Доклад группы экспертов под руководством Александра Нагорного
Расхожая фраза о том, что генералы (и армии) всегда готовятся к прошлым войнам, сегодня, в канун празднования 75-летия Победы 1945 года, приобрела дополнительное измерение. Прежде всего — из-за поразившей мир пандемии COVID-19, вызываемой различными штаммами коронавируса SARS-CoV-2. Возможные финансово-экономические и военно-политические последствия этой пандемии уже признаются — под общим слоганом «Мир никогда не будет прежним!» — вполне сопоставимыми с последствиями Первой и Второй мировых войн: как в плане потерь, человеческих и материальных, так и в плане трансформации послевоенного миропорядка по сравнению с довоенным.
Весьма показательной в данном отношении является статья патриарха глобальной политики 96-летнего Генри Киссинджера под названием The Coronavirus Pandemic Will Forever Alter the World Order («Пандемия коронавируса навсегда изменит мировой порядок»), опубликованная 3 апреля одним из главных медиарупоров крупного транснационального капитала, газетой Wall Street Journal. Бывший госсекретарь США, с привлечением личного опыта, провёл параллель как раз между нынешней ситуацией и Второй мировой войной: «Сюрреалистическая атмосфера пандемии Covid-19 напоминает о том, что я чувствовал, будучи молодым человеком в 84-й пехотной дивизии во время битвы в Арденнах. Теперь, как и в конце 1944 года, возникает чувство зарождающейся опасности…»
Как можно видеть, для того, чтобы обрушить треть глобальной экономики и кардинально изменить пейзаж современной политики, не понадобились ни обмен ударами стратегических ядерных сил великих держав, ни массированное применение систем оружия нового поколения, ни перехват государственных систем управления при помощи изощрённых компьютерных программ или различных «цветных революций». Хватило, по большому счёту, нового типа гибридного «биоинформационного» оружия, которое, несмотря на все свои недостатки, продемонстрировало достаточно высокую эффективность в ходе текущих «полевых испытаний».
ПЕЙЗАЖ ПЕРЕД БИТВОЙ
Участников Изборского клуба, при любых идеологических разногласиях между ними, объединяло и объединяет неприятие современного либерал-глобализма («неолиберализма», «постлиберализма» и т.д.) как безальтернативной и «единственно верной» цивилизационной «матрицы» для всего человечества. Эта общая позиция была не отрицанием реальности и значения данной «матрицы» — она определялась, прежде всего, пониманием внутренних процессов, системных противоречий и внешних границ либерал-глобализма. На протяжении всего времени существования Изборского клуба исследование таких процессов, противоречий и границ являлось одним из главных направлений нашей работы.
В данной связи уже неоднократно приводился апокриф о «шанхайском диспуте» 1902 года. Якобы тогда, после поражения восстания ихэтуаней («боксёрского восстания»), в Китай прибыла группа английских учёных и философов. Их целью было обсуждение с китайскими коллегами возможности совмещения «образов мира», и представители победившей стороны в один голос заявляли, что отныне историческая судьба Китая ясна: он безнадёжно отстал от Европы, поэтому его ждут колонизация и раздел между ведущими мировыми державами. Выслушав всё это, китайские мудрецы сказали, что подобное развитие событий не исключено, однако по такому серьёзному вопросу не следует делать скоропалительных выводов. И на вопрос высокомерных британцев, сколько же нужно ещё ждать признания столь очевидных фактов: десять, двадцать или, может быть, сорок лет? — получили ответ в том смысле, что они проявляют излишнюю нетерпеливость, но через век-полтора, возможно, некоторые существенные моменты и прояснятся.
Как можно видеть, дальнейший ход истории показал, что по-своему правы были обе стороны, и каждая — в своём масштабе понимания, в своей «мере мира». Западный либерал-глобализм неизменно побеждал в ходе трёх последовательных мировых войн ХХ века: Первой (1914-1922), Второй (1933-1953) и Холодной (1953-1991), — результатом которых стало создание «империи доллара» и «однополярного мира» Pax Americana. Но эта победа оказалась пирровой. Как и любая монополия, экономическая или политическая, монополия «коллективного Запада» начала деградировать и распадаться. Процессы деградации и распада проявились уже в момент самой победы, поскольку победители не желали и не могли интегрировать в свой «глобальный рынок» Советский Союз как целостный цивилизационный субъект. А это, в свою очередь, было сигналом о том, что предел внутренней структурной сложности «коллективным Западом» как системой уже достигнут. Высшей точкой её траектории в данном отношении можно считать 1996 год, когда Российская Федерация как государство-правопродолжатель СССР была принята в состав «Большой семёрки», ставшей после этого «Большой восьмёркой». Но только по названию — по сути же роль нашей страны определялась формулой: «шестёрка при Семёрке» Финансово-экономический кризис 1997-1998 годов, бомбардировки Югославии, «кризис доткомов» 2000 года, события 11 сентября 2001 года, военные вторжения США и их союзников в Афганистан и Ирак уже были ступенями «лестницы, ведущей вниз».
Если «война есть не что иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств» (Карл фон Клаузевиц), то политика есть не что иное, как продолжение экономики, с привлечением иных средств. Иными словами, политика определяется экономикой, а потому имеет смысл внимательнее присмотреться к тому, какие изменения произошли в финансово-экономической сфере за тридцатилетие господства «однополярного мира» и как они связаны с политическими изменениями.
Прежде всего, на рубеж тысячелетий приходится начало стремительного экономического взлёта «красного дракона» КНР, куда транснациональные корпорации начали массово перемещать свои производственные мощности ради снижения издержек и, соответственно, увеличения прибылей, которые, в свою очередь, направлялись, прежде всего, на разного рода финансовые спекуляции. Если в 1990 году китайский ВВП (номинал) составлял, по оценкам МВФ, 398,6 млрд долл., то по итогам 2019 года он достиг отметки в 14,2 трлн долл. — это рост в 35,6 раза! За период 1990-2000 гг. ВВП КНР увеличился в 3,05 раза, за следующее десятилетие (включая кризис 2008-2009 гг.) — почти в 5 раз, и с 2010 года по настоящее время — в 2,34 раза.
В итоге индекс Доу-Джонса (DJ-30) за период 1990-2019 годов вырос с уровня менее 3000 до более чем 29 000 пунктов, то есть почти в десять раз, а общая рыночная капитализация американского фондового рынка превысила 32 трлн долл. (36% мировой) — в 10,34 раза больше показателя 1990 года (3,093 трлн долл.). При этом объём ВВП США в текущих ценах за тот же период увеличился всего в 3,64 раза, с 5,975 до 21,2 трлн долл., (в сопоставимых ценах — в 2,65 раза), а федеральный долг — в 8 раз, с 2,964 до 23,687 трлн долл. В двусторонней торговле товарами и услугами баланс неизменно сводился в пользу КНР, достигнув своего пика, согласно американским данным, по итогам 2017 года — 335 млрд долл., тогда как китайские источники называют цифру 275,8 млрд долл. и, соответственно, выносят пиковое значение на 2018 год.
Даже понимая всю относительность подобного рода официальных цифр, мы не можем отрицать того, что их общая динамика в целом соответствует реальному положению дел. Китай действительно стал «мировой мастерской XXI века», а США действительно находятся в «долговой яме» и, более того, продолжают эту яму активно углублять и расширять. Это взаимосвязанные и разнонаправленные системные процессы, в результате которых изменяется глобальный баланс сил: Китай набирает мощь, а США — теряют свои позиции, реальный сектор экономики и рабочие места. В этих условиях ни о каком сохранении модели «глобального рынка» в рамках «однополярного мира» и речи быть не могло — система работала в режиме положительной обратной связи, то есть «вразнос». Вопрос заключался только в том, кто, когда и как нарушит сложившийся статус-кво.
Первой, как известно, не выдержала проигрывающая, а потому — более заинтересованная в переломе ситуации американская сторона. После воссоединения Крыма с Россией (март 2014 года) и начала операции российских ВКС в Сирии (сентябрь 2015 года) стало очевидным, что вслед за экономической составляющей глобального лидерства, переходящей в руки Китая, США могут утратить и силовую составляющую, переходящую в руки России (ключевым аккордом в данном отношении стал успешный удар российских крылатых ракет «Калибр» 7 октября 2015 года из акватории Каспийского моря по целям в Сирии, что по факту «обнулило» военно-стратегическое значение авианосных ударных групп (АУГ) U.S.Navy).
Таким образом, в руках США оставалась только одна информационно-финансовая составляющая глобального лидерства, а это, согласно системному правилу «два из трёх», означало крах и концепции «однополярного мира», и «империи доллара», и того внутриамериканского консенсуса, который сложился после скандальной победы Джорджа Буша-младшего на президентских выборах 2000 года и «событий 9/11».
Что такое системное правило «два из трёх»? Его можно проиллюстрировать сразу на нескольких примерах. Самый простой из них: любое дело можно сделать быстро, качественно и дёшево. Но только по двум параметрам из трёх: либо быстро и качественно, но не дёшево; либо быстро и дёшево, но некачественно; либо качественно и дёшево, но не быстро.
Второй пример: что нужно человеку для счастья? Ответ: свобода, деньги и покой. В реальности — снова «два из трёх» (не везде и всегда, но в целом и на каждом уровне социального бытия): наличие свободы и денег означает отсутствие покоя, наличие свободы и покоя означает отсутствие денег, а наличие денег и покоя означает отсутствие свободы.
Перейдём к третьему, более близкому к теме настоящего доклада примеру. Известная формула «С помощью кольта и доброго слова вы можете достичь гораздо большего, чем с помощью только доброго слова», которую приписывают боссу мафии Аль Капоне, снова демонстрирует правило «два из трёх». Ведь точно так же, «с помощью кольта и доброго слова вы можете достичь гораздо большего, чем с помощью только кольта». Если учесть, что под «гораздо большим» подразумеваются некие социально-экономические возможности, то схему, аналогичную двум приведённым выше, вы можете построить и самостоятельно.
А если спроецировать её на феномен глобального лидерства, то «социально-экономические возможности» будут соответствовать экономической составляющей, «кольт» — силовой составляющей, а «доброе слово» — составляющей информационно-финансовой. В период 1990-1998 годов США добились уникальной в историческом смысле ситуации, когда в их руках находились не «две из трёх», а «три из трёх» составляющих, их глобальное лидерство было неоспоримым и представлялось в качестве «конца истории».
Вопрос о том, почему, когда и как это качество всеобъемлющего лидерства оказалось утраченным буквально за несколько лет, — отдельная тема, требующая специального рассмотрения. Здесь же достаточно констатировать, что такая утрата произошла, а попытки его восстановить в годы президентства Джорджа Буша-младшего и Барака Обамы оказались несостоятельными. Приход в Белый дом Дональда Трампа и был связан, прежде всего, с осознанием американскими «элитами» необходимости сменить свою политическую стратегию. Если политики-«неоконсерваторы», представители прежней линии, независимо от их формальной принадлежности к политическим партиям объединённые через «ризому» транснациональных корпораций (ТНК) в «глубинное государство», ставили «на кольт и доброе слово» (кстати, Аль Капоне и Барак Обама — «земляки» по Чикаго), не обращая особого внимания на экономический рост Китая (с заметным вкладом тех же ТНК), но всячески препятствуя геополитическому восстановлению России, с её ракетно-ядерным стратегическим потенциалом, то «трамписты» сделали ставку на информационно-финансовое превосходство, «на доброе слово и деньги».
Соответственно, их позиция оказалась намного более антикитайской, чем позиция «неоконсерваторов». Решающим аргументом в пользу «трампистов» стало заявление российского президента в Федеральном послании от 1 марта 2018 года о наличии у нашей страны новейших систем вооружения, способных обеспечить военную безопасность как России, так и её союзников. Уже 22 марта 2018 года Дональд Трамп дал ход начатому ещё в 2017 году расследованию «недобросовестной конкуренции» со стороны КНР, опубликовал список повышенных импортных пошлин на продукцию made in China и заявил об ограничении китайских инвестиций в ряд отраслей экономики США. Началась американо-китайская «торговая война», которая не завершена и поныне.
В течение прошедших двух лет это был позиционный конфликт с неопределённым результатом. Дефицит торгового баланса США снижался, но оставался отрицательным: в 2018 году он составил 323,32 млрд долл., в 2019-м — 295,8 млрд долл. В первом квартале 2020 года американо-китайский товарооборот существенно сократился и составил 95,74 млрд долл. (68,255 млрд долл. — экспорт из КНР, 27,486 млрд долл. — экспорт из США, баланс — «всего» 40,7 млрд долл. в пользу Китая против 64,6 млрд долл. за тот же период 2019 года). Если бы у Вашингтона сохранялось доминирование в военной сфере, они бы, несомненно, использовали этот аргумент для давления на Пекин. Но попытка Трампа «спроецировать силу» на КНДР столкнулась с согласованными действиями Китая и России, после чего приказ о выдвижении сразу четырёх американских АУГ к берегам Корейского полуострова был дезавуирован. Попытки «раскачать» Китай методами «цветных революций» (с началом протестных акций в Гонконге с дальнейшим их распространением на весь юг Китая, «завязанный» на экспорт в США) нужного результата также не принесли.
Требовалось найти эффективный и неожиданный ход. И такой ход, судя по всему, был найден ещё загодя. В данной связи стоит напомнить, что 44-й президент США Барак Обама в речи от 24 сентября 2014 года назвал основными угрозами для мира вирус Эболы, действия России в Европе, а также террористов в Сирии и Ираке. Если рассматривать это заявление в «обратной перспективе», то оно полностью соответствует основным «аттракторам» внешней политики «коллективного Запада» последнего двадцатилетия: в 2001-2013 гг. это была борьба против международного (прежде всего — «исламского») терроризма, в 2014-2019 гг. — борьба против «агрессивной России». Видимо, следующим на очереди стояла высоколетальная геморрагическая лихорадка Эбола, но, по ряду причин, вместо неё или чего-либо подобного на мировую арену вышел модифицированный вирус атипичной пневмонии SARS-CoV-2.
Как некогда, уже лет двадцать назад, заявил супруг Елизаветы II принц-консорт Филипп, герцог Эдинбургский, соучредитель Всемирного фонда дикой природы (World Wild Fund, WWF) и его президент в 1981-1996 гг.: «Если бы я мог перевоплотиться, то хотел бы вернуться на землю вирусом-убийцей, чтобы уменьшить человеческие популяции». В связи с начавшейся пандемией COVID-19 можно было бы сказать, что мечта принца Филиппа сбылась, и даже свою корону он в этом обличье сохранил, словно сказочная Царевна-лягушка. Но SARS-CoV-2 — вовсе не «вирус-убийца» как таковой. Его функции, судя по всему, носят другой, несколько более широкий характер.
ПЕЙЗАЖ В ХОДЕ БИТВЫ
В этом номере журнала публикуются материалы прошедшего ещё в самом начале марта круглого стола под названием «Дорогу осилит идущий» (см. «Изборский клуб», 2020, № 3). Перед началом этого круглого стола был проведён блиц-опрос участников на тему коронавирусной — тогда ещё не пандемии, а эпидемии. Затем полученные ответы были дополнены репликами ряда постоянных членов и привлечённых экспертов Изборского клуба. Палитра этих мнений, на наш взгляд, представляет ценность и как самостоятельный материал, и как своего рода базис для настоящего доклада.
Виталий АВЕРЬЯНОВ, доктор философских наук, заместитель председателя Изборского клуба:
— Коронавирус имеет под собой некоторую реальную подоплеку, но это не «чума XXI века», а банальная зараза, которая началась очень вовремя. То есть, иными словами, это «чёрный пиар», элемент мощнейшей информационной войны, цель которой — посеять панику и хаос. На это намекнул на днях и белорусский «батька» Александр Лукашенко, сказав, что в Белоруссии всё спокойно, а вот Россия «пылает от коронавируса». Да, пылают именно мозги и эмоции. Заразившихся коронавирусом пока не так много, а вот заражённых информационным вирусом уже миллионы. Причём в авангарде паники идут вовсе не обыватели, а власти и чиновники, готовящие небывалые карантинные меры для России.
В целом информационная шумиха вокруг коронавируса служит катализатором системного кризиса, который мог бы развиваться более медленно, — а теперь, благодаря умелой манипуляции общественным сознанием, значительно ускорится.
Пожалуй, ключевое событие, объясняющее, что именно происходит, случилось в воскресенье 16 марта. Об этом как-то очень глухо и мало пишут наши СМИ. Между тем ночное и внеплановое заседание ФРС приняло беспрецедентные решения.
Обнулена учётная ставка ФРС, и об этом кое-как пишут. Но другие решения практически замалчиваются. А они более чем важны.
Прежде всего, вместе с учётной ставкой обнулена и так называемая норма резервирования (то есть банки переведены в режим, когда ликвидность предоставляется без лимитов).
Объявлено «количественное смягчение» в размере 0,7 триллиона долларов.
Стоимость свопов с ведущими ЦБ снижена до 0,25 %.
Я — не экономист, но специалисты в этой сфере, мнению которых нельзя не доверять, утверждают, что такие меры соответствуют «массированному ядерному удару по мировой экономике». То есть, выражаясь более мягко, этот комплекс мер беспрецедентен, к нему не прибегали даже после банкротства Lehman Brothers в 2008 году. То есть речь идёт о событиях гораздо более серьёзных, чем то, что произошло двенадцать лет назад. По масштабу начинающийся коллапс напоминает Великую депрессию, хотя история не повторяется буквально, и на этот раз наверняка всё будет происходить несколько иначе, чем при президенте Герберте Гувере 90 лет назад.
Что же такое в этой связи коронавирус? Случайно подвернувшийся повод запустить перезагрузку мировой финансовой системы? Вряд ли.
Скорее, это акт войны, в которой должны проиграть буквально все государства и ЦБ, очень многие корпорации, а выиграть может лишь очень узкая группа бенефициаров…
Что-то подсказывает мне: нынешняя «игра в коронавирус» — это начало запланированного «ограбления века», афёры, в результате которой активы и накопления многих стран, компаний, частных лиц будут эффективно перераспределены в пользу нынешней финансовой олигархии, а конкретно — примерно сотни составляющих эту олигархию семей. Доля их собственности в мировом раскладе вырастет, хотя она уже и сейчас весьма велика и составляла на момент 2010 года не менее 40%, а сейчас — примерно около 50%. После преодоления этого 50%-ного рубежа, по всем правилам теории больших систем, количественные изменения перейдут в качественные, и мы окажемся в совсем ином мире, чем тот, который знали и в котором жили ранее.
Александр ВЛАДИМИРОВ, генерал-майор, председатель Коллегии военных экспертов:
— С самого начала вспышки инфекции в Ухани меня интересовали не тактико-технические характеристики нового вируса, а сам этот инцидент как элемент войны, его оценки в Китае и России. Так вот, в России он был расценен как угроза здоровью населения, а в Китае — как угроза национальной безопасности. Вот насколько разный был подход! Значит, у нас этим призваны заниматься уважаемые вице-премьер Татьяна Голикова и глава Минздрава Михаил Мурашко, а в Китае этим занимался Генштаб и спецслужбы. И масштабы были совсем другие: там на отражение угрозы были брошены миллиарды долларов и сотни тысяч людей, там три карантинные зоны, там модульные госпитали, там система обеспечения продовольствием, там даже система массовой утилизации трупов, если вдруг это понадобится, разработана и запущена. И китайцы сейчас с эпидемией действительно справились, хотя это — вовсе не гарантия того, что коронавирусная волна, обогнув всю нашу планету, снова не вернётся в КНР.
К сожалению, у нас китайский опыт не то что не учтён — он с этой точки зрения даже не изучался. И специальные государственные органы нужно было создавать задолго до начала всемирной паники по поводу коронавируса, но у нас всегда долго запрягают… Так можно и не доехать никуда — поезд уйдёт.
Виктор МУРАХОВСКИЙ, полковник, главный редактор журнала «Арсенал Отечества»:
— Мощное воздействие коронавирусной пандемии на мировое общественное сознание, на мировую экономику и политику, как мне представляется, стало возможным вследствие развития не столько даже генно-инженерных, сколько информационных технологий. Само по себе количество заражённых или процент умерших — это абсолютно ничтожные величины по сравнению с традиционными инфекциями, тем же гриппом, например. А уж рассматривать COVID-19 с точки зрения боевого применения — полный нонсенс. Если такое «оружие» применять по войскам, эффект от него был бы нулевой. Потому что вся военная медицина заточена на ликвидацию любых очагов массового поражения: бактериологических, химических, радиационных и так далее. Так что вся эта ситуация раздувается исключительно в информационной сфере, в рамках «гибридной войны». Вот здесь урон Китаю нанесён большой: и с экономической точки зрения, и с дипломатической, и с геополитической. Но на военной мощи, на оборонном потенциале китайской армии это не отразится никак. То же самое касается любой серьёзной армии мира, включая российскую.
Алексей РАММ, военный журналист, «Известия»:
— Главная задача сегодня, на мой взгляд, — не создавать в обществе ненужного ажиотажа, паники. А привлечение к противоэпидемическим мероприятиям военного ведомства такую панику неизбежно вызовет: «От нас скрывают!», «Армию подняли по тревоге!», «Миллионы погибших!», «Идёт ядерная бомбардировка Воронежа, чтобы остановить инфекцию!» и так далее. Мы видим, что происходило на Украине, когда из Ухани на родину эвакуировали граждан этой страны, — ни в одном регионе не соглашались принять их на карантин… Мы видим повсеместную панику и закрытие границ по всему миру, включая страны «единой Европы» У нас, напротив, всё, что касалось эвакуации, было сделано аккуратно и вовремя, все специалисты были на месте, полностью экипированы и оснащены, разъяснительная работа с людьми, которых эвакуировали, проведена. Так что противоэпидемическая работа и в КНР, и в России ведётся и системно, и достаточно эффективно.
Александр ДУГИН, лидер Международного Евразийского движения:
— Достаточно высока вероятность, что в ближайшее время ситуация в мире будет развиваться по сценарию известного сериала «Эпидемия». Все исторические события, катастрофы и открытия были в какой-то мере предсказаны и отчасти смоделированы в литературе, искусстве, философии и кинематографе. Вообще, мы стремительно переходим на язык «Эпидемии».
В политико-философском смысле это расшифровывается как «чрезвычайное положение», Ernstfall. По Карлу Шмитту, «суверенен тот, кто принимает решение в условиях чрезвычайного положения». Именно это, скорее всего, и определит в ближайшее время не только политический строй внутри России, но и баланс сил в мире. «Чрезвычайное положение» — мера реальной власти, и в нём есть только одна логика — логика диктатуры. Всё остальное не работает. В США Трамп «чрезвычайное положение» уже ввёл. В Италии оно тоже действует: не де-юре, но де-факто. Благодаря именно диктатуре, которая присуща китайской имперской политической системе, в КНР справились с первой волной эпидемии. Но мы об этом знаем далеко не всё… У каждой эпидемии есть своя внутренняя логика и своя неизвестная сторона.
Я полагаю, что и в нашей стране уже сейчас надо вводить ЧП (как в США), и это не только тотальный карантин. Это ещё и режим политической диктатуры (временно). Сбербанк и крупные монополии необходимо национализировать бесплатно. Всей промышленности и банкам перейти на работу под контролем чрезвычайного комитета спасения. Всех, кто против, изолировать вместе с заболевшими (по Мишелю Фуко, «надзирать и наказывать»).
В битве против коронавируса должна появиться другая Россия: с сильным государством, с социальной справедливостью, сплочённая, без олигархов, коррупционеров и без либералов вообще.
Валентин КАТАСОНОВ, доктор экономических наук, профессор кафедры международных финансов МГИМО:
— Я полагаю, что нынешняя история с коронавирусом — продолжение более ранней истории, которая называется «9/11». Сегодня уже никто всерьёз не спорит с тем, что события 11 сентября 2001 года — это провокация, заказчиками которой были хозяева денег, «мировая закулиса», а исполнителями — американские спецслужбы. Целью этих провокаций являлось и является создание глобального тоталитарного общества, управляемого из единого доминирующего центра. И главной задачей этого центра, который, судя по всему, уже в достаточной степени оформился, является постепенное, но непрерывное размывание государственного суверенитета. Когда эта цель будет достигнута, можно будет говорить о «дивном новом мире».
Так называемая пандемия COVID-19 сегодня охватила уже десятки стран мира, но почему-то лишь немногие эксперты пытаются выяснить реальные масштабы этой инфекции. Каждый год в феврале-марте наблюдается вспышка заболеваемости разными вирусными хворями: гриппом, парагриппом и другими ОРВИ, несть им числа. Так вот, и заболеваемость, и смертность от коронавируса ниже, чем от обычного гриппа. По заболеваемости — на порядки, по смертности — в разы. Поэтому, на мой взгляд, в лице коронавирусной пандемии мы имеем дело с пилотным проектом нового механизма управления различными обществами и человечеством в целом.
В данном случае Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) явно играет на стороне «хозяев денег», С её стороны это уже далеко не первый и не единичный случай, а последовательный и целенаправленный курс. Достаточно вспомнить ситуацию с так называемым синдромом приобретённого иммунодефицита (СПИД), о которой сейчас предпочитают блюсти фигуру умолчания. Но сейчас появляется всё больше специальных исследований, в которых доказывается, что шумиха вокруг СПИД, он же — вирус иммунодефицита человека (ВИЧ), являлась операцией спецслужб. Вопросы вызывает и лихорадка Эбола, которую Барак Обама в 2014 году называл одной из главных угроз для человечества, наряду с международным терроризмом и Россией, а также некоторые другие заболевания.
Если обратиться не к заявлениям функционеров ВОЗ, а к статистике этой международной организации, то мы увидим, что COVID-19 сегодня стоит далеко не на первом месте среди инфекций, являющихся причиной смерти. Можно сказать, что это — не более чем муха, но такая муха, из которой специально раздувают слона.
Кроме того, под флагом противоэпидемических мероприятий отрабатываются технологии слежения за каждым человеком: видеокамеры, тепловизоры, смартфоны с геолокацией и так далее, — он максимально локализуется на месте своего пребывания. Что происходит, например, в Италии, где якобы наблюдается максимальное количество случаев смерти от коронавируса? Там уже, чтобы выйти из дома не в ближайшую аптеку и не в ближайший продовольственный магазин, нужно заполнить специальную форму, вывешенную на официальном сайте местного органа власти, иначе — штрафы, а затем даже лишение свободы. То есть наш мир тихо-тихо превращается в глобальный концлагерь: свободы передвижения нет, свободы собраний нет, так что свобода человека в целом становится очень условным понятием.
Та волна ужаса перед международным терроризмом, которая возникла после 11 сентября 2001 года, практически сошла на нет, и нужно было, образно говоря, подбросить новых дров в костёр. Попытку с коронавирусом в этом отношении можно признать удачной. А значит, время от времени попытки такого рода, скорее всего, будут повторяться.
Кстати, нынешняя пандемия идёт почти в полном соответствии со сценарием Lock Step, описанным фондом Рокфеллера и Global Business Network ещё в мае 2010 года. Это документ под названием Scenarios for the Future of Technology and International Development, на который обратил внимание известный антиглобалист, американский экономист и политолог, доктор политических наук Принстонского университета Уильям Энгдаль. Словосочетание Lock Step можно перевести как «приставной шаг» или «блокированный шаг». Это сценарий тяжёлого, рискованного, но спасительного для хозяев мировых денег глобального перехода к новому рабовладельческому строю.
Денис ТУКМАКОВ, журналист:
— Летом 2019 года, накануне очередной встречи лидеров государств «Большой двадцатки», G20, в японской Осаке, Путин заявил о смерти либеральной идеи. Тогда многие лидеры «коллективного Запада» стали его критиковать и даже высмеивать. Но вот не прошло даже полугода — и мы можем убедиться в том, что либеральная идея действительно мертва. Её убил коронавирус.
Вот, навскидку, десять постулатов либерализма, растоптанных коронавирусом.
Постулат первый. «Во главе человечества стоит благословенный Запад, превосходящий любую азиатчину». Реальность: Китай, Сингапур и Южная Корея научили мир, что нужно делать, чтобы справиться с коронавирусом, но на Западе этого не могут даже повторить.
Постулат второй. «Единая Европа — семья цивилизованных народов, их общий дом». Реальность: никто в ЕС не удосужился помочь Италии, зато практически все государства закрыли свои границы, в том числе — внутри шенгенской зоны.
Постулат третий. «Права и свободы человека неприкосновенны». Реальность: всеобщий карантин, драконовские штрафы за досуг вне дома, «больше трёх не собираться».
Постулат четвёртый. «Просвещённый житель Запада, наследник Локка и Руссо, — антипод раба, что дерётся за миску похлёбки». Реальность: погромы в супермаркетах, сметённые полки, панические битвы за банку консервов.
Постулат пятый. «Экология — вот истинная религия: в ней человек не более ценен, чем дерево или гриб». Реальность: пока никто не готов навсегда породниться с вирусом, а для восполнения товарных запасов туалетной бумаги в ЕС придётся вырубить все Карпаты, и не только.
Постулат шестой. «Рынок всё расставит по местам, частная инициатива априори эффективнее неуклюжего государства». Реальность: расторопность бизнесменов-коммерсантов проявлена разве что в попытке фарм-гигантов поиметь миллиарды на «чудо-вакцине», которой нет. А в Германии речь идёт о «временной национализации» всего крупного бизнеса
Постулат седьмой. «Здравоохранение и прочие сферы жизни, оптимизированные до уровня «услуг», — венец любых реформ». Реальность: такая медицина провалила стресс-тест на в общем-то средненький вирус сродни ОРВИ. Спасать Италию приехали кубинские и китайские врачи. А могли бы — ещё и северокорейские.
Постулат восьмой. «Лишь меньшинства, пролезшие в каждую задницу, спасут этот мир». Реальность: при угрозе коронавируса всем вдруг стало плевать на политкорректность, гей-парады запрещены по всему миру точно так же, как другие «живые» массовые мероприятия.
Постулат девятый. «Зарабатывать на производствах — позапрошлый век, миром рулит сфера услуг». Реальность: сфера услуг рухнула первой.
Постулат десятый. «Во всём виноваты Россия и Путин». Реальность: в Италии и Германии уже на самом высоком уровне заявляется о необходимости отказа от антироссийских санкций перед лицом коронавирусной пандемии. И если эта пандемия не пойдёт на спад, то государствам «коллективного Запада» волей-неволей придётся переходить от адекватных слов к адекватным делам, поскольку воевать против придуманной угрозы под ударами угрозы реальной — это уже не просто чересчур дорогое, а смертельно опасное удовольствие.
Как можно видеть, спектр высказанных в рамках проведённого блиц-опроса оценок оказался чрезвычайно широким и даже противоречивым. Но эти широта и противоречивость информационно насыщенны и объясняются высочайшей динамикой и глобальным масштабом процессов, которым даже сегодня, месяц спустя, далековато не только до развязки, но даже до кульминации.
Ситуация, связанная с COVID-19, с самого начала выглядела странной. Почти два месяца мы могли наблюдать за тем, как сражается с коронавирусом «красный Китай», удивляясь не только грандиозному масштабу предпринятых властями КНР противоэпидемических мер, включая привлечение армии и сил безопасности, но и необычно высокой — во всяком случае, для китайской политики — степени гласности, информационной открытости официального Пекина, пытались «примерить» китайский случай на мир в целом и на Россию в частности. Действительность превзошла любые ожидания.
Дату «точки бифуркации» можно установить с точностью до дня. Ещё 10 марта 2020 года президент США Дональд Трамп заявлял, что в коронавирусе SARS-CoV-2 нет ничего чрезвычайного, и от банального гриппа более высокая смертность, чем от уханьского штамма, а 12 марта он же закрыл въезд из Европы, чтобы «спасти Америку». На день 11 марта приходится сразу два знаковых события: председатель КНР и генеральный секретарь ЦК КПК Си Цзиньпин, днём ранее прибывший в эпицентр эпидемии город Ухань, провозгласил, что Китай с коронавирусной заразой справился (хотя никаких гарантий того, что она не вернётся через третьи страны, нет и быть не может), — и в тот же день Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила COVID-19 пандемией. 16 марта состоялось уже историческое экстренное заседание Федрезерва США, в ходе которого были приняты беспрецедентные меры по «качественному смягчению» с неопределённым «потолком» (пока — 4,3 трлн долл. за неполные четыре недели), а 28 марта администрация Трампа через Федеральное казначейство и Минфин США получила оперативный контроль за действиями ФРС.
Можно ли считать эти совпадения случайными, или же они суть проявление каких-то более глубинных и глобальных процессов, затрагивающих всю человеческую цивилизацию? Мы склоняемся ко второму варианту ответа на этот вопрос, поскольку в его пользу свидетельствует целый комплекс взаимосвязанных факторов.
Прежде всего, это уже известный «химерный» состав генома SARS-CoV-2, основой которого является геном вируса атипичной пневмонии SARS 2003 года с обширными вставками вируса иммунодефицита человека AIDS, больше известного как ВИЧ или СПИД. В биологии есть феномен «горизонтального переноса генов», но наблюдался он только у клеточных форм жизни. «Природные» мутации вирусов носят другой характер: точечных «вставок», а не «склеек» в их геноме.
Далее, это весьма существенные генетические отличия между штаммами коронавируса, которые выделяются в разных очагах пандемии: в Китае, судя по всему, было сразу две разновидности, в Италии — третья, в США — тоже несколько и так далее. То есть налицо или некая уникальная способность SARS-CoV-2 к мутациям, или изначально использовались его вариативные штаммы, натурные исследования которых теперь будут проводиться фактически за счёт национальных и международных систем здравоохранения, включая ВОЗ. Западные масс-медиа активно продвигают первую версию, утверждая, что данный тип коронавируса «постоянно мутирует, чтобы преодолеть устойчивость иммунной системы в разных популяциях», — вот такой он получился сам собой, целеустремлённый и зловредный. Также сообщается о том, что в настоящий момент выделены три типа штаммов SARS-CoV-2: А (оригинальный), В и С, причём рисуется совершенно невероятная для любого специалиста да и просто здравомыслящего человека картина их распространения по миру (публикация Daily Mail от 8 апреля с.г.).
Впрочем, это не должно удивлять: в «событиях 9/11», в катастрофе малайзийского «Боинга» 17 июля 2014 года, в «деле Скрипалей» полно не просто несуразностей, а прямых противоречий законам природы. Впрочем, как говорил всё тот же Киссинджер, «незаконные вещи мы делаем сразу же, на неконституционные нужно просто немного больше времени».
В этой связи отмечаются также определённые проблемы с устойчивостью репликации SARS-CoV-2 в клетках эпителия дыхательных путей человеческого организма: похоже, что после третьего-четвёртого «хозяина» адекватное воспроизведение просто прекращается. Впрочем, аналогичный эффект известен и применительно к другим генномодифицированным живым организмам: в частности, он наблюдался у клонированных животных, а также был присущ гибридным растениям корпорации Monsanto, которая была куплена в 2018 году немецким концерном Bayer за 63,5 млрд долл.
МИД КНР уже заявил о том, что вызывающий COVID-19 штамм коронавируса SARS-CoV-2 с высокой степенью вероятности является генно-инженерным продуктом, и потребовал от официального Вашингтона раскрытия всей имеющейся информации по данной тематике. Реакция была в высшей степени показательной. Ответ Пекину дал не госсекретарь Помпео, а сам Трамп, через свой президентский твиттер заявивший, что к этому «китайскому вирусу» Соединённые Штаты никакого отношения не имеют и что именно Пекин несёт ответственность за пандемию COVID-19, «выпустив» смертоносную инфекцию за пределы своих национальных границ. Данная тема развивается вплоть до нынешнего дня и уже привела к подготовке в США исков против Китая на сумму в 20 триллионов (именно так!) долларов. Механизмы разжигания подобного рода конфликтов хорошо известны и давно отработаны: некто Х убеждает некоего Y, что во всём виноват некий Z, а параллельно убеждает Z, что во всём виноват Y, между Y и Z начинается конфликт, в ходе которого Х получает свой «профит».
ПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫ
Разумеется, любые попытки описать процесс, находясь внутри процесса, исходя из «теоремы неполноты» Курта Гёделя, не могут считаться сколько-нибудь завершёнными и исчерпывающими. Тем не менее уже неоспоримым можно считать тот факт, что из всех стран, которые оказались под ударом коронавирусной инфекции, пока самую лучшую реакцию и самые эффективные официальные результаты продемонстрировал «красный Китай», который ценой гигантских усилий из арсенала военной медицины не позволил COVID-19 перекинуться из города Ухань на всю почти полуторамиллиардную страну. Во всяком случае, официальная версия событий именно такова.
Ещё один неоспоримый факт — мощное негативное влияние коронавирусной инфекции на мировую экономику, прежде всего — на её ключевое звено в лице США. Американский фондовый рынок США, как известно, терял 37% от максимума своей капитализации, зафиксированной 12 февраля: с 29 500 пунктов индекса Доу-Джонса до 18 592 пунктов 23 марта, — и хотя это падение благодаря уже отмеченным выше беспрецедентным мерам «финансовой реанимации» со стороны ФРС было приостановлено, перспектив на возврат к прежним позициям в обозримом будущем не видно. В США за три недели в конце марта — начале апреля было зарегистрировано почти 17 млн «новых» безработных — при том, что за предыдущие три года президентства Дональда Трампа было создано 7 млн рабочих мест, и этот результат рассматривался как одно из главных достижений его легислатуры. Всего же в мире с потерей работы в той или иной форме (увольнения, неоплачиваемый отпуск, сокращение зарплаты и т.д.), по оценкам МОТ, столкнулось свыше 3 млрд человек, или свыше 60% трудоспособного населения планеты.
Разумеется, общее падение экономической активности привело к обрушению сырьевых цен. В частности, по нефти это падение оказалось даже сильнее, чем падение фондовых рынков, — не на треть, а фактически на две трети, что вызвало целый каскад различных последствий, включая историю с пересмотром заключённого в 2016 году соглашения ОПЕК+ и возникновению неформализованной новой договорённости по нефтедобыче в рамках ОПЕК+ и G20, с участием США и Канады.
Следующий факт — системная неготовность ряда ведущих стран «коллективного Запада» к подобного рода стресс-тестам. В мировых «лидерах» по заболеваемости COVID-19 и смертности от неё к моменту создания данного доклада значатся сразу пять стран «Большой семёрки»: США, Великобритания, Италия, Франция и Германия — именно в такой последовательности. В Канаде, ещё одном государстве, входящем в состав G7, просто низкая численность и плотность населения. Япония — то самое исключение, которое лишь подтверждает общее правило: особенности социума перенаселённой Страны восходящего солнца, где все привыкли держать дистанцию, соблюдать правила гигиены и дисциплинированно выполнять указания власти, а службы здравоохранения работают на высоком технологическом уровне, не дают инфекции «разгуляться». Впрочем, странности эпидемиологии COVID-19, создающие вокруг неё отмеченную Генри Киссинджером «сюрреалистическую атмосферу», выше уже указаны отдельно.
Нынешняя ситуация — первый случай после Чёрной смерти середины XIV века, когда пандемия выступила в качестве ключевого фактора цивилизационного развития. При одном важнейшем отличии: похоже, на этот раз мы имеем дело не с естественной мутацией инфекционного фактора, а с результатами генно-инженерных технологий и их испытаниями «в поле». Поэтому даже не важно, где именно был создан SARS-CoV-2: в США, в КНР, в России, в Израиле или в любой другой стране мира, — и кем. Важен не сам по себе «исполнитель», а «заказчик». Впрочем, необходимости международного расследования «дела COVID-19» и трибунала под эгидой ООН это обстоятельство не отменяет. Разумеется, не такого расследования, как в деле с малайзийским «Боингом», и не такого трибунала, как по военным преступлениям в бывшей Югославии.
Ясно, что в данном случае речь идёт, во-первых, о мощных структурах государственного или транснационального масштаба, а во-вторых — о «сумме технологий», принципиально позволяющей поставить производство такого «товара», что называется, на поток. А значит, в ближайшее время можно ждать всё новых эпидемических и пандемических «волн» различных вирусных инфекций. Кстати, об этом практически прямо сказала в своём обращении к нации и странам Содружества (всего лишь пятом за 66 с лишним лет своего правления) британская королева Елизавета II.
В ходе этих пандемий и борьбы против них будет набираться база данных «стимул—реакция», которая, по достижении определённого объёма, позволит создавать уже по-настоящему управляемые инфекционные «волны» и «цунами». Пока же мы имеем дело, и этот факт необходимо зафиксировать специально, с инфекцией «учебной», «тренировочной» и, по большому счёту, низколетальной.
Но как военно-политический и финансово-экономический «триггер», надо признать, в целом всё сработало: мировая торговля разрушена почти до основания, национальные границы закрыты, миграции населения между ними сведены практически к нулю. И «вбросить» в эти герметичные пространства по-настоящему смертельную заразу, избежав «ответного удара» на собственной территории, не представляет особой технической проблемы.
Если посмотреть, какие отрасли глобальной экономики затронула или в ближайшее время должна затронуть пандемия COVID-19, то это шоу-бизнес (включая киноиндустрию и большой спорт), туризм (включая гостиничный и ресторанный бизнес), транспорт (особенно — пассажирский), отчасти — сектор энергетики, где, как уже отмечено выше, произошло существенное снижение спроса и кратное падение цен на энергоносители. Плюс собственно банковский бизнес. Именно в этих отраслях начался и вовсю идёт глобальный передел собственности на фоне массовых банкротств (применительно к шоу-бизнесу тут можно вспомнить дело Харви Вайнштейна, которому боссы этого рынка так и «не вняли»).
Но всё это, не говоря уже про перспективы многомиллиардных прибылей хозяев современной фармакологии на лекарствах и вакцинах от коронавирусной заразы, — лишь разменные монеты, «сопутствующие трофеи» в ходе проведения «основной операции». Ведь если блокируются города-миллионники, если создаются карантинные зоны и многотысячные госпитали барачного типа, то это, помимо всего прочего, ещё и создание прецедента на будущее. Что же за будущее нам готовится и кем?
Точно ответить на данный вопрос пока не представляется возможным, однако буквально на наших глазах для него создаётся новая глобальная цивилизационная «матрица», в которой любой человек будет жёстко ограничен в правах распоряжаться самим собой. Свобода передвижений и выбора места жительства, свобода информации («свобода слова» и право на образование), даже само право на жизнь и деторождение, не говоря уже о других правах, в их пока ещё актуальном и привычном для нас понимании просто исчезнут, станут достоянием прошлого.
Пока что всем национальным государствам предоставлена возможность использовать ситуацию с COVID-19 и распадом «глобального однополярного мира» в своих интересах, взять и использовать своего рода «коронавирусный кредит страха». Мы это видели на примере Китая, видим на примерах России, США, а также многих других стран мира. Но следующим шагом на этом пути, «оплатой кредита» будет уже упразднение национальных сообществ с уничтожением национальных государств. Иллюзий по этому поводу, к сожалению или счастью, питать уже не приходится. Как заявил 8 апреля в передаче «Вечер с Владимиром Соловьёвым» президент Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук, если «вирус, которого никто не видел», смог полностью остановить всю мировую систему, то это означает появление нового варианта управления человечеством, основанного на «животном страхе смерти».
Всё это свидетельствует о переучёте и переделе глобальных активов, долгов и прав собственности, пока в финансовом, но затем, практически неизбежно, — и в силовом аспекте. В данной связи можно сказать, что налицо принципиально новая модификация «гибридной войны», в которой имеет место собственно применение биологического оружия, многократно усиленное оружием информационным. Это своего рода аналог бинарных боеприпасов, каждый компонент которых сам по себе не представляет смертельной опасности, но их применение в определённой последовательности или в определённом комплексе производит сокрушительное воздействие.
Если вернуться к статье Генри Киссинджера, упомянутой в начале настоящего доклада, то её основная цель-посыл определена автором как «переход на посткоронавирусный этап». Сразу за начальным пассажем о битве в Арденнах он пишет буквально следующее:
«Существовавшая в те годы национальная идея способствовала стойкости американцев. Теперь же, в разделённой стране, необходимо эффективное и дальновидное управление, чтобы преодолеть беспрецедентные по своим масштабам вызовы. Сохранение общественного доверия имеет решающее значение для укрепления социальной солидарности, взаимоотношений сообществ, а также для поддержания международного мира и безопасности.
Сплочение и процветание наций происходит в случае, если социальные институты (государств) способны предвидеть бедствия, пресекать их последствия и восстанавливать стабильность.
Когда пандемия Covid-19 закончится, изменится отношение к социальным институтам многих стран, оказавшихся недееспособными. Является ли это суждение объективно справедливым, не имеет значения. Реальность такова, что мир никогда не будет прежним после коронавируса. Дискуссии о прошлом сейчас только затруднят осуществление необходимых действий…
Мы перешли от битвы в Арденнах к миру растущего процветания и человеческого достоинства. Ныне мы живем в эпохальный период. Лидеры столкнулись с историческим вызовом — справиться с кризисом, выстраивая будущее. В случае провала мир может быть сожжён».
Какую же программу совместных действий по «спасению мира» предлагает Киссинджер? Она проста и понятна: во-первых, все государства должны действовать вместе (видимо, по команде из глобального управляющего центра, «мирового правительства»), во-вторых, необходимо «залечить раны мировой экономики»; в-третьих, необходимо защитить принципы либерального мирового порядка.
По сути, устами «гуру» Киссинджера и под видом его «дружеских советов», которые даются в заботе о всеобщем благе, действующие глобальные «элиты» выдвинули жесточайший ультиматум «остальному» человечеству: или их условия принимаются — или «мир будет сожжён». Не термоядерной войной, так вирусными пандемиями. А те, кто осмелится выступить против: на уровне национальных государств или межгосударственных объединений, — лишатся своей власти. По сути, это конкретизация и актуализация тех скрытых угроз, которые за три дня до этой публикации, 5 апреля, прозвучали в речи Елизаветы II.
Ещё в январе 2012 года Киссинджер предупреждал: «Мы позволили Китаю увеличить свою военную мощь, дали России время, чтобы оправиться, предоставили им ложное чувство превосходства, но всё это вместе быстрее приведет их к гибели. Мы как отличный стрелок не нуждаемся в выборе оружия, подобно новичкам, и, когда они попытаются, мы сделаем «банг-банг». Грядущая война будет настолько серьёзной, что только одна сверхдержава может выиграть, и это будем мы».
Теперь, в свете пандемии COVID-19, более-менее понятно, что он имел в виду под «банг-банг».
В данной связи попытаемся сформулировать ответы на три взаимосвязанных вопроса.
Вопрос первый. Неужели элиты «коллективного Запада» настолько бесчеловечны, что для достижения стоящих перед ними целей сознательно готовы пожертвовать сотнями тысяч и миллионами жизней своих соотечественников — не говоря уже о сотнях миллионов и миллиардах представителей «остального» человечества?
Ответ на него печален и прост: да, несомненно готовы, поскольку они всегда делали это раньше и готовы делать впредь, если, с их точки зрения, это является необходимым. Пример тому — все мировые войны ХХ века (включая Корейскую и Вьетнамскую войны), отчасти — события 11 сентября 2001 года и так далее.
Вопрос второй. Может ли «остальное» человечество что-то противопоставить данной угрозе и отказаться принимать ультиматум о полной и безоговорочной капитуляции?
Ответ на него тоже прост и даже по-своему оптимистичен: да, может, — в противном случае данный ультиматум имел бы другую форму или не понадобился вообще. Иное дело, насколько реализуема такая возможность в текущих обстоятельствах места и времени, а также при имеющихся уровнях субъектной воли государств мира, которым предъявлен этот ультиматум.
Если обратиться к опыту Великой Отечественной войны, то в начале этой войны, летом 1941 года, Советский Союз обладал военным и экономическим потенциалом, вполне сопоставимым с потенциалом агрессора — нацистского Третьего рейха и его союзников. Тем не менее почти полтора года: с начала войны и до завершения Сталинградской битвы, — общей стратегической инициативой владел вермахт. И без твёрдой воли к сопротивлению и победе, невзирая на все понесённые жертвы, день 9 мая никогда бы не стал нашим всенародным праздником. А вот в той же Франции в 1939-1940 гг. такой воли не нашлось — если не считать воли «коннетабля» Шарля де Голля, который возглавил «Сражающуюся Францию».
Вопрос третий. Что в нынешних условиях делать России?
Ответ на него можно дать только в самых общих чертах: в любом случае — быть готовыми к войне и сражаться до конца.
С Днём Победы!
