У барьера с Прилепиным
Юрий Поляков
«Вечерняя Москва» открывает новую рубрику «К барьеру!». Возможно, она будет самой острой в газете. В ее рамках будут обсуждаться злободневные вопросы современности, сталкиваться абсолютно различные взгляды.
Мы предоставим слово наиболее известным и авторитетным в нашем обществе людям, у каждого из которых своя правда, свои аргументы и доводы. Первые участники новой рубрики — два достойных писателя: Юрий Поляков и Захар Прилепин. В чем-то их мнения о переживаемом народом и страной моменте сошлись, в чем-то оказались противоположными. В любом случае столкновение их взглядов заставляет задуматься над тем, как всем нам жить дальше.
ВОПРОСЫ ДУЭЛЯНТАМ
1. История России всегда развивалась драматически. Наверное, это вошло в генетический код нации постоянным ожиданием потрясений. Но так же в нашей генетике заложены и умение выживать при катаклизмах, и понимание, что в беде надо сплачиваться под рукой государства. Как вы оцениваете действия власти сегодня?
2. Постоянно говорится о борьбе с коррупцией. Есть ли реальные успехи?
3. К двум извечным русским вопросам «кто виноват?» и «что делать?» Василий Шукшин добавил третий: «что же с нами происходит?» Почему так много стали говорить о сталинских временах?
4. Страна прошла через большие испытания и потери — территорий и населения. Теперь идет массовый приток мигрантов. Как остановить этот процесс?
5. В чем, по-вашему, выражается настоящее чувство любви к Родине?
ЮРИЙ ПОЛЯКОВ: БЕДА РОССИИ — ГОСУДАРСТВЕННАЯ НЕДОСТАТОЧНОСТЬ
1. Главная беда России — государственная недостаточность. Государство из-за ослабления многих своих функций — планирования, контроля, генерирования новых идей, из-за падения профессионализма чиновничьего корпуса — не выполняет многих своих функций должным образом. Это проявляется во всем. Например, при нормальном состоянии государства «черной дыры» под названием «Сколково» просто не было бы.
А катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС? Казалось бы, после нее надо пересмотреть всю кадровую политику в отрасли, выгнать облепивших энергетику посредников, сиречь «эффективных менеджеров», которые умеют только переправлять бюджетные потоки в собственные карманы, назначить профессионалов… А наказаны «стрелочники». Вот это и есть государственная недостаточность.
2. Директор советского завода получал в полтора-два раза больше, чем квалифицированный рабочий. Один из главных вызовов современной российской государственности — чудовищное и, главное, ничем не мотивированное социальное расслоение. И богатые понимают, что куски национальных богатств достались им только благодаря стечению обстоятельств, близости к власти или криминалу.
Крах 1917 года во многом был вызван социальным неравенством. Но оно складывалось веками, поколениями, казалось, можно бы смириться, привыкнуть. Как бы не так! Едва появилась возможность, крестьяне взяли вилы, ограбили, сожгли, перебили и перенасиловали бар, которые были над ними столетиями. А сейчас прошло всего 22 года после 1991-го.
Богатые на всякий случай отправляют детей учиться за границу. «Спасают». И мы вновь воспроизводим оторванную от народа элиту, которая говорит на чужих языках, выглядит по-другому, исповедует иные ценности. Но именно «чужебесие» чистой публики и было одной из причин русской катастрофы в 17-м. Кстати, в США, Германии мы видим иное: принадлежность к элите подразумевает высочайший уровень патриотизма.
3. Когда-то я написал статью «Клановость — гибель культуры», где в полемическом азарте предупреждал: отечественное искусство погубят внуки лауреатов Сталинских премий. Художественный талант редко передается по наследству. Но, посмотрите, телеэкран забит шумными, самонадеянными и бездарными отпрысками больших писателей, режиссеров, артистов! Советская власть, надо сказать, серьезно относилась к клановости, поправляя слишком чадолюбивых деятелей. Сегодня этого нет.
Отпрыски, подсаженные в кресла, до которых не доросли, часто некомпетентны. Но компетенция, если есть мозги и желание, — дело наживное. После Гражданской войны рабфаковцы руководили заводами, Сталин 33-летнего Устинова назначил наркомом вооружений и не ошибся. Советский чиновник проходил хорошую школу в комсомоле, партийном аппарате, на производстве. Он понимал, что делает, и видел перспективу. А сегодня? Молодого человека, не имеющего руководящих навыков, бросают на высокий пост. Началось, кстати, с Егора Гайдара, который, имея опыт экономического обозревателя газеты «Правда», возглавил реформирование огромной страны. И что? Мы до сих пор барахтаемся в отходах его некомпетентной жизнедеятельности.
Но более опасно другое. Чиновник должен воспринимать себя частью государства, видя в нем единственный источник своего законного благополучия. Ныне же интересы клана зачастую расходятся с интересами страны, народа. Исторически сложилось так, что все в России идет сверху. Будет жесткая политическая воля, и кланы, если не исчезнут, то «войдут в берега».
…Я не могу понять, почему обвиненного в присвоении 400 тысяч рублей директора деревенского Дома культуры Илью Фарбера суд приговаривает к семи годам строгого режима, а бывший министр обороны Сердюков и его подруга Васильева, чьи прегрешения перед законом несоизмеримо больше, продолжают оставаться на свободе. И нам еще навязывается дискуссия: имеет ли Васильева право, находясь под следствием, посещать бутики? Типичная подмена понятий. Решили, поспорив: нет, по магазинам нельзя. Потом кто-то спохватился: «Но ведь вор должен сидеть в тюрьме? Она же миллиарды попятила!» А ему мягко возражают: «Ну какая, батенька, тюрьма? Мы уже запретили ей ходить по магазинам…» Неясно мне и другое: почему попавшему под подозрение в мздоимстве чиновнику разрешают выезд за границу? А потом объявляют в розыск, ищут и не могут найти…
О Сталине… Для того чтобы оценить достоинства Сталина, надо сначала простить его грехи. У сталинистов в отличие от троцкистов было сверхценностное отношение к государству. Многие большевики, приняв участие в разрушении империи, воочию убедились, какой это кошмар — хаос смуты, когда род восстает на род. Сейчас редко вспоминают, что Гражданская была прежде всего межэтнической резней и лишь потом классовой борьбой. Пережив и одолев разруху, они жестоко подавляли любое покушение на государственные устои. У последующих поколений чиновников такого опыта не было. Горбачев, выросший в крепком государстве, воспринимал его как Эверест: что с ним ни делай — он стоит глыбой. Но государство не гора, а, как выяснилось, весьма хрупкая конструкция.
Генерация нынешних руководителей страны тоже пережила крах государства — советского. И в первые годы после отречения обанкротившегося Ельцина были очевидны усилия на восстановление государственности. Почему сейчас эта работа стала спорадической и несистемной, я не понимаю.
4. Есть, наверное, способы обуздать неконтролируемую миграцию. В Белоруссии такого явления нет, на Украине тоже, по крайней мере в таких масштабах, как у нас. Почему? Все та же государственная недостаточность. Тот же Черкизон мог существовать столько лет только при попустительстве чиновников. Кто ответил за Черкизон? Никто. Зато владелец рынка выстроил чуть ли не десятизвездочный отель. И заметьте, не в Борисоглебске, а в Турции. Коренному населению России невыгодно присутствие мигрантов в таком количестве.
Да, когда-то мы «плыли на одном корабле». Но республики, откуда к нам сегодня валом валят на заработки, отчалили, выбрали свой исторический маршрут. В добрый путь! А у нас своя команда на «корабле», своим не хватает мест у канатов, натягивающих паруса…
Хотя… Когда Наполеон напал на Россию, население Франции и России было примерно одинаковым. Со второй четверти XIX века в России начался бум рождаемости. Великий Менделеев рассчитал, что к 2000 году население России достигнет 597 миллионов человек.
Сколько нас сейчас? Мы понесли беспримерные потери в революциях и войнах, выбиты самые лучшие, смелые, энергичные, плодовитые. Ведь пассионарий, он не только на амбразуру, но и на девушку первым бросается.
Наш этнос сегодня болен, и его надо лечить. И здесь вновь надо говорить о роли государства. Государственная власть — это высшая нервная система этнического организма. Возможности ее огромны.
5. Патриотизм — это иммунная система народа. В 1993 году в «Комсомольской правде» я опубликовал статью «Россия накануне патриотического бума». Это было время, когда слово «патриот» ассоциировалось исключительно со словом «идиот». Все наперебой повторяли: «Патриотизм — последнее прибежище негодяя». Как-то в прямом эфире эту фразу продекламировал Познер. А я ответил: «Тогда антипатриотизм — первое прибежище негодяя». Он растерялся…
Сегодня мой давний прогноз подтвердился. Власть озаботилась патриотическим сознанием общества, особенно молодежи. Но патриотизм для многих из высших слоев, творческой интеллигенции стал своего рода мимикрией. Но это легко проверяется.
Настоящие патриоты спокойно и откровенно могут говорить на национальные темы, в том числе о русском вопросе. И в имперские времена, и в советские, и сейчас русские воспринимаются властью как своего рода этнический эфир, в котором другие народы осуществляют свои исторические и национальные интересы. Но русские — не «эфир», а народ со своими болями, бедами и победами. Настоящий патриот об этом говорит, спорит, иногда наговаривает лишнего. А «мимикропатриот» сразу заявит, что проблемы «крови и почвы» — это неинтеллигентно. Ну конечно, куда интеллигентнее иметь два гражданства и в два хобота сосать «эту страну».
Нужно давно признать: есть гражданский патриотизм, объединяющий граждан одной страны. И правильно Владимир Путин говорит о формировании новой общности — «российский народ». Но в многонациональной стране патриотизм всегда осложнен племенной ипостасью. Если не учитывать этого, мы никогда не сможем объяснить, почему случилась Беловежская пуща, ведь там собрались, если обратиться к их послужным спискам, исключительно патриоты СССР. А ведь нынешняя Россия — тоже страна полиэтническая. И если о национальной специфике патриотизма якута, калмыка или адыга говорят вполне сочувственно, то русским снова предлагается быть народом без свойств и просто гордиться своей государствообразующей ролью.
По-моему, это ошибка. Без опоры на «национальную гордость великороссов» ни проблемы единства страны не решить, ни ответить на вызовы этнической миграции, меняющей облик наших городов и деревень.
ЗАХАР ПРИЛЕПИН: ПАТРИОТИЗМ — КОГДА БОЛЬ ТВОЕЙ СТРАНЫ ТВОЯ БОЛЬ
1. Нам надо строить другое государство. Государство, управляющие которым всерьез верят в то, что произносят и готовы платить за свои слова.
У кровавого злодея Сталина были наркомы и генералы, и когда началась Отечественная, все подросшие дети этих наркомов отправились на войну. «Бронь» давали ученым и писателям, а генеральским детям — нет.
Про войну или даже армию сейчас и речи нет, но если бы дети многих представителей новой элиты хотя бы учились в российских школах!.. Но они и учатся не здесь.
2. Воровство — это как половой инстинкт, его не остановить. Но за изнасилование сажают в тюрьму. В России воровство — безнаказанное: кто-то сомневается в этом? Возьмите пригородный поселок в любом городе страны, где проживает бизнес-элита, представители чиновничьего класса и прочие полицейские и прокурорские чины.
Зададим один вопрос: откуда сие? Многие ли хозяева готовы легально и подетально отчитаться хотя бы за то, на какие средства они этот дом построили? Причем, допускаю, это не единственный их дом.
Странно представить себе страну, где определенный класс граждан присвоил себе право насиловать кого угодно и никак за это не отвечать, да? Но вот у нас такой класс граждан есть — они, правда, не насилуют, а пилят, но это уже детали.
3. Просто народился целый рой людей, которые хотят отлично жить за чужой счет. В свое время нам объяснили, что это наша новая нарождающаяся аристократия. Что, нужно дождаться, когда их дети отучатся в кембриджах и оксфордах, и тогда они окончательно превратятся в новое русское дворянство.
Знаете что, невозможно в это поверить. Они никогда не станут нашим дворянством, потому что дворянство сотни лет воевало за страну — это было его основной работой: умирать за Россию. А эти ею торгуют. Это два совершенно разных занятия.
Служба государевых чиновников должна быть сопряжена с опасностью — когда сегодня ты слуга государев, а завтра тебя могут за ногу повесить на Кремлевской стене.
Но вот мы смотрим на Сердюкова, а потом смотрим на государственный патриотизм, и сразу все понимаем.
А если мы чего-то еще не понимаем, то нам только врач может помочь.
4. В целом мы — вырождаемся, хотя все предпочитают говорить о частностях: а вот я знаю университет… а вот мой сосед… а вот в нашем подъезде нормальные ребята… А я считаю, вырождаемся безусловно и очень быстро.
Все очень хорошо считают миллионы сталинских репрессий, а сейчас, когда речь заходит про один миллион, живущих в моногородках и тихо там деградирующих, другой миллион — алкоголиков и наркоманов, и третий — безработных, и четвертый — сидящих в тюрьме, ответ сразу готов: пусть все отребье вымрет, нормальные останутся… Такие все щедрые стали, туши свет.
Надо заставить наше правительство вложить сверхсредства в решение демографической проблемы в регионах, населенных в основном русскими людьми. Там депопуляция серьезная!
Всех любящих рассуждать на тему: «А зачем плодить нищету?» и «…А Европа тоже вымирает!» — бить по губам, чтобы сидели и помалкивали.
Недавно российские власти отчитались в том, что демографический кризис преодолен, смертность у нас впервые с 1991 года сравнялась с рождаемостью. Все это не совсем так. На одну женщину у нас по-прежнему приходится 1,6 ребенка.
В 1985 году рождаемость в СССР составляла 2,2 ребенка на женщину. Ровно с наступлением перестройки рост сменился депопуляцией, в 1995 году мы имели 1,4 ребенка на женщину, а в 2003 году этот показатель составил 1,3 — и стал одним из самых низких в мире.
Нынешний, и так мизерный показатель в 1,6 скоро снова может поползти вниз — «советский призыв» закончится, и пойдут в дело дети 1990-х и «нулевых»: тогда и рожали относительно мало и, что говорить, во многих случаях рожали если не сплошь и рядом больных, а с отклонениями.
Да, в Европе тоже наблюдается падение рождаемости, впрочем, далеко не везде такими темпами.
Наш же демографический прогноз чудовищнее любого европейского: согласно данным ООН к середине текущего столетия численность населения России может уменьшиться до 101 миллиона человек. По другим замерам — даже до 98 миллионов, а по самым оптимистичным — нас будет 116 миллионов.
Кто-то отдает себе отчет, что мы совсем скоро не сможем поддерживать инфраструктуру половины страны? А у России ведь в наличии 42 процента мировых богатств — вы думаете, они никому больше не нужны?
Зато Индия к 2050 году, по прогнозам, обгонит Китай и займет первое место с населением, превышающим 1,6 миллиарда человек. Египет приумножится с 83 миллионов человек до 133. Китай тоже подрастет — с 1,3 миллиарда до 1,4, а то нам тут некоторые рассказывают последнее время, что даже китайцы вымирают. Население США повысится к 2050 году с нынешних 315 до 404 миллионов человек и сохранит свое третье по численности место в мире. К 2050 году вырастет население Израиля. Вырастет население Исландии. Хуже, чем в России, будут рожать в Японии и на Украине — но с каких пор именно эти страны стали для нас образцом для подражания?
В России надо срочно менять саму матрицу социального поведения.
Во-первых, надо спросить с государства. Тут пообещали, что многодетным семьям будут бесплатно предоставлять земельные участки за городом. Вы знаете, что нередки случаи, когда губернаторы саботируют этот указ? У них всегда есть в запасе более удачные способы освоения этой земли.
Идем дальше. Знаете, что обусловило очередной рост рождаемости в СССР, когда европейские страны уже изготовились вымирать?
В 1980-е годы нашим женщинам дали возможность находиться в отпуске по уходу за ребенком с сохранением зарплаты. Результат был налицо.
Можно представить подобные вещи в нынешней России? С трудом!
Вы скажете: нет, но у нас сейчас строй другой, и мы уже сделали свой выбор. Ну тогда давайте подкорректируем курс: с чего мы взяли, что такое положение вещей — незыблемо? Еще как зыблемо.
Можно еще придумать множество законов в поддержку детства и материнства — мы же вывозим из страны 10 миллиардов долларов ежемесячно — давайте попросим дорогое государство позволять вывозить хотя бы на миллиард долларов в месяц меньше.
Ну и, наконец, надо бы отдавать себе отчет, что натуральные тунеядцы — это не те, кто «наплодят нищету», а как раз те, кто выбрал «жить для себя». Потому что время пройдет, и на всех, кто жил для себя, будут работать дети тех самых «тунеядцев» — а кто же еще? Понятно, что мы в свое время платили налоги и даже, быть может, завели одно чадо. Но одно чадо будет вынуждено работать на себя, на маму и на папу, дай им бог всем здоровья, а налоги наши, к сожалению, не смогут вместо людей горбатиться в офисах, пахать землю и готовить пончики с вареньем. Без новых людей никуда не денешься! Плодящимся тунеядцам надо платить сегодня, заранее. Мы потом еще вспомним их добрым словом.
Начав с государства, неизбежно придется перейти к себе.
В России, между прочим, делают 1 миллион 200 тысяч абортов в год. Понятно, что часть их делается по медицинским показателям — но далеко не большая часть. Это же какой-то кошмар, если не с религиозной, а просто с этической точки зрения. Других методов контрацепции, что ли нет, что мы за абортарий тут развели? Между тем запрет абортов в просвещенной среде россиян странным образом считают чуть ли не варварством — и сразу отсылают к Сталину, который действительно запретил в 1937 году аборты — вследствие чего, вопреки всем репрессиям и ужасам, народ прирастал отличными темпами.
К тому же Сталин тут вовсе не обязателен. В таких странах, как Мальта и Ватикан, не разрешают прерывание беременности ни при каких обстоятельствах. Ирландия, Андорра, Сан-Марино и Монако допускают аборт только в случае угрозы жизни беременной женщины, в остальных случаях аборт запрещен. Ну и так далее. Опять скажете, что нежеланные дети не нужны родителям? А так ли вы про себя уверены, что были желанными? Может, и вас тоже надо было не рожать?
Надо все сверхмощности и просто мощности запустить на обучение, воспитание и лечение российских детей. Каждая строка бюджета, касающаяся детей, должна ломиться от денег и оплывать от щедрости, как сочинская Олимпиада. Если сделать это национальной программой, то через 20 лет мы будем реально иметь 10 миллионов элиты.
5. У нас как-то повадились на любое болезненно-критическое суждение о стране, отвечать: «А когда было хорошо?», «А на кого менять?», «А чем другие лучше?», «А ничего не поделаешь, все решено за нас!»
Эти фразы у нас выдаются за «здравый смысл». Страна большая — ее не жалко. А вот если так говорящему начать пилить пилой ногу, скажет ли он сам себе «А когда было хорошо?» или «А ничего не поделаешь!..» Или не скажет, а заорет нечеловеческим голосом? Как только дело доходит до боли личной, сразу весь «здравый смысл» летит ко всем чертям.
Патриотизм — это когда боль твоей страны так болит у тебя, как будто тебя самого пилят на части.
Вечерняя Москва 22.08.2013
