Конституционная реформа президента В.В.Путина нацелена на создание качественно новой политической системы при минимизации формальных изменений.
Если она удастся хотя бы частично, впереди длительный период ее даже не столько формирования, сколько тестирования, — включая выборы уже в новых условиях Госдумы и анализ ее работы по новым правилам, вплоть до ключевого 2024 года.
Главное в послании президента, по стандартным законам бюрократии, — то, о чем сказано наименее внятно: некий «конституционный статус Госсовета». Каким именно он будет, мы узнаем, вероятно, уже при голосовании за поправки в Конституцию (можете голосовать против, — Венедиктов не для того пропагандирует электронное голосование, чтобы у него мог быть не нужный власти результат), но наиболее вероятный смысл очевиден: перенос центра власти с поста президента на пост руководителя Госсовета (первый раз это прорабатывалось, помнится, еще для позднего Ельцина).
Как руководитель Госсовета, В.В.Путин будет влиять на Совет Федерации (и на его состав, и на его деятельность), утверждающий силовых руководителей. Предлагать-то можно кого угодно, а вот утвердят только тех, с кем согласен нынешний президент. Это элегантное и намного более демократичное переформатирование нынешней схемы прямого назначения: дополняются новые публичные (что важно) участники процесса, которые могут оказать на него влияние, если что-то пойдет совсем не так. Это повышает прочность системы.
С правительством совсем красиво: главной его управленческой проблемой (на которой свернул шею еще Ходорковский) было неподчинение министров премьеру, так как не он их назначал и увольнял. Президент В.В.Путин нашел способ сохранить свою власть при заимствовании лучшего у парламентской системы: как и в ней, премьер формирует свой кабинет (точнее, его гражданскую часть), а Госдума его утверждает. А президент сохраняет право (как в отношении губернаторов) увольнять накосячивших министров, — за которых (внимание!) отвечает уже не он, а премьер с Думой.
Что-то подсказывает, что со временем эта функция перейдет от президента к руководителю Госсовета.
В результате премьер десять раз подумает, прежде чем назначить министра без одобрения президента, а большинство Госдумы — перед тем, как его утвердить. Но в критических ситуациях смогут пойти поперек его воли, ставя его перед выбором между роспуском парламента и подчинением ему ради стабильности.
Больше и контроля, и гибкости, и демократии — причем одновременно. Предложившие эту схему заслуживают многого.
И, наконец, всеми забытые «конституционные принципы публичной власти». Вызваны они тем, что сегодня местные власти государственной властью не являются и ей не подчиняются. Государство контролирует их только законами (которые иногда даже читают), деньгами регионов (которых у тех обычно нет) и правоохранительными органами (которые часто с удовольствием вступают в смычку с местными властями, — по крайней мере, когда те являются откровенными бандитами).
В результате местные власти не имеют отношения к госуправлению и часто являются источниками безумия и произвола (как, впрочем, и во многих других странах, включая Англию, Германию и США). Смысл конституционной новации заключается в повышении их прав и, вероятно, финансирования, — в обмен на подчинение их государственной власти. Для нормальных людей обмен (по крайней мере, пока) выглядит более чем эквивалентно.
Мишустин как технарь сделал налоговую систему РФ едва ли не лучшей в мире по техническому уровню. Налоговый террор в отношении бизнеса это лишь усилило, но зато налоговая служба выглядела на фоне многих других ведомств (особенно откровенно безумных социальных и околонаучных), как спецназ на фоне бабуинов.
Безусловно, налоговик во главе правительства (хотя он и знает реальное состояние экономики лучше всех) означает, что правительство не будет заниматься развитием, модернизацией и инвестициями. Но из вышесказанного уже понятно, что это, еще не созданное правительство, носит, прежде всего, политический, а не хозяйственный характер.
И, весьма вероятно, основным делом Мишустина станет усмирение крупных хозяйственно-олигархических кланов и зачистка исключительно коррупционных кланов, созданных обезумевшей от безнаказанности бюрократией. Не потому, что они разрушают страну, — а потому, что они мешают сохранению политической стабильности в новых условиях, — как внутриполитических, так и глобальных.
О понимании этих новых глобальных условий президентом В.В.Путиным, в полном соответствии с управленческими нормами стремящимся всячески затушевать новизну начатых преобразований, свидетельствует указание в послании на желание обеспечить самодостаточность экономики. Такая формулировка (даже у человека, политически сформировавшегося не в ультралиберальном окружении Собчака) невозможна ни в каких стабильных условиях. Само ее появление (даже при полном отсутствии социально-экономических мер, направленных хотя бы на приближение к ней) — знак осознания реальной ситуации в мире, ибо постановка этой задачи возможна только в ясном понимании неизбежности распада единых мировых рынков на микрорегионы и обрушения в Глобальную депрессию, — причем в непосредственном будущем и уж точно до 2024 года.
И это объясняет замену сверхлояльного Медведева и вероятное заметное кадровое обновление правительства: в его прошлом составе оно доказало свою неспособность осуществлять не только сколь-нибудь сложные действия, но даже и последовательно осуществлять вполне простые процедуры.
А времена впереди сложные, — и они потребуют сложных действий. Так, конституционная норма о главенстве Конституции (в части прав граждан) над международными договорами, по идее, аннулирует соглашения о членстве в ВТО как лишающие миллионы граждан России права на труд.
Никаких иллюзий о «левом повороте» и «модернизации» быть не должно: попросту не до них. Но многие меры, вынужденные необходимостью сохранить власть и минимальную стабильность общества, будут ориентированы именно социально и модернизационно.
«Жить захочешь — еще не так раскорячишься».
И это можно только приветствовать, а нужно — стараться подправить в правильное, более эффективное русло.
Ибо новая демократия Путина такую возможность скоро начнет предоставлять.
А если не переоценивать ее возможностей и не приписывать несвойственные ей цели, — удастся избежать и болезненных разочарований.
