10 октября российский писатель и общественный деятель Захар Прилепин посетил свою малую родину – Рязанскую область. Здесь он побывал в родном городе Скопине, где открыл памятный знак в честь композитора Анатолия Новикова – автора «Смуглянки», песни «Эх, дороги» и других произведений, ставших культовыми в нашей стране. Визит писателя в регион проходил в рамках проекта «Добровольцы культуры», призванного привлечь внимание к сохранению культурного достояния нашей страны.
Вечером писатель перебрался в областной центр. Здесь, в библиотеке имени Максима Горького, он провел встречу с рязанцами, а перед этим ответил на вопросы представителей региональных СМИ.
В самом начале разговора Захар Прилепин коснулся очень важной для себя темы, а именно проблемы сохранения исторического облика села Константиново, в котором родился и вырос великий русский поэт Сергей Есенин.
— Простые люди из-за запрета на строительство в селе Константиново столкнулись с тем, что им нельзя построить даже небольшой сарай для скотины, не говоря о чем-то еще. Не считаете ли вы, что этот запрет дискредитирует планы Президента России о необходимости сделать села и деревни локомотивом отечественной экономики и центром сохранения культурного наследия?
— У нас в России много пространства, и дискредитировать такую большую идею только лишь ситуацией с застройкой Константинова невозможно. Тем более что в обществе существуют определенные тенденции, которые оно проживает, а потом изживает. То есть в 90-е и нулевые годы дорогие россияне, отчасти уставшие от советской системы, от того, что они не знают мир и нигде не могут поездить, бросились во все тяжкие, оставили свои деревни, съехались в города, объелись всеми городскими продуктами.
А сейчас начались обратные процессы, и об этом говорит вся социология. Сегодня у нас растет семимильными шагами внутренний туризм. Люди уже не хотят ехать в Таиланд – это западло, в Инстаграме тебе уже не лайкают. Египет и Турция – вообще никому не говорите, что я там был. Все рассказывают, как они катаются по российским городам, и мы как раз над этим работаем. Потому что, для того чтобы они поехали, к примеру, в Скопин, нам необходимо сделать так, чтобы там к приезду туриста уже все было готово.
— Вы сами постоянно живете в деревне Ярки Нижегородской области. На примере этого населенного пункта видите ли вы изменения, о которых говорите?
— Когда я только там поселился, в деревне жило от силы пять человек. Я строил дом и на меня смотрели, как на сумасшедшего, потому что там нет дороги, там постоянно отключается свет, в общем, там все ужасно – деревня умерла. Но за те 15 лет, что я живу в этом месте, было построено еще 15 домов. Люди, которые оттуда сбежали, у которых там жили родители и они умерли, пожив в городе и заработав каких-то денег, потянулись назад. Начали строиться домики, вначале переехали тещи, потом кошечки, собачки, а потом и сами люди стараются сбежать туда и проводить как можно больше времени. И если вокруг каждого города обвести циркулем круг в 100 километров, мы увидим, что там везде идут стройки. Да, это не русская деревня в ее полном смысле, но тем не менее идет постоянный отток населения из городов. Эти процессы происходят сами по себе, а нам надо просто все это насытить жизнью. Тут мы бессильны, но мы можем запустить определенные тенденции, которые поспособствуют этой теме. Потому что культура — это очень важная вещь. И если у человека включается осознание, что здесь жил великий композитор, поэт или писатель, он туда едет.
— Говоря о гражданской активности, которая развернулась минувшим летом, и в частности о «московских протестах», вы как-то назвали все это инфекцией. Считаете ли вы так до сих пор, или ваше мнение по этому вопросу поменялось?
— Люди, которые хотят проекта «Перестройка 2» — это признак инфекции, но сами люди, ни в коем случае — нет. Я сам проявляю гражданскую активность, но я не считаю себя инфицированным. Но определенные люди, которые сами являются интересантами и фигурантами определенных процессов, втягивают туда ни в чем неповинных людей. А те силовые методы и некоторые политические скандалы, которые недавно будоражили всю Россию, как я понимаю, инициированы теми политическими силами, которые более всего хотят дестабилизации. То есть, это не лично Владимир Путин говорит: «А ну найдите мне какого-то артиста, чтобы его посадить лет на пять и желательно, чтобы он вообще был не причем». Нет, это не имеет ничего общего с действительностью. Эти процессы имеют гораздо более сложную структуру и механику. Поэтому представления о том, что у нас такая страна, в которой все неправильно, в корне неверные. Да, страна у нас сложная, в ней много проблем, но то, что это деспотия, которая хочет всех запугать, это либо совсем не так, либо не совсем так.
— Вы сами долгое время были в оппозиции, но сегодня выступаете против этой повестки. Объясните, почему так?
— Я выступаю за гражданскую активность, и действительно сам долгое время находился в жесточайшей оппозиции к государству. Даже сейчас у меня к нему очень много вопросов. У меня очень сложная и строгая позиция, но тот вариант оппозиционности, который сегодня является наиболее актуальным и действенным, для меня не является симпатичным. Недавно я смотрел статистику, согласно которой в России 21% людей придерживается левых взглядов, 25% патриотических взглядов, 14% либеральных взглядов и 3% националистических взглядов. То есть половина страны разделяет те убеждения, которые я пытаюсь излагать.
— А что не так с идеалами, которые нам предлагает оппозиция, что именно вас смущает в этой повестке?
— Нам навязывается совершено удивительно либеральная повестка. Мы все обсуждаем контент, предложенный нам господином Ходорковским, Мишей Козыревым и Артемием Троицким. Но это совершенно не волнует страну, у нее совсем другие проблемы, но обсуждаем мы все равно другую повестку. И этот перекос, когда в стране обсуждают не те темы, меня в корне не устраивает. Ни господин Яшин, ни отец и сын Гудковы, ни Люба Соболь – не конкурентные в большом политическом поле. Они на любых выборах будут собирать свои 3-5%. А мы будем должны обсуждать их повестку. Все это потому, что за прошедшие годы они создали разнообразную систему школ, культурных кластеров и поэтому большая часть интеллигенции втянута в эти процессы. Мы не должны что-то запрещать, но мы должны создавать параллельные и перпендикулярные формы воспитания новой интеллигенции, молодежи и т.п.
Потому что сегодня сказать в артистическом сообществе Москвы: «Мне не нравятся ваши митинги» – это все! Это западло! Это значит, что тебя не позовут в театр, тебе не дадут роль, потому, что ты за тиранию, ты за деспотов. Это напоминает мне ту взвинченность, которая, кстати, была очень характерна для моей юности, времен перестройки. Тогда любое отличное мнение значило, что человек хочет обратно в Гулаг. Я в эти времена возвращаться не хочу. Потому что Россия сложная страна, которая требует аккуратного подхода ко всем этим вопросам. И мы как раз этим и занимаемся.
