Назвать событие 16 – 18 февраля в Мюнхене конференцией по безопасности, сравнивая данное событие с аналогичными, проходящими уже более 60 лет, весьма трудно. Скорее все это было похоже на некий «сходняк» европейских и американских «авторитетов», которые действовали и говорили не по программе, а по ситуации, оглядываясь по сторонам.
Как отмечают наблюдатели из западных СМИ, «не прошло и часа на Мюнхенской конференции по безопасности, как разговор от предложенной повестки перешел к вопросу о том, не сможет ли Конгресс США найти способ финансировать новое вооружение для Украины, и если да, то как долго украинцы смогут продержаться. И хотя имя Дональда Трампа упоминалось редко, перспектива того, выполнит ли он свои угрозы о выходе из НАТО и позволит России «делать все, что они захотят» с союзниками, которых он считал недостаточными, висела над большей частью диалога».
НАТО в Мюнхене
Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг завершил трехдневные переговоры на Мюнхенской конференции по безопасности в воскресенье (18 февраля 2024 г.), подчеркнув, что мир стал более опасным, но НАТО стало сильнее.
17 февраля, выступая вместе с сенатором США Питом Рикеттсом и премьер-министром Эстонии Каей Каллас, Столтенберг заявил, что Альянс никогда не воспринимает мир как должное, но что не существует непосредственной военной угрозы ни одному из союзников по НАТО.
Столтенберг указал на рекордный рост оборонных расходов и производства вооружений союзников как на пример того, как Североатлантический союз адаптируется к более опасному миру.
Что касается Украины, Столтенберг приветствовал увеличение помощи Киеву европейскими союзниками и Канадой, и предупредил, что существует «жизненная и острая необходимость» для США последовать этому примеру.
В ходе переговоров с двумя двухпартийными делегациями Сената США Столтенберг подчеркнул, что сильное НАТО отвечает национальным интересам США, и подчеркнул настоятельную необходимость одобрения Соединенными Штатами дальнейшей помощи Украине. Он также отметил, что поддержка Украины является примером истинного трансатлантического разделения бремени, и приветствовал историческое увеличение расходов союзников на оборону.
Находясь в Мюнхене, генеральный секретарь НАТО также встретился со специальным посланником президента США по вопросам климата Джоном Керри; генеральным директором Google и Alphabet Сундар Пичаи; президентом и генеральный директор Lockheed Martin Джеймс Тайклет; и делегация Boeing, в которую вошли президент и генеральный директор Boeing Defense Тед Колберт, старший вице-президент по глобальной государственной политике Стивен Биган и доктор Брендан Нельсон, президент Boeing Global.
16 февраля генеральный секретарь НАТО присутствовал на Трансатлантическом форуме ХСС вместе с президентом Европейской комиссии Урсулой фон дер Ляйен и министром-президентом Баварии Маркусом Зёдером.
Камала Харрис в Мюнхене
Вице-президент США Камала Харрис попыталась заверить европейских и украинских лидеров, что Америка окажет помощь в сфере безопасности. Но опасения сохраняются, поскольку лидеры республиканцев в Палате представителей блокируют эту меру.
Когда в прошлом году вице-президент Камала Харрис прилетела в Германию на Мюнхенскую конференцию по безопасности, она дала недвусмысленное обещание. «Соединенные Штаты, — сказала она, — будут продолжать поддерживать Украину, и мы будем делать это столько, сколько потребуется».
Когда Харрис вернулась на тот же форум и вышла на ту же сцену на прошлой неделе, ее послание звучало аналогично, но было одно важное отличие. «Вы ясно дали понять, что Европа будет поддерживать Украину, — сказала она собравшимся лидерам, — и я ясно дам понять президенту Джо Байдену, и я буду поддерживать Украину».
«На этот раз не США, а она и Байден», как подчеркивает The New York Times (18.02.2024).
«Это было личное обещание, которое она могла дать от имени себя и своего президента, но она не могла быть настолько категорична в отношении своей страны. Для тех, кто ищет подсказки, это было, казалось бы, незначительное изменение в формулировке, которое говорило о многом».
Ни Байден, ни Харрис больше не могут обещать с какой-либо степенью уверенности, что Америка действительно будет оказывать долгосрочную помощь Украине. Республиканцы Палаты представителей блокируют помощь в целях безопасности на сумму 60 миллиардов долларов, несмотря на то, что украинским войскам, у которых не хватает боеприпасов и вооружения, пришлось бежать из города Авдеевки. А выборы, которые состоятся менее чем через девять месяцев, могут вернуть к власти бывшего президента Дональда Трампа, который не является другом Украины или НАТО.
Харрис не пыталась уклониться от острых вопросов во время своей поездки в Мюнхен – наоборот, она делала все возможное, чтобы успокоить нервных украинцев и европейцев в решимости ее администрации. Но реальность такова, что политическая неопределенность дома дестабилизировала многонациональную коалицию, поддерживающую Украину, всего через несколько дней после второй годовщины начала российской СВО.
«Ключевым вопросом для нас сейчас является сохранение принципиальной американской поддержки», — заявил Зеленский на совместной пресс-конференции с Харрис.
Харрис сказала ему, что в обеих палатах Конгресса по-прежнему существует двухпартийное большинство, выступающее за помощь Украине, даже несмотря на то, что республиканцы Палаты представителей не допускают голосования. Если законопроект дойдет до Палаты представителей, сказала она ему, она не сомневается, что он будет принят, как это уже было в Сенате.
Она не стала бы допускать, по крайней мере публично, мысль о том, что администрации может понадобиться план Б. «Есть только план А, который призван гарантировать, что Украина получит то, что ей нужно», — сказала она.
Но, пишет Times, «мало кто из участников Мюнхенской конференции больше доверял Плану А. Европейцы, которые только что приняли свой собственный пакет помощи, в течение нескольких месяцев выслушивали американские гарантии только для того, чтобы обнаружить, что в конце концов ничего такого не гарантируется».
Ещё прошлым летом чиновники Белого дома официально и неофициально выражали абсолютную уверенность в том, что помощь будет одобрена. Ещё в декабре 2023 года они отмахнулись от сомневающихся, как современные Кассандры. Даже совсем недавно, всего несколько дней назад, они всё ещё думали, что это, скорее всего, пройдет.
Но затем вмешался Трамп, и они, похоже, были застигнуты врасплох. Они по-прежнему публично выражают оптимизм по поводу того, что помощь в конечном итоге будет принята, как это сделал Байден, когда он позвонил Зеленскому из Делавэра, чтобы подкрепить послание Харрис, и сказал: «Я уверен, что мы получим эти деньги», как — рассказал потом президент журналистам. Но в частном порядке дерзость, возникшая несколько месяцев назад, переросла в глубокую обеспокоенность».
В своей речи на Мюнхенской конференции по безопасности 16 февраля Харрис была больше сосредоточена на обращении к аудитории дома, чем к лидерам и дипломатам, собравшимся в зале. Она попыталась обосновать, почему так важно оставаться с Украиной и противостоять России, в то время как Трамп говорит «о поощрении России атаковать союзников по НАТО, которые не платят свою справедливую долю».
В Мюнхене у всех европейских участников конференции в голове был главный вопрос: если Трамп вновь станет президентом США – что будет с Европой и НАТО?
В Мюнхене призрак Трампа и трампизма нависал над панелями, посвященными войне на Украине и политике Европейского Союза, и доминировал в закулисной болтовне, как никогда раньше.
The Economist в статье «Сможет ли Европа защитить себя без Америки?» (18.02.2024) попытался осветить наиболее острые грани этого вопроса:
«Для лидеров, собравшихся на Мюнхенской конференции по безопасности, ежегодной встрече воротил в сфере обороны и безопасности, зловещим событием для континента стало то, что 17 февраля украинская армия, испытывающая недостаток американских боеприпасов из-за неспособности Конгресса США принять законопроект о дополнительной помощи, была вынуждена уйти из восточного города Авдеевка».
«Тупик в Конгрессе отражает пагубное влияние Дональда Трампа, чьё яростное сопротивление помощи Украине заставило республиканцев подчиниться. Но призрак возвращения Трампа к власти на ноябрьских президентских выборах омрачил Мюнхен еще более сильно. Неделей ранее Трамп хвастался, что сказал союзнику, что он не встанет на их защиту, если они не достигнут целевых показателей расходов НАТО: «Вы неплатежеспособны? Нет, я бы не стал тебя защищать. На самом деле, я бы посоветовал им делать все, что они, черт возьми, хотят».
Перевооружение России, ухудшение положения Украины и возможное возвращение Трампа в Белый дом привели Европу к самому опасному моменту за последние десятилетия. Европейские государства и армии задаются вопросом, должны ли они преодолевать этот кризис без своего почти 80-летнего союзника.
Вопрос не только в том, откажется ли Америка от Украины, но и в том, может ли она отказаться от Европы. Для того, чтобы Европа заполнила пространство, оставшееся из-за отсутствия Америки, ей потребуется сделать гораздо больше, чем просто увеличить расходы на оборону. Ему придется пересмотреть природу военной мощи, роль ядерного сдерживания в европейской безопасности и далеко идущие политические последствия военной организации и структуры.
В Мюнхене настроение было скорее испуганным и решительным, чем паническим. Американские и европейские чиновники по-прежнему надеются, что американская помощь появится в Украине.
17 февраля Петр Павел, президент Чехии, заявил, что его страна «нашла» 800 000 снарядов, которые могут быть отправлены в страну в течение нескольких недель.
В интервью журналу The Economist Борис Писториус, министр обороны Германии, настаивал на том, что производство вооружений в Европе растет «как можно быстрее», и сказал, что он «очень оптимистичен» в отношении того, что Европа сможет закрыть американские пробелы.
Другие преуменьшали опасность Трампа. «Мы должны перестать стонать, ныть и ворчать по поводу Трампа», — заявил 17 февраля Марк Рютте, премьер-министр Нидерландов. «Всё зависит от американцев… Мы должны работать с теми, кто находится на танцполе».
Не все столь оптимистичны. Если американская помощь полностью исчезнет, Украина, вероятно, проиграет, сообщил The Economist один американский чиновник. Писториус прав в том, что производство оружия в Европе быстро растет. К концу 2024 года континент должен быть в состоянии производить снаряды в годовом объеме в размере 1-2 млн. тонн, что потенциально обгонит Америку. Но это может произойти слишком поздно для Украины, которой, по данным Rheinmetall, европейского производителя вооружений, необходимо около 1,5 млн долларов в год. И ощущение срочности военного времени все еще отсутствует. Европейские производители экспортируют 40% производимых боеприпасов в страны, не входящие в ЕС, за исключением Украины. Когда Европейская комиссия предложила сделать Украину приоритетной по закону, государства-члены отказались. Оружейные компании континента жалуются, что их портфели заказов остаются слишком скудными, чтобы гарантировать крупные инвестиции в производственные линии».
По мнению адмирала Роба Бауэра, главы международного военного комитета НАТО, «союзники расходятся во мнениях относительно того, сколько времени потребуется России, чтобы восстановить свои силы до довоенного уровня, и сроки будут зависеть от западных санкций. От трех до семи лет — это диапазон, о котором «многие говорят». Но направление движения ясно.
«Мы можем ожидать, что в течение следующего десятилетия НАТО столкнётся с массовой армией советского образца», — предупреждает ежегодный доклад разведки Эстонии, опубликованный 13 февраля. Угроза заключается не только в возможном российском вторжении, но и в атаках, которые могут проверить пределы статьи 5, положения НАТО о взаимной обороне. «Нельзя исключать, что в течение трех-пяти лет Россия подвергнет испытанию статью 5 и солидарность НАТО», — предупредил министр обороны Дании, ссылаясь на «новую информацию». Некоторые представители европейской разведки считают даже это паникерством. Но самый большой страх Европы заключается в том, чтобы противостоять таким сценариям в одиночку.
Европа думала о таком моменте годами. В 2019 году президент Франции Эммануэль Макрон заявил в одном из интервью, что союзникам необходимо «переоценить реальность того, чем является НАТО, в свете обязательств Соединенных Штатов». Катализатором послужил первый президентский срок Трампа, в течение которого он заигрывал с выходом из НАТО и публично встал на сторону Путина, а не собственных спецслужб.
Идея европейской «стратегической автономии», которую когда-то продвигала только Франция, была поддержана другими странами. Расходы на оборону, которые начали расти после событий на Украине в 2014 году, сейчас резко возросли. В том году только три союзника по НАТО выполнили задачу по расходованию 2% ВВП на оборону, что было определено как минимум на прошлогоднем саммите в Вильнюсе. В этом году по нему будут действовать как минимум 18 государств, 62% европейских союзников. Общие расходы Европы на оборону достигнут примерно 380 миллиардов долларов – примерно столько же, сколько и в России, с поправкой на паритет покупательной способности.
Европа – бумажный тигр
Однако эти цифры льстят Европе. Её расходы на оборону дают непропорционально малую боевую мощь, а ее вооруженные силы меньше суммы их частей. Континенту предстоит пройти годы, прежде чем он сможет защитить себя от нападения восстановленных российских сил, которые могут появиться уже в конце 2020-х годов.
На прошлогоднем саммите лидеры НАТО утвердили свои первые комплексные планы национальной обороны со времен холодной войны. Представители Альянса заявляют, что эти планы потребуют увеличения существующих (и невыполненных) целей Европы по военному потенциалу примерно на треть. Это будет означать примерно на 50% больше расходов на оборону, чем сегодня, в результате чего общая сумма увеличится до 3% ВВП. Только Америка, Польша и Греция сегодня достигают такого уровня.
Больше денег недостаточно. Почти все европейские армии, как и американская, изо всех сил пытаются достичь своих целей по набору персонала. Более того, рост расходов после 2014 года привел к тревожно незначительному росту боеспособности. В недавнем исследовании Международного института стратегических исследований, аналитического центра в Лондоне, было обнаружено, что количество боевых батальонов практически не увеличилось с 2015 года (Франция и Германия добавили только один) или даже сократилось в Великобритании на пять. На прошлогодней конференции американский генерал посетовал, что большинство европейских стран могут выставить только одну полноценную бригаду (формирование в несколько тысяч военнослужащих), если это возможно. Например, смелое решение Германии направить полную бригаду в Литву, скорее всего, серьезно ослабит ее армию.
Даже когда Европа может создать боевые силы, ей часто не хватает того, что необходимо для эффективной и продолжительной борьбы: возможностей командования и контроля, таких как штабные офицеры, обученные управлять большими штабами; разведка, наблюдение и рекогносцировка, например, дроны и спутники; логистические возможности, включая воздушные перевозки; боеприпасы, которых хватит на неделю или около того. «То, что могут сделать европейские военные, они могут делать очень хорошо, — говорит Майкл Кофман, военный эксперт, — но обычно они не могут сделать многое из этого, они не могут делать это очень долго, и они настроен на начальный период войны, которую будут вести Соединенные Штаты».
Польша представляет собой поучительный случай. Это пример европейского перевооружения. В этом году она потратит 4% своего ВВП на оборону и потратит более половины этих денег на оборудование, что намного превышает целевой показатель НАТО в 20%. Она закупает огромное количество танков, вертолетов, гаубиц и реактивной артиллерии Нimars – на первый взгляд, это именно то, что нужно Европе. Но при предыдущем правительстве, говорит Конрад Музыка, военный аналитик, это делалось без четкого планирования и полного пренебрежения тем, как комплектовать и обслуживать это оборудование, а численность личного состава сокращалась. Польские пусковые установки Нimars могут стрелять на расстоянии до 300 км, но собственные разведывательные платформы страны не могут видеть цели на таком расстоянии. В этом вопросе он будет полагаться на Америку».
Одним из вариантов было бы, по мнению военных аналитиков The Economist, «объединение европейцами своих ресурсов. Например, за последние 16 лет группа из 12 европейских стран совместно купила и эксплуатировала парк из трех грузовых самолетов дальнего действия — по сути, это программа таймшера для воздушных перевозок. В январе Германия, Нидерланды, Румыния и Испания договорились о совместной закупке 1000 ракет, используемых в системе ПВО «Патриот», используя оптовые поставки для снижения стоимости. Тот же подход можно было бы применить и в других областях, таких как разведывательные спутники. Трудность заключается в разделе добычи».
«Страны с крупной оборонной промышленностью – Франция, Германия, Италия и Испания – часто не могут договориться о том, как следует распределять контракты между национальными производителями оружия. Существует также компромисс между быстрым затыканием дыр и созданием собственной оборонной промышленности континента. Франция раздражена недавней схемой под руководством Германии – Европейской инициативой «Небесный щит», в рамках которой 21 европейская страна совместно закупает системы ПВО, отчасти потому, что она предполагает покупку американских и израильских пусковых установок наряду с немецкими. Когда Олаф Шольц, канцлер Германии, недавно призвал Европу принять «военную экономику», Бенджамин Хаддад, французский депутат от партии «Возрождение» Эммануэля Макрона, парировал: «Мы добьемся этого не путем покупки американского оборудования». Европейские производители оружия, утверждал он, вряд ли стали бы нанимать рабочих и строить новые производственные линии, если бы не получали заказы.
Эти двойные задачи – наращивание военного потенциала и оживление производства вооружений – огромны. Европейская оборонная промышленность менее фрагментирована, чем многие предполагают, говорит Ян Джоэл Андерссон из Института исследований безопасности ЕС в недавней статье: континент производит меньше типов истребителей и самолетов с радарами, чем, например, Америка. Но есть недостатки. Страны часто имеют разные приоритеты в области дизайна. Франции нужны авианосные самолеты и более легкая бронетехника. Германия предпочитает перехватчики большей дальности и более тяжелые танки. Общеевропейское сотрудничество в области танков постоянно терпит неудачу, пишет Андерссон, а продолжающиеся франко-германские усилия находятся под сомнением.
Масштаб необходимых изменений поднимает более широкие экономические, социальные и политические вопросы. Военный ренессанс Германии будет невозможен без сокращения других государственных расходов или отказа от «долгового тормоза» страны, что потребует конституционных изменений. Писториус говорит, что он убежден, что немецкое общество поддерживает увеличение расходов на оборону, но признает, что «мы должны убедить людей, что это может повлиять на другие расходы». Тьерри Бретон, комиссар ЕС, отвечающий за оборону, предложил создать оборонный фонд в размере 100 миллиардов евро (108 миллиардов долларов) для увеличения производства. Кая Каллас, премьер-министр Эстонии, при поддержке Макрона и других лидеров, предложила, чтобы ЕС финансировал такие оборонные расходы за счет совместных заимствований, как это было сделано с фондом восстановления, который он создал во время пандемии Covid-19, что остается спорным среди самого бережливого члена ЕС.
Нехватка рабочей силы в Европе вызывает столь же серьезные дискуссии. В декабре Писториус заявил, что «оглядываясь назад», Германия допустила ошибку, отменив обязательную национальную службу в 2011 году. В январе генерал сэр Патрик Сандерс, глава британской армии, заявил, что подготовка западных обществ к военному положению будет «целым национальным предприятием». Его высказывания вызвали национальный фурор по поводу призыва на военную службу, хотя он никогда не использовал это слово. Несколько западноевропейских стран изучают модели «тотальной обороны» Швеции, Финляндии и других стран Северной Европы, в которых особое внимание уделяется гражданской обороне и национальной готовности.
Сумма всех страхов
Возможно, Европе сложнее всего заменить тот, который, как все надеются, никогда не понадобится. Америка полна решимости использовать свое ядерное оружие для защиты европейских союзников. Сюда входят как ее «стратегические» ядерные силы, находящиеся на подводных лодках, шахтах и бомбардировщиках, так и меньшие по размеру «нестратегические» гравитационные бомбы меньшей дальности В 61 , хранящиеся на базах по всей Европе, которые могут быть сброшены несколькими европейскими военно-воздушными силами. Это оружие послужило окончательной гарантией от российского вторжения. Однако американский президент, который отказался рисковать американскими войсками для защиты европейского союзника, вряд ли стал бы рисковать американскими городами в обмене ядерными ударами.
Во время первого пребывания Трампа у власти этот страх возродил старые дебаты о том, как Европа может компенсировать потерю американского зонтика. Великобритания и Франция обладают ядерным оружием. Но у них всего 500 боеголовок по сравнению с 5000 у Америки и почти 6000 у России. Для сторонников «минимального» сдерживания это не имеет особого значения: они полагают, что несколько сотен боеголовок, которых более чем достаточно, чтобы стереть с лица земли Москву и другие города, отговорят Россию от любой безрассудной авантюры. Аналитики более мрачного толка считают, что такой однобокий мегатоннаж и непропорциональный ущерб, который понесут Великобритания и Франция, дают России преимущество.
Это не просто числовая проблема. Британское ядерное оружие уже передано НАТО, чья Группа ядерного планирования (NPG) формирует политику относительно того, как следует использовать ядерное оружие. Средства сдерживания оперативно независимы: Великобритания может запустить ракету, когда пожелает. Но она зависит от Америки в разработке своей будущей боеголовки и опирается на общий с этой страной пул ракет, хранящихся в штате Джорджия. Если бы Америка прекратила всякое сотрудничество, британские ядерные силы «вероятно, имели бы продолжительность жизни, измеряемую месяцами, а не годами», согласно двухпартийной оценке, опубликованной десять лет назад. Напротив, средства сдерживания Франции являются полностью внутренними, но более отдаленными от НАТО: Франция является единственным союзником среди союзников и не участвует в NPG, хотя она уже давно заявляет, что ее арсенал «самим своим существованием» способствует безопасности альянса.
В НАТО ядерные вопросы долгое время находились «на втором плане», говорит адмирал Бауэр. Ситуация изменилась за последние два года, когда появилось все больше и больше дискуссий по вопросам ядерного планирования и сдерживания. Но планы НАТО, несомненно, зависят от американских сил. Они не могут решить, что произойдет, если Америка уйдет. Сейчас остро стоит вопрос о том, как Великобритания и Франция могут заполнить этот пробел. 13 февраля Кристиан Линднер, министр финансов Германии и глава Свободной демократической партии, выступающей за бизнес, призвал немецкую газету Frankfurter Allgemeine Zeitung «переосмыслить» европейские ядерные договоренности. «При каких политических и финансовых условиях Париж и Лондон будут готовы сохранить или расширить свои собственные стратегические возможности коллективной безопасности?», спросил он. «И наоборот, какой вклад мы готовы внести?»
Подобные размышления имеют долгую историю. В 1960-е годы Америка и Европа задумывались над созданием «многосторонних» ядерных сил под совместным контролем. Сегодня идея о том, что Великобритания или Франция «разделят» решение о применении ядерного оружия, обречена на провал, пишет в недавней статье Бруно Тертре, французский эксперт, участвовавший в дебатах на протяжении десятилетий. По его словам , Франция также вряд ли присоединится к NPG или передаст свои ядерные силы воздушного базирования в НАТО. Но одним из вариантов было бы, чтобы обе страны более решительно подтвердили, что их средства сдерживания будут или, по крайней мере, смогут прикрыть союзников. В 2020 году Макрон заявил, что «жизненно важные интересы» Франции — вопросы, по которым она будет рассматривать возможность использования ядерного оружия — «теперь имеют европейское измерение», и предложил «стратегический диалог» с союзниками по этой теме — позицию, которую он подтвердил в прошлом году.
Вопрос в том, как сделать это правдоподобным. В сфере сдерживания решающим вопросом является то, как заставить противников – и союзников – поверить в то, что обязательства реальны, а не в дешевый дипломатический жест, от которого можно отказаться, когда ставки станут апокалиптическими. Тертре предлагает ряд вариантов. В конце концов, Франция могла бы просто пообещать проконсультироваться со своими партнерами по вопросам использования ядерного оружия, если позволит время. Более радикально, если бы американский зонтик полностью исчез, Франция могла бы пригласить европейских партнеров участвовать в ядерных операциях, например, предоставить самолеты сопровождения бомбардировщиков, присоединиться к оперативной группе с возможным преемником авианосца «Шарль де Голль» , который может принять ядерное оружие или даже размещение нескольких ракет в Германии. По его словам, такие варианты в конечном итоге могут потребовать «общего механизма ядерного планирования».
Предположения Линднера были в значительной степени отвергнуты немецкими чиновниками, которые говорили с The Economist в Мюнхене. Но ядерный вопрос, включающий в себя глубочайшие вопросы суверенитета, идентичности и национального выживания, указывает на вакуум, который останется, если Америка покинет Европу. «Европейская ядерная доктрина, европейский сдерживающий фактор появится только тогда, когда будут существовать жизненно важные европейские интересы, которые европейцы считают таковыми и понимают их таковыми другие», — заявил Франсуа Миттеран, президент Франции, в 1994 году. «Мы далеки от этого. подальше отсюда». Сегодня Европа ближе, но, возможно, недостаточно. То же самое сомнение, которое побудило Францию создать свои собственные ядерные силы в 1950-х годах (пожертвует ли американский президент Нью-Йорком ради Парижа?), повторяется и в Европе; Рискнет ли Макрон Тулузой ради Таллина?
Казалось бы, сухой вопрос военного командования и контроля выдвигает такие проблемы на первый план. НАТО является политическим и дипломатическим органом. Это также грозная бюрократия, которая ежегодно тратит 3,3 миллиарда евро и управляет сложной сетью штабов: Верховный штаб союзных держав (SHAPE) в Европе в Бельгии, три крупных объединенных командования в Америке, Нидерландах и Италии, а также ряд более мелких. Это мозги, которые будут руководить любой войной с Россией. Если бы Трамп в одночасье вышел из НАТО, европейцам пришлось бы решать, как выполнять эту роль.
Вариант «только для ЕС» не сработает, говорит Дэниел Фиотт из Королевского института Элькано, испанского аналитического центра. Частично это связано с тем, что собственный военный штаб ЕС все еще мал, неопытен и неспособен контролировать войну высокой интенсивности. Частично это связано с тем, что это исключит Великобританию, крупнейшую в Европе трату средств на оборону, а также других членов НАТО, не входящих в ЕС, таких как Канада, Норвегия и Турция. Альтернативой могло бы стать унаследование европейцами осколков структур НАТО и сохранение альянса без Америки. Какое бы учреждение ни было выбрано, оно должно было быть укомплектовано квалифицированными офицерами. Представители SHAPE признают, что большая часть серьезного планирования приходится всего на несколько стран. Среди европейцев, говорит Оливье Шмитт, профессор Центра военных исследований в Дании, только «французы, британцы и, может быть, немцы в удачный день могут послать офицеров, способных планировать операции на уровне дивизий и корпусов», именно тех, кто понадобится в случае серьезного российского нападения.
Однако вопрос командования по своей сути является политическим. Фиотт сомневается, что государства-члены ЕС смогут договориться о фигуре, эквивалентной Верховному главнокомандующему объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, высшему генералу альянса и, по традиции, всегда американцу. Это олицетворяет то, как американское доминирование в Европе подавляло внутриевропейские споры на протяжении десятилетий, как это отражено в поговорке времен холодной войны о том, что целью НАТО было удержать «американцев внутри, русских снаружи и немцев внизу». София Беш из Фонда Карнеги* язвительно отмечает, что европейцы по-прежнему подчиняются Америке в важнейших вопросах европейской безопасности. «У меня сложилось впечатление, — говорит она, — что американцы часто думают о членстве Украины в ЕС более стратегически, чем многие европейцы». Она не видит особой надежды на то, что Европа принесет смелые новые идеи на июльский саммит НАТО в Вашингтоне, который будет отмечать 75-летие альянса.
Европа готовится к худшему
Вполне возможно, что шок для европейской безопасности окажется менее драматичным, чем все опасаются. Возможно, Америка примет пакет помощи. Возможно, Европа сможет наскрести достаточно ракушек, чтобы сохранить платежеспособность Украины. Возможно, даже если Трамп победит, он сохранит Америку в НАТО, утверждая, что большинство его членов – и все те, кто находится на восточном фронте и, следовательно, больше всего нуждается в защите – больше не являются «правонарушителями».
Некоторые европейские чиновники даже предполагают, что Трамп, который увлекается ядерным оружием, может предпринять решительные шаги, например, удовлетворить требование Польши о включении в соглашения о совместном использовании ядерного оружия.
На данный момент все еще идут интенсивные дебаты о том, как далеко Европе следует застраховаться от ухода Америки. Генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг неоднократно предупреждал, что эта идея бесполезна. «Европейский Союз не может защитить Европу», — заявил он 14 февраля. «Восемьдесят процентов оборонных расходов НАТО поступают от союзников по НАТО, не входящих в ЕС».
Сторонники европейской самодостаточности возражают, что создание «европейской опоры» внутри НАТО служит тройной цели. Она укрепляет НАТО до тех пор, пока остается Америка, показывает, что Европа готова разделить бремя коллективной обороны, и, при необходимости, закладывает основу на случай будущего разрыва. Более высокие расходы на оборону, увеличение производства оружия и увеличение боеспособных сил потребуются, даже если Америка останется в альянсе и будет следовать текущим военным планам. Более того, даже самые еврофилы из президентов могут быть вынуждены отвлечь силы от Европы, если, например, Америка будет втянута в крупную войну в Азии.
Сложные вопросы, связанные с командованием и контролем и его последствиями для политического лидерства, вероятно, останутся надолго. В худшем случае полного выхода Америки из НАТО потребуется «беспорядочное» решение, говорит Фиотт, возможно, такое, которое привело бы пересекающиеся европейские институты в большее соответствие. Он предлагает некоторые радикальные варианты, такие как предоставление самому ЕС места в Североатлантическом совете, главном органе принятия решений НАТО, или даже слияние постов генерального секретаря НАТО и президента Европейской комиссии. Подобные представления до сих пор кажутся потусторонними. Но с каждой неделей всё меньше.
Всё остальное
Вопросы европейской безопасности вполне естественно доминировали на конференции. Тем не менее, война в секторе Газа продолжалась, и президент Израиля Исаак Герцог выступил со страстным призывом о возвращении заложников, удерживаемых ХАМАСом, даже привлекая внимание к бывшим заложникам, стоящим на балконе. Сообщается, что Герцог тихо встретился в Мюнхене с премьер-министром Катара Мухаммедом бен Абдулрахманом Аль Тани, что породило надежды на то, что возвращение может быть не за горами.
Иранских чиновников, которые в течение многих лет появлялись в Мюнхене с критикой Запада, нигде не было видно, и в этом году организаторы снова отозвали приглашение. «Ось сопротивления» и роль Ирана в дестабилизации Ближнего Востока вызвали приличное обсуждение, равно как и перспективы решения израильско-палестинского вопроса на основе двух государств. Конкретных предложений появилось немного.
Потом был Китай. Министр иностранных дел Ван И выступил с речью, придерживаясь привычных фраз о независимости Тайваня и опасностях экономического разделения. Ван встретился с Блинкеном, и, в отличие от прошлого года, не последовало никаких сообщений о дипломатическом фейерверке за кулисами. Если бы ситуация в Европе была лучше и если бы траектория развития США не была такой неопределенной, вполне вероятно, что делегаты сосредоточились бы в гораздо большей степени на перспективах Азии и проблемах Китая. На этот раз были более насущные европейские проблемы, о которых нужно было беспокоиться.
*НКО, признанное иностранным агентом
