Установка мировых верхов на биологическую фиксацию социальных различий вплоть до продолжительности жизни и выведение различных специализированно-служебных видов человека напоминает картины из романа Герберта Уэллса «Машина времени», где социум делится на два социобиологических вида – элоев и морлоков, и из романа Ивана Ефремова «Час быка», где на планете Торманс живут люди двух категорий – «джи» («долго живущие») и «кжи» («коротко живущие»), а также из не очень известного у нас романа Фрэнка Герберта (по крайней мере, по сравнению с его циклом «Дюна») «Муравейник Хеллстрома» (Hellstrom’s Hive, 1973).
Сюжет таков. Некая спецслужба (в романе она названа «Контора») заинтересовалась некой Фермой, которая принадлежала энтомологу Нильсу Хеллсторму. В район Фермы отправлена группа агентов, которая обнаруживает, что Ферма – это социальный эксперимент. Проводится он давно, со времён, чуть ли не колонизации Америки, и заключается в выведении специализированных функциональных видов (или пород) человека по модели муравейника. Со временем к этому «проекту 40» подключились многие неслабые умы человечества. Основную массу жителей Муравейника составляют работники. Они не умеют (не могут) говорить, подчиняются инстинктам, управляются феромонами. Своих и чужих жители Муравейника определяют по феромонам; если у кого-то феромоновых клеток нет, то такие уничтожаются. Так автоматически уничтожаются как не-люди те, кто случайно попадают на территорию Муравейника. В нём есть группа специально выращенных интеллектуалов, их задача – работать мозгом, но физически они инвалиды — не могут ходить, их носят специально обученные помощники с пониженным до минимума уровнем интеллекта.
Верхушка живёт долго, питается не только растительной, но и животной пищей (массовка – только растительной, которую обеспечивают гидропонные фермы), прекрасно выглядит. Хеллсторму много лет, но на вид ему не больше тридцати. Фрэнси Калотерми, родившей восемь детей, 58 лет, однако больше двадцати ей не дашь. Но долго живут только те, кто важны для Муравейника. Обычные – 30–40 лет, и – в Котёл. Иногда работникам разрешают выйти недалеко за пределы Муравейника в поисках мяса – от зверушек до людей. У Муравейника – «крыша»: шериф местного городка для подстраховки, но и некоторые сенаторы. За несколько сотен лет выстроена Система. По сути Герберт изобразил появление нового социобиологического вида человеконасекомых (или насекомочеловек), биологически людей, но социально — насекомых, которые постепенно втягиваются во внутривидовую борьбу дарвиновского типа с человеком.
По прогнозам Института McKinsey, к 2030 г. от 400 млн. до 800 млн. человек, главным образом в ядре капсистемы, потеряют работу. Это приведет к резкому падению доходов — у «синих воротничков» на 26–56 %. Если главной жертвой автоматизации станут прежде всего «синие воротнички», то основной удар роботизации придется несколько выше — по «интеллектуальной» части среднего слоя: по инженерам, бухгалтерам, операторам станков и механизмов. Результатом станет: а) резкое ухудшение положения, обеднение определенных сегментов среднего слоя и рабочего класса, часть представителей которых, безусловно, пополнит ряды прекариата (класс социально неустроенных людей, не имеющих полной гарантированной занятости); б) обеднение уже бедных до нищеты; в) появление уже не просто слоя, а, как подчеркивается в докладе МВФ, касты безработных.
Мы переживаем трансформацию мировой системы, при которой все тяготы лягут на 90% мирового населения. Мир экспоненты будет закончен, и наступит мир асимптоты. Но дело в том, что мир асимптоты ведь может быть разным. Он может быть возвращением к репрессивным формам раннего капитализма или предкапитализма XV-XVI веков. Он может быть кастовым. Но он может быть относительно эгалитарным. И вот это уже вопрос социальной борьбы. Вопрос того, насколько это смогут понять массы населения.
