Результаты всемирного фотоконкурса заставили нас снова задуматься о том, все ли в порядке в нашем «мировом порядке». Такое ощущение, что кто-то подливает масла в огонь то тут, то там. На всемирном конкурсе фотографии World Press Photo 2017 приз завоевала фотография турецкого корреспондента Associated Press Бурхана Озбилиджи с террористом Мевлютом Алтынташем, убившим нашего посла в Турции Карлова. Фотография была сделана 19 декабря 2016 года в центре современного искусства, где во время открытия выставки «Россия глазами путешественника: от Калининграда до Камчатки» 62-летний Карлов был застрелен.
Есть, о чем задуматься.
Мир погрузился в нецензурную стихию. Нет цензуры. Это, вроде бы хорошо. Но если перед нами фактическая пропаганда терроризма – как с этим быть?
Можно возразить, что это фото принималось без политического подтекста – а по художественным достоинствам. Действительно, если брать эстетическую сторону и пойманный момент, то можно говорить об удачном снимке: характерная фигура убийцы над трупом жертвы – как в кино. Такие кадры в кино становились апофеозом, их ставят долго, много дублей, а тут всё «естественно». Но с точки зрения борьбы с террором – чем лучше снимок, тем хуже он для борьбы с террором. Ведь само признание победы этой фотографии фактически сдвигает акцию – саму премию – к пропаганде. Разве не очевидно, что здесь происходит не только признание фотоудачи, но и признание самого террориста, его имени, его поступка. Как по классической поговорке «на миру и смерть красна». Сколько террористов воспримут это как вдохновляющий акт? Ведь фотография смотрится как призывный плакат.
Член жюри – женщина – Мари Калверт – так объясняет решение:
«Это было очень сложное решение. Наш выбор пал именно на этот снимок, поскольку он не только является очень эмоциональным, но и действительно отражает ненависть нашего мира. Каждый раз, когда ты смотришь на эту фотографию, так и хочется отодвинуться от нее подальше», — рассказала журналистам член жюри Мари Калверт.
Странная концепция фотоконкурса – отразить «ненависть нашего мира». И еще более странная трактовка: хочется отодвинуться от неё подальше» Тогда почему не отдвинулись, а приблизились на максимально близкое расстояние, признав на весь мир этот снимок?
Возникает большой вопрос к критериям отбора фотоматериала на такие премии.
Я интересовался у фотохудожников об ограничениях таких фотоконкурсов. Проще говор, узнавал, есть ли там внутренняя цензура? Оказывается, есть. Многие вещи снимать нельзя. Например, кесарево сечение.
Так, получается, цензура все-таки есть. Но тогда почему пропаганда террора не вошла в список цензурных ограничений? Разве на сегодня это не самый явный пункт в этих ограничениях?
Споры о том, пропагандируем мы в таком случае терроризм или делаем искусство, давно стоит. Более того, второе всегда уступит первому, если от фотографии потребуется одна экспрессия. Тогда победы гарантированы фотографиям с кровью, взрывами, смертями, разорванными телами, людьми, умирающими от голода. Тогда несомненными шедеврами для World Press Photo 2017 станут фотосессии с отрезанием голов – вот уж где, по словам члена жюри, Мари Калверт, «сгусток эмоций» и «отражается ненависть нашего мира».
Или еще не вечер?
Да, не вечер. На следующий год премию получит фотография взрыва артефакта Пальмиры – например, падающие вниз обломки колонн всемирного наследия — очень эмоциональная будет фотография, где приоритет эстетики изображённого взрыва и падения, конечно, превысит ценность артефакта памятника культуры.
