О ностальгии по СССР и отношении к этому разных частей общества. Почему красные и белые патриоты не могут договориться.
У определенной части нашего населения остается фундаментальная ностальгия по советскому периоду. У тех же, кто этот период не застал, наблюдается положительный, патриотический образ социального справедливого государства с технологическим прогрессом, новыми горизонтами, нравственными отношениями между людьми и дисциплиной. Таким образом, настроения неосоветизма в нашем обществе остаются — у пожилых людей как нечто естественное, у молодых и средних лет людей — как нечто полемическое, которые противопоставляют Сталина современным либералам.
Государство, увидев в советской ностальгии патриотизм и некую преемственность тоталитарной модели, частично ее культивирует, потому что это довольно удобная форма. Тогда был идеологический тоталитаризм, а теперь — административный.
Второе отношение к Советскому Союзу, которое наблюдается у консерваторов, часто у православных, монархистов. Они бьются с этим неосоветизмом, приводят примеры тоталитаризма, уничтожения религии, зверств.
Есть либералы, которые вообще ненавидят всех — советских, русских, и в 90-е называли всю Россию красно-коричневой. Фраза Швыдского «русский фашизм страшнее немецкого» — в этом вся суть либералов.
Но если у либералов система автореферентна и с ними вообще можно не считаться, то взгляды неосоветистов и новых белых легитимны. Они подают информацию, насколько можно судить по интернету и соцсетям, ужасно — аргументов не приводит ни та, ни другая сторона, слушать друг друга они не хотят. У коммунистов, как правило, под горячую руку попадают религия, монархия, русская история, «эксплуататоры», а у белых всплывает — атеизм, преследование священство, этническая принадлежность организаторов революции, теории заговора…
В этом конфликте сегодня и пребывает патриотическое движение. Неудивительно, что оно абсолютно депрессивно — диалог неконструктивный, проекта не предлагают ни те, ни другие. И всех, кажется, это устраивает — это освобождает от проектов и консолидации, можно спокойно перекидываться вялыми оскорблениями и блокировать направление любого из движений.
В свое время, в 1991-м году, в газете «День», а затем — «Завтра» (с Александром Прохановым и другими единомышленниками) мы поставили задачу — не позволить разделить эти две линии, не сделать их антагонистами в политике. Да, это два разных взгляда на русскую историю, да, это две разных ценностных системы, несводимые друг к другу, но имеющие общий знаменатель — обе патриотические. И белые, и красные были русскими людьми, которые по-разному понимали нашу миссию, и имеют образы России.
Те, кто нами правит сегодня, образа России вообще не имеют. У них нет России — они глобалисты. Они считают, что Запад является образцом, а мы — недозападная страна, которая должна быть приведена к общему знаменателю, а потом — интегрирована в западный мир.
В отличие от либералов-глобалистов, неосоветские и белые патриоты любят свою Родину. Мы хотим сильной, независимой, социальной, справедливой системы.
Любопытно, что если спросить белых, какой они видят Россию, они принимают идею социальной справедливости (только без атеизма, материализма и пр.), а если спросить неосоветских — они признают русский народ великим (только в форме СССР). То есть, по двум вопросам — социальной справедливости и русской идентичности — белые и красные сходятся. Это принципиально отличает нас от либералов.
Теперь подумаем: кто заинтересован в том, чтобы это депрессивное взаимное оскорбление продолжалось? Парадоксально, но не только либералы: это также те новые красные и те новые белые, которые не хотят ничего делать. Либералы хотят править и стравливать белых и красных, а те не хотят ничего менять.
В какой-то момент общим знаменателем стал Путин — его признали и либералы, и патриоты, он стал компромиссной фигурой, который половину проблем решил, а половину — нет. Наш народ возложил на него идеологическую ответственность, которую он решить не в состоянии и не хочет. Он хочет быть президентом всех трех групп — олигархической элиты, белых и красных патриотов. Он симпатизирует всем, и будет удерживать компромисс до конца.
Но постепенно противоречия накопятся и дойдут до критической стадии. Сейчас — переходный момент, 20-летнее откладывание процессов, которые созревали в 80-е и были проиграны патриотами в 90-е.
Прекрасно быть белым, прекрасно быть красным, но давайте будем убедительными, живыми, этически соответствующими этим идеалам — не деградировавшими маргиналами, а полноценными, собранными, этически цельными людьми на обоих фронтах. Карикатурность обоих типов свидетельствует о том, что оба мировоззрения являются поверхностными для нас — наше истинное мировоззрение где-то в ядре русской идентичности, где есть и религия, и социальная справедливость, и сильное государство, и традиции. Это нас и объединяет. Общий импульс — это русское, оно может быть понято, осмыслено, превращено в концепт, в теорию, в проект и стратегию.
