Я странник, я землеоткрыватель, я географ, я составляю карту русской мечты. Двигаюсь по городам и весям и вижу, как русская мечта одухотворила эти пространства. Окрылённые мечтой люди возводили чудесные дворцы, дивные храмы, создавали поэмы и симфонии, громили врагов, претерпевали великие муки, стремились к совершенному бытию, к братской любви. Благоговели перед природой, искали среди звёзд ответы на свои мучительные земные вопросы.
И вот теперь я в Крыму, в Севастополе. Почему Севастополь, этот черноморский город, так привлекателен для русского сердца? В чём его таинственная прелесть, изысканность, неизъяснимое очарование, хотя и в этом городе постоянно грохотали пушки, погибали лучшие люди? В чём тайна Севастополя?
Это город моряков-черноморцев. Там, где у края бухты кончается город, сразу начинается флот. И корабли с их отточенной сталью, артиллерийскими и ракетными установками суть продолжение города. И вдруг ночью, когда Севастополь спит, бесшумно от пирса отчаливает корабль, уходит к проливам в Средиземное море, к берегам воюющей Сирии. Это Севастополь плавает там, среди лазурных средиземноморских вод, под прицелом враждебных кораблей, среди ныряющих подводных лодок, нацелив во все стороны окуляры своих перископов.
Севастополь — город моряков-черноморцев. Это они, черноморские моряки, привносят в город изысканность, элегантность, лёгкость. Моряк на севере, среди полярных льдов, кромешных ночей, угрюмых морозов, сам становится суровым, угрюмым в своих меховых медвежьих одеждах. Но если его переводят в Севастополь, он преображается, обретает изысканность, изящность, своеобразный аристократизм. И город, населённый этими блистательными моряками, сам начинает светиться, блистать.
Как прекрасна Графская пристань с её колоннадой, откуда в дни торжеств отчаливает, сияя медью, адмиральский катер. Командующий делает круг по бухте, оглядывая корабли и подводные лодки, и стоящие на палубе моряки в белоснежных мундирах кажутся ангелами, спустившимися с неба на тёмную боевую броню.
Владимирский собор, усыпальница четырёх адмиралов. Здесь покоятся великие русские флотоводцы: Корнилов, Нахимов, Истомин, Лазарев. Они лежат в основании храма, образуя крест — крест русских страданий, русской чести и подвига. Крест, на который восходят русские герои и нисходят с креста в народную память, чтобы никогда не умирать.
Аллея городов-героев и мемориальная стена в честь героической обороны Севастополя, где молодые севастопольцы несут почётный караул. Их движения плавны, словно это сновидение — великие сны о нашей божественной и великой истории.
Памятник моряку, идущему в контратаку. Его рука сжимает оружие, его рот выдыхает грозные крики атаки, и он виден далеко из моря каждому подходящему к Севастополю кораблю.
Чудесный памятник Нахимову на центральной площади, где в 2014 году начиналась Крымская весна и севастопольцы подняли восстание, провозгласив свою независимость, протянули руки к России. И Россия пожала эти братские руки. Здесь, на этой площади, состоялось венчание России и Крыма. Как чудесен этот город на белых камнях с туманной морской лазурью, как великолепна Большая Морская, украшенная сталинскими колоннами, фронтонами, где всякий дом похож на античный храм или на драгоценный музей.
Губернатор Севастополя Дмитрий Владимирович Овсянников стремится, чтобы город стал краше, благороднее, возвышенней. Строятся театры, концертные залы, музеи, разбиваются скверы и парки. Севастополь сам — как музей. Здесь драгоценен каждый камень, каждое старое дерево, в котором притаились осколки и пули.
На Малаховом кургане среди старинных корабельных пушек, похожих на громадные железные бутыли, я смотрел на склоны, по которым вверх двигались штурмовые отряды англичан и французов, а по ним хлестала русская картечь. И здесь на брустверах гибли русские солдаты и адмиралы. Я спрашивал себя: отчего Крымская война, которая кончилась русским поражением, в сознании нашего народа воспринимается как победа, как война священная, война, где русский дух торжествовал над многосильным неприятелем? Что сделало эту войну такой благородной и возвышенной? Быть может, то, что здесь, на этом кургане, наряду с солдатами, с крестьянскими сынами сражались и погибали адмирал Корнилов и адмирал Нахимов? Или то, что на этой войне сражался молодой Лев Толстой, получая тот бесценный военный опыт, опыт русского художника и духовидца, который потом позволил ему стать всемирно известным писателем? Или то, что здесь под пулями и картечью работал наш великий военный хирург Пирогов, внеся неоценимый вклад в развитие полевой хирургии?
Здесь, на Малаховом холме, изумительный памятник генералу Корнилову. Смертельно раненый, припадая к земле, он произнёс свою последнюю фразу: «Отстаивайте же Севастополь!» С этой фразой «Отстаивайте же Севастополь!» сражались советские моряки и солдаты во время Великой Отечественной. С наказом «Отстаивайте же Севастополь!» народ вышел на площадь в 2014 году, не дрогнул перед угрозами, сделал свой священный выбор — повенчался с Россией.
Сапун-Гора — севастопольский рубеж обороны в период Великой Отечественной. Здесь лучше не пользоваться компасом: стрелка будет бегать по кругу — столько в земле железных осколков. Вся гора — железная, как и мужество тех, кто сражался здесь за Севастополь. В России есть три великие горы: Мамаев курган — священная вершина Сталинграда; Саур-Могила — величественная твердыня Донбасса; и Сапун-Гора. Кажется, что все три горы знают друг друга, находятся в таинственном общении. И когда у Саур-Могилы грохотали киевские установки залпового огня, громили величественный монумент, убивали засевших на вершине горы ополченцев, Саур-Могила молила о помощи. И Мамаев курган, и Сапун-Гора откликнулись, пришли на помощь, спасли Донбасс. Какое было счастье здесь, на Сапун-Горе обнять ветерана! Михаил Степанович Латоха увешан орденами. Он нашёл в себе силы и волю подняться на священную Гору. Так верующие приходят в храм причаститься. Слава тебе, ветеран Великой войны! Сапун-Гора — твой алтарь.
И ещё алтарь — в Херсонесе. Когда приближаешься к херсонесскому храму, тебя вдруг охватывает небывалое воодушевление, счастливое прозрение, таинственное обожание. Здесь, у этого храма, Чёрное море становится нестерпимо синим, как небесная лазурь. Жухлая трава вдруг начинает зеленеть, а розы, если они уже побиты морозом и присыпаны снегом, начинают благоухать. И этот аромат долго не оставляет тебя. Отец Стефан вёл меня по храму, показывая святыни, подводил к остаткам древней купели, куда тысячу лет назад ступили босые стопы князя Владимира, и где состоялось его крещение. И князь, орошённый святой водой, стал проповедовать учение о Царствии небесном, о возможности для людей одолеть корысть, зло и насилие. И крещёная Русь от Балтики до Чёрного моря, от Карпат до Урала, а потом и дальше на восток, вплоть до Тихого океана, стала православной страной.
Касаясь огромного, громогласного херсонесского колокола и прикладываясь к чудотворной иконе, ставя свечи за здравие всех любимых и близких, я вдруг понял, что не князь Владимир выбрал православие среди других мировых религий, а православие выбрало его, а через него — выбрало и всю Россию. И с тех пор, когда высохли брызги святой воды на кудрях крещёного князя, Христос выбрал Россию и уже никогда, вплоть до наших дней, не покидал её. И русская история с её муками, восхождением на Голгофу, с её пасхальным воскрешением, с её чудесной, неумирающей верой в благодатное царство, — всё это начиналось здесь, в Херсонесе. Здесь начиналась священная история России. Херсонес и есть священный корень русской истории. И возвращение Крыма в Россию, как сказал президент Путин, вернуло русской государственности её сокровенный священный смысл. От того и кажется Севастополь таким одухотворённым и чудным, что в нём — Херсонес.
Крымская война, хотя и была войной за рубежи обороны, за русский флот, за выход России в Чёрное и Средиземное моря, — была война за Херсонес, за великое учение о Правде. В Отечественную войну, когда на касках и шапках бойцов краснели звёзды, когда рядом с командиром сражались комиссары, проповедующие не Царствие небесное, а коммунизм, и тогда таинственный свет Херсонеса освещал великую битву за Севастополь.
Прекрасна картина Дейнеки, на которой моряки-черноморцы идут в свою контратаку, взяв в зубы ленточки бескозырок, идут страшным сокрушительным валом на фашистскую цепь. И те валятся, как снопы, не от пуль, не от штыков и прикладов, а от той несокрушимой воли и силы, что исходит от русского солдата, идущего в бой за Родину. Конечно, эти атакующие краснофлотцы, сближаясь с врагом, матерились или кричали «Ура!» или «За Родину, за Сталина!», но эту картину Дейнеки я бы назвал «За Херсонес!». Русская мечта — это мечта Херсонеса. Отсюда она полетела в русскую историю и летит в своём сверкающем облачении по сей день.
Черноморский флот — русская гордость и сила. Как прекрасны корабли у пирсов Севастопольской бухты! Их угрюмые стальные башни, заострённые корпуса, их молчаливая дремота среди спокойных вод бухты. И готовность в любой момент очнуться, взрыхлить винтами воду и двинуть всю свою железную заострённую мощь вперёд, к Босфору, к берегам стреляющей Сирии.
Этот флот мог погибнуть. Его отнимали у России, как отняли Крым. Отставник-черноморец, капитан 1-го ранга запаса Сергей Павлович Горбачёв рассказывал мне о великом подвиге адмирала Касатонова, командующего Черноморским флотом, который отстоял флот для России. Когда ударами топора отсекли от России Крым, и Киев отдал приказ черноморцам присягнуть на верность киевской власти, адмирал Касатонов отверг приказ. Он распорядился всем кораблям и наземным соединениям, авиации и подводным лодкам сохранять присягу Советскому Союзу. И как ни грозил Киев, как ни изощрялись киевские эмиссары, флот не присягнул Украине. Началось стояние флота. Украинцы перерезали пути снабжения, отказали флоту в продовольствии, моряки не получали денег. И жители Севастополя по нитке, по хлебной крошке собирали для флота провиант, носили на корабли. Украинцы запретили флоту выходить без разрешения за пределы бухты, запретили пополняться новыми кораблями. И флот, запертый в бухте, угасал, корабли ржавели и выходили из строя. Казалось, флот обречён. Но полыхнула Крымская весна! Цепь, на которой флот был прикован к бухте, разъялась, и флот вышел на оперативный простор. Сегодня он пополняется новыми кораблями и подводными лодками. У флота новые вертолёты и самолёты, новая стратегия, позволяющая уходить в Средиземное море и пребывать там по нескольку месяцев, противодействуя могучему 6-му американскому флоту. Моряки-черноморцы благодарны адмиралу Касатонову, считают его своим великим лидером. Уверены, что на улицах Севастополя будет поставлен памятник отважному адмиралу, внявшему призыву своего великого предшественника «Отстаивайте же Севастополь!»
И вот событие, которые волнует весь город: и моряков на причаленных к пирсам кораблях, и горожан, занятых своими повседневными трудами, и ветеранов, и юнармейцев, и садовников, и художников, и севастопольских молодых поэтов, — в Севастополь возвращается боевой корабль из далёкого средиземноморского плавания. Его ждут на берегу жёны и дети моряков, ждут увешанные орденами ветераны. Выстраиваются экипажи кораблей, сияет медь оркестра, пестреют букеты цветов. На пирс прибывают губернатор и командующий флотом, и вот на серо-синей воде залива появляется корабль, медленный, утомлённый, в туманных антеннах, в ромбах и плоскостях движется к берегу, оставляя серебряный след. Его подхватывают буксиры, осторожно и бережно подводят к пирсу. Матросы в десятки рук тянут пеньковые канаты, крепят корабль к пирсу. Звенит оркестр, печатают шаг моряки. Командующий флотом Александр Алексеевич Моисеев, Герой России, делится со мной переживаниями, которые охватывают его каждый раз, когда с боевого задания возвращается корабль. Теперь это — фрегат «Адмирал Макаров». Командующий принимает парад, открывает краткий митинг, где и мне, грешному, дано произнести несколько слов. И я исполнен восторгом, волнением, мне хочется обнять этих утомлённых, стоящих на палубе моряков, обнять весь корабль, огладить его броню, его артиллерийские, торпедные установки, его пусковые системы «Калибр». Жёны и матери целуют своих ненаглядных, девушки с букетами весенних цветов подходят к матросам. А меня и командующего приглашают в кают-компанию, и командир корабля, капитан 2-го ранга Григорий Алексеевич Бреев, утомлённый, сдержанный докладывает командующему о проделанной работе, об испытаниях оружия, приборов ходовой части этого построенного недавно фрегата. Российские корабли ходили в восточной части Средиземного моря, вблизи берегов Сирии и Ливана, объявив эти зоны зонами своей оперативной ответственности. И американские корабли 6-го флота попятились, освободили Восточное Средиземноморье. Слушая командира, шагая по палубе среди грозного оружия, ты понимаешь, что прекрасный весенний Севастополь — это прифронтовой город. И гуляющая по набережной нарядная молодёжь, и чёрный рояль, который выкатили прямо на набережную, и пианист играет ликующий вальс, а люди вокруг танцуют — всё это не может скрыть глубинную, присутствующую во всём тревогу, которая разлита над миром и своими грозными дуновениями касается прекрасного города.
В чём русская мечта, Севастополь? Она излетает из каменной купели Херсонеса и мчится на север, передавая свою благодарную весть Софии Новгородской, храму Василия Блаженного, Валааму, Спасо-Елеазаровскому монастырю, где подвизался великий старец Филофей, Ново-Иерусалимскому монастырю, основанному православным мистиком патриархом Никоном. Эта мечта несётся по просторам Чёрного моря, пролетая над Босфором и Дарданеллами, опускаясь на миг на кровле Святой Софии, которая, как пленница, окружена минаретами. И несётся дальше, в Средиземное море, к Святой земле, земле пророков, земле, которую исходил своими стопами Спаситель. Русская мечта соединяет русского человека с мировой историей, с божественным мирозданием, делает русского несгибаемым, необоримым, верящим. Делает Севастополь городом необоримым и верующим.
