Существует два вида ругани против современного российского государства. Одна из них гласит, что Россия не должна замыкаться в своих границах и должна максимально взаимодействовать с миром, потому что в противном случае она создает такой маленький анклав, который сам по себе выжить не может и так далее.
Другая гласит, что ни в коем случае нельзя ни копейки денег выводить за границу, в обязательном порядке их нужно инвестировать внутри России, потому что внутри России бардак, экономика падает и так далее, а разные «нехорошие люди» выводят капитал.
И то и другое утверждение в каком-то смысле оценить можно. Ну, например, вряд ли можно считать правильным, что совершенно колоссальные по объему российские средства инвестируются в американские банки, которые ведут откровенно антироссийскую политику. Ну действительно, зачем нам инвестировать большие деньги в США, которые нам же устраивают санкции и прочие безобразия?
Утверждение о том, что у нас слишком большие деньги где-то в других местах держать нельзя, — представляется мне крайне спорным, поскольку большую часть этих денег мы даже не используем, их вполне можно было бы использовать для некоторых внутренних операций.
Тем не менее, если мы посмотрим на современную российскую ситуацию, то увидим, что у нас есть явные совершенно признаки того, что мы проводим внешнюю политику. И более того, это не политика вложения денег в американские ценные бумаги. Тем удивительней, что факторы этой политики также подвергаются жесткой критике.
Для примера рассмотрим компанию Роснефть. Эта компания сейчас подвергается критике за то, что она составила у себя совет директоров из людей, которые больше чем наполовину не являются российскими гражданами. Более того, председателем совета директоров стал Герхард Шредер, бывший канцлер Германии.
Замечательно! Можно ли критиковать за это? Это хороший вопрос. Но давайте посмотрим, чем занимается Роснефть. Она ведет совершенно колоссальные проекты за пределами России. Она очень активно влезла в Венесуэлу, где крупнейшие в Латинской Америке залежи нефти. Она влезла в Индию, которая потенциально — крупнейший рынок мира, поскольку Китай уже исчерпан (и даже с точки зрения некоторых экспертов сильно «перегрет»), а у Индии все еще впереди, она будет активно развиваться.
Роснефть активно влезла в нефть Ирака, причем не в южную его часть, которая контролируется американцами, а в северную часть, которая контролируется курдами. И более того, контролирует сейчас нефтепровод, который идет из этого самого иракского Курдистана не на юг, а на север, который контролируется нашими турецкими друзьями. И Роснефть активно инвестирует в нефтепереработку, в том числе в Германии.
То есть, иными словами, она как раз и демонстрирует активное участие России в разного рода экономических проектах и вложение не в ценные бумаги, а в реальные активы. Кто скажет, что нефтяные месторождения Венесуэлы или нефтепереработка в Германии — это не интересный актив, пусть бросит в меня камень. Таким образом, в отличие от многих других компаний, которые фактически не увеличивают достояние России за рубежом, а просто выводят капиталы в оффшоры, причем в виде частного капитала, — здесь мы имеем корпоративный капитал, принадлежащий государственной компании, которая очень активно работает за рубежом. И при этом все эти проекты, в которые вкладывается Роснефть, — это проекты реальные. Это не Чубайс с его электромотороллером.
Возникает вопрос: а почему общественность и эксперты не хотят позитивно оценивать деятельность Роснефти? Это не значит, что я считаю, что ее не нужно критиковать. Безусловно, критиковать нужно всех. Где-то недостаточная эффективность, где-то что-то еще… Хотя надо отметить, что если мы посмотрим на формальные показатели Роснефти, они достаточно высокие по сравнению с аналогичными по масштабу компаниями — типа ExxonMobil. В этом смысле предъявлять Роснефти претензии в том, что она неэффективна — достаточно глупо.
Знаем, что нам постоянно говорят, что у Роснефти долг большой. Но если мы сравним с долгом ExxonMobil или Chevron, то увидим, что этот долг абсолютно нормальный, Роснефть его легко обслуживает. Да, финансовая модель Роснефти — это модель не российской компании, а международной компании, ну так она и есть международная компания, поскольку самая крупная международная нефтяная компания. У нее не самая крупная капитализация, но тут уж ничего не сделаешь — это специфика ее российского происхождения.
Так вот, почему происходит критика? Мне кажется, что по нескольким причинам. Причина первая: дело в том, что значительную часть российской прессы — так называемую «деловую» — составляют либеральные издания. По сути — это клоны, дочерние структуры международных финансовых институтов. Они «поставили» здесь свою команду, условное наименование которой «команда Гайдара-Чубайса». К ней относятся Кудрин, Силуанов, Шувалов, Дворкович, Набиуллина, еще какое-то количество людей. И это люди, которые принципиально ненавидят руководителя Роснефти и вообще ненавидят государственные компании. Их главная задача — продать эти компании за бесценок, желательно международным спекулянтам. Что они и демонстрировали в девяностые-двухтысячные годы.
Ни на что больше они не способны, и мы это очень хорошо видим по истории с Улюкаевым — видным членом этой команды. По тому, как описывает либеральная пресса, противостояние Улюкаева и Сечина в рамках соответствующего процесса, четко совершенно видно: единственный вопрос, который они кидают на публику, — следующий. Как можно сравнивать честнейшего и благороднейшего Улюкаева и представителя «кровавой гэбни» Сечина?
Поскольку я немножко себе представляю, чем занималась команда Гайдара-Чубайса и как она проводила приватизацию. Кроме того читая список найденного в кабинете Улюкаева, а также принадлежащих ему квартир и земель, могу сказать исключительно одно: на фоне команды — как можно обижать белого и пушистого Игоря Сечина?
То есть, иными словами, эта критика в подавляющем большинстве случаев носит не объективный характер, а политический заказной: «Мы будем бить Роснефть, поскольку это системный представитель альтернативной нам команды». Ну, в некотором смысле атака на Сечина является, пусть слабой, но все-таки копией той кампании, которую эти же политические силы ведут в США против нынешнего президента Дональда Трампа. Да, конечно, там они тратят значительно больше ресурсов на борьбу с врагом.
Но нужно понимать, что Роснефть в целом — как государственная компания — представляет из себя те же альтернативные международным финансистам силы, что и те люди, которые двигали Дональда Трампа в президенты США. А что касается позитивного анализа Роснефти, то тут мы упираемся в то, что на самом деле наши СМИ в период девяностых-двухтысячных годов, когда они из источников информации для общества превратились в источник бизнеса для своих владельцев, то мы просто отвыкли от более-менее нормального, качественного анализа. И, грубо говоря, редактора или представители владельцев в редакции все время задаются вопросом: вы хотите писать хорошо про этого, а где деньги, которые он приносит? Денег нет — не пишите. Или даже наоборот, пишите плохо, потому что если вы напишете очень плохо, то они придут с деньгами, чтобы больше мы так не писали.
Иными словами, у нас вообще сегодня в прессе негативный крен. А во-вторых, практически не предоставляют места реальным экспертам. У нас на сайте есть по крайней мере два-три человека, которые адекватно пишут про нефтегазовый сектор. Я очень настаиваю на том, что мы не берем деньги за то, чтобы писать про кого-то хорошо или плохо. Но мы должны отдавать себе отчет, что если мы понимаем, что невозможно построить современную экономику в рамках рынка, который ограничен одной Россией (то есть, иными словами, Россия должна выходить экономически за пределы своих политических границ), то у нас должно быть много компаний, которые ведут такую политику, как Роснефть.
Другое дело, что, может быть, в каких-то отдельных вещах эта политика не совсем правильная. Но тогда эти отдельные вещи и нужно критиковать, причем со знанием дела. То есть должно быть четко объяснено, что не нравится, почему не нравится, и что можно сделать. Пока я такого рода конструктивной критики вообще не замечал.
