М.Майерс ― Вот и Максим Шевченко. Добрый вечер.
М.Шевченко ― Добрый вечер.
М.Майерс ― Максим, сегодня, собственно 6 июня, 75 лет открытия второго фронта в Нормандии. Владимир Путин прокомментировал свою непоездку туда, таким образом, он сказал: «Я не свадебный генерал. И у меня масса дел важных помимо этого события».
М.Шевченко ― Его туда звали?
М.Майерс ― Ну, там сложная история. Вроде бы не звали, потом сказали, что на уровне премьер-министров. Потом там что-то еще Лавров сказал, потом Мария Захарова написала пост.
М.Шевченко ― А кто-то поехал в итоге от России?
М.Майерс ― Не знаю, честно говоря, не следила, но, по-моему, из высокопоставленных представителей… может быть, кто-то из посольства. Как вам кажется, это каким-то образом задевает нас, вообще как страну или, действительно, там нечего не делать?
М.Шевченко ― Судя по позиции Министерства иностранных дел, которую выразила Мария Захарова, позиция, прямо скажем, зеркально в хамском тоне отражает ту хамскую позицию, которая существует на Западе относительно истории Второй мировой войны.
М.Майерс ― А давайте я прочитаю, чтобы было понятно, о чем мы говорим. Мария Захарова: «Открытие второго фронта даже с учетом поздних сроков должно было облегчить выполнение задач соединениями Советской армии. На практике пришлось и выручать западных союзников, потерпевших от нацистов поражение в Арденнах. Надеюсь, что об этом помнят наши партнеры».
М.Шевченко ― Мне не хочется даже погружаться в этот исторический бред, потому что это всё не соответствуют абсолютно истории. И, честно говоря, Сталин, мне кажется, более адекватно нежели Захарова или МИД оценивавший ту реальность, совершенно по-другому оценивал высадку союзников в Нормандии.
М.Майерс ― Это давно было и неправда. Ну, то есть правда…
М.Шевченко ― Ну как? Это правда. Сталин сказал следующее: «Нельзя не признать, что история войн не знает другого подобного предприятия по широте замысла, грандиозности масштабов и мастерству выполнения… Только британским и американским войскам удалось с честью осуществить грандиозный план форсирования Ла-Манша и массовой высадки десантных войн. История отметит это дело как достижение высшего порядка». Это вот мнение Сталина, который командовал Советской армией.
Мнение Лаврова, Захаровой и Путина — что это была вспомогательная маленькая операция, целью которой было помочь советским войскам.
Вторая ложь. Наступление немцев в Арденнах было отбито самими союзниками и провалилось по немецкой вене, которые не решили одной задачи. Советское наступление началось 14 января. Немцы остановили наступление 22 декабря. 3 января союзники сами перешли в контрнаступление. И начали вытеснение немцев с Арденнского выступа.
Я просто не понимаю, зачем так нагло обращаться с такой историей, какой является история войны. Вот советские солдаты во время войны с большой симпатией и дружелюбием и уважением относились к своим союзникам — американским или английским солдатам, которые сражались в Северной Африке или в Нормандии, или еще где-то. Сегодня какие-то дамы, которые танцуют на вечеринках МИДа, позволяют себе таким образом оценивать.
М.Майерс ― Но дамы довольно высокопоставленные.
М.Шевченко ― Значит, это официальная позиция. Я совершенно не оправдываю при этом такую грубую, хамскую позицию западных держав, который пытаются изолировать Советский Союз от победы.
М.Майерс ― Но конкретно меня интересует — я вам задаю вопросы — меня не интересует установление исторической справедливости, это спор между двумя…
М.Шевченко ― Почему? А меня интересует, например.
М.Майерс ― Вас — да. Но мне хочется понять, какой за этим стоит актуальный политический контекст, и что этим хотела сказать Мария Захарова. НРЗБ.
М.Шевченко ― Мария Захарова просто, на мой взгляд, огрызается на западных партнеров России или собеседников, не знаю. Они просто делают хорошую мину при плохой игре, вот и всё. То, что не позвали, конечно, на празднование… Все-таки в Нормандии представители страны… А я вот на знаю — это важный момент, — позвали и не поехали или не позвали все-таки?
М.Майерс ― Путина не звали.
М.Шевченко ― Я не знаю, какой там был статус присутствия. А кто там был? Трамп там был?
М.Майерс ― Трамп — нет. Трамп в Великобритании.
М.Шевченко ― Ну, кто вот был на этом праздновании из первых людей? Там, очевидно, по статусу президента не должны были быть, а должны быть какие-то другие персонажи.
М.Майерс ― Хорошо. Давайте к Питерскому экономическому форуму. У нас по статусу вроде бы заявлены президента, но из списка «взрослых» там Путин и китайский лидер.
М.Шевченко ― А вам кто еще нужен? Китайский лидер — это, как говорится, один из двух главных людей в мире. Сегодня в мире два главный человека: американский президент и китайский лидер.
М.Майерс ― Прошлый раз мы как раз с вами говорили о возрастающей роли Китая на современной международной арене и о том, насколько возможен союз между Россией и Китаем.
М.Шевченко ― Союз невозможен. Возможно подчинение России Китаю. Какой союз? Союз между ездоком и лошадью…
М.Майерс ― Путин сказал — беспрецедентные отношения. А это вот так вот выглядит?
М.Шевченко ― Ну, конечно. А как это еще может выглядеть?
М.Майерс ― Не знаю. Беспрецедентные отношения. Русский с китайцем — братья навек. Вы же любите говорить.
М.Шевченко ― Я? С какой стати я люблю это говорить.
М.Майерс ― Проводить исторические параллели.
М.Шевченко ― Маша, не приписывайте мне того, что я не говорил.
М.Майерс ― Нет, это не вы?
М.Шевченко ― Такие лозунги были в 40-е, 50-е годы.
М.Майерс ― Это правда, да.
М.Шевченко ― До 59-го. В 59-м уже оказалось, что не братья навек, а братья только до 59-го года. Ну, какое отношение имеет экономика России, которую с таким пафосом обсуждают, страна, в которой в нищете живет большая часть населения, к могучему Китаю, который решает вопрос 5G и вопрос искусственного интеллекта, контролирующего лица просто всех людей, и контролирующего жизнь людей и посадку спутников на обратной стороне Луны? Это просто несопоставимые масштабы.
М.Майерс ― Но справедливости надо сказать, что о 5G у нас шел разговор. Ее начали тестировать в Санкт-Петербурге, насколько я понимаю, и распознавание лиц…
М.Шевченко ― Я вас умоляю, это неправда. Это наверняка Huawei, тоже китайская технология и так далее. Что значит, тестировать? Так и на «фарманах» летали русские летчики когда-то, но это были французские самолеты. Они уничтожили всю науку в России.
М.Майерс ― Кто «они»?
М.Шевченко ― Они уничтожили специальное образование высшее техническое. Они уничтожили науку в России академическую, системную, технологическую науку. Все эти проекты, с которыми Медведев носился или Путин носился… там о новых Силиконовых долинах, Сколково или нанотехнологиях — всё это мыльный пузырь.
М.Майерс ― Почему?
М.Шевченко ― Потому что этого ничего нет, этого ничего не существует.
М.Майерс ― Это невозможно — первопричина в чем? То есть если это заявлено, почему это не получается?
М.Шевченко ― Это невозможно, потому что развитие страны как национального государства, политического субъекта исторического не входит в планы этой элиты. Потому что, развивая национальный субъект, надо развивать народ. А развивая народ, ты придешь к тому, что народ потребует отчета у правящей элиты: «Ребята, почему вы живете вот так вот, а мы живем в совершенно другой ситуации?» Почему чиновники, как это показал Алексей Навальный в своем расследовании про Московскую мэрию и про квартиры на Набережной, получают вот это вот, а народ, как говорится, думает о корочке хлеба и в кредит, как вы сегодня обсуждали, в «Перекрестках» продукты должны покупать первой необходимости — овощи и фрукты. Вот и всё.
Поэтому они просто боятся развивать страну как национальное государство, вот именно как государство современного типа, в котором граждане обладают правами, свободами, возможностями.
Любое государство современное, но и вообще должно своим гражданам как бы отвечать на три вопроса: вопрос безопасности, вопрос справедливости, вопрос развития. Это может быть при монархии, при демократии, при социализме. Это же внутреннее ощущение. Вот сегодня у большинства людей в России нету ни безопасности, потому что война там, война тут, терроризм, понимаете ли, ни справедливости, естественно, нету, и никакого развития нету.
М.Майерс ― А почему у Путина такие рейтинги высокие?
М.Шевченко ― Какие? Да ничего они не высокие. Там меньше 30. Это как измерять.
М.Майерс ― Измерят-то все равно как надо, вы же понимаете. То есть вы хотите сказать, что декларируемая поддержка Путина и реальная поддержка Путина — это две большие разницы?
М.Шевченко ― Я уверен просто, что это так. Это сейчас Валера Федоров ходит по разным радиостанциям и расшифровывает всю эту абракадабру социологическую. Это вы ему задавайте. Но я уверен, что это абсолютно выдуманные вещи. Просто люди живут вообще в других измерениях.
М.Майерс ― И любят Путина при этом или не любит?
М.Шевченко ― Да никто уже не любит никакого Путина давно.
М.Майерс ― Правда?
М.Шевченко ― Ну, конечно. Люди уже даже об этом и не задумываются. Путин живет вообще в другом мире.
М.Майерс ― Ну, как? Он добрый царь. Как не задумываются?
М.Шевченко ― Маша, поверьте, люди об этом просто не думают.
М.Майерс ― Я не знаю, я спрашиваю НРЗБ.
М.Шевченко ― Вот я знаю, во Владимирской области в реальной ситуации вообще у людей другие заботы, другие мысли. И сейчас пиарщики власти как раз хотят привязать Путина к неким глобальным мировым… к Си Цзиньпину и отвязать его от цен в магазинах, растущих непрерывно, нищенских зарплат. Вот это типа не Путин. А Путин — это там Си Цзиньпин, ракеты, сверхгиперзвуковое оружие. Путин — это что-то такое космическое как вот Зевс на Олимпе — это Путин. А здесь, на Земле — это вот бегают, шастают какие-то Гермесы с какими-то Афродитами — чиновники, которые сейчас всячески прячут свои билеты «Единой России», их жуют и запрятывают в сейфы до лучших времен.
М.Майерс ― И что тогда будет в 24-м году, на ваш взгляд?
М.Шевченко ― Это никто не знает. Они это сами не знают. В том-то и дело, что они сами не знают. 24-й год — это год второго срока возможного Трампа. Вот есть два срока. В 20-м году Трамп выигрывает — это как бы одна история. Трамп проигрывает — это другая история.
М.Майерс ― А при чем здесь Трамп?
М.Шевченко ― Потому что российская внутренняя политика зависит от американской политики. Потому что в России образовалось две группы элит. Мы это говорим уже из передачи в передачу. Группа элит, которая оформила свои капиталы, власть и связь с внешними партнерами при Клинтонах, и закрепила при Обаме, при демократах то есть, и группа элит, которая оформила власть и связь с внешними партнерами при Буше, и сейчас при Трампе работает. То есть есть группа элит, которая завязана на республиканцев, есть, которая завязана на демократов.
Плюс к этому сейчас еще формируется третья, которая пытается с Китаем договориться. Но это страшно, потому что деньги-то у них у всех на Западе. В Китай-то никто не вкладывал. Китайцы не открывали им свои рынки.
Поэтому в этом у них главная проблема. В 20-м году Трамп побеждает. У Путина — вздох облегчения, продолжается история партнерства как бы силовой партии такой, бушитов российских с республиканцами. А если Трамп проигрывает в 20-м году, приходят демократы, которые просто начинают такую как бы идеологическую войну против Путина системную.
М.Майерс ― И чего Путину? Что, от этого сильно поколеблются его позиции?
М.Шевченко ― Еще как поколеблются, поверьте, еще как. Потому что будет перекрыто всё на свете. Вот то, что сейчас санкции — будут санкции в сто раз сильнее. А если Трамп выигрывает? Но в 24-то как раз второй срок заканчивается по любому Трампа. Поэтому они как раз именно к этому второму сроку американских выборов и подвязывали — 24-й год под американские выборы, так или иначе, подвязывают, понимаете? Новый президент — и тут мы, как говорится, решаем, что и как. Это один из факторов.
Плюс мало кто может спрогнозировать, как будут складываться отношения США и Китая к 24-му году. А это важнейший момент. Поэтому сейчас так хочется отдаться Китаю всецело, почти по-сорокински, как говорится, почти как в стиле «Сахарного Кремля» и этого всего.
М.Майерс ― А они возьмут?
М.Шевченко ― Китайцы?
М.Майерс ― Ну да.
М.Шевченко ― Нет, они не возьмут. Зачем? Это фигура, которая на доске стоит… Для Китая важны отношения с США. Потому что фигура России… Ну, китайцы не будут брать, потому что американцы это воспримут как акт экспансии просто-напросто. Есть паритетный договор между Пекином и Вашингтоном. Есть вот великий Запад, большой Запад, центром которого является США, политическим, военным и так далее. Есть великий Китай, который не только уже Китай, а большая часть Юго-Восточной Азии. Китайцы под себя подминают. И вот между ними идет такая война гибридная. Собственно, есть два полюса: Китай и Вашингтон. И между ними есть территория, как в большой шахматной партии разыгрывается. И Россия — это фигура, которую как бы страшно брать и той и другой стороне.
М.Майерс ― А мы понимаем свою скромную роль во всем этом противостоянии?
М.Шевченко ― Мы это кто? Мы с вами?
М.Майерс ― Россия.
М.Шевченко ― Ну, конечно, они понимают. Власть, конечно, понимает.
М.Майерс ― Вопрос, к кому примкнуть?
М.Шевченко ― Ну, к кому примкнуть — это очень опасная позиция, потому что так можно попасть под раздачу. Не к кому примкнуть, а они это называют многовекторностью. Но на самом деле это как выжить в этой ситуации, как сохраниться в этой ситуации. Поэтому они формируют внутри несколько разных групп элитных, которые связаны, очевидно, какими-то обязательствами между собой, как это было, когда Медведев стал президентом под Обаму — это же очевидно.
М.Майерс ― Вопросы от наших слушателей давайте я парочку прочитаю. Потом вернемся. Илья из Ярославля: «Максим, как вам кажется, Кремль уже забыл-позабыл про так называемые ЛНР, ДНР? Это конфликт на десятилетия или его можно разрешить?» Ну, тут два вопроса. Давайте с этого начнем.
М.Шевченко ― По-моему, недавно Зеленский — чуть ли не вчера — сказал что-то о том, что надо Минские соглашения…
М.Майерс ― Реанимировать надо.
М.Шевченко ― Я думаю, что ключ к решению лежит просто в Киеве. Если Киев будет напрямую вести переговоры с Донецком и Луганском без посредничества Москвы, то тогда это и будет ключ к внутриукраинскому урегулированию.
М.Майерс ― Как это может быть?
М.Шевченко ― Ну как. Вот Ельцин вел с Яндарбиевым, допустим… Вот Ельцин. Вот Зелимхан Яндарбиев приходит к Борису Ельцину, говорит: «Я отказываюсь сидеть вот так, чтобы вы были во главе». Ельцин берет, пересаживается. Знаете, при всей моей критике Ельцина, Ельцин наше в себе политическую волю сесть вот так напротив Яндарбиева. И это привело к Хасавюртовскому мирному соглашению, которое, конечно, не спасло потом от кровавой второй войны, но так или иначе,… Шанс-то был.
М.Майерс ― То есть приезжает Зеленский в Донецк, садится напротив… Кто там сейчас?
М.Шевченко ― Там не Зеленский — в Донецк, а под гарантии руководители ДНР и ЛНР приезжают в Киев или в Харьков, допустим, или где-то на границе, или где-то на нейтральной территории. И там встречаются.
М.Майерс ― Так. И что они говорят? Давайте так: вы — Украина, но вы можете контролировать такие-то и такие-то финансовые потоки…
М.Шевченко ― Это они пусть сами разбираются. Я не буду за них указывать, что им делать.
М.Майерс ― Это вопросы экономического торга или политического?
М.Шевченко ― Это вопрос, безусловно, политический. Это вопрос достаточно широкий. Это вопрос, который включает в себя и отказ от репрессий и преследований тех, кто взял в руки оружие в 14-м году…
М.Майерс ― А, амнистия…
М.Шевченко ― Или наказать тех, кто совершал военные преступления, в частности, обстреливал Донецк, понимаете, артиллерийскими системами залпового огня. И, в общем, много чего включает в себя…
М.Майерс ― А как вы думаете, Зеленский как политик, он вообще… ему это по силам?
М.Шевченко ― Ну, а почему? Ты президент огромной страны. Если тебе подчиняется ВСУ, тебе подчиняется МВД, то, в принципе, все полномочия у него в руках.
М.Майерс ― А ему надо прийти куда-то и спрашивать у кого-то разрешение? У западной страны…
М.Шевченко ― А он что, уже себе не принадлежит?
М.Майерс ― У Брюсселя там…
М.Шевченко ― Он слуга народа, он сам заявил эту позицию. Он себе не принадлежит.
М.Майерс ― Ну, разве что.
М.Шевченко ― Вы извините, он становится президентом как бы расколотой гражданской войной страны, которая испытывает такую боль мучительную как Украина… Поэтому всё, частной жизни больше нет. Он принадлежит своему народу.
М.Майерс ― Но вы же понимаете, что я имею в виду не будет ли он у народа спрашивать, а будет ли он спрашивать у Брюсселя, у Вашингтона, у Коломойского? Я не знаю, у кого он может спросить. Просто к тому, что он достаточная по весу политическая фигура, чтобы решить вопрос?..
М.Шевченко ― Я считаю, что президент Украины — это очень весомая политическая фигура, потому что Украина — это одна из самых больших стран Восточной Европы и по численности населения и по потенциалу человеческому, по менталитету населения одна из интересных стран. Поэтому я считаю, что весь президента Украины — это вес очень серьезного политического лица. Тем более, что он президент, к выбора которого не подкопаешься. Как не пытались, как говорится… ну, не подкопаешься. Он был оппозиционным кандидатом, выигрывает с таким перевесом огромным. Голосование за него — это еще голосование против войны и против политики Порошенко.
М.Майерс ― Это правда, да.
М.Шевченко ― Вот поэтому он реализует тот аванс, который ему выдан украинским народом.
М.Майерс ― Меня тут Сергей из Липецка поправляет, что в Нормандии и Трамп и Макрон, и Тереза Мэй. Да, я прошу прощения, действительно, я сейчас, пока была пауза, проверила. Я ошиблась, да. Там Трамп и большая американская делегация, включая ветеранов боевых действий. Признаю, спасибо.
М.Шевченко ― Мне кажется, что, наверное, справедливо было бы позвать президента Путина. Хотя, с другой стороны, я не знаю, зовут ли, допустим, американских или западных политиков такого уровня на празднование юбилея Курской битвы? Высадка в Нормандии — это все-таки не 9 мая. Высадка в Нормандии — это, конечно, значимое событие для тех, кто там высаживался: англичане, американцы, австралийцы, канадцы, кстати, поляки были, польские бригады были. Это, в принципе, одно из событий кровавой, страшной войны. И под Курском погибло народу гораздо больше и ожесточенные были бои. Под Сталинградом.
Пожалуйста, давайте праздновать юбилей Сталинградской битвы. Это реальный перелом в войне, после которого… вот именно после Сталинграда стало понятно, что Рейх обречен. И звать туда… Вот Черчилль в связи со Сталинградом Сталину подарил меч святого Георгия, если мне не изменяет память. То есть тогда политики — и Рузвельт и Черчилль — адекватно воспринимали роль и Сталина и Советского Союза во всей этой ситуации.
Нормандию при всем при том, что это была величайшая десантная операция в истории — возвращаемся к цитате Сталина, который дал такую оценку, — вот адекватно, на мой взгляд, превосходила по значению Сталинградская и Курская битвы. Но у нас почему-то это не отмечается так широко. Давайте отмечать.
М.Майерс ― Потому что у нас есть 9 мая. Видимо, у союзников, у них кроме нормандской даты…
М.Шевченко ― А у них есть 8 мая, когда капитуляция была на Западном фронте.
М.Майерс ― Это правда. Да. Еще вопрос от Ильи: «На ваш взгляд, чем отличается застой времен Брежнева и нынешний застой? Можно ли проводить параллели?»
М.Шевченко ― Застой времен Брежнева — это был застой идеологический, когда исчерпывалось терпение, обманутого партийной элитой советского народа. Советской власти никакой не было. Власть советам не принадлежала. Профсоюзного движения реального не было. И партийная номенклатура думала, как ей, избавившись от надоедливой советской идеологией коммунистической, сохранить свою власть, что они и сделали, поставив бывшего кандидата в члены Политбюро во главе такой «власовской» России, как бы под власовским трехцветным флагом.
А современная Россия — это страна, которая никакой идеологии не имела с самого начала и не имеет до сих пор.
М.Майерс ― А как же скрепы?
М.Шевченко ― Скрепы — это просто заказ пиарщикам. Вот Ельцин говорил: «Нам нужна национальная идеология». И тут… Сколько записок писалось. Там Сурков, как говорится, тонну бумаги исписал. То про суверенную демократию Владислав Юрьевич пишет, то про глубинное государство Путина и про золотую элиту России. Он пытается сказать. Но они просто не понимают.
Еще раз хочу сказать: им не нужна никакая идеология, поймите. Любая идеология подразумевает, так или иначе, формирование национального субъект — хоть консервативного, хоть либерального, хоть социалистического, хоть православного, хоть что угодно — субъекта национального, то есть народа, с которым придется делиться власть. Поэтому реально они воспринимают национальную идеологию, как пиар-бумажку, пиар-проект, под который какие-нибудь важные политтехнологи получат бюджет, а потом создадут шумиху, видимость всего этого: империя, православие или либеральная демократия, «свобода лучше, чем несвобода». Они не хотят, чтобы внизу что-то появлялось такое, с чем надо считаться. Им нужна эта система. Это оккупационная администрация фактически по типу деятельности. То есть они наверху решают всё, а под ними такая пустота.
Они даже Валерия Соловья — если это правда — уволили из МГИМО. Валерия Соловья! С которым я спорил неоднократно, но он из умнейших и интереснейших политологов нашего времени. Почему — потому что он просто говорит правду. Он говорит то, что думает, он не боится и не заискивает. Им не нужны такие люди. Им не нужны люди, которые говорят правду. Им нужны люди, которые говорят: «Ваше величество, вы гений, Ваше величество!»
М.Майерс ― То есть застой. Это я понимаю.
М.Шевченко ― Это не застой. Потому что застой может быть там, где было движение. Тут движения никакого не было.
М.Майерс ― То есть надо с чем-то сравнивать, да?
М.Шевченко ― Не было движения.
М.Майерс: В 90 ―е — было.
М.Шевченко ― Эта конструкция изначально выдуманная. И в 90-е не было движения. В 90-е было пожирание — пожирание обломков Советского Союза — экономических, социальных, культурных и так далее. Это было паразитирование. Веселое паразитирование, разнообразное паразитирование. Кто-то становился гипербогатым. У меня были друзья, которые стали мультимиллионерами за какое-то короткое время на какой-то продаже компьютеров и какой-то бытовой техники. Потом за ними бандиты бегали, по всему миру их искали, когда они разорились.
М.Майерс ― Было такое, да.
М.Шевченко ― Такое было время буйное. Но это было пожирание. А потом просто — псевдоконструкция. Это же всё не настоящее. Вот они говорят — русский народ, сформируем русский народ, субъект русский, основа — за русских. И здесь вранье, потому что они боятся русский народ. Они боятся его и не хотят. Они хотят согнать русский в агломерации, в большие города — в Московскую, Петербургскую, Екатеринбургскую… Кудрин там об этом глубокомысленно рассуждает. То есть сделать городскими рабами социальными.
М.Майерс ― Знаете, в наших дискуссиях часто мы говорим о том, что вот ́того нет, этого нет, вот это не настоящее, это не настоящее. А настоящее, оно где-то осталось? Вот где его найти, как его сформулировать?
М.Шевченко ― Парадокс в том, что вы бывших многих республиках Советского Союза, которые стали суверенными государствами, есть национальный субъект. Он есть на Украине, так или иначе. Он формируется в сложной борьбе. Хотя Украина — это сложный диалог запада, центра, востока. Он точно есть в Грузии, точно есть в Казахстане, есть в Азербайджане, есть в Армении. Есть, наверное, в Прибалтике при всей сложности отношений русских и нерусских. Но в целом там это просто естественно. Там изначально в концепции этих государств была нация и язык. То есть изначально у них были, конечно, лучше стартовые позиции в 91-м году.
М.Майерс ― Россия всегда была мультинациональным государством.
М.Шевченко ― РСФСР не была национальным государством.
М.Майерс ― Российская империя была мультинациональным государством.
М.Шевченко ― Это вообще не имеет никакого отношения к реальности, потому что империя вообще не подразумевает никакую нацию. Империя подразумевает закон и гражданство. Нация в империи не подразумевается. Поэтому все эти игры в империю — это всё дутый пузырь. Это всё абсолютная выдумка. Ничего у них нет, кроме власти элит, которые держат как бы экономическую ренту в своих руках и всё.
Еще раз говорю: они будут препятствовать любому формированию чего-либо снизу: консервативного, либерального, социального, левого, правого, фашистского, антифашистского. Им ничего этого не надо.
М.Майерс ― Но это недолговечно…
М.Шевченко ― Им не нужен многомиллионный партнер. Почему недолговечно? С помощью зомбирования мозгов, с помощью силовиков, с помощью террора активного, с помощью всего этого можно все делать. Держи народ нищете, чтобы народ брал кредит, чтобы купить два яблока, как мы видим это сейчас. А сам живи, как говорится, в роскоши, вот и всё.
М.Майерс ― Журналист Максим Шевченко. Это программа «Особое мнение». С вами была Маша Майерс. Спасибо!
