— Александр Гельевич, насколько знаю, ни в какую теорию заговора относительно коронавируса вы не верите, а считаете, что он свидетельствует о конце цивилизации и что коронавирус — это Событие…
— Сегодня есть два отношения к коронавирусу, являющиеся доминирующими. Одни считают, что коронавирус — это действительно серьезная угроза и на эту угрозу надо отвечать. Другие, что все это вымысел, что это, допустим, обычный грипп, который раздут для каких-то неизвестных целей и реакция всех властей в мире неадекватна. Отношение к коронавирусу, c моей точки зрения, можно сравнить с отношением к религии. Это как когда мы обращаемся, например, к христианину и спрашиваем, почему вы верите в Святую Троицу, или к мусульманину — почему вы верите в Аллаха. И здесь, на самом деле, никаких реальных объяснений нет. Это большой по сути философский вопрос, который можно обсуждать бесконечно. И этот вопрос веры — в некотором роде вопрос выбора. С моей точки зрения, с коронавирусом очень сходная ситуация — масштабность происходящих событий, происходящих в мире изменений такова, что на коронавирус можно ответить только «религиозно», только некой верой. То есть верю в коронавирус или не верю. А события сегодня происходят масштабнейшие, люди готовы обвалить экономику всего мира, закрыв границы, полностью отказаться от глобализации, иными словами взять и пойти на совершенно беспрецедентные меры, причем с такой скоростью и в таком масштабе, что даже одна миллиардная этих событий или решений до коронавируса была невозможна. До коронавируса в споре о судьбе одного мигранта могли ломаться копья, а тут вдруг во Франции, в Англии или Америке смогли закрыть границы для всех. До коронавируса потеря ста миллионов долларов уже могла восприниматься как катастрофа, а когда сейчас теряются триллионы долларов, обрушивается вся финансовая система, для этого все-таки должна быть веская причина. И на этой стадии коронавирус уже из «верю-не верю» превращается в факт. Другое дело — как к этому факту отнестись. Я вижу серьезность этого факта.
Кроме того, обосную две точки зрения. Одни, в том числе и я, придерживаются того, что коронавирус — это явление случайное, никем не спланированное заранее и такая масштабная и серьезная реакция на него мирового сообщества в крайней степени обоснована. Другие придерживаются точки зрения, что столь серьезная реакция на коронавирус не была необходима, а происходящие сегодня в мире изменения — обрушение рынков, изменение миропорядка мировое правительство и ранее хотело реализовать, а коронавирус сейчас просто стал поводом для этого. С моей же точки зрения коронавирус — это не повод, а как раз причина. Перед нами открывается очевидное: абсолютно все режимы — и восточные, и западные, и более либеральные, и менее пошли в ситуации с коронавирусом на абсолютно беспрецедентные меры. Для того, чтобы они пошли на убийство собственных экономических систем, отлаженных механизмов международной жизни, создания предпосылок для социального коллапса, должны быть основания. Без причины, без серьезных оснований никто бы не стал закрывать границы, вводить чрезвычайное положение, локдаун, изоляцию, нести триллионные убытки и разрушать всю мировую экономику, всю мировую цивилизацию этого однополярного капиталистического мира. Кроме того, я не могу себе представить, что может быть такая сила, такое мировое правительство, которое бы без всяких на то оснований, из-за высосанного из пальца сезонного гриппа могло заставить режимы всех государств просто взять и пойти на такого рода чрезвычайные меры. С моей точки зрения угроза коронавируса есть и она настолько фундаментальна, что в противном случае никто не мог бы заставить весь мир, кроме Лукашенко и Швеции, пойти на то, что происходит сейчас. Именно поэтому, на мой взгляд, коронавирус — это Событие. Это очень серьезный вызов, требующий столь же серьезного ответа.
Люди, которые считают, что все это сделано специально и никакого коронавируса нет, что и до коронавируса мировое правительство по-настоящему все контролировало, что в ситуации с коронавирусом всё просчитано и все эти перемены нужны, например, для вакцинации, чипизации человечества и его окончательного помещения под власть мировых глобальных элит и введения мировой диктатуры, существенно переоценивают степень такого управления мира. Если опираться на это мнение, получается, что условное мировое правительство все контролирует и мы ничего не можем этому противопоставить и потому обречены. Но на мой взгляд это не так и сегодняшняя ситуация — это возможность улучшить наш мир.
— К какой версии происхождения коронавируса — природного или рукотворного больше склоняетесь? Мы видим сегодня разные варианты в этой связи. И здесь же жесткие призывы США к ответу Китая, в то время, как Россия Китай защищает. Хотя в этой ситуации cкорее уже проглядывает политика…
— Я допускаю обе версии. Это могло быть и спонтанное проявление вируса на Земле, то есть природное явление, это могла быть и утечка биологического оружия. Если утечка биологического оружия, то скорее, конечно, высокие технологии в этом направлении сосредоточены на Западе — в Америке, и было бы как раз логичнее не Китай обвинять, а американские лаборатории, где подобного рода исследования велись. Я не специалист по вирусам и не могу давать в данном вопросе ответы. Кстати, я обратил внимание на то, что многие люди — специалисты в экономике, искусстве, еще других направлениях сегодня с пеной у рта что-то кричат про структуры генома, ДНК, РНК. Это смешно. Человек не может стать генным инженером или специалистом в вопросах генома за 15 минут или неделю. Это полная чушь. То, что мы от них слышим — полный бред. Я прямо говорю, что я, как известно, не специалист по геномам. И здесь я могут только верить одним или другим. Для меня непринципиально — искусственное или естественное происхождение коронавируса, Китай это или Америка. Но у меня есть видение в той области, которой я занимаюсь. Я считаю, что сейчас, когда сложилась такая ситуация с коронавирусом, каждый теперь будет использовать эту тему в своих геополитических интересах. Так вот обвинение Китая Америкой преследует совершенно те же самые геополитические цели, что и вся предшествующая торговая война между ними. То, что Россия сегодня защищает Китай — это не потому, что она так уверена, что не из Китая пришел коронавирус и что Китай не виноват, а просто потому что Россия, как и Китай, под санкциями и тоже находится с противоположной от Америки стороны. Поэтому и защищает. Хотя не так уж яростно обвиняет и Америку. Это все геополитика, ведение старых игр в новых условиях. Геополитика же в этой ситуации не аннулировалась. А предлогом для обвинения друг друга в данном случае является происхождение коронавируса. Мы же знаем, сколько раз подобные вещи использовались, сколько раз для реальных действий достаточно было придумать ложную предпосылку, дать заведомо ложную информацию. Например, такое было с вторжением США в Ирак, «наличие» оружия массового поражения у Саддама Хуссейна стало основанием для реального вторжения. Или, например, то же в ситуации с убийством иранского генерала Сулеймани. Совершенно голословное обвинение может стать эффективным инструментом в решении политических задач, послужить началом для реальных действий. История такова, что следует обращать внимание не на действительность того или другого факта, а на превращение этого факта в некую основу для политической стратегии и политических действий. Обвинять можно кого угодно, но кто способен вслед за обвинением принять некоторые политические, экономические или даже военные действия, весомость высказываний тех сразу же понижается. Похожая ситуация с коронавирусом. Существует энное количество центров, которые так или иначе интерпретируют происхождение вируса, его истоки. Здесь подключаются СМИ, соцсети. Идет большой поток самой разной информации. Все эти центры между собой конфликтуют.
— Мы видим, что для сверхдержав коронавирус стал серьезным ударом. Для кого-то прибавился и фактор падения цен на нефть. Развивается мировой экономический кризис. Каким мир в связи коронавирусом становится уже сейчас с геополитической и геоэкономической точек зрения и каким он будет после пандемии коронавируса? Какие государства справятся с наименьшим количеством потерь, если об этом вообще возможно говорить?
— Естественно, все завязано, эпидемиологическая ситуация, экономика, политика. Сейчас решается, каким будет мир после коронавируса. А он уже никогда не будет прежним. Сейчас в геополитическом и геополитическом плане все государства оказались в критическом положении. Очень высокие ставки в этой ситуации и мы это видим просто по объемам тех экономических и политических потерь, которые несут все участники мирового процесса. Здесь нет выгодоприобретателей, кроме народов мира, в случае, если они выйдут из ситуации с коронавирусом, обретя крах гегемонии мировых либеральных элит.
Сейчас все государства, за исключением Белоруссии и Швеции, в той или иной степени ввели жесткие меры в борьбе с коронавирусом. То есть такой вариант даже не рассматривался, чтобы не вводить. Что касается Швеции и Белоруссии, здесь ответ, полагаю, будет однозначным. Есть информация, что количество смертей от коронавируса в Швеции пока не заставляет шведские власти отказаться от позиции негоцианизма, то есть по сути отрицания коронавируса или его опасности. Но если признание в Швеции роста смертей от вируса все же придет, то вместе с глубочайшим политическим кризисом. Точно так же и с Белоруссией.
Что касается конкретно сверхдержав, если, например, говорить о таком гиганте как США, то здесь есть две стороны медали. Если в Америке сейчас отменить карантин, самоизоляцию, мы сразу же получим революцию, там все посметут. С другой стороны, есть и недовольные изоляцией, и это подтачивает позиции Трампа.
Китай существовал за счет очень грамотного, очень взвешенного и очень эффективного соучастия в глобализации. И сейчас она приостановлена. И поэтому Китай заинтересован не просто в подавлении вируса у себя, с чем он уже в принципе справляется, по крайней мере, судя по китайским официальным источникам, но и скорейшем прекращении карантина и в других странах. Потому что взаимоотношения китайских компаний с международной экономической системой, с Америкой, Европой — для Китая это вопрос жизни и смерти. И сейчас cтрана в этом смысле находится в критическом положении. Для Китая важна реализация проекта «Один пояс, один путь». Китай не может один заменить мировую экономику. Все равно по нему ударило закрытие границ, возник резкий экономический спад. Это подрыв самой модели Китая. Да, у Китая есть подушка безопасности, но она на самом деле довольно ограниченная.
Что произойдет с миром, как будет выглядеть миропорядок после коронавируса. То, что точно не произойдет, так это восстановление мировой экономики в том виде, в котором она существовала до коронавируса. Здесь мы видим точку невозврата. Мы не просто не вернемся быстро к предыдущей станции, мы к ней не вернемся никогда. Мировая система не вернется. И соответственно все эти вопросы, с закрытием границ, совершенно новым отношением к передвижению, энергоресурсам, необратимо. Потери будут колоссальными. Государства будут обрушаться. И очень многое будет зависеть от того, какое рухнет первым. А это произойдет обязательно, как с Советским Союзом. СССР распадался и до последнего никто не хотел верить в это. Он распался и это стало фактом. То есть не было независимых ни Азербайджана, ни Армении, ни Украины, ни Казахстана и т.д. А существовало одно государство и вдруг оно рухнуло. Последствия были необратимыми. Точно так же сейчас с коронавирусом — есть эти основания или нет, важно то, что мир, мировая система рухнула. Однополярный мир с его полузависимыми государствами, соглашающимися с глобальным капитализмом и либеральной идеологией, вот этого больше не будет. А даже если и будет какая-то глобализация, то совершенно другая, нежели была до этого момента. Она, совершенно очевидно, будет гораздо менее демократическая. Демократия и либерализм испаряются, а значит и глобальный капитализм переживает свою последнюю стадию жизни. Но если после распада Советского Союза мы убрали советскую модель и стали жить по оставшейся, западной, то сейчас рухнула и эта западная, то есть однополярный мир и никто не знает, как теперь поступать и все ждут, кто первым рухнет, кто быстрее ослабнет. А это, соответственно, либо США, либо Китай, либо ЕС, либо Россия. От того, как будут справляться с этим вызовом США, Китай, ЕС и Россия, зависит все остальное, каким будет новым миропорядок. От того, кто рухнет первым, зависят стартовые условия трансформаций. Если первыми рухнут США, то либеральная модель больше работать не будет и надо будет искать новые системы существования государств. А новые системы далеко не очевидны. И их нужно будет искать путем экспериментов, проб и ошибок. А все это связано с подъемом и крахом режимов, сопровождающимся социальными и разного рода политическими процессами хаотического толка. Сейчас мир вступает в устойчивую модель турбулентности. Вместе с тем если Запад рухнет, то трансформации в других странах будут более свободными и даже падение либеральной системы может привести к сохранению государства и общества. То есть у государств появится больше шансов.
Если, например, первой рухнет Россия, что тоже нельзя исключить, то тогда западная модель продлит свое существование, хотя и в редуцированном виде. Сейчас Запад пытается помочь России в разрушении. Например, в сегодняшних беспорядках во Владикавказе эксперты, которые серьезно занимаются этим вопросом видят совершенно очевидный внешний след. То есть Запад пытается как можно быстрее обрушить нас, чтобы еще некоторое время продлить свое существование. Остается уповать на то, что мы выдержим, выстоим и не разрушимся первыми.
Когда ситуация для всех в одно мгновение стала предельно хрупкой, очевидно, что государствам нужны люди прометеического толка. Американский эссеист Нассим Талеб в своей работе «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости» представил теорию, рассматривающую труднопрогнозируемые и редкие события, которые имеют значительные последствия. Так вот, по большому счету, самые страшные прогнозы Талеба оказались смелой фантазией внутри детского сада. То есть та реальность коронавируса, которая уже есть, она настолько обошла какие-то представления и расчеты, что Талеб со своими картинами мира выглядит просто конформистом и его смелость — это смелость в стакане воды, который сейчас выплеснут в океан. Его черные лебеди оказались просто закорючками, запятыми, потому что он не ставил под сомнение функционирование самой глобальной системы, а лишь говорил о небольших частных отклонениях, которые могут произойти. Он свято верил в церковь глобализма и либеральной однополярной капиталистическо-западной модели, лишь описывая, акцентируя лишь частные сбои, которые он назвал черными лебедями. И эта система в один момент рухнула. А коронавирус просто посмеялся над таким прометеизмом.
— Какие есть пути, чтобы Россия, как вы говорите, не рухнула первой?
— Мы сейчас скорее много уже сделали для того, чтобы быть в этом первыми… Потому что в сегодняшних условиях трансформации миропорядка сохранение в окружении президента представителей либерального подхода можно считать сохранением бациллы внутри государства, геополитической инфекции. Когда однополярная модель существовала, наличие прозападных фигур в российском руководстве было модулем взаимодействия систем, элементом коммуникации с глобальной лидирующей моделью — либеральной, капиталистической, рыночной, демократической и так далее. Сейчас потребность в этих лицах явно отсутствует, у них просто не может быть никакой позитивной функции. А потому они просто будут разрушать государство, принимая непопулярные меры. Потом все это будет обрушиваться на президента. Выход? Необходим курс на настоящий национальный суверенитет России. Чем дольше этого не будет, чем дольше в российских элитах будет доминировать, на мой взгляд, совершенно ложная надежда на то, что коронавирус и его последствия — это все временно, что это просто медицинско-экономическая проблема и что когда санитарный вопрос будет как-то сглажен, экономика начнет поправляться и все вернется на круги своя, тем ситуация будет все более обостряться и зайдет в тупик и обернется крахом. Непонимание, что как было не будет ни при каких обстоятельствах, означает фантомный бой. Так советские люди жили в 1991 году в полной уверенности, что Советский Союз будет существовать, социализм останется и все будет, как и прежде. Такая беспечность и непонимание необратимости происходящего на фундаментальном, структурном уровне, такая близорукость может быть очень опасной. И чем быстрее власть осознает серьезность ситуации и необходимость отвечать неординарными мерами на форс-мажор, осознает все происходящее не как какой-то технический сбой, сейчас, мол, перезапустим систему и все вернется на круги своя, тем лучше. Это не технический сбой и перезапуск ничего не вернет, нам нужна новая система, новая модель управления, новая идеология. Ведь фактически ни одного государства, в том виде, в котором они существовали до коронавируса, не останется. Сейчас все государства должны будут дать свой ответ на этот вызов. Очень важно понимать — то, что происходит сегодня — это настоящий глобальный кризис, сродни войне, катастрофе, цивилизационному, религиозному потрясению. Это еще один момент, почему я считаю, что коронавирус — это Событие. То, что два-три месяца назад казалось устойчивым на века, сегодня поставлено под вопрос. И если государства, общества, экономические системы, политические элиты и режимы, не сдадут этот экзамен, то их не будет, на их месте будет что-то другое. То есть не все в этом бою выживут. Сейчас Россия пока справляется с происходящим. Но это сравнимо с тушением пожара: пока возгорания ограниченны. Но через какое-то время с локдауном, с полностью разрушенной экономикой, с людьми, которые потеряли все, это уже будет началом большого мирового пожара. Здесь уже возникнут совершенно другие вызовы и новые структуры управления, новые идеологии, новые элиты. Потому что умрет старая система. И это касается всех стран.
Вместе с тем от небольших стран сейчас ничего не зависит, поскольку маленькая страна не может выступить как образец решения реальных проблем. Под ударом — крупные гегемонии. От этих гегемоний, баланса их взаимоотношений зависит в том числе судьба, благополучие, да даже само существование остальных государств. И здесь вопрос о реальном значении суверенитета открывается в полной мере. Все страны признаны суверенными, но далеко не все по-настоящему являются таковыми. Все, кроме столпов, по-настоящему мощных держав, пусть и региональных, обладают суверенитетом второй степени, и зависят от баланса сил. И эти небольшие государства могут сохраниться, если будут правильно действовать в сегодняшней ситуации, или не сохраниться, если будут действовать неправильно. А как правильно или неправильно — станет понятно позже.
— Закавказские государства, как они сейчас справляются с вызовами и какие шансы в том, чтобы отстоять свою нишу в новом миропорядке?
— Если рассматривать текущее положение дел, я бы сказал, что среди всех закавказских республик лучше всех справляется Азербайджан. У него есть нефтяные фонды. Он ведет взвешенную, рациональную политику. И в санитарно-эпидемиологическом, и административном, и на социальном уровнях запас прочности есть. Пока маневр Азербайджана грамотный, внимательный. Вообще политика Ильхама Алиева отличается большой степенью устойчивости, гибкости. Его режим, на мой взгляд, эффективен, который был выстрадан. Ведь в 1990-е, на первых годах независимости Азербайджана, когда был Народный фронт, Азербайджана штормило, это был очень сложный период для народа. Азербайджан был буквально на грани бездны. С приходом Гейдара Алиева государство вышло их хаоса и начало расцветать. Затем Ильхам Алиев очень грамотно и эффективно продолжил политическую линию своего отца. И она с успехом выдержала испытание временем.
Сейчас Азербайджан под влиянием вызовов старается держаться, удается неплохо. Но в этой ситуации очень важно понять, что проблемы не обойдут ни одно государство и нужно будет заранее подготовиться отвечать на эти серьезнейшие глобальные вызовы. Будущее для всех будет совершенно другим. Сейчас Азербайджану придется пересматривать свои позиции применительно к новым условиям, ему придется мобилизовать все свои силы. То, что происходит в мире сейчас, через некоторое время эта ситуация потребует от властей Азербайджана отвечать на вопросы, которых в прописанных протоколах нет. Важно сохранить стабильность насколько это возможно. И чем быстрее азербайджанская власть это осознает, тем лучше. Необходима мобилизация сознания. Надо будет заново давать ответы, которые, казалось бы, раньше уже решены и решены навсегда. Но коронавирус нам говорит о том, что навсегда не бывает. Азербайджан, как и Россия, зависит от экспорта нефти, сегодняшняя ситуация показывает, что нефть утрачивает свою ценность и нужно четко понимать, как выстраивать свою экономику дальше. Азербайджан очень болезненно испытает на себе крах мировой экономики и крах спроса на нефть. Я надеюсь, что административная система Азербайджана справится с этим вызовом. Здесь лучше ситуация, чем в других закавказских республиках, за счет стратегии Алиева все более предсказуемо, логично. Активно, семимильными шагами нужно развивать ненефтяной сектор, на что и сделал упор в последние годы Ильхам Алиев.
В Грузии встал туризм и единственным способом спасти ситуацию станет развитие сельского хозяйства. Что касается Армении, там по сути нет никакой экономики и непонятно, о какой рецессии говорить, если экономики нет… Армения в значительной степени живет за счет передачи средств со стороны элиты, армянской диаспоры. А армянская диаспора сейчас парализована и едва ли быстро отойдет. Армяне в основном работают в сервисе, но весь сервис сейчас в России и Европе встал. Конечно, Армении в новом мире тоже придется перестраиваться на совершенно новый лад. Решать вопрос с открытием границ и взаимодействовать с соседями. Существование за счет диаспоры вообще больше не пройдет. Полагаю, что в связи довольно сложной экономической ситуацией в Армении вскоре могут начаться волнения.
— В связи с грядущими изменениями, возникает вопрос, что будет с трехсторонним форматом Россия-Азербайджан-Иран? С 2017 года не было трехсторонних встреч лидеров. Между тем, на днях президенты Азербайджана и Ирана созванивались и даже намерены в формате видеоконференции открыть участок транспортного коридора «Север-Юг» — Астара-Решт. Лидеры России и Ирана также на днях проводили переговоры. Жив ли трехсторонний формат и какие у него перспективы?
— Дело в том, что Иран, несмотря на то, что жил за счет продажи нефти и сейчас сталкивается с похожими же проблемами, что и Россия, и Азербайджан в этой связи, он идеологически больше готов к происходящим сегодня событиям, чем кто бы то ни был. Иран, тяготеющий к независимости от Запада, постоянно критикующий либеральную демократию и глобализацию, сегодня в большей степени, чем остальные, адаптирован к этим сложным условиям и когда он выкрутится из социально-экономико-санитарного тупика, в котором он сейчас находится, у него будет очень много козырей для действий. Иран может сказать своему населению: ну что вы хотели, ну вот Запад, вот он думал, что он вечный, а он сейчас развалится. Давайте жить с опорой на собственные силы. И таким образом, Иран сегодня более предсказуемый и важный партнер, чем кто бы то ни был. В будущем экономика Ирана перестанет быть ориентированной на экспорт нефти. Открытость Ирану со стороны Азербайджана и России и развитие оси Россия-Азербайджан-Иран может быть стать наброском реального будущего, а в будущем — частью нового миропорядка, серьезным форматом. Но тут Азербайджану просто необходима дружба России. Я совершенно уверен, что ось Москва-Баку и ось Москва-Баку-Тегеран будут только усиливаться. И это некий штрих возможного нового миропорядка. Хотя до этого еще очень далеко. И место Азербайджана в таком контексте может быть ключевым. То же касается формата взаимодействия России, Азербайджана и Турции. Несмотря на последние конфликты Москвы с Анкарой по Идлибу, по Ливии, Турция все равно обречена оставаться в евразийском контексте. И здесь роль Азербайджана снова очень важная. Поэтому некоторые элементы геополитических построений прошлого не просто не утрачивают в этом новом миропорядке своего значения, но наоборот приобретают дополнительное значение. Потому что будущее не будет однополярным ни при каких обстоятельствах. Если, конечно, Россия выстоит. Если она выстоит, то будущее будет по-настоящему многополярным. Соответственно, для Азербайджана нахождение своей позиции в этой конфигурации — вот что является билетом в будущее. И общение между тремя лидерами — это один из важных признаков этого будущего. Прометеическое измерение этого проекта — Москва-Баку-Тегеран, на мой взгляд, очевидно и здесь надо отдать должное Ильхаму Алиеву и политическим элитам Азербайджана, которые понимают важность этого вектора. Уже сейчас этот вектор становится центральным, становится залогом общего будущего.
— Ситуация с нагорно-карабахским конфликтом. На днях главы МИД Азербайджана и Армении провели переговоры посредством видеоконференции при посредничестве сопредседателей МГ ОБСЕ. Очевидно, мы это видим и по другим конфликтам, что коронавирус не видится поводом для того, чтобы приостанавливать взаимодействие в этом направлении. Но мы снова услышали кардинально разные позиции сторон конфликта. Какие перспективы у нагорно-карабахского конфликта на фоне коронавируса?
— Сейчас в нагорно-карабахском урегулировании нет аккумулированных возможностей для того, чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки, куда она пришла вместе с Николом Пашиняном. Как бы ни казалось со стороны, думаю, в реальности сейчас не до карабахского урегулирования. Когда будем выходить из коронавируса, когда мы станем другими, тогда надо смотреть, какие у нас есть карты на руках. Пока это тупик. Пашинян не хочет возвращаться на позиции Сержа Саргсяна с передачей районов вокруг Нагорного Карабаха, чего, на самом деле, хотела Россия. При этом прямой агрессии по отношению к России Пашинян не высказывает, балансирует и в этом явно нет никаких изменений. И сейчас никто не в том состоянии, чтобы кому бы то ни было что-то навязать, потому что не до этого. Сейчас будут другого профиля вызовы. А от результатов, как наши страны — и Россия, и Азербайджан, и Армения справятся с сегодняшним локдауном, будут зависеть условия, к которым мы придем на новом этапе в рассмотрении карабахского конфликта.
Между тем, ситуация таких потрясений, как сегодня, резко повышает возможность военных конфликтов. На фоне перемен и нового баланса сил и в регионе, и в мире, статус-кво в том числе в военных конфликтах может пересматриваться. К этому тоже надо быть готовым, и Азербайджан, мне кажется, подходит к этому возможному сюжету в крайне хорошей форме.
