивается фразой: «У нас страна советов или страна баранов?» Но можно привести и более сложную конструкцию.
На одном из международных мероприятий в Казахстане (кажется, Медиафоруме, еще в Алма-Ате), меня из зала спросил один из представителей «с мест»: «А вот скажите, Михаил Леонидович, если у меня в прошлом году было 100 баранов, а в этом стало 120, но цены на баранов упали в полтора раза, я стал богаче или беднее?» Дальше началась дискуссия, смысл которой сводился к обсуждению того, о каком рынке идет речь. На местном, локальном, казахском, конечно, владелец баранов стал богаче. Если говорить о рынке в той же Алма-Ате, то уже вопрос, поскольку оценка стоимости стада баранов зависит от их текущей продажной цены. При этом не исключено, что в следующем году бараны подорожают и все станет хорошо. А вот если бы эти бараны были бы в «цивилизованной» стране, то тут нужно платить налоги, страховки и много еще чего — и баранов для получения денег нужно продавать «здесь и сейчас». И если раньше это стоило 15 баранов, то есть итог все равно оставался положительным (было — 100, стало — 105), то теперь продать нужно в полтора раза больше, то есть итог получается отрицательным.
Эту же проблему можно описать еще более современным способом. Сегодня богатство — это капитализированные активы. Капитализация определяется сегодня на бирже — при том, что цены на бирже носят откровенно спекудятивный характер. И еще зависят от целой кучи дополнительных показателей, которые появились за много десятилетий исходя из логики «делиться надо». Со страховыми компаниями, с банками, с властями, с рейтинговыми агентствами и так далее, и тому подобное. Но все мы знаем: реально, в конце цепочки продаж стоит конечный спрос. Который и сегодня много ниже, чем спекулятивная цена, а по мере развития кризиса еще более упадет. И что тогда делать с активами?
Оценку можно дать достаточно просто: сегодня реально располагаемые доходы населения в США находятся на уровне 1962-63 гг. (по покупательной способности). Если пересчитать индекс Доу-Джонса (с учетом девальвации доллара), то получится что тогда индекс соответствовал нынешнему 6000-6500, то есть раза в два меньше, чем сейчас. Если учесть, с одной стороны, сильно возросшие практически обязательные платежи, а с другой — упавшие налоги, то можно считать эту оценку более или менее адекватной. Но это без учета падения доходов в связи с продолжающимся кризисом. И вот вопрос: какова в такой ситуации реальная оценка богатства бизнесменов? И, что куда более важно, какова «настоящая», правильная оценка стоимости их бизнеса?
Разумеется, если бы не было кризиса, то не было бы и проблемы: все мы помним, как упала недвижимость после кризиса 98 года и как она не упала (относительно, разумеется) после кризиса 2008 — поскольку все просто ждали, когда же цена опять подскочит. Однако если кризис будет длиться много лет (а он будет), то держать цену не получится, опять же, государства, в условиях дефицита бюджета, будут наращивать налоговую нагрузку, в нашей стране, в первую очередь, на недвижимость. И мы снова возвращаемся к тому же самому вопросу.
При этом самое неприятное это даже не то, что мы не знаем, сколько будет стоить акция, а то, что не очень понятно, будет ли она вообще коммерческим активом, в том смысле, как сейчас. Каков будет смысл облигаций с фиксированным доходом в условиях высокой и подчас не очень предсказуемой инфляции? Почему сегодня покупают ценные бумаги Германии с отрицательной доходностью? Можно ли будет работать с банками и как это нужно будет делать? Все эти вопросы, которые некоторым могут показаться абстрактными и бессмысленными, на самом деле сегодня уже встают, что называется, в полный рост.
Разумеется, рядовому гражданину вполне хватает госгарантии на частные депозиты в банках. Но при этом он понимает, что реальная доходность этих депозитов — отрицательная. Но бизнес не может устраивать такое положение дел, ему нужно получать прибыль. И как это делать в условиях кризиса и после кризиса? Ладно, если есть инструмент прибавки количества баранов, то есть реально работающий прибыльный бизнес. Но и тут нужно понимать, во-первых, не может ли так получиться, что этот бизнес перестанет быть прибыльным и куда еще можно вложить пока получаемую прибыль?
При этом не забудем, что в мире скопилось колоссальное количество капиталов, которые носят чисто финансовый характер. Они имеют слабое отношение к реальному бизнесу — и куда деват их? Опыт российских (и, по больщому счету, не только российских) управляющих компаний показал, что нет у них никакой «панацеи» и тайного знания, где получать прибыль, на растущих рынках и в условиях получения инсайда все молодцы, вопрос только — какую часть они забирают себе, любимым. А если рынки будут падать, есть шанс, что они начнут приплачивать своим клиентам? Тут большой вопрос …
С одной стороны, все приведенные выше вопросы являются риторическими, да и большая часть предпринимателей пока их всерьез не воспринимают. С другой — когда они станут конкретными, поздно будет думать, нужно будет трясти. А что и куда трясти, в этом-то нужно разбираться сейчас … И не только мне, но и тем, кого эта проблема затрагивает по настоящему. Поскольку на чисто научном уровне на нее нельзя дать ответ, тут нужна научно-практическая модель, которая учитывает целую кучу обстоятельств, в том числе, психологических, ее нужно отрабатывать и корректировать. А иначе — будет ой-ей-ей, повторение начала 90-х, когда единственным способом заработать будет силовой отъем чей-то собственности. Не хотелось бы повторения.
worldcrisis.ru 21.01.2013
