А.Поздняков: Это особое мнение Максима Шевченко. Я Андрей Поздняков. Здравствуйте!
Давайте с Владимира Мединского начнем. Скандал диссертационный, который разгорается всё ярче и ярче. На этой неделе решение должно быть. Он должен как-то повлиять на политическое или административное будущее министра?
М.Шевченко: Скандал выдуманный, высосанный из пальца, мыльный пузырь, который раздувается теми, кто хочет спихнуть Владимира Мединского и всю его команду – Аристархова и других – с руководства Министерства культуры.
А.Поздняков: Так уж на пустом месте и так уж из пальца он высосан? Экспертный совет, в том числе, куда вошли…
М.Шевченко: Если не знать Владимира Ростиславовича, а вот так о нем абстрактно разговаривать, как о неком далеком каком-то марсианском литературном персонаже, тогда, наверное, это имеет смысл. Но я знаю Владимира Мединского много лет. Я знаю его как интеллектуала, как человека, который способен поддерживать сложную интеллектуальную, философскую, политологическую беседу самого высокого уровня. Это не человек, который является чиновником, сидящим в кабинете, распальцованным и говорящим полуматом и так далее.
Этот человек преподавал в МГИМО и преподавал достаточно успешно. Он был руководителем PR-гильдии Москвы или политтехнологов и был одним из крупнейших московских и вообще российских политтехнологов в конце 90-х, в начале 2000-х. Он был депутатом Государственной думы несколько созывов. Поэтому, что это вдруг сейчас все озаботились интеллектуальной деятельностью Владимира Мединского? Как раз когда он, будучи министром культуры, — может быть, и можно иметь какие-то претензии к его культурной политике, но на всех не угодишь, во-первых: сколько человек, столько и культур, — вдруг сейчас прямо все толпой и стаей на него набросились.
А.Поздняков: Но диссертацию же он написал.
М.Шевченко: Ну, написал диссертацию. А я не знаю. Я не занимаюсь… Вот я не занимаюсь вашей курсовой… Вы списывали курсовую в институте?
А.Поздняков: Нет, слава богу.
М.Шевченко: Вы честно писали все дипломные, курсовые рефераты? Ну, вы, значит, уникальный такой человек.
А.Поздняков: Правда?
М.Шевченко: Конечно.
А.Поздняков: У меня весь курс так делал.
М.Шевченко: Вы такое ангел, вы такой настоящий просто ангел, удивительный просто, каких я больше не встречал в своей жизни. Потому что любой нормальный студент хоть раз в жизни, но списал.
А.Поздняков: Дипломную работу?
М.Шевченко: Ну, и дипломную работу и где-то там подсмотрел что-то, написал, понимаете, еще что-то… Я не знаю… Во-первых, я не думаю, что ВАК проголосует за лишение степени доктора Мединского. Конечно, если Мединский, на самом деле… его ассистенты, которые ему помогали или он сам где-то что-то, использовали цитаты, — это он сделал, наверное, напрасно. Но я лично уверен, что Владимир Мединский является тем человеком, который, безусловно, способен написать докторскую диссертацию, и не списывая ее при этом.
А.Поздняков: Максим Леонардович, дело ведь не только в списывании, не только в списывании. Его не обвиняют в том, что он списал. Экспертный совет ВАК, Высшая аттестационная комиссия обвиняет его в том, что в его работе отсутствуют базовые знания историка и базовые методы работы, то, что она не подходит даже для курсовой и дипломной.
М.Шевченко: Базовые знания историка – это, знаете ли, достаточно относительная категория. Потому что мы знаем, что у нас тут творили с историей за последние десятилетия, так уж постыдились бы говорить о базовом знании истории.
А.Поздняков: Тем не менее, история – наука, обладающая методологией.
М.Шевченко: Я еще понимаю, если у бывшего декана истфака Карпова, который является крупным византологом, понимаете, допустим, идет дискуссия о Византии X или XI века; или я понимаю, изучение Сергеем Сергеевичем Аверинцевым византийской эстетики или литургики; или исследование по нормандским захоронениям где-нибудь в Гнездово, или какие-нибудь берестяные грамоты, понимаете – какие-нибудь вот такие исторические вещи. Когда речь идет о политической истории, тем более, истории страны, которая у нас до сих пор не написано, когда у нас существует пять или шесть историй… В одной истории — хорошие царь и империя, в другой истории — хороший народ, Пугачев, Разин и все вожди народно-освободительного движения. В третьей истории хороши попы и всякого рода религиозные деятели. В четвертой истории Россия – это неудачная версия Запада, которая должна, как говорится, перед этим Западом постоянно доказывать, что она тоже может иметь шанс, если встанет на колени и как следует лизнет Западу ботинок, стать его рабыней или служанкой. Поэтому о какой версии истории вы говорите?
У Владимира Мединского… я сам критиковал эти его книги. Это я в лицо ему подходил и говорил: «Володя, — говорил, ну, там, — Владимир Ростиславович, — мы с ним на ты, — вот в этих книгах, мне кажется, странные есть вещи какие-то…». Но это его право.
А.Поздняков: Книга – это книга. Книга может быть с разными версиями…
М.Шевченко: Вы читали сами диссертацию Мединского?
А.Поздняков: Я автореферат читал. Диссертацию саму не читал.
М.Шевченко: Ну, и что там, что в автореферате вам не понравилось?
А.Поздняков: Знаете, в чем разница между Сергеем Павловичем Карповым и его диссертацией и диссертацией Мединского?
М.Шевченко: Ну, Карпов – это выдающийся ученый, настоящий. Чего мы обсуждаем? Мединский не ученый, не историк.
А.Поздняков: Помимо того, что он настоящий ученый, он еще источники в оригинале читал.
М.Шевченко: Карпов – это выдающийся ученый. И когда избили на него, напали на него, это, безусловно, была не только его личная трагедия и истфака, но и всех мыслящих людей в России.
А.Поздняков: Но это не особенность Карпова, что он работал с источниками и оригиналами, например.
М.Шевченко: Это разные типы. Мединский не ученый, который работает с документами. Он ученый, не знаю, там… политолог.
А.Поздняков: А зачем он тогда диссертацию писал? Зачем он писал докторскую диссертацию на соискание ученой степени?
М.Шевченко: Я, кстати, не знаю, у него по истории или по политологии диссертация.
А.Поздняков: По истории у него диссертация.
М.Шевченко: Слушайте, вам не нравится… Мне, честно говоря, абсолютно все равно. Чего вы прицепились к нему? Я не понимаю…
А.Поздняков: Вы знаете, это вопрос чистоплотности.
М.Шевченко: Понимаете, хотят убрать Мединского, чтобы на его место поставить Ямпольскую. Вот вы, либералы – вас всегда используют, как не знаю кого! Вас как стаю натравливают на Мединского. Когда уберут Мединского, поставят крайне правого министра культуры, по сравнению с которым Мединский будет либералом, поверьте. Не либеральный министр ему на смену придет, вы не понимаете, что ли? С Мединским можно разговаривать. Он разговаривает на нормальном человеческом языке.
А.Поздняков: И уже поэтому его диссертация, независимо от того, как бы она была написана – левой пяткой, правой пяткой – она должна быт неприкосновенной?
М.Шевченко: Ненависть к Мединскому связана с тем, что кому-то он недодал денег. Есть масса людей, к которым можно предъявить претензии в наше стране: к крупным бизнесменам, к крупным журналистам, к крупным политикам. Если у каждого покопаться в его жизни, там будет где-то украденные какие-то мысли, где-то не выплаченные налоги, или где-то какое-то скрытое имущество… Ну, это война. Я надеюсь, что Владимир Ростиславович выдержит и с достоинством и честью уйдет из-под этого удара.
А.Поздняков: А вы что, считаете, что мнение экспертного совета ВАК проплаченным или продавленным?
М.Шевченко: Это не мнение экспертного совета, это мнение одной из трех групп. Вот вы тоже занимаетесь пиаром. Там есть три группы, как я понимаю, и две дали положительное заключение, насколько я понимаю…
А.Поздняков: А есть Высший экспертный совет, высшая аттестационная комиссия.
М.Шевченко: Экспертная группа ВАК дала негативное заключение. А есть кроме этого еще две группы. Я не специалист в этом вопросе, в отличие от вас, глубоко в него не погружался. Я занимаюсь вообще другими вещами. Вот мы, допустим, позавчера в Свете по правам человека встречались с руководством Центра по противодействию экстремизму при МВД. Вот это моя тема. А диссертация Мединского – да хоть миллион диссертаций будет, это ни на что не виляет.
А.Поздняков: Послушайте, вы журналист, вы гражданин России. Неужели это не позор, что министр…
М.Шевченко: Это выдуманная картонная страна, которая была выдумана на развалинах 93-го года, горящего парламента! Не надо тут играть в честных, в этой стране. Тут все понемножку жулики.
А.Поздняков: Ага, это нормально?
М.Шевченко: Это и есть гражданский консенсус общественный. Понимаете, это и есть общественный консенсус.
А.Поздняков: То есть он должен быть и ученых тоже?
М.Шевченко: Я не вижу никаких проблем в том, что хороший, порядочный человек Владимир Мединский, неплохой министр культуры со своей концепцией культуры, политики культурной, которая кому-то не нравится, где-то, что-то, может быть, переписал или приписал. Я не изучал этот вопрос. Это мы дождемся решения окончательного. Но что из этой темы, пустой, необязательной темы устраивать невесть что? Это как голливудская история с этим Харви, которому все актрисы давали сначала, потому что для них это было очень выгодно…
А.Поздняков: Сами виноваты.
М.Шевченко: Они этого хотели. Они хотели этих ролей и знали цену получения этой роли. И вот они с ним спали, понимаете. А сейчас они про него рассказывают гадости разные.
А.Поздняков: Это называется использование положения.
М.Шевченко: Они сами в это положение с удовольствием вставали, эти актрисы, понимаете – все до одной. Я не верю ни одной из них, что он их принуждал силой, ни одной просто. Все это ложь и вранье!
А.Поздняков: Максим Шевченко и Андрей Поздняков. Сейчас прервемся
А.Поздняков: Это особое мнение Максима Шевченко. Давайте перейдем к Ксении Собчак?
М.Шевченко: Давайте.
А.Поздняков: Как вы относитесь к выдвижению ее кандидатуры на пост президента?
М.Шевченко: Положительно. Я высказался в своем новом YouTube-канале, который я несколько дней назад открыл. Первый ролик – это как раз я поддержал Ксению Собчак в ее желании идти в президенты, потому что в обществе спектакля, в котором мы живем, такого, что усложняющегося, то упрощающегося, Ксения Собчак является, безусловно, ярким персонажем, талантливой актрисой, храброй женщиной… ну, девушкой, женщиной.
И в общем, она, безусловно, заметная фигура и мидиа и информационного и политического, и человеческого пространства. Я с ней спорил многократно, неоднократно делал интервью, она у меня брала интервью, я у нее брал интервью. Я отношусь к ней с большим уважением, потому что она сильная личность, она успешная личность.
Кто-то скажет, она добилась успеха, благодаря своему отцу и покровительству Путину. Ну, многие в этом мире добиваются успеха… Хиллари Клинтон добилась успеха, благодаря своему мужу. Джордж Буш – благодаря своему папе Бушу. Ну, и так далее, список можно бесконечно продолжать. И в мире демократии, и в мире просвещенного авторитаризма родственные связи, как мы видим, играют ключевую роль притом, что человек объявляется выдающимся и замечательным.
Но Ксения и без родственных связей, честно говоря, показывает, что она незаурядная личность и незаурядный человек. И у нее есть, безусловно, сильная электоральная поддержка. Я думаю, до 10%. Даже та часть молодежи, которая не голосует и не ходит на выборы, безусловно, пойдет за нее голосовать. Это и зрители «Дома-2», это и зрители «Дождя», я думаю, многие пойдут, потому что она звезда «Дождя», безусловно. Ну, и в целом люди либеральных взглядов. Она вполне ясно, четко и на современном языке – по-моему, она владеет английским – она формулирует либеральную программу.
Что мне еще в этом нравится во всем. Ксения Собчак – я, по крайней мере, этого не слышал, — она не апеллирует к Западу, что «давайте сделаем, как на Западе». Я всегда говорю, что русским либералам не хватает автохтонной программы. Вот немногие из них читали книгу Леонтовича с предисловием Солженицына «История русского либерализма». Это книга, которая была «Инкопресс» издана еще в советское время, тоже может иметь немало претензий. Например, в этой книге совсем не показан генезис части русского либерализма из старообрядческого капитала. Это тема только сейчас развивается историками, Александром Пыжиковым, например. Но это была фундаментальная книга.
Чем быстрее русские либералы будут восходить к традиции русского либерализма, к кадетской традиции — ну, Герцена я не считаю либералом, Герцен был радикалом в целом, – к части декабристского движения, чем быстрее они вспомнят… Я думаю, что Ксении Собчак – я ей просто подсказываю – надо бы опираться на историю русского свободомыслия, на историю русского либерального буржуазного сознания, а не тупо, как большинство наших либералов, опротивевших всем уже до невозможности, говорить: «Вот мы недоразвитые, давайте как там, у них. У них там цивилизованный мир. А мы вот должны сделать, как у них, в цивилизованном мире». Я надеюсь, что у нее хватит мозгов и у ее советчиков, наконец-то, говорить о наших принципах свободы – свободного рынка, свободного бизнеса, — не изображать Россию как вечное приложение к той или иной версии Запада: по глобалистской версии или НРЗБ.
А.Поздняков: Это все, конечно, хорошо, а как быть с тем, что всего две недели назад Ксения Собчак не была никаким публичным политиком?
М.Шевченко: Она что, должна отчитываться перед нами, что ли? Ксения Собчак – один из самых известных и популярных людей в нашей стране. Ей не надо быть публичным политиком. Во-первых, она сделала, по-моему, сотню политических интервью с политическими персонами, с политическими вопросами – сотни за это время работы на «Дожде». Поэтому сказать, что она политик в том смысле, что она, как многие политики, изображает из себя не то, чем является — нет, так нельзя сказать.
Вот ее сила как раз в том, что она естественная, она открыта, она откровенная. И она тот противник идеологический, с которым приятно, как говориться, состязаться. Вот я человек левых взглядов, таких национал-большевистских, я бы так сказал, а она таких, умеренно либерал-фашистских взглядов, потому что современный либерализм – это, естественно, либерал-фашизм, который апеллирует к свободному рынку в сочетании с сильным государством, которое защищает часть избранной ́элиты, занимающейся свободным рынком. Поэтому я честно говорю, что она лучшая сегодня на либеральном фланге российской политики. Она лучшая.
А.Поздняков: Так вот, как Алексей Пишет: получается, и Познер – политик.
М.Шевченко: Ну, Познер ведь не заявляет о своем желании идти в президенты. Политик — это еще тот, кто проявляет политические амбиции.
А.Поздняков: То есть достаточно просто прийти внезапно и заявить: «О! Я хочу быть президентом».
М.Шевченко: У вас какие претензии к Ксении Собчак? Такие, как и к Мединскому? Что она не настоящая, что ли?
А.Поздняков: У меня ни к кому из них претензий нет.
М.Шевченко: Здесь все ненастоящее, еще раз говорю. Здесь программа всё ненастоящее.
А.Поздняков: Даже политики?
М.Шевченко: Потому что генезис: 91-й год – это ложь, 93-й год – это ложь, 96-й год – это ложь, 99-й год – это ложь. Тут всегда ложь шла за ложью последние 26 лет. Это бесконечный накручивающийся маховик лжи. Это игра, в которой по соглашению все делают вид, что играют всерьез. Но, на самом деле, все понимают, что как бы есть кавычки некоторые…
А.Поздняков: Так что же еще одна актриса Ксения Собчак изменит?
М.Шевченко: На этом фоне человеческое… слишком человеческое, как говорил Ницше, демонстрация просто человеческой слабости, человеческой личности – то, чем брал Навальный. Навальный не своей программой борьбы с коррупцией брал, а тем, что он был похож на человека в этом сонмище кукол, понимаете, таких механических – правых или левых, либеральных или консервативных, — вот всякое человеческое лицо, которое здесь появляется, оно напоминает нам, что эта картонная ситуация такого балаганчика бесконечного блоковского, где победа сильных — гибель слабых, и «страшный черт ухватил карапузика, и стекает клюквенный сок», — она может быть разорвана чем-то человеческим.
Я не знаю, выдержит ли Ксения долго этот путь, поскольку так называемая системная политика буржуазная, она превращает человека тоже в такого истукана. Но в ней есть такая энергетика, которая, возможно, позволит ей это преодолеть. А претензии, что она еще две недели назад была никем, а сейчас вот стала политиком – ну, это абсурдная идея.
А.Поздняков: Это не претензия, а вопрос. У нее же нет сложившегося круга какой-то политической силы, политических активистов.
М.Шевченко: У Ксении Собчак? Вы шутите, что ли? Да она свиснет – у нее в Твиттере, я не знаю, миллионы подписчиков в ее социальных сетях. Ксения, вот сейчас прямо, если ты меня слышишь, Ксюша, напиши, пожалуйста: «Я нуждаюсь в политических активистах». Я вас уверяю, что толпа политических активистов заполнит улицы Москвы, которые захотят поддержать Ксению Собчак.
И это будут не только сторонники уже сложившихся либеральных квак – используем такой оперный театральный термин, — таких стай, которые, судя по всему, испытывают ненависть к Собчак иди к друг другу, пристально следя за тем, чтобы кто-то не обошел их на повороте… один другого. Еще не так давно на Навального набрасывались все, что он, видите ли, грубый и неправильно что-то такое говорит. Надо – будут набрасываться на Явлинского, на кого-то еще, на Собчак.
Собчак отличается тем, что, во-первых, у нее есть доступ к президенту, и она с ним беседовала, что делает ее системным политиком. Система в России устроена по принципу личных человеческих отношений. Наличие у либерального политика Ксении Собчак личных отношений с, безусловно, единственным человеком, обладающим в России всей полнотой власти, Владимиром Путиным, выводит ее за рамки традиционного этого либерального оппозиционного сборища.
А.Поздняков: То есть как Навальный, только системная.
М.Шевченко: Ну… в целом, я думаю, что Навальный тоже системный, просто те, кто стоит за спиной Навального, не показывают свое лицо. А Путин совершенно не стесняется отношений с ее покойным отцом, называет его учителем – Анатолия Собчака. Несмотря на то, что ее мать, Людмила Нарусова, поливала его грязью, я помню, в 12-м году просто где только можно – Путина. Он, очевидно, не обращает на это внимания. Он реалист. Он говорит: «Хочешь – пожалуйста». Мне кажется, Ксения сможет сформулировать публичную повестку либерального капитализма в России более внятно, чем многие из тех, кто на это претендует.
А.Поздняков: Ну, и менее неприятно для Кремля, может быть. Она более удобный кандидат или нет?
М.Шевченко: Не знаю. Вот я тут слышал на «Эхо Москвы» Белковский выступал Стас, по-моему, в программе «2017», где он говорил о том, что он давно дружит с Ксенией Собчак и готов ей помогать. Я думаю, что у нее может сложиться команда очень сильных интеллектуалов, которые известны достаточно жесткими и публичными такими ерническими и очень умными высказываниями в отношении правящей элиты. Поэтому я не думаю, что Ксения Собчак обложит себя кремлевскими политтехнологами из команды Кириенко.
А.Поздняков: Не маловато времени остается?
М.Шевченко: Да нет, нормально. Она ведь рассчитывает ведь не на 18-й год. Сейчас она должна показать свою силу. Я думаю, 10% — это вполне реально для нее набрать. 10% — это уже очень серьезно…
А.Поздняков: Это какое, 3-е, 4-е место?
М.Шевченко: Это не имеет значения. Дело в том, что это уже голоса миллионов будут, если так. И значит, что на выборах 24-го года, когда она уже будет еще достаточно молодой женщиной, но уже, в общем, опытным человеком, на эти шесть лет… Она показала в своем бизнесе — как она строит бизнес и информационный бизнес, и коммерческий бизнес, — что она умеет этим заниматься; что она умеет жестко и системно выстраивать перспективу развития того дела, за которое она берется.
А.Поздняков: Мы помним такого политика. Прохоров был тоже многообещающий…
М.Шевченко: Нет, Прохоров – это барин, который пошел просто, сдал бабки, чтобы на эти бабки «цыгане политические с медведями» плясали там, где он скажет. Собчак – совсем другое. Это не Прохоров. Она снизу поднималась. Это не комсомольские активисты, которые распили в 90-е годы всё это. Это совсем другой человек. Она плоть от плоти молодого поколения 30-летних. И она пользуется уважением многих людей, если честно.
А.Поздняков: Я не понимаю, то она из круга Путина… связанно с Путина…
М.Шевченко: Что? В чем проблема? Я еще раз говорю, Хиллари Клинтон только потом Хиллари, что она Клинтон, что ее муж был президентом. Только поэтому. Муж, который секретаршу трахал, извините, который всей стране рассказывал перед прокурором, как он там занимался сексом, позорился там, понимаете… Вот он все равно ее муж — Хиллари Клинтон. А, понимаете, Джордж Буш-младший два срока был президентом, потому что его папочка поставил его на эту позицию.
В чем проблема, что она является дочерью Собчака и знакома с Путиным? Это для Запада – норма. Там держатся за своих – в самых демократических странах, — как просто, понимаете, слоненок за хвост слонихи держится. Они семьями идут там к власти.
А.Поздняков: По-нормальному, ненормальному… продолжим. Журналист Максим Шевченко.
А.Поздняков: Это особое мнение Максима Шевченко. Я Андрей Поздняков. Мы тут дошли до сравнения России с Западом и Собчак с Хиллари Клинтон. Правда, Собчак не была у нас никогда министром иностранных дел, в отличие от Хиллари Клинтон.
М.Шевченко: Ну, будет, возможно.
А.Поздняков: Может быть, да.
М.Шевченко: Я бы действовал так. Если она сейчас успешно выступит на президентских выборах – понятно, что она их не выиграет; успехом для нее будет 10% это уже максимальная цифра, ну даже 5% — это, безусловно, ей обеспечит при правильной партийной организации, если она возглавит либеральную протию, попадание в думу следующего созыва.
А.Поздняков: Либеральную партию – какую?
М.Шевченко: Я не знаю, какую. Которую можно создать с нуля за очень короткое время. Нельзя, вы думаете?
А.Поздняков: Не знаю, это было бы интересно. У нас достаточно много всяких либеральных сил. У кого она оттянет сторонников?
М.Шевченко: Может, оттянет, может, ее пригласит какая-нибудь либеральная сила. Может, ее «Яблоко» к себе пригласит, в конце концов. Я не знаю, кто угодно. Я не специалист в этом вопросе.
А.Поздняков: То есть новое «Яблоко».
М.Шевченко: Я не знаю, почему? Новое, старое «Яблоко». Столько лет прошло, что уже говорить о новых «Яблоках» как-то даже неприлично немного.
А.Поздняков: Я не знаю, «Груша», «Слива»…
М.Шевченко: Я бы был сторонник того, чтобы она объединилась с Гудковым, со сторонниками Навального, чтобы была создана единая либеральная партия, которая бы имела шансы на успех. Я всегда был сторонником того, чтобы в думе… там люди из ПАРНАСа… Чтобы люди наступили на амбиции, которые их гложут как раковая опухоль и, наконец-то, на либеральном фланге появилась сила, которая реально будет представлять интересы и голоса миллионов людей: москвичей, петербуржцев и других людей. Это было бы полезно для страны.
Диверсификация политического поля: появление новое левой силы, нового Левого фронта, обновленной КПРФ, обновленной либеральной силы, обновленной «Единой России». Тут, возможно, Турчак сыграет свою роль, потому что это, безусловно, молодые кадры, молодые ресурсы. Это полезно было бы для России. Это новое поколение.
А.Поздняков: А союз Собчак с Навальным пошел бы на пользу России?
М.Шевченко: Конечно. Но Навальный, как нам объявила Памфилова, не может участвовать в выборах. А у них и так, по-моему, есть союз, нет?
А.Поздняков: Пока еще нет. Пока еще он не прокомментировал, пока еще не было ни язвительных, ни приветливых комментариев.
М.Шевченко: Я думаю, что договорятся. Они ведь контактируют. Он же на интервью неоднократно к ней приходил. Ну, политика – это ведь не искусство лобового действия. Политика – это искусство маневра, компромисса. Системная, по крайней мере, политика. Здесь же нет революционеров.
А.Поздняков: В этом Собчак отличается от Навального.
М.Шевченко: Он тоже не революционер, поверьте.
А.Поздняков: То есть не за радикальный слом, вопреки всем заявлениям?
М.Шевченко: Навальный не за радикальный слом, он не противник либерального капитализма, который составляет суть экономической жизни России. Он просто противник части правящих элит — части, а не всех, безусловно.
А.Поздняков: Давайте — в социально-гуманитарную сферу. У нас представитель МВД в Государственной думе призвал депутатов, парламентариев принять уголовное наказание за гомосексуализм.
М.Шевченко: Представитель МВД?
А.Поздняков: Представитель МВД Сергей Алабин.
М.Шевченко: На память сразу лезут несколько непристойных анекдотов на эту тему о ментах. Но, наверное, здесь не место их рассказывать. Ну, это я даже не знаю, как комментировать. Какая-то странная, абсурдная идея. В голове не укладывается просто.
А.Поздняков: Тут же рядом с этим рассуждения Володина о том, что нужно вспомнить о законопроект про гендерное равенство. Огромное количество схожих инициатив, вмешательство в какие-то половые, социальные взаимоотношения – это все предвыборная какая-то чехарда и болезнь, или же, действительно, необходимо?..
М.Шевченко: Играют в консерватизм, как им кажется. Им кажется, что вот это и есть… что вот так называемая общественная мораль – это и есть консервативные ценности. Это происходит в XXI веке, спустя столетие с лишним после того, что писал Ницше, что писал Шопенгауэр, что писал Отто Вейнингер или другие философы, психологи и исследователи. Такое ощущение, что эти люди… Вот мы тут критикуем диссертацию Мединского. Я уверен, что Мединский — человек образованный, по крайней мере, разбирается в мировой политологии, в истории философии, читал эти книги или слышал об этом. Такое ощущение, что эти люди никогда ничего не читали, только выбрались из лесов, и у них есть какие-то странные, навеянные приходским фанатическим батюшкой или соседом по даче, которого они полагают крупным художником, потому что он рисует их портреты в имперских тогах и с золотыми венцами, представления о реальности.
Еще источник у них – это, наверное, «Сказа о царе Салтане». Там царь Салтан, князь Гвидон. Всё хорошо, в принципе. Вот их идеальный мир – это «Сказка о царе Салтане».
А.Поздняков: Или, может быть, о золотом петушке.
М.Шевченко: О золотом петушке – там как бы царя клюнули в темя. А это у нас как бы, чуть ли… после скандала с «Матильдой», я считаю, что следующей на очереди должна быть «Сказка о золотом петушке», как попрание царского достоинства, помазанника Божьего какая-то, понимаете, ваххабитка, шамаханская царица, подослав золотого петушка – а петушок – это у нас кто? – обращаемся к этому эмвэдэшнику выступавшему — петушок-то, то есть золотой гомосексуалист, золотой богатый либерал, подосланный ваххабиткой царицей, клюет в темя помазанника Божьего!
А.Поздняков: Вспоминаем сакральное: семью-то не трогайте.
М.Шевченко: И Пушкин, понимаете, которые еще написал, как известно, «Гаврилиаду», и еще с этим Пушкиным разобраться бы надо, не осквернил ли он и не оскорбил ли чувства верующих аж в присутствии митрополита Филарета в середине XIX века. Ведь наверняка, шельмец, оскорбил. Как он сам себя называл – сукин сын. Не случайно – понимал же, кто он такой. Так вот со всем этим надо разобраться, что вообще надо все это пересмотреть.
Поэтому это берд. Но что мы это обсуждаем?
А.Поздняков: А поиск врагов среди журналистов западных, американских?
М.Шевченко: Это разные вещи. Поиск врагов – это разные вещи. Пусть она оставят в покое Russia Today. Тут, я считаю, надо отвечать ударом на удар, и в драке это абсолютно нормально. Знаете, против Russia Today, которая является американской компанией, зарегистрированной американскими гражданами, работающими на американском рынке как американский успешный бизнес-проект, обыгрывающий многие американские классические медиаструктуры… Russia Today, наверное, входит в тройку мировых лидеров по просмотрам в YouTube.
А.Поздняков: Так пусть акционеры и страдают тогда, и заботятся о судьбе телеканала. При чем тут Российская Федерация?
М.Шевченко: Ну а… если они будут трогать Russia Today, которая находится… которая является дружественным Российской Федерации информационным ресурсом, правда?
А.Поздняков: Что такое «дружественный информационный ресурс»?
М.Шевченко: Ну вот, допустим, на территории России есть информационный ресурс, который дружественен американскому посольству, за свободу журналистов которых – и это, наверное, правильно — американское посольство и даже Госдепартамент постоянно ратуют… Я не буду, естественно, называть название этих ресурсов, чтобы они не пострадали, потому что я с уважением отношусь к журналистам, в том числе, к тем журналистам, которые меня критикуют. Допустим, я считаю, на ЕЖ – как это… Еженедельный журнал? Это абсурд. Я вот честно говорю совершенно: я призываю снять запрет на ЕЖ. И чтобы все ресурсы в России работали спокойно, чтобы мы могли с ними открыто полемизировать, открыто спорить. Но это касается российских ресурсов.
Я считаю, что преследования Russia Today в Америка, как и преследование других СМИ успешных, которые бросают вызов с точки зрения иного видения политики внутриамериканской американскому медийном истеблишменту, — это нарушение свободы слова и прав человека. И мне непонятно, почему наши журналисты, которые вполне прибегают к защите американского посольства и Госдепартамента, молчат в этом случае, и не только молчат, но позволяют себе радостно хихикать, потирать руки, подпрыгивать, повизгивать от восторга, зная, что там коллег из Russia Today… там, буквально ФБР взывает людей, требует показать телефонные номера… Представляете, в России корреспондента Милашину или журналиста «Эха Москвы» вызывало бы ФСБ и потребовала показать просто так свою телефонную книжку или называть все источники получения информации? Вопль и вой стоял бы такой, что мир бы оглох!
А.Поздняков: «Новая газета» и «Эхо Москвы» являются российским медиа. Вот телеканал «Настоящее время», радио «Свобода»…
М.Шевченко: То есть вы поддерживаете репрессии против Russia Today?
А.Поздняков: Нет, мне просто интересна ваша позиция. Вы бы стали выступать в защиту «Настоящего времени»?
М.Шевченко: Конечно, безусловно. «Настоящее время» — это прекрасные ребята. А радио «Свобода» — это не российское СМИ, это американское СМИ, финансируемое Госдепартаментом.
А.Поздняков: Вы бы стали выступать в его защиту?
М.Шевченко: Радио «Свобода» — нет. И «Голос Америки» — тоже не стал бы выступать. А «Настоящее время» — стал бы.
А.Поздняков: То есть их можно в ФСБ таскать, в принципе.
М.Шевченко: Ну, их никто не таскает особо в ФСБ. Но лишить их лицензии, если будут ущемлены права Russia Today, да, я считаю, это будет симметричный ответ: запретить вещание на территории России.
А.Поздняков: Вот министр связи Никифоров считает, что это мракобесие и устарелые методы.
М.Шевченко: Это его мнение.
А.Поздняков: А вы как думаете, что в кремлевском тренде?
М.Шевченко: Я не знаю, что в кремлевском тренде. Это, пожалуйста, вы звоните в администрацию президента Сергею Новикову – у него узнавайте. Я не имею с ними никаких контактов и понятия не имею, что у них в тренде. Я, вообще, сторонник конфронтации с Западом. Я сторонник того, чтобы было меньше вот этих поводков, которые оттуда тянутся сюда. Потому что отсюда туда никаких поводков не тянется.
А.Поздняков: А Russia Today…
М.Шевченко: Она не поводок, она бьется самостоятельно против превосходящего противника. Вот как сериал «Спящие». У меня к сериалу «Спящие» одна претензия. Здесь у нас, понимаете, много «спящих» так называемых, я это допускаю. Вопрос: а есть ли наши «спящие» в Америке?
В Америке рейтинг федерального правительства приближается к 30% в отличие от рейтинга Путина, у которого по всем замерам, даже оппозиционным – 60, 70, 80 процентов. Так почему мы не работаем в Америке? Почему мы не работаем там со сторонниками памятника генералу Ли, со сторонниками черных протестов, со сторонниками чиканос, тех мексиканцев, которые ненавидят федеральное правительство. Почему мы не работаем со сторонниками индейцев Лакота, например? Вот Рассел Минс так и не приехал сюда, в Россию, потому что наша правящая элита, на самом деле, не хочет конфронтации с США; она хочет договариваться и выбирает способ – часть правящей элиты, далеко не вся, — как ей подобней встать на колени, чтобы продолжать это господство над нашей страной.
А.Поздняков: Почему их Путин не остановит?
М.Шевченко: Кого их? Потому что Путин – демократ, потому что Россия – одна из самых свободных стран мира, как ни странно. Я сам критикую наши власть за нарушение прав человека в Дагестане, на Кавказе. Но с точки зрения свобода слова, с точки зрения своды информация, с точки зрения наличия «Эха Москвы», «Дождя», понимаете, других радикальных, достаточно оппозиционных, жестко критикующих правительство медиаресурсов — это одна из самых свободных стран.
Потому что здесь еще не выстроен медиаистеблишмент, как он есть в Америке. В Америке есть респектабельные СМИ: — New York Times, Washington Post, Huffington, FOX, — сотрудники которых подписывают такие документы, которые вы бы на «Эхе» никогда не подписали. Вам никогда не запрещают вести собственные социальные сети.
Вот когда с Плющевым была история, помните? Когда «Газпром Медиа» подобно американцам хотела подобно американцам хотела заставить сотрудников «Эха» отчитываться за то, что они пишут. Ведь сотрудники «Эха» победили.
А в Америке это было бы абсолютно невозможно. Вы были бы солдатами, похожими на рабов, если бы вы работали в легальном, официальном истеблишменте. Кстати, в Russia Today, в свободном американском СМИ, которое поддерживается Российской Федерацией, таких запретов нету. Поэтому популярность Russia Today – это десятки миллионов просмотров в YouTube, потому что американцы любят Russia Today. Именно поэтому федеральное правительство хочет закрыть Russia Today, опорочить и называть иностранным агентом. Это абсолютное нарушение поправок.
Так вопрос: если мы не заступаемся за нашу телекомпанию там, за наших друзей там, то, может быть, мы тогда дадим здесь по их ресурсам в России?
А.Поздняков: Давайте этими рассуждениями о свободе слова и закончим. Максим Шевченко и Андрей Поздняков. Спасибо!
