Слабые геополитические субъекты обречены

Джульетто Кьеза

Интервью итальянского журналиста и политического деятеля Джульетто Кьезы альманаху «Развитие и экономика»

– Господин Кьеза, прежде всего я хотел бы выразить Вам признательность – собственную и моих коллег по альманаху «Развитие и экономика» – за то, что Вы нашли время для ответов на вопросы нашего издания. В последнее время Вы неоднократно комментировали текущие события на российских телеканалах. Поэтому я предполагаю обсудить с Вами вопросы не столько конъюнктурные, сколько теоретические. Хотя, конечно, я понимаю, что при разговоре о происходящих сегодня событиях – в России, на Украине, в Италии, в США, в других странах – очень трудно отделить одно от другого. Но тем не менее попробую. Начну с того, что Вы в Ваших работах много писали о неоконах. Кто сейчас у них делает погоду? Вообще какой расклад сил внутри неоконов? Какие сценарии будущего они нам готовят? Я имею в виду не только Россию, но и весь остальной мир. Вообще у нас много пишут и говорят о предчувствии, приближении некоего глобального антидемократического разворота, за которым будут стоять неоконы. Что Вы думаете по этому поводу?

– Вы сейчас в своем вопросе уже конспективно изложили то, что я думаю по поводу неоконов. Поэтому моя задача сводится лишь к тому, чтобы расставить некоторые акценты. И начать здесь надо вот с чего. Я вовсе не склонен абсолютизировать силы и возможности неоконов и утверждать, что исключительно они на протяжении последнего полувека строили новый мировой порядок. Согласен, их вклад в новый мировой порядок на самом деле велик – но они не были единственными. Главное – в другом: с конца 60-х – начала 70-х и до наших дней неоконам удается в той или иной степени удерживать глобальную инициативу и навязывать всему миру собственную повестку дня. Да, у них случаются и неудачи, но в целом ситуация складывается в их пользу и в их интересах. И не имеет особого значения, кто персонально сидит в Белом доме – всё равно реальная власть в Америке (а значит, и у неоконов в целом) не у президента. Сейчас политику неоконов проводит Обама, а до Обамы – Буш-младший и так далее. Буш-младший оказался слишком одиозной фигурой – дискредитировал Америку, наделал много глупостей. Обама – это имиджевый апгрейд неоконов. Неоконы понимают, что они сейчас прочно держат в своих руках весь Запад, но с Западом все-таки лучше обращаться с помощью «мягкой силы». Вот для этого и потребовался Обама, причем на оба срока.

– То есть для неоконов не играет особой роли партийная принадлежность хозяина Белого дома?

– Нет, принципиальной роли не играет. Есть, конечно, отдельные нюансы, которые присущи, например, демократам и отсутствуют у республиканцев и наоборот. Но это по сути специфические особенности двух групп внутри одной команды. Они борются друг с другом за доминирование внутри этой команды, а вовсе не за пересмотр каких-то фундаментальных оснований общности, которая объединяет этих партнеров-конкурентов. Ни демократы, ни республиканцы никогда не покушаются на пересмотр базовых интересов команды в целом. Их борьба – это противостояние групповых, а подчас и личных интересов и амбиций. Но как только возникает хотя бы даже малейшая угроза команде в целом, это противостояние сворачивается, а вчерашние конкуренты выступают единым фронтом. Поэтому сам термин «неоконы» во многом условен и не привязан к традиционным образам «ослов» и «слонов». Неоконы – это мощное идеологическое течение внутри американской элиты. Оно возникло тогда, когда эта элита поняла, что прежними практиками и политическими технологиями, с которыми в свое время удалось победить во Второй мировой войне и на волне этой победы превратить США в сверхдержаву, больше не получается поддерживать глобальный статус страны. И уж тем более не удастся сохранить этот статус в будущем. И тогда появился знаменитый документ – «Проект нового американского века» (Project for the New American Century, или PNAC). Это было при президенте Клинтоне. Этот самый PNAC неоконы положили ему на стол. Однако Клинтон оказался неготовым стать проводником идеологической линии PNAC – она показалась ему слишком жесткой. Но неоконы всё равно добились своего. В ходе президентских выборов 2000 года им удалось незаконно, путем переворота – я подчеркиваю, это был самый настоящий переворот путем махинаций с итогами голосования – добиться избрания президентом Буша-младшего. И через год неоконы осуществили свою знаменитую операцию 11 сентября 2001 года, о чем я много писал и говорил. И с тех пор идеология PNAC является фактически монопольной внешнеполитической доктриной США.

– А как в таком случае рассматривать разрекламированную в начале первого срока Обамы «перезагрузку»?

– Ну, во-первых, со стороны Вашингтона все эти разговоры про «перезагрузку» – не более чем риторика. А во-вторых, само президентство Обамы весьма условно – это правление в кавычках. Пиар-проект под названием «Обама» был раскручен за несколько месяцев буквально с нуля и поначалу дал колоссальный пропагандистский эффект. Помните всю эту обамоманию? Но, похоже, именно некоторыми имиджевыми приобретениями всё и закончилось. Каким несуразным ни казался Буш-младший, но при нем кризиса не произошло. Гигантский мыльный пузырь в системе глобальных финансов, разросшийся к рубежу веков до неимоверных размеров и вот-вот готовый лопнуть, все-таки удержался еще почти на две президентские легислатуры. Кризис разразился только в конце второго срока Буша. Обамомания пыталась этот кризис смягчить, но, как представляется, поначалу никто даже не представлял себе масштаб катастрофы – ведь в 2008 году по сути рухнула западная финансовая система! Это событие стало поворотным моментом новейшей истории. После кризиса 2008-го неоконы взяли новый стратегический курс, который с той поры – вот уже шесть лет – успешно реализуют. Целью этого курса является уже полное, абсолютное подчинение всего Запада единственному глобальному суверену – Соединенным Штатам.

– А в содержательном отношении что собой представляет этот «новый курс» неоконов?

– Неоконы четко осознали простую истину: кризис 2008 года подвел черту под эпохой неконтролируемого потребления. Причем не только для планеты в целом, но даже для ее так называемого золотого миллиарда. Всё – это время закончилось, оно в прошлом и никогда уже больше не вернется. Между тем неоконы намерены сохранить господство и в новых реалиях, которые я называю эпохой дефицита – по контрасту с предыдущей эпохой потребления. Эпоха дефицита, или эпоха авторитарного перераспределения ресурсов, должна выстраиваться на прямо противоположных – по сравнению с эпохой потребления – основаниях. Причем речь идет обо всех без исключения основаниях – экономических, финансовых, политических, я уже не говорю – идеологических, ценностных, культурных. То есть неоконам предстоит сделать разворот на 180 градусов. На протяжении почти что всей послевоенной эпохи Америка пропагандировала ценности общества потребления, выставляла их как эталон для всего остального мира, а теперь ей придется убедить человечество в прямо противоположном – в том, что неконтролируемое потребление порочно и от него надо отказаться.

– Вы полагаете, что у Америки получится подобный пропагандистский реверс? Как его воспримут в мире? Ведь, как Вы заметили, с конца Второй мировой и до сих пор привлекательность США во многом и основывается на том, что эта сверхдержава предложила остальному миру заманчивый ориентир – об­щест­во потребления. А теперь, выходит, она сама же станет дезавуировать то, во что исступленно поверили даже не миллионы, а миллиарды?

– Согласен, отучить человечество от прелестей потребления будет нелегко. Но я бы не стал преувеличивать сложность этой задачи. Неоконами создана эффективная система манипулирования общественным мнением – в том числе и на глобальном уровне. В начале 70-х, когда американский истеблишмент пополнился новой генерацией, среди которой были и вчерашние левые, он ясно осознал, что для поддержания мирового господства ему потребуется исключительно действенная информационно-коммуникативная система. Ведь предстояло ни много ни мало переделать взгляды и убеждения нескольких миллиардов людей. А для этого надо было захватить все очаги формирования общественного мнения – то есть все те локусы, откуда в последнюю четверть минувшего века преимущественно и стали кооптироваться в элиту новые люди и даже целые сообщества. Эффект от установления такого идеологического контроля ожидался не сразу, а спустя годы и даже десятилетия. Это был такой выстрел в будущее – и, надо признать, предельно меткий выстрел. Весь сценарий овладения глобальным общественным мнением расписывался на годы вперед – четко и доходчиво. Вот Вам пример того, как мыслили неоконы почти полвека назад.

– Интересно, что неоконы прибрали всё к своим рукам в период, когда в Белом доме находились очень блеклые, невнятные, а подчас и просто неудачливые фигуры – Джонсон, Никсон, Форд, Картер. Был яркий Кеннеди, а через два десятилетия после него – яркий Рейган. А между ними – целая эпоха каких-то чуть ли не случайных личностей, каждая из которых была пиар-проектом для своего времени – но не более того. И вместе с тем на их фоне – точнее, за их спинами – буквально революция в деле реального управления Соединенными Штатами и всеми теми государствами, которые находились в ареале влияния этой сверхдержавы.

– Совершенно верно: невнятные – воспользуюсь Вашим определением – американские президенты как бы прикрывали собой, маскировали приход к власти неоконов.

– Напрашивается прозрачная аналогия с действующим американским президентом – пиар-проектом, призванным – тут уж я в свою очередь воспользуюсь Вашей характеристикой – по возможности отвлечь общественное мнение от кризиса 2008-го и подготовить управляемое вхождение в эпоху дефицита.

– Да, аналогия совершенно справедливая. Задачи формальных руководителей и тогда, когда неоконы приходили к власти, и сейчас, когда мир вступает в эпоху дефицита, во многом схожи – обеспечивать управляемость этих судьбоносных перемен. А для такой миссии яркие личности и не требуются – они своей непредсказуемостью могут многое напортить. Главные же игроки – это те, которые владеют средствами массовой информации и фабрикуют об­щественное мнение. И я убежден, что для таких игроков не составит особого труда заставить весь остальной мир уверовать в то, что изобилие – это плохо, а дефицит – наоборот хорошо. Технологии подобного обмана, оболванивания отработаны до мелочей. Как они обычно расправляются со своими противниками? Я в данном случае имею в виду противников серьезных, которых невозможно одолеть силой. Например, рабочий класс. Как на Западе поступили с рабочим классом? Его просто уничтожили как класс – помнится, под точно таким же девизом в Вашей стране при Сталине насаждались новые порядки среди крестьянства. Так вот, то же самое было предпринято и в отношении рабочего класса на Западе – я имею в виду, конечно, в терминологическом смысле, ни о каких других заимствованиях из арсенала сталинских практик, разумеется, я не говорю. Просто-напросто рабочий класс лишили его социальной идентичности: рабочие перестали воспринимать себя силой, держащей с XIX века в страхе имущие слои населения на Западе. Они попались на пропагандистскую уловку, что-де ни о каких рабочих в эпоху научно-технического прогресса уже не может быть и речи и что-де они – рабочие – это теперь уже неотъемлемая часть среднего класса. А уже потом – после перекодирования идентичности и социальной стерилизации – можно было и повышать потребительский стандарт этих новоявленных представителей среднего класса. И при этом одновременно приучать их к мысли, что здесь – на Западе – всё самое лучшее и самое правильное, а любые иные социальные модели априорно дефектны. Затем – после крушения Берлинской стены – западному среднему классу, непомерно разросшемуся за счет подобных новообращенных, и подавно было объявлено о «конце истории». Вот он – рай на земле: потребляй – не хочу, и никаких тебе проблем! Ни тебе внутреннего противника – левых и их массовой рабочей опоры, ни внешнего – Советского Союза больше нет, а его правопреемница Россия изо всех сил переделывает себя по западным лекалам. Остальные же несущественны – пока, во всяком случае. А когда нам потребуется, мы и их идентичности отрегулируем в нужном направлении. Казалось бы – о чем еще мечтать? И неоконы возомнили себя хозяевами мира, поверили в то, что их власть отныне навечно. Но вот она – ирония истории: тут вдруг выяснилось, что земные ресурсы не бесконечны, а очень даже ограниченны и их острая нехватка вот-вот почувствуется. Поначалу эту неожиданную проблему пытались разрешить лукавым образом – мол, не следует, как утверждают неолибералы типа фон Хайека и Фридмана, зацикливаться на проблеме производства, которое собственно и требует всевозрастающего объема ресурсов, мол, получится развиваться и без производства. Дескать, производство – это удел отсталых цивилизационных маргиналов, мы же станем производить деньги. То есть замахнулись на то, чтобы известную еще по Марксу цепочку «товар–деньги–товар» сначала вывернуть наизнанку – «деньги–товар–деньги», а потом и подавно предельно упростить – «деньги–деньги–деньги». В этой схеме закладывалось ежегодное увеличение денежной массы на 2-3 процента, за счет чего и предполагалось обеспечивать развитие – то есть устойчивый рост потребления. Однако создание такой «бесконечной» монеты, как вскоре выяснилось, неспособно обеспечивать развитие даже в пределах «золотого миллиарда». Более того, заигрывание с иррациональным – а создание виртуальных и не обеспеченных производством денег явилось именно таким иррациональным шагом – всегда заканчивается плачевно. Не стали исключением из этого общего правила и политэкономические эксперименты неоконов – в 2008 году взорвалась раздутая ими больше всех мыслимых и немыслимых пределов мировая финансовая система. И вот тут они уже крепко призадумались, что делать дальше. Им стало понятно, что при ограниченности ресурсов невозможно развивать не только производство товаров, но и производство денег: деньги в таком случае попросту некуда вкладывать. И тогда остается единственный выход. Во-первых, вспомнить, что цепочка «деньги–деньги–деньги» на самом деле придумывалась ради решения до банальности прагматичной задачи – удержания абсолютной и тотальной власти над миром. А все разговоры о якобы возможном развитии без производства были не более чем пропагандистским прикрытием этого подлинного устремления. Во-вторых, используя эту пока еще неограниченную власть дутых денег, устранить саму возможность того, что общество вдруг проснется и усомнится в легитимности господства тех, которые обладают сверхсостояниями. То есть пока не поздно переделать институциональную основу современного западного общества.

– Вы имеете в виду – отказаться от того, что на протяжении нескольких веков являлось визитной карточкой Запада, – от демократии?

– Именно так. Прежде, когда классовая борьба не была, как сейчас, пустым словом, а определяла повестку политической жизни Запада, демократия, демократические механизмы были чрезвычайно востребованными. Благодаря демократическим институтам удавалось выстраивать работавшую систему сдержек и противовесов, которая надежно предохраняла от волнений на социальной почве и тем более от революций. Поэтому тогда демократия была очень нужна, и владельцы средств массовой информации всячески защищали и отстаивали ее ценнос­ти. Но когда стало ясно, что демократия не только не сможет защитить интересы и власть создателей разного рода финансовых пузырей, но и в один прекрасный момент обер­нет против них весь свой потенциал публичной политики, от нее решили попросту отказаться. Скажу даже еще более определенно и радикально: демократию решили уничтожить. Сейчас неоконам вместо демократии требуется сила – элементарная сила. А как иначе убедить людей, все эти миллиарды ограничить себя не просто в потреблении, но в том, что прежде казалось незыблемо гарантированным, – в еде и питье? Демократия была хороша тем, что с ее помощью можно было уговаривать большие массы – и тем самым снимать остроту время от времени возникавших социальных противоречий. А как уговорить те же самые массы отказаться от привычных жизненных стандартов? Никак – их можно только заставить жить по-другому. Перераспределение ресурсов всегда предполагает насилие, которого в свою очередь также всегда стремится избежать демократия. А значит, демократия – это вчерашний день, ей пора на свалку истории, она отжила свой век. Так считают те, которые сейчас затевают этот глобальный передел ресурсов, который просто не может не обернуться фантастической по своим объемам депопуляцией. Ведь в условиях тотального дефицита семь миллиардов – это слишком много, на всех не хватит. Отсюда – все эти технологии запуска управляемой архаизации в масштабах целых государств или даже групп государств. Приемы уже отработаны. Сначала создается образ врага – эдакого планетарного изгоя. При этом не гнушаются никакой ложью, никакими подтасовками фактов. Давайте вспомним, как дискредитировали Милошевича и Саддама Хусейна. Потом стали действовать более масштабно – провоцировать нестабильность в целых цивилизационных макрорегионах. Вот он – подлинный смысл той же пресловутой «арабской весны». На очереди была Сирия – но тут у неоконов вышла осечка. Они-то считали, что полностью контролируют Россию, позволяя ей тешиться какими-то остатками собственного суверенитета – да и то остатками по преимуществу декоративными, малозначимыми. Но предположить, что Россия начнет проводить последовательную и независимую политику в сирийском вопросе и тем самым помешает погружению этой страны в хаос «арабской весны», они никак не могли. Да, неоконы не преувеличивали своих возможностей. Они отдавали себе отчет в том, что в мире еще остается неподконтрольный им гигант – Китай, и предполагали заняться им позже. Но они ни на йоту не сомневались в том, что неподконтрольная им сфера ограничивается лишь Китаем. А тут оказалось, что они явно заблуждались и относительно своего влияния на Россию.

– А как Вы думаете, господин Кьеза, почему неоконы допустили здесь промах? В наше время собрать разведданные о реальном положении дел в правящей верхушке любой страны не составляет особого труда. Я уже не говорю о том, что очень много эксклюзивной информации просто откровенно сливается в Сеть, предается огласке в СМИ. Где же тут всесилие хваленого ЦРУ? Почему американцы не учли, что Россия может взбрыкнуть в вопросе с Сирией? В конце концов, даже я – обыватель – из открытых источников информации знаю, что сотрудничество – в том числе военно-техническое – с Асадом-младшим по своим объемам несопоставимо превосходило те дела, которые Россия имела со странами победившей «арабской весны» – Тунисом, Египтом, Ливией и Йеменом. И было понятно, что Россия будет держаться за официальный Дамаск до последнего.

– Мне кажется, что ответ на Ваш вопрос надо искать не там, где его обычно пытаются найти. Сейчас любые просчеты американцев, в том числе и с Сирией, как правило, объясняют их высокомерной беспечностью, непробиваемой убежденностью в том, что никто просто не посмеет пойти им наперекор. Согласен, отчасти это так. Но лишь от­час­ти. Я думаю, что главная причина неудач неоконов в другом – а именно, в их способе аналитического мышления. Аналитика неоконов – да и вообще структур, обслуживающих американский истеблишмент, – предельно практична, я бы даже сказал – приземленно-прагматична. Всё у них элементарно и однозначно. Почитайте американские газеты: любую – подчеркиваю, абсолютно любую – проблему они разбирают в несколько линейных ходов. Раз, два, три, четыре… Ну, может, еще и пять – и всё им ясно и понятно. Но никаких нюансов, никаких оттенков, никаких особенностей они не видят – или просто не хотят их замечать, чтобы не осложнять себе жизнь. Между тем очень часто всё самое существенное, самое значимое сконцентрировано как раз в мелочах. Есть такая поговорка: «Дьявол кроется в деталях». И если игнорировать эти детали, то невозможно разобраться ни в одной проблеме на уровне, достаточно глубоком для того, чтобы понять ее правильно, чтобы верно просчитать возможные варианты ее развития. Поверхностным описанием этого не добьешься – оно способно создать лишь опасную иллюзию компетентности. Аналитика, основанная на такой псевдокомпетентности, неизбежно окажется дефектной. Может быть, она и способна более или менее точно описывать какие-то общие схемы глобализации или унифицированного мирового рынка, но всякий раз, когда речь будет заходить о конкретике, о реальных процессах, подобного рода аналитика неминуемо станет давать сбои. Да, американцам удалось гомогенизировать представления о мировом порядке, сделать их шаблонно-эталонными для всего мира. Но вместе с тем они часто ошибаются даже тогда, когда пытаются анализировать процессы, протекающие в культурно близкой им Европе. Что уж тут говорить о Китае, который является совершенно другой цивилизацией. И когда неоконы полагают, что у них получится гомогенизировать эту великую древнюю цивилизацию, то они явно переоценивают свои возможности. Даже с Россией, как мы видим, американцы не сумели справиться. Им-то казалось, что Россию они уже гомогенизировали, а она вдруг продемонстрировала всем, что вовсе не утратила свою традиционную геополитическую идентичность. Хотя Россия – я это утверждаю прямо, отвечая за каждое свое слово, – еще какое-то время назад была колонией Соединенных Штатов Америки.

– Вы имеете в виду 90-е годы?

– Да, 90-е годы. Начальная точка – это 1991 год, избрание президентом России Ельцина и последовавший вскоре распад Советского Союза. Путин изначально тоже виделся неоконам продолжателем того курса, который проводил Ельцин, – ну, разве что с некоторой патриотической риторикой. Но, как мы знаем, Путин в своей самостоятельности пошел гораздо дальше риторики. Хотя бы даже из соображений собственной безопаснос­ти – он прекрасно понимал, что если он будет оставаться управляемым извне, то рано или поздно его просто поменяют на другую фигуру – более удобную для американцев в той или иной ситуации, которая может возникнуть. Точно так же, как в 1999 году они поменяли Ельцина на Путина. И Путин постепенно, шаг за шагом стал действовать всё более и более самостоятельно. И наконец, сейчас мы имеем совершенно независимого лидера, который принимает решения, ни с кем не сверяя часы. Подобное поведение Путина стало для американцев неприятным сюрпризом. У них просто не укладывалось в головах, что в России после всего того, что случилось в 90-е годы, могут появиться политики, которые не станут подчиняться американским кураторам. И я убежден, что неоконы уже приняли решение уничтожить Путина.

– Из чего Вы делаете такое заключение?

– Я не знаю, какие конкретно персоны из американской элиты, когда и где именно приняли это решение, но мне совершенно ясно, что приговор Путину уже вынесен. А сужу я об этом на основе того тона, который взяли мировые СМИ, говоря о президенте России. Началось это совсем недавно – на фоне войны на востоке Украины. Путина стали прямо или косвенно обвинять в развязывании и подогревании этого конфликта. Аналогичные обвинения – разумеется, применительно к другим ситуациям – в свое время выдвигались против Милошевича, Саддама Хусейна, Каддафи. Чем это для всех них закончилось – мы хорошо знаем. А теперь на очереди – Путин. Это первое. И второе: стремительное сползание мира в новый кризис – точнее, в новую, еще боле острую, фазу кризиса 2008 года – заставляет неоконов торопиться и перейти к решительным действиям в самое ближайшее время. Да, они предвидели конец эпохи потребления, они знали, что острая нехватка ресурсов заставит их отказаться от демократии и прибегнуть к жестким методам управления ввиду неизбежного перераспределения материальных благ. Но неоконы считали, что успеют спокойно подготовиться к этой новой эпохе, что у них еще достаточно времени и что никто им не будет в этом препятствовать. И они опять просчитались. Уже сегодня налицо растущее сопротивление переделу мира по сценарию неоконов. Причем сопротивление не только из России и Китая, но и из Бразилии и Южной Африки. БРИКС буквально на глазах становится влиятельной антиамериканской силой. Да и другие страны начинают всё отчетливее понимать, что неоконы вряд ли готовят им спокойную жизнь. Скажу прямо: неоконы вообще мало за кем признают право на жизнь в новом миропорядке эпохи дефицита. Слабые геополитические субъекты, все эти малые страны будут попросту уничтожены – одна за другой.

– И когда от неоконов следует ждать этих решительных действий?

– Неоконы уже начали атаку. То, что сейчас происходит на Украине, это начало того хаоса, который они намерены устроить повсеместно на планете. Хаос и беспорядок им просто необходимы. Потому что когда наступает нестабильность, удобно сваливать вину на других. Можно кричать, что во всем виноваты террористы, которые хотят дестабилизировать Запад, – и выставлять себя единственным оплотом мира и благополучия того же Запада. Понятно, для чего это делается. Америка хочет полностью и окончательно захватить Европу и оторвать ее от России. Ради этого и развязана война на Украине. Споткнувшись в Сирии, Америка действует на Украине более решительно и откровенно. Более того, как только украинский кризис принял характер затяжного и трудноразрешимого, как только в Европе начали высказываться разные мнения по поводу политики Киева – в том числе и мнения, отличные от оценок Вашингтона, – неоконы тут же открыли новый фронт: теперь уже в Палестине. Происходит явно спланированное убийство молодых израильтян – вот Вам и casus belli. Похоже, что США намерены руками Израиля увеличивать масштабы начавшейся бойни. Это второй конфликтный очаг после Украины. Третий очаг, который тоже разгорается буквально на глазах, – это Ирак. Мы наблюдаем стремительное образование халифата под руководством ваххабитов-фундаменталистов. За этим процессом четко просматривается еще один верный союзник Соединенных Штатов – Саудовская Аравия. В каждом из этих трех очагов задействованы и другие партнеры американцев – рангом пониже. В частности, на Украине это Польша, Грузия, Эстония, Латвия и Литва. Американцам необходимо уничтожить, сломить все те государства, которые смеют им противостоять, в преддверии готовящейся неоконами большой войны против Китая. В том, что такая война грядет, нет никакого сомнения. Одно дело, когда Америка всюду насаждала стандарты общест­ва потребления. Тогда рост численности населения планеты был выгоден – он увеличивал мировой рынок. Но с наступлением эпохи дефицита полуторамиллиардное население Китая – большое обременение, с ним надо что-то делать. А кроме Китая есть еще миллиардная Индия. Начинающаяся мировая война – это война не за передел сфер влияния, а за уничтожение лишних потребителей. Неоконы определили оптимальную, с их точки зрения, численность населения планеты в 2,5–3 миллиарда человек.

– То есть ими взят курс на тотальную депопуляцию челове­чества?

– Совершенно верно. Возьмем ту же «арабскую весну», о которой мы уже говорили. Неоконы спровоцировали, по меньшей мере, 200 миллионов молодых ребят в Тунисе, Египте, Ливии, Йемене и Сирии выйти на улицу и взяться за оружие. Причем спровоцировали под весьма благородными лозунгами: мол, правящие режимы этих стран не могут дать молодежи работу, обеспечить ей достойный уровень жизни. Всё было рассчитано точно. Сначала – на протяжении десятилетий – арабский мир приучали к потребительским ценностям. Той же молодежи, которая оказалась вовлеченной в события «арабской весны», предварительно дали в руки мобильные телефоны. Ее как бы поддразнивали: смотрите, как живут люди в Нью-Йорке, или в Лондоне, или в Риме. А почему вы так не живете? Потому что вам мешают ваши коррумпированные руководители! Молодежь в это поверила и по указанию из-за океана начала в своих странах гражданскую войну. И в итоге на место светских – пускай авторитарных и даже тоталитарных, но при этом все-таки светских – руководителей приходят исламские фундаменталисты. Регион «арабской весны» стремительно архаизируется. И совершавшей революции молодежи не только никогда не видать западного уровня жизни, но и придется лишиться даже тех мобильных телефонов, которые у нее имелись при Мубараке и Каддафи. А потом она и подавно сгинет в кровавом месиве перманентных стычек под лозунгами религиозного экстремизма. В итоге страны «арабской весны» лишатся целого поколения – репродуктивного и деятельного. Вот она – депопуляция на практике. Подобные многоходовые сценарии разработаны в мозговых штабах неоконов интеллектуалами высочайшего уровня. Да и сами неоконы привыкли мыслить глобально и постоянно прокручивать различные сценарии. В отличие, кстати, от российской элиты, которая – извините меня за откровенность – подчас гораздо больше печется о собственных материальных интересах, чем об интересах своей страны. Я уже не говорю о ее способности вести большую геополитическую игру.

– Да, господин Кьеза, Вы, к сожалению, совершенно правы в этом.

– И даже те из них, которые пытаются играть в эту игру – а я таковым очень сочувствую и сопереживаю, – явно недооценивают масштаб разворачивающейся мировой схватки. Они питают иллюзию, что успешно противостоять натиску Америки возможно силами одной лишь России. Нет, в одиночку у России не получится одолеть этого монстра, который силен не только экономически и в военном отношении, но и лучше всех в мире управляет общественным мнением, манипулирует массовыми настроениями, неожиданно возникающими волнами симпатий и антипатий. Эту виртуозную способность неоконов управлять с помощью «мягкой силы» я только что ощутил на себе. Я пытаюсь рассказывать людям, что сейчас на самом деле происходит на Украине, – и натыкаюсь на стену непонимания. В лучшем случае – непонимания, а то и подавно ощущаю нескрываемую агрессию в свой адрес. Я веду блог, регулярно пишу в Facebook, где пытаюсь изложить собственную точку зрения на украинскую ситуацию, – и получаю в ответ яростную антироссийскую истерию. И это у нас – в Италии. Что уж говорить о более подконтрольных Соединенным Штатам европейских странах – таких, как Германия или Франция. Люди просто не хотят вступать в нормальную дискуссию, они не желают спокойно и аргументированно излагать свое мнение. Вот Вам еще одно доказательство того, что Третья мировая война уже началась, &nda