Что такое Академия наук после того закона, который был принят в 2013 году? Это клуб пожилых заслуженных учёных. У Академии наук, у Академии медицинских наук и Академии сельскохозяйственных наук забрали более тысячи научных организаций и передали их в ФАНО (Федеральное агентство научных организаций). По существу произошло следующее: голову отделили от тела. Академию превратили, как в известной сказке «Руслан и Людмила», в голову, которая может разговаривать, но рук у неё нет. Поэтому, конечно же, более чем странно обсуждать вопрос о том, как избирать, не решив вопроса о том для чего нужна Академия, не выполнив закон 2013 года, в соответствии с которым Академия даже в нынешнем виде клуба должна быть высшим экспертным органом России. Поэтому здесь вспоминается басня Крылова: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь». Академия могла бы быть очень важным инструментом, обеспечивающим суверенитет России в научной, технологической и образовательной сферах. Поэтому говорить надо именно об этом, а не о том, как избирать и кого избирать. Разве у президента и правительства нет других дел? На мой взгляд, они должны ставить задачи, а дальше смотреть результат. А уж кого выбирать — учёные могли бы, наверное, разобраться сами.
Академия наук подготовила свою программу развития экономики России, которая должна была, по идее, конкурировать с программами Кудрина и Титова. Но программа РАН даже не рассматривалась у Президента России и, видимо, не будет рассматриваться. Только один этот факт показывает отношение верхов к Академии. В своё время Дмитрий Семёнович Львов много раз беседовал с Владимиром Владимировичем Путиным и объяснял, что разрушительны те действия, которые связаны с реформами в экономической сфере. Более того, отделение экономических наук РАН много подготовило документов, которые предупреждали о том, какие последствия будут связаны с разрушительными реформами. К сожалению, эти прогнозы оправдались, да ещё в худшем варианте, чем прогнозировали академики. Казалось бы, после этого надо послушать умных людей, которые опираются на работу своих институтов, на математические модели, на конкретные данные. Странно, когда этим людям платят деньги, они имеют высокие звания — но их не слушают. Самая близкая аналогия — это, пожалуй, мудрецы при дворе в «Принцессе Турандот». Калиф им задавал вопросы. Они вопросы понимали, мудрецы записывали вопрос, записывали свой ответ — а потом его выбрасывали. Мы находимся в похожей ситуации. Но сейчас-то дела совсем плохи. Я так понимаю, что вопросы особенно не задают. Не только ответов не слушают — но и вопросов нет. На мой-то взгляд, естественно было бы заниматься тем, чем занимаются другие страны, а именно — стратегическим прогнозом о центре коридора возможностей: каковы наши ресурсы, куда нам нужно прийти через десятилетия, какие риски, какую цену должно за это заплатить общество. Казалось бы, это те самые вопросы, на которые должны ответить учёные, которые нужно перед ними ставить — но этого не происходит. Жорес Иванович Алфёров очень жёстко сформулировал, что вначале надо объединить всех членов-корреспондентов и академиков с институтами, потому что Академия как клуб — это достаточно бессмысленная организация. А Академия, которая действительно ведёт научные исследования — это огромный стратегический ресурс. Более того, судя по нашим законам, сейчас РАН не является научной организацией. Академики могут избирать друг друга, награждать друг друга, избирать (отныне с усечёнными правами) президента РАН. Но не ставится вопрос о том, что они должны вести исследования.
То, что выборы главы Академии отныне будут проводиться из трёх кандидатур, согласованных с Правительством, академики считают, конечно, ущемлением уже последних своих прав. Таким образом из РАН получается бесправный департамент Правительства. Но ведь это не впервой. Вспомните, в своё время была Высшая аттестационная комиссия (ВАК), очень серьёзный орган, который всерьёз занимался экспертизой диссертационных работ. Потом в результате реформ его сделали бесправным департаментом Министерства образования и науки, то есть того министерства, работу которого он должен был косвенно контролировать. В результате уровень эффективности его деятельности упал многократно. Здесь, как я понимаю, власти пока недостаточно, что Академию превратили в клуб. Нужно, вероятно, и дальше снизить её статус и потенциал. Вот и разметали клочки по закоулочкам.
Обратите внимание: в результате деятельности ФАНО объединены в единое институты, иногда очень далёкие по проблематике. Скажем, Институт физики и Институт леса. Для меня очень горько, что в результате всех слияний и объединений перестал существовать Вычислительный центр им. академика А.А. Дородницына. Этот центр провёл уникальные исследования, связанные со стратегической оборонной инициативой, с освоением западносибирской нефтяной провинции, математическим моделированием экономики. Там работал выдающийся математик, механик, мыслитель Никита Николаевич Моисеев. И вот великого центра уже нет.
Возникает вопрос, ради кого затеян разгром РАН, в чьих частных, шкурных интересах? Многие называют здесь фамилию членкора Ковальчука. Недавно по «России-24» Ковальчук выступал уже в роли нового лидера реформированной РАН. А так как известно об особой близости Ковальчука к Кремлю, то не торчат ли уши этого деятеля изо всей истории и 2013 года, и нынешнего 2017-го? Такая версия подтверждается словами самого учёного-телезвезды: «Академия должна неминуемо погибнуть, как Римская империя». Но если бы дело касалось отдельных фигур, то наша ситуация была бы гораздо проще. Недавно ушёл в отставку самый непопулярный министр —Дмитрий Викторович Ливанов. Образовательное сообщество вздохнуло с облегчением. При Ливанове возникла масса деструктивных проектов, например, проект «5-100-2020», в соответствии с которым 5 вузов должны войти в первую сотню некоего странного зарубежного рейтинга к 2020 году. В результате были ликвидированы во множестве вузов кафедры, факультеты. Вместо них стали насаждать департаменты, школы, «центры превосходства». Казалось бы, Ливанова сняли. Сняли его заместителей, связанных с этой политикой. Что существенно резко изменилось к лучшему в системе образования? Я этого не вижу. Разрушительные реформы продолжаются. Поэтому речь идёт не об отдельных людях, не об отдельной политике — речь идёт о стратегии. Государство должно для себя решить: нужна наука или не нужна? Вот главный вопрос на данный момент. А персоналии… Всегда, при любой политике находятся соответствующие персоналии, которые полагают: Пётр Первый создал Академию наук, а чем я хуже? а я её уничтожу.
Ещё один важный момент. Нам очень не хватает солидарности. Когда громили Академию, мы собрали митинг на площади Революции (во многом благодаря Сергею Эрвандовичу Кургиняну, другим государственническим силам). Непосредственно с Академией связано примерно 50 тысяч человек в Москве. Мы разослали приглашения по вузам, по другим организациям, думали: уж минимум 150 тысяч человек должно было быть. Вышло 2,5 тысяч. Депутат Государственной думы, который с большой симпатией относится к Академии и много усилий приложил, чтобы её не разгромили, сформулировал очень просто: «Если бы вы смогли вывести 100 тысяч на улицу, если бы 100 тысяч человек поддержало Академию наук, понимая её значение, то тогда мы бы вернулись к этому закону, а если бы вы смогли вывести миллион, то, соответственно, об этом бы законе и речи бы просто не было». Немецкий антифашист Мартин Нимёллер хорошо подметил: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже не было никого, кто бы мог протестовать». Ситуация повторяется: нам очень не хватает солидарности.
