В настоящем, как в огромной стене, образовался пролом. В него ломится будущее. Настоящее трепещет, оно в панике, оно пытается замуровать пролом, занавесить его кисеёй. Футбол, встреча с Трампом, пенсионная реформа, изнурительные телевизионные ток-шоу — это кисея, которой настоящее занавешивается от будущего. А оно, угрюмое, стальное, сверкающее, прорезает эти непрочные плевры. Вспарывает своей огнедышащей цифрой настоящее.
Цифровая реальность как проявление электронного разума, как высшая форма рациональных представлений о мире захватывает одну за другой все сферы нынешнего бытия. Без неё невозможно управление полем боя, невозможно управление крупными корпорациями, управление капиталами и рынками, без неё невозможно управление обществом, на которое накидывается незримая цифровая удавка. Цифра управляет школой, семьёй, отдельной человеческой особью, разлагая эту особь на сердце, почки, мозг, печень. И вновь собирая в цифру. У человека, принятого в цифросферу, шесть ног, как у жука из произведений Кафки. Гимн цифросферы — «мы рождены, чтоб Кафку сделать былью».
Цифросфере не нужно человечество во всей его полноте. Цифросфера создаёт бросовое, дефективное человечество, которое подлежит истреблению. Отключённое от цифросферы, оно ещё некоторое время будет следить за футбольными матчами «Франция—Хорватия», бороться за права сексуальных меньшинств, наблюдать за таянием льдов в Антарктиде. Но оно никому не нужно, оно лишнее, оно — бремя. Земля превращается в сплошную Африку с обречённым, исчезающим населением.
Однако этот взгляд на будущее не достоверен. Он основан на убеждении, что цифра всемогуща, что цифра победила слово, что в начале всего была цифра, и цифра была у Бога, и цифрой был Бог.
Бог не был цифрой. Бог был и остаётся словом. Человечество не забыло времена, когда «солнце останавливали словом, словом разрушали города».
Чем теснее становится слову в окружении атакующей цифры, чем плотнее сжимается стальное кольцо цифросферы на горле, в котором клокочет слово, тем сильнее будет отпор. Мы увидим бунт слова, революцию слова, реванш слова. Та часть мироздания, которая никогда не подчинится цифре, спрессуется в плотный сгусток, как уран в бомбе. И возникнет цепная реакция взрыва. Цифра живёт в машине, слово живёт в мифе.
Мы находимся накануне мифологической эры. Когда древние мифы воскреснут, своей огненной плазмой хлынут в стальные структуры цифровой реальности и расплавят их. Человечество тоскует по мифам. Исламский мир первым отказался подчиняться цифре, но его забросали крылатыми ракетами. И он уходит в катакомбы, в подполье, где затаился со своей ненавистью и жаждой реванша.
Россия — страна мифов. Русскую историю от языческих времён до большевизма и до нашего загадочного времени невозможно понять без мифа. Мифы о русском чуде, о русской мечте, о пасхальном смысле русской истории, о священной Победе, лежащие в основании русской священной истории, освоение этих мифов есть огромная задача сегодняшней русской культуры. Навстречу Силиконовой долине, университету в Бёркли с его теорией управляемого хаоса, могучему шествию банков, о котором с таким восторгом говорит Герман Греф, мы выставим Ослябю и Пересвета с длинными деревянными копьями, оснащёнными кованой отточенной сталью. На конце их копий сверкают ослепительные искры божьи. И удар такого копья, нанесённый из мифологического прошлого в цифровое будущее, создаст фантастический мир, который будет принадлежать не горстке банкиров, не шестиногим оцифрованным людям, а всему лучезарному человечеству.
«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью».
