Украине обидно. Если по совести, в триаде народов: русские (великороссы), украинцы (старороссы) и белорусы — старший – это украинцы. Просто исторически – целостно сформировались раньше других, хотя, разумеется, тогда никто их «украинцами» не называл. Средние – белорусы. И собственно русские – младший народ.
А дальше – все как в древнерусских сказках: младший оказывается самым большим, сильным и удачливым. И «украинскому национальному сознанию» действительно обидно: самые старшие, но по жизни – самые неудачливые. И старшинство потеряли, и государственность утратили, и с независимостью все время не получается. Получатся – как раз в семье с братьями. А как только ссорится, вспомнив о старшинстве, все не слава богу.
По-человечески нужно понять и найти способ успокоить. Но для последнего – все-таки нужно понять.
Чтобы иметь друга, нужно его понимать. Чтобы победить врага, его тоже нужно понимать. Чтобы решить проблемы Украины, нужно понимать проблемы Украины. В том числе – проблемы ее самосознания.
Все то, что говорится сегодня в России об Украине, верно в принципе в смысле оценки политических процессов на Украине. А, как правило, далеко от понимания политико-психологических процессов и политического сознания Украины.
Конечно, на Украине в той или иной степени всегда были те, кого мы можем назвать «западенцами» и кто испытывал тягу к наследию украинского нацизма и бандеровщины. Были зерна – они выросли.
Но если до определенного момента почва для этих зерен была неблагоприятной, в другой ситуации оказалась создана почва, которая стала благоприятной. И почву всегда создавало то, какой была полтика и стратегия в Москве.
Национализм Петлюры был побежден и силами Красной Армии – но и уважением к украинской культуре со стороны Советской власти в 20-е годы. Но еще больше – индустриальными и экономическими успехами СССР.
Бандеровщину после Великой Отечественной войны в итоге победили и разложили так же. СССР был силен, привлекателен и победоносен. И быть в его составе значило быть сильным, привлекательным и победоносным.
Перестройка ситуацию изменила и сама объявила, что СССР, Советская власть и социализм – это синонимы зла, неустройства и аморальности. Либо это нужно было признать верным – и тогда из него нужно было бежать прочь. Либо признать, что страной правит идиот – и тогда тем более нужно было выходить из-под его власти.
Причем сначала, декларируя свою независимость, Украина гарантировала своим гражданам сохранение гражданства СССР и членство Украины в новом СССР. И приняла свою Декларацию тогда, когда свою Декларацию приняла Россия: просто последовала ее примеру.
Через год решение тогда еще Верховного Совета УССР о «незалежности» было принято этими ранее декларированными принципами. И было принято, вопреки существующей версии, не после объявления о создании ГКЧП, а после его поражения, когда стало ясно, что власть в Москве берет Ельцин, да еще и возвращается Горбачев. Оба для любого нормального человека были неприемлемы.
Декабрьский референдум о «незалежности» на деле предлагал одобрить ранее принятые документы, в которых содержались положения и о сохранении гражданства СССР, и о сохранении паспортов, и об участии в Союзе. Как украинская власть распорядилась и трактовала его результаты – отдельный вопрос. Но первоначально СНГ действительно в Беловежье выглядел как конфедеративное государство.
Только к 92-му году стало ясно, что если Беловежье и избавило страну и Украину от Горбачева, вместе с ним оно «избавило» страну от себя самой. А в России на смену маразму «перестройки» пришла шизофрения «рыночных реформ». Можно было не стремиться от этого убежать?
Кучма был избран в 94-ом году президентом Украины после государственного переворота сентября–октября 1993 года, расстрела Ельциным российского парламента, узурпации власти и уничтожения Советской власти, принятие которой, как и курс на строительства социализма, был основой единства УССР и РСФСР в годы образования СССР. СССР разрушен, в России социализм отменен, Советская власть свергнута.
В России были 90-е годы. Наблюдая их, вполне можно было задаться мыслью: «Почему Украина не Россия», имея в виду, почему Украина в такую шизофрению не уйдет. Правда, как оказалось, ушла. И еще в большую.
В 2000-е годы Россия была предельно популярна на Украине, а рейтинг Путина был много выше рейтинга украинских лидеров из разных лагерей.
И Россия дружила с Украиной. Правда, как оказалось, не столько с народом, сколько с определенными финансово-промышленными кругами. Которые, дружа с ней, делали все, чтобы ее перед народом Украины так кили иначе дискредитировать. То есть Россия дружила – Украины не понимая.
А потом был Майдан. На Украину пришло несчастье. И, кстати, Россия народу Украины не помогла – не захотела либо не смогла – можно спорить отдельно. Оставила на произвол нацистов. Да, правда, помогла Крыму и частично – немало, но не до конца – Донбассу.
Но с точки зрения усредненного украинского сознания это выглядело как то, что с Майданом-то справиться не помогли, а на его фоне Крым и Донбасс отобрали. И оставили вымирать с властью еще более шизофренической, чем Горбачев и Ельцин вместе взятые. И это – предмет обиды.
Можно говорить, что Россия пришла на помощь тем, кто сам сопротивлялся фашистскому перевороту. Но сопротивлялись-то те, у кого для этого нашлись возможности и кто успел сорганизоваться, потому что был дальше. Сильным помогли – слабых бросили…
Понятно, что Крым и не имел никогда никакого отношения к Украине, и воссоединиться с Россией хотел минимум с 91-го года, и вообще не понимал, как его в Украину зачислили. Понятно, что и область Войска Донского ни к Малороссии, ни к Новороссии отношения не имела. И быть в составе Украины Крым уж точно никогда не согласится, а Донбасс – очень маловероятно, что согласится.
Но сознанию Украины же обидно. Украину в большинстве своем населяют люди, родившееся после Великой Отечественной войны. То есть в послевоенных границах. И даже после передачи Крыма в их состав.
То есть для них границы УССР – есть естественная территория их территориальной самоидентификации. Они себя с ним связывают. И у них это теперь отбирают.
Объективно понятно, почему. Объективно понятно, кто тут прав. И кто виноват, и в чем, потому что есть вина народа Украины в безалаберности и вина элиты России в недальновидности, непонимании и самовлюбленном равнодушии к судьбе братского народа – тем более, в момент, когда его постигла катастрофа.
И понятно, что этот конфликт разрешать нужно. И понятно, одновременно, что ни Крым, ни Донбасс в составе Украины быть не могут. И понятно, что ни Украина их вернуть не может, ни украинскому самосознанию от них отказаться – значит отказаться от своей самоидентификации.
И дело здесь даже не в Западенщине и Галицийшине. Российские аналитики, утверждающие, что на Украине власть взяла Галицийшина, подавив и подчинив себя Украину ,тоже много не понимают. Потому что главный ненавистник России – не столько Галицийшина, сколько центрально-украинская элита, играющая на ее комплексах и использующая ее силовой потенциал.
Потому что западенцы больше хотят просто жить по-своему и не особо стремятся себе подчинять остальные земли. А центрально-украинская элита хочет властвовать над всеми. Западенцы и галицийцы ненавидят в первую очередь Польшу: волынская резня была геноцидом и преступлением, но совершалась в значительной степени в ответ на политику «пасификации», то есть геноцида украинцев на Западной Украине при Пилсудском.
Да, бандеровцы и им подобные украинские нацисты были бандитами, но практически такими же нацистскими бандитами была и большая часть так называемой Армии Крайовой. И те, и те — убили больше советских солдат, чем немецких.
Но если Западная Украина ненавидела Польшу – центрально-украинская националистическая элита всегда ластилась к Польше. Потому что хотела быть главной над своими народами, но не получалось. И наделась присягнуть кому-то, кто их на территории назначит главными.
Недолгое объединение Западно-Украинской Народной Республики и Петлюровской Украины распалось осенью 19-го года как раз потому, что петлюровцы ориентировались на союз с Польшей. А западенцы (ЗУНР) и их галицийская армия – на союз с Россией в том или ином виде.
Командующий Галицийской армией М. Тарнавский заключил союз с правительством Деникина – в ответ Петлюра его отдал под суд и заключил союз с Польшей Пилсудского. И тогда Галицийская армия ЗУНР просто объявила себя Галицийской Красной армией, пойдя на союз с Советской Россией.
То есть, как ни парадоксально, но западенцы скорее готовы на союз с Россией, чем на союз с Польшей, а центрально-украинские националисты – скорее, на союз с Польшей, чем на союз с Россией.
И все эти нюансы российская стратегия категорически не учитывает, равно, как скажем, и то, что лозунг «Новороссии», приемлемый для Днепропетровска и Одессы, мало приемлем для Донбасса, потому что не имеет к нему исторического отношения – и категорически неприятен Запорожью, потому что «Новороссия» и была создана как форма уничтожения области Запорожского войска.
Таких вещей и нюансов множество – включая и то, что и вполне пророссийский украинец, считающий себя одновременно и русским, вовсе не будет в восторге от идеи включения Украины в состав России.
Проблема в том, чтобы это противоречивое украинское сознание понять, найти формулу и формат, которые смогут преодолеть обиду и комплексы украинского сознания – и сделать его дружественным и не уязвленным необратимостью существования Украины без Крыма и Донбасса.
Необратимостью не потому, что «Россия не хочет их отдавать», а потому, что они не хотят быть в составе Украины. И не исключено, что не только они.
