Народ стряхнул с себя морок
Юрий Поляков
О.Журавлева―Добрый вечер! Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлева. В гостях у нас сегодня Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной газеты». Здравствуйте, Юрий Михайлович!
Ю.Поляков― Здравствуйте!
О.Журавлева― Хотелось бы спросить, с чьей фотографией вы шли в рядах «Бессмертного полка»?
Ю.Поляков― Мы шли большой группой. Это были родственники моей жены, внуки мои, дочь моя, и мы несли сколько фотографий: моего деда, Ильи Васильевича Бурминова, который погиб в июле 41 года, пропал без вести, точнее, видимо, при выдвижению к фронту, тогда очень много разбомбили эшелонов, судя по всему, в одном из этих эшелонов он и погиб; несли портреты отца и дяди моей жены. У них род Посталюк, такая украинская фамилия, западноукраинская, я бы даже сказал. Они как раз прошли войну и вернулись живыми, потом еще долгую жизнь прожили. В общем, да, мы шли там…
О.Журавлева― А, когда вы узнали о «Бессмертном полке», и почему вы решили принять в нем участие?
Ю.Поляков― О «Бессмертно полке» — все эти годы последние. Я, кстати говоря, воспринял появление этой инициативы как такой очень органичной… Бывают такие, неорганичные инициативы: явно кто-то сидит в кабинете, придумывает. А тут, в общем, действительно на поверхности, что даже странно, что…
О.Журавлева― Раньше в голову не приходило.
Ю.Поляков― Да, в голову не приходило. То есть это было в какой-то форме. Я помню, что мы школьниками – я учился в 348-й школе московской – портреты наших фронтовиков, выпускников школы… Там у нас была дружина имени летчика Александра Лукьянова, который таран совершил над Волховом и, кстати, по инициативе именно нашей школы была улица названа в районе Бакунинской имени летчика Лукьянова. Но то, чтобы действительно это несли потомки этих фронтовиков, погибших и выживших – это, кстати очень точно и здорово, что так получилось. И надо сказать, что мы прошли, мои пошли дальше туда, а я остался около памятника Минину и Пожарскому. Там был телемост такой — спрашивали… Там разные пришли люди, актеры. И я как раз стоял в том месте, где раздваивался этот поток, обтекая островок Покровского собора. И интересно, что я смотрел – близко же они проходят, в 5-7 метров – и я сравнивал портреты…
О.Журавлева― Похожи.
Ю.Поляков― Да, искал черты сходства. И выражение лиц… действительно, у наших людей сейчас появилось снова выражение победителей. С портретов перешло на эту колонну.
О.Журавлева― Скажите, Юрий Михайлович, такая странная история появилась, некоторыми краями, скажем, она вылезла в интернете, где появились фотографии: просто кучи портретов, лежащих просто где-то на земле возле мусорных баков. И были действительно публикации, и про Санкт-Петербург, в частности, что просто выдавали безымянные, грубо говоря, чужие портреты каким-то людям, студентам – я не знаю – школьникам, еще кому-то, чтобы они тоже приняли участи в этой акции. У меня даже вопрос не в том: правда, не правда, — а ведь мы часто с этим сталкиваемся. Почему власть не доверяет народному движению, почему они так любят массовость нагнетать даже в тех случаях, когда движения абсолютно естественные?
Ю.Поляков― Вы знаете, по-моему, в этом случае нагнетать ничего не надо было. Так получилось, что потом мы пошли на замечательный спектакль, который Театр сатиры поставил как раз к 9-му мая. И потом посидели там, в театре, и там был один из чиновников довольно крупный Московского правительства, он тоже пришел на этот спектакль. И он сказал, что они прикидывали совершенно другое количество, то есть они рассчитывали где-то на 100-120 тысяч, и что очередь здесь закончится где-то между Маяковкой и Белорусской, а получилось, что пришло почти 400 тысяч, и очередь начиналась чуть ли не от Войковской. Он говорил, что «мы даже не ожидали, что народ так поднимется». И поэтому как раз, если в каких-то случаях есть оргусилия, чтобы массовость сымитировать, то здесь не надо было ничего имитировать. У меня даже такое ощущение, что в какой-то момент они испугались просто, что эти сил правопорядка, которые необходимы при любом скоплении народа, потому что Ходынки новой никому не надо, как вы понимаете, не хватит.
А то, что касается каких-то этих ситуаций – конечно, дураки всегда попадаются, которые хотят выслужиться и так далее. Но, например, как получилось с нашими родственниками. Они мне прислали фотографии – я сделал. А потом они решили перестраховаться и еще сами сделали. Получилось больше, но, слава богу, нас все-таки было много и каждый взял. А, скажем, если кто-то понес чужую, я считаю, в этом ничего плохого. Почему нет?
О.Журавлева― Страшно только, что те, кто несли чужую, может быть, по разнарядке, они ничего не почувствовали к этой чужой фотографии.
Ю.Поляков― Я думаю, знаете, даже если несли чужую, все равно почувствовали, потому что несли портрет героя: или погибшего героя, или выжившего героя. Я не оправдываю это ситуацию, когда кто-то решил перестраховаться. Кстати, это, видимо, все-таки идет от недоверия к народу, что народ их не поймет.
О.Журавлева― А откуда такое недоверие?
Ю.Поляков― У нас всегда такая власть была. Когда у нас была другая власть?
О.Журавлева― Почему так странно? Сейчас такая власть, которую по всем опросам поддерживает огромное количество людей. Недавно в эфире, несколько недель назад говорили с людьми, которые выходили на митинг годовщины Крыма. Огромное количество искренне хотело в этом принять участие. Зачем нужно было проплачивать за 200 рублей каких-то массовиков? Зачем, почему так не доверяют этот поддержке?
Ю.Поляков― Я не знаю, с чем это связано. Может быть, это связано с тем, что в 90-е годы при Ельцине люди были так деморализованы, 10 лет им внушали, что история у нас плохая, что войну мы выиграли не по правилам, что завалили немцев трупами, и в общем, действительно, уже почти воспитали в народе комплекс исторической неполноценности. И, видимо, власть, искупая свой грех самооплевывания 90-х, в общем, может быть, решила подстраховаться. Оказалось, не надо подстраховываться: народ очень быстро с себя этот морок стряхнул.
О.Журавлева― Разве вы в 90-е годы – вы и ваша семья – хуже относились к своим героическим предкам?
Ю.Поляков― Я хуже не относился. Но многие люди, которые учились тогда в школе по тем учебникам, где писали черт знает что о Великой Отечественной войне, и кто смотрел те фильмы, которые снимались в 90-е годы, которые сейчас просто нельзя показывать…
О.Журавлева― Но подвиг собственного дедушки это никак не испортило.
Ю.Поляков― А вот тут очень интересно. Знаете, я сталкивался с внуками сталинского окружения, которые непосредственно участвовали в той политике – кому-то она нравится, кому-то не нравится…
О.Журавлева― В репрессиях. Вам она нравится?
Ю.Поляков― Репрессии никому не нравятся, кому же они нравятся? Так вот, что интересно: даже те внуки, у которых дедушка был не просто нарком земледелия, а который непосредственно работал в НКВД, они все говорили так: «Это другие виноваты. А мой дедушка был такой генерал НКВД, на которого просто все молились, как на самого доброго человека». Это говорили все внуки генералов НКВД. И тогда возникает вопрос: А кто тогда, понимаете?
О.Журавлева― Понимаю.
Ю.Поляков― И, конечно, сейчас, когда сталкиваешься с ребятами, которые тогда учились, у них все это в голове осталось. И, когда им начинаешь объяснять, что да, мы потеряли 27 миллионов, немцы потеряли гораздо меньше, но солдат и офицеров мы потеряли одинаково, а разница в гибели мирного населения: у них миллион погиб – у нас погибло 17 миллионов мирного населения. Кто их уничтожил?
О.Журавлева― Мы сделаем вывод в следующей части, если можно. Это Юрий Поляков, главный редактор «Литературной газеты» со своим особым мнением. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.
О.Журавлева―И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. Мой собеседник Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной газеты». И, Юрий Михайлович, вы задали сакраментальный вопрос: А кто же? Кто же тогда проводил репрессии? И вот Илья вам пишет: «Нужно ли, по вашему мнению, осудить сталинизм на официально уровне?»
Ю.Поляков― А в чем? Его осудили за то, за что его следовало осудить. Его осудили еще на 20-м съезде. Какое еще нужно осуждение?
О.Журавлева― Вот вы говорите, что люди считают, что их родственники…
Ю.Поляков― Нет-нет, я вам привел механизм психологической защиты.
О.Журавлева― Так.
Ю.Поляков― Когда человек готов, скажем, в действии других увидеть, так сказать, зло, даже которого нет, но в действиях близких людей, даже если в них есть зло – он всегда их оправдает. Это совершенно о другом я говорил.
О.Журавлева― А вот такие вещи, которые некоторые страны проводили, как денацификация, декоммунизация…
Ю.Поляков― Ну если у них был нацизм, то, пожалуйста, пусть они проводят денацификацию, но у нас-то не было.
О.Журавлева― Но у нас, тем не менее, были преступления.
Ю.Поляков― А какая люстрация? Если бы мы сделали люстрацию, у нас бы всей верхушки ельцинского правительства не было, потому что они все были членами партии, а Ельцин даже кандидатом в члены Политбюро. О чем вы говорите?
О.Журавлева― Ну как? Может быть, это был хорошо.
Ю.Поляков― Да и сейчас, как косой пройдется. У вас, так сказать, ваш шеф Венедиктов был членом партии?
О.Журавлева― Нет.
Ю.Поляков― Не был. Значит, он останется. А меня уволят, потому что я был членом партии.
О.Журавлева― Ну хорошо, ладно. Значит, вы считаете, что это не нужно. Продолжим разговор. Про другие аспекты празднования Победы: что вам понравилось, что вам не понравилось? Разные были моменты, кто что заметил: кто на параде удивился индийским войскам, кто Залдостанову на трибуне, а кто ничему не удивился и очень порадовался.
Ю.Поляков― Вы знаете, кому хотелось, чтобы что-то не понравилось, тому не понравилось. Это как себя настроить.
О.Журавлева― А вы как увидели?
Ю.Поляков― Мне понравилось. Я шел с большим удовольствием. Я был настроен на позитив. Конечно, мне было обидно, что некоторые наши, так сказать, сводные части шли хуже, чем китайцы. Но у них же не было такого самопогром армии, как у нас в 90-е годы, когда ее вообще разгромили дотла.
О.Журавлева― Кстати, о погроме армии, раз уж вы сами сказали – про дело Васильевой и Сердюкова. Скажите мне пожалуйста, удовлетворены ли вы решением суда?
Ю.Поляков― Вообще, при советской власти за 10 тысяч, украденных у государства, человек мог и головы лишиться. А, вообще, из этого серьезного преступления сделали какой-то цирк. И, когда диктор говорит по телевизору: «Ну видите, совсем другое дело. У нее всего-навсего мошенничество, там не было хищения».
О.Журавлева― Хищение не доказали, да.
Ю.Поляков― Вы знаете, вот человек – вы думали, что он у человека кошелек вытащил, а он всего-навсего его облапошил как мошенник. Это же совсем другое дело. За что же его наказывать?
О.Журавлева― Вы только что сказали, что в 90-е годы армия была разрушена, а Сердюков-то пришел совсем не в эти годы, и совсем другие люди его назначили. Он участвовал в развале армии?
Ю.Поляков― Подождите. Я имею в виду разрушение армии как боевой силы, как оборонной силы. Тогда была такая доктрина, что армия нам не нужна. Начали резать линкоры, танки, все сокращать, и боеспособность была такая низкая, что даже при наведении конституционного порядка в Чечне в первую… так сказать, не смогли справиться. Вот, что произошло. Уж я не говорю о моральном состоянии, когда в начале 90-х офицера могли и побить на улице, к концу 90-х.
О.Журавлева― А призывники хлеб просили.
Ю.Поляков― У меня вот – я рядом с Таманской дивизией, у меня тогда там дом был – я, как в магазин шел, я обязательно брал какие-то деньги, чтобы ребятам раздать. Чувствую в известной степени свою вину, потому что все-таки я написал «Сто дней до приказа». Я-то написал, как говорится, как реалист — что увидел. Но она тоже была использована в наступлении…
О.Журавлева― Так вы тоже армию разваливали в моральном смысле?
Ю.Поляков― Я не разваливал армию. У меня ситуация примерно такая, извините, конечно, за сравнение, как у Куприна. Когда Куприн писал «Поединок», он не собирался армию разваливать. Он просто описывал реальную гарнизонную армию того времени, кстати, которая потом показала себя героически в германской войне. И у Куприна есть заметки: «Боже мой! Куда девались все эти странные люди, которых я описывал в «Поединке»? Я же сейчас вижу на передовой совершенно других людей». Вот это тоже очень интересный момент. Конечно, мы тогда видели в первую очередь недостатки. Мы же не знали, что страну и армию можно вообще дотла развалить. Что с чем сравнивать. Ну, конечно, она тоже была использована. Тогда любая критика в адрес советской жизни потом использовалась для ее развала.
О.Журавлева― Ну так вот, сейчас вам, как кажется: стоит критиковать?
Ю.Поляков― Потом началась реформа. Критиковать стоит всегда. Для этого и существует журналистика и отчасти литература. Потом была реформа. Армия началась выправляться. Это просто было на глазах. Я много ездил по гарнизонам и все это видел. И тем страннее выглядело появление такого министра обороны возрождающейся армии, и, тем более, таких хозяйственников.
О.Журавлева― Он как раз как хозяйственник пришел.
Ю.Поляков― Вот пришел и привел. Уж какими странноватым были некоторые тыловики во времена моей службы в армии, но по сравнению, конечно, с Сердюковым, с Васильевой…
О.Журавлева― Скажите, а не вина частично Владимира Владимировича Путина? Это же его была креатура.
Ю.Поляков― Кадровые ошибки у всех есть.
О.Журавлева― То есть это его кадровая ошибка, по-вашему?
Ю.Поляков― У Ельцина тоже: не везде, так сказать, угадал. Вся верхушка, начиная с Гайдара, потом была отправлена очень быстро в отставку, потому что они начали полную чепуху в стране делать.
О.Журавлева― То есть, Сердюков ушел в отставку, когда поняли, что это была кадровая ошибка…
Ю.Поляков― Вы со мной разговариваете, как будто я работаю в отделе кадров администрации президента.
О.Журавлева― Как вы чувствуете?
Ю.Поляков― Я считаю, что это была кадровая ошибка. И вообще, армией руководить человек, который хотя бы не служил срочную службу и не имеет представления или о самой армии или даже каких-то смежных силовых структурах, не имеет права. То же самое дирижер. — Вы знаете, он хорошо деньги разруливает – пусть он еще у нас дирижирует симфоническим оркестром. – Да у него нет музыкального образования! – Ну какая разница? – он ведь хорошо деньги может в банк положить, проконтролировать, чтобы кто-то не украл, вот и пусть дирижирует.
О.Журавлева― Есть директор оркестра, а есть дирижер.
Ю.Поляков― Министр обороны – он дирижер.
О.Журавлева― Хорошо. Нынешний министр обороны вас в большей степени устраивает?
Ю.Поляков― Да.
О.Журавлева― А на чем вы основываете свое мнение?
Ю.Поляков― Мой опыт общения вот сейчас с офицерами, выезд в гарнизоны, встречи. Я, конечно, отстал давно от современной армии, но по моему такому, писательскому ощущению армия серьезно модернизируется, очень, как раньше говорили, боевой дух в армии, в общем, правильный, я бы сказал, потому что это ощущение, слава богу, ушло, что «да что там – кому мы нужны вообще?»
О.Журавлева― Юрий Михайлович, скажите, а Сердюкова надо было привлечь кответственности?
Ю.Поляков― Конечно.
О.Журавлева― А почему не привлекли, как вам кажется?
Ю.Поляков― А откуда я знаю? Мне вообще кажется, что это одна из серьезных ошибок. И до сих пор, когда я езжу по стране, встречаюсь с читателями. Один из самых часто задаваемых вопросов: «Почему не посадили Сердюкова?» И я ответить на него не могу. Я говорю: я не знаю. Я бы посадил. И вообще, я считаю, власть не должна совершать поступки, которые не может или не хочет объяснить народу. Как только начинаются поступки, которые необъяснимы – или в принципе не объяснимы или которые не хочется объяснять – вот тогда начинается это расхождение между властью и народом, а заканчивается тем, что власть и народ, как разлюбившие друг друга супруги: спят еще в одной постели, а мечтают — каждый о своем.
О.Журавлева― О чем сейчас власть мечтает?
Ю.Поляков― А вот это власть спросите. Пригласите сюда.
О.Журавлева― Но вы же можете делать выводы из того, что происходит, тем более как «инженер человеческих душ».
Ю.Поляков― Я думаю, власть всегда мечтает о стабильности. Это ее главная мечта и правильно абсолютно.
О.Журавлева― Но в таком случае вполне логично как раз отдать, что называется, Сердюкова и не устраивать концерты…
Ю.Поляков― Я же с этим не спорю.
О.Журавлева― Значит, она все-таки этой логике не следует.
Ю.Поляков― В каких-то случаях не следует. Власти вообще идеальной нет. Народ идеальный бывает. Вот наш народ.
О.Журавлева― Во всяком случае, приговору Васильевой даже к реальному сроку вы не удовлетворены?
Ю.Поляков― Ну, конечно, не удовлетворен. Это такие гигантские суммы! Людям дают такой срок – я не знаю – за то, что они магазин «обнесли», а тут десятки миллионов рублей.
О.Журавлева― Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной газеты» со своим особым мнением. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.
НОВОСТИ
О.Журавлева― И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. Мой собеседник Юрий Поляков, писатель, главный редактор «Литературной газеты». И мы продолжаем. Как вы считаете, Юрий Михайлович, для чего Путину сейчас понадобилась новая редакция пакта Молотова-Риббентропа? Он ведь никогда не делает никаких заявлений просто так, особенно по историческим событиям.
Ю.Поляков― Я думаю, что она всем уже давно понадобилась, потому что все происходит по абсолютно библейской притче. То есть у нас Запад в нашем глазу видит соринку, а себя не видит бревна. Потому что в совершенно аналогичных договорных отношениях с Германий практически были все европейские страны. Чемберлен, как известно, прилетел из Германии, сказал, что «я привез вечный мир» и так далее. Кстати, в этих странах в отличие от нас были очень сильные профашистские движения, и даже в некоторых были даже кризисы из-за этого политические. Но развитие, скажем так, информационного пространства, враждебно к нам настроено последние даже не года, а даже десятилетия, шло таким образом, что нам каждое лыко было в строку НЕРАЗБ поэтому это не новая редакция.
О.Журавлева― Получается, что в связи с новыми отношениями нужно немножко по-другому относится к историческим событиям.
Ю.Поляков― Это не новая редакция, это абсолютно просто напоминание о той исторической реальности, которая была и напоминание о том, кто кем был. Кстати, в этом, что теперь это приходится напоминать, в известной степени виноват Советский Союз, потому что желание укрепить Варшавских договор, СЭВ приводил к тому, что Польше не напоминали, что она собиралась вместе с Германией нападать на Советский Союз. Не напоминали, что там Болгария…
О.Журавлева― А Советский Союз на Польшу… тоже ничего плохого не сделал?
Ю.Поляков― Нет, после того, как «Чуда на Висле» у нас в планах не было нападения на Польшу. А у Польши было, да. Это известный факт.
О.Журавлева― То есть перед войной Советский Союз ничего ни в Прибалтике, ни в Польше ничего плохого не делал — делал все правильно?
Ю.Поляков―До того, как произошло то, что произошло, у нас никаких планов не было. А потом были поставлены соответствующие условия.
О.Журавлева― Я просто единственную цитату хочу привести от 2009 года: «Надо признать, что все предпринимавшиеся с 34-го по 39-й попытки умиротворить нацистов, заключая с ними различного рода соглашения и пакты, были с моральной точки зрения, неприемлемы, а с практической и политической точки зрения, бессмысленными, вредными и опасными». Это тот же самый Владимир Владимирович Путин говорил в 2009-м году. Что изменилось в подходе?
Ю.Поляков― Понимаете, в общем-то, моя профессия не следить за движением политической мысли в кремлевских коридорах.
О.Журавлева― Ну это политическая мысль, не историческая.
Ю.Поляков― Я могу высказать свою точку зрения, я не политолог. Моя точка зрения всегда была такой, что мы здесь абсолютно действовали так, как диктовала нам историческая ситуация. И политиков абсолютно правых вообще никогда не бывает, то, что наша позиция была гораздо более справедлива, чем позиция многих европейских стран, включая ту же Польшу, да включая ту же самую Прибалтику.
О.Журавлева―А может быть, вообще, справедливая в той ситуации позиция?
Ю.Поляков― Во всяком случае, той вероломности, которую проявляли по отношению к нашей стране другие государства… если у нас и были какие-то вероломные поступки, то гораздо реже и гораздо менее вероломные. И, что с нем сравнивать. Вот вы никогда не обращали внимание на такой интересный момент. Вы заметили, что в нашем информационном пространстве перестали употреблять выражение «оккупированные территории» по отношению к части земель, на которых сейчас находится Израиль? Заметили, да? Мы не употребляем этих выражений, хотя раньше употребляли.
О.Журавлева― Да у нас вообще менялась ситуация. У нас и с китайцами тоже менялась, с Израилем.
Ю.Поляков― Вот-вот-вот. Вот я к вашему вопросу… Почему? Потому что ситуация очень исторически сложная. И хотя эти земли, которые сейчас входят в Израиль, они принадлежали древнему израильскому государству две тысячи лет тому назад, тем не менее, эту сложность мы учитываем, не называем… А в отношении Прибалтики даже сейчас, в эти дни по нашему телевидению шли фильмы, где все время говорилось об оккупации Прибалтики советскими войсками. Ну извините, эти страны, так сказать, всего 20 лет к тому времени, как вышли из состава Российской империи, и вышли в результате революции, примерно так же, как сейчас Донбасс…
О.Журавлева― То есть это было справедливо тогда?
Ю.Поляков― Нет, не справедливо, как вы понимаете, а это…
О.Журавлева― Нет, как вы.
Ю.Поляков― А это исторически объяснимо. И поэтому в отношении таких вещей, на которые можно и так посмотреть, можно и так посмотреть. Надо очень аккуратно.
О.Журавлева― В зависимости от текущей политической ситуации.
Ю.Поляков― Поэтому я бы не употреблял термин «оккупированный» ни в отношении земель, которые сейчас принадлежат Израилю, а раньше принадлежала арабам, но это и в отношении к прибалтийским государствам, особенно в тот предвоенный период я бы тоже не употреблял, потому что ситуация была гораздо сложнее.
О.Журавлева― То есть получается, что Владимир Владимирович Путин в связи с текущей политической ситуацией вспомнил пакт Молотова-Риббентропа, чтобы еще раз обозначить, что у нас есть проблемы с нашими западными партнерами.
Ю.Поляков― А чего их обозначать, когда эти проблемы у нас из ушей лезут?
О.Журавлева― Так вот и я говорю, зачем: чтобы их усугубить или их разрешить?
Ю.Поляков― Я вам еще говорю… Смотрите, вот вы приглашаете в студию писателя для того, чтобы услышать, что он говорит или для того, чтобы зрители «Эха Москвы» услышали то, что говорите вы от имени «Эха Москвы»?
О.Журавлева― Нет, я хочу не от имени «Эха Москвы»…
Ю.Поляков― Тогда я повторяю еще раз, что Владимир Владимирович просто, на мой взгляд четко сформулировал абсолютно общеизвестное, описанное в литературе и даже входившее в свое время в наши учебники, отношение к пакту Молотова-Риббентропа. Ничего нового он не сказал. Он просто максимально напомнил, в том числе, нашим зарубежным партнерам о том, как все было на самом деле, вот и все.
О.Журавлева― Получается, что в 2009-м году он не говорил именно этого. Тогда была другая конъюнктура?
Ю.Поляков – В 2009―м году я работал над романом «Гипсовый трубач» напряженно и пропустил это высказывание.
О.Журавлева― Хорошо. О’кей, едем дальше. Скажите пожалуйста, у нас Рамзан Кадыров, — что называется, ни дня без строчки, — написал в инстаграме письмо, адресуясь к нашим западным партнерам. Призвал Обаму и его союзников подняться над мелкими проблемами. Отметил, что разгром Германии – наша общая победа, решающая роль в которой принадлежит России. Написал, что «9 мая вас не было на параде победы, хотя вы обязаны были отдать дань памяти» и так далее. Как вам кажется, это личная инициатива или это какая-то официальная позиция? Надо ее воспринимать как официальную позицию властей?
Ю.Поляков― Понимаете, даже если бы я работал штатным конспирологом при администрации президента, я бы все равно затруднился ответить на этот вопрос. А, поскольку я литератор и редактор «Литературной газеты», как я могу сказать, почему это сделал Кадыров, вы сами посудите? Ну сделал.
О.Журавлева― Хорошо это или плохо, что Кадыров может нести свою собственную какую-то международную политику? Должен, имеет право?
Ю.Поляков― У нас в отличие от, скажем, от Украины, которая из-за этого распадется скоро, у нас федеративное государство. И у нас, так сказать, руководители этих республик, они достаточно автономны. У нас это прописано в Конституции. Пусть высказывается, а почему нет-то?
О.Журавлева― То есть какое место, как вам кажется, занимает Кадыров? Мне кажется, что он иногда выделяется от всех остальных глав.
Ю.Поляков― Он пассионарный человек.
О.Журавлева― То есть просто один из многих федеральных глав, но он просто такой как бы яркий.
Ю.Поляков― Понимаете, вы же про него говорите. А есть руководители таких же субъектов федерации, даже более густонаселенных и больших по размеру, которых мы не вспоминаем. Значит что-то в нем есть.
О.Журавлева― Хорошо. Мне хочется узнать, что в нем есть. Он всегда говорит, что он «пехотинец Путина», а некоторые говорят, что он неуправляем и, что он опасен, и что у него есть своя собственная армия, и этого нужно опасаться.
Ю.Поляков― Знаете, видимо, информационно-конспирологическая служба поставлена лучше, чем у «Литературной газеты», поэтому я такими сведениями не располагаю.
О.Журавлева― Нет, я говорю только о тех новостях и о тех мнениях, которые общедоступны, они не в конспирологической службе. История противостояния с МВД.
Ю.Поляков― Да, было дело, да. Сложная республика, да. Но других республик у нас, как говорил Иосиф Виссарионович Сталин, нету. Надо работать с тем, так сказать, этнокультурным материалом, с которым нам выпало в одном государстве жить.
О.Журавлева― Вот тоже была какая-то непонятная мутная история, которая до сих пор, похоже, до конца не закончилась. Вроде бы какой-то из начальников хотел взять второй женой 17-летнюю девушку. Сейчас все опровергают, говорят, что ничего подобного не было. В общем, долгий разговор про то, имеют ли право в Чечне люди иметь несколько жен согласно их традиции, и, тем более, кстати, несовершеннолетних?
Ю.Поляков― У нас все-таки примат общефедеральных законов над местными. Я надеюсь, что из того маразма, который устроил Ельцин, когда предлагал взять суверенитета столько, сколько влезет, мы уже вышли и поняли все-таки, что есть общефедеральные законы. По общефедеральным законам, насколько я понимаю, – может быть, у вас опять-таки по своим каналам другая информация, — все-таки у человека должна быть одна жена, хотя, конечно, бывает, когда людям хочется и две и три. А некоторые вообще оглядываются на каждую выпуклую девушку, которая мимо проходит. Чего делать-то?
О.Журавлева― Оглянуться – еще не значит, жениться.
Ю.Поляков― У кого как!
О.Журавлева― Ах, вот оно что. Понятно. Еще несколько коротких вопросов. Сегодня появилась информация о том, что называ
