В чем проблемы России?
Георгий Малинецкий
Безопасный способ скрыть необычайную идею, истинную в каждом слове в каждой подробности, — это опубликовать её под видом научной фантастики. (С.Лем)
Причина войн — в незнании их последствий. (Фольклор аналитиков)
До сих пор мы говорили о тенденциях мирового развития, проблемах и средствах. Пора обсудить цели, которые следовало бы ставить, и возможности военных технологий будущего.
Спросим себя, к какому состоянию и положению дел было бы идеально прийти. «Навязывание воли», которое К. Клаузевиц и другие классики военной мысли рассматривали как цель войны, — очень затратная и не слишком эффективная технология достижения политических целей. В истории есть множество примеров не только разгрома агрессора с огромными потерями для обеих сторон, но и «исторической инверсии». В этом случае победитель на коротком интервале оказывается проигравшим на более длительном временном масштабе, становится жертвой собственной победы. Ещё в большей мере это относится к мировым войнам, результаты которых оказались для многих участников драматическими, неожиданными, и превзошедшими все, что планировалось в начале.
У войн есть объективная основа, — в понятие «свободы», которое начертано на знаменах большинства воюющих сторон, разные люди вкладывают различный смысл. Иногда толкование этого основополагающего понятия у одного и того же человека коренным образом меняется на протяжении его жизни. Для одних — это свобода предпринимательства и связанный с нею риск, возможность эксплуатации человека человеком. Для других — это свобода творчества, высокий уровень социальных гарантий и возможность не думать о своем завтрашнем дне, отдав вопросы социального обеспечения государству и т.д.
В идеале, эти люди могли бы жить в разных странах и регионах, в которых реализуются свои социально-психологические системы жизнеустройства, и при желании менять своё место обитания.
При этом на границе переживаемого сейчас фазового перехода говорить об обществе потребления и безудержном экономическом росте не приходится — возможности планеты уже очертили достаточно жесткие экологические и хозяйственные ограничения, в которых может происходить развитие человечества. Время линейной экономики объективно уже заканчивается, а с ней исчезает и экономическая основа большинства войн.
Поэтому, если у конкретного человека есть право выбора социально-психологической модели, которая ему ближе и в рамках которой он хотел бы жить, а также реальная возможность осуществления этого права, то «навязывание воли» становится анахронизмом. На этой стадии развития армии уходят в прошлое а «организованное насилие» остается в сфере охраны правопорядка. Такова должна была бы быть диалектика развития военных технологий — отрицание отрицания с выходом на новый уровень социальной организации человечества, к миру без войн.
Возможность такого мира нашла отражение в научной фантастике. В повести Стругацких «Стажёры» описана реальность, в одной части которой имеет место вариант коммунистического строя, другой реализовано «общество риска», занимающееся поиском сверхдорогих полезных ископаемых, организованное по капиталистическим образцам. С социальной точки зрения в таком будущем мир един, но разнообразен.
Из того, что спроектирована привлекательная реальность, утопия, согласующиеся с возможностями планеты, совсем не следует, что воплощение этого идеала возможно. Встает вопрос, есть ли путь из нынешнего мира, в основе которого лежит острое цивилизационное, экономическое, региональное, социальное и иное неравенство, в мир без войн и армий?
Скорее всего, уже есть, а если нет, то появится в ближайшем будущем. И это наглядно показывают тенденции развития военных технологий в ХХ веке.
В XIX веке Клаузевиц констатировал: «… фактический рост культуры нисколько не парализует и не отрицает заключающегося в самом понятии войны стремления к истреблению противника».
Однако в ХХ веке в связи с появлением оружия массового уничтожения — химического, бактериологического и ядерного ситуация кардинально изменилась. В годы Второй мировой войны, в критической ситуации, объявляя тотальную войну, Гитлер, тем не менее, не использовал большие запасы химического оружия, имевшиеся у Германии. Он прекрасно понимал, что в противном случае будет уничтожена значительная часть немецкого населения с помощью химического оружия, имевшегося у Англии.
Принципиальным шагом стал Московский договор (1963) о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Условиями, необходимыми для заключения этого договора, стало наличие двух сторон, обладавших сравнимыми ядерными потенциалами, и работы советских ученых, убедительно показавшие возможности эффективного контроля выполнения этого соглашения. Было доказано, что «спрятать» ядерные испытания на уровне созданных к тому времени технических средств уже не удастся.
Серьезным уроком и для сверхдержав, и для всего человечества стал Карибский кризис (1962). Он наглядно показал, что на грань мировой ядерной войны с перспективой применения стратегических вооружений решениями политических руководителей мир может быть поставлен в течение нескольких дней.
Под споры философов, не заметивших ключевого события эпохи, началась постистория — эра гарантированного взаимного уничтожения в ответном ударе. Именно это стало и является в настоящее время основой для мирного сосуществования. Политиками, элитами и мировым сообществом было осознано, что мир оказался слишком маленьким и хрупким, чтобы использовать ряд образцов уже созданного оружия.
Более того, судя по западным источникам, разработаны и развернуты системы типа «мертвая рука». Эти системы рассчитаны на уничтожающей удар в случае гибели военного и политического руководства своей страны.
По-видимому, другие виды оружия достаточно скоро по своему разрушительному действию и степени угрозы цивилизации будут выходить на уровень ядерного оружия. Поэтому сейчас, пока эти системы вооружений не стали реальностью, следует вести переговоры о запрещении ряда перспективных военных технологий. Особенно опасен перенос гонки вооружений в другие сферы. Это биологическое пространство, где открываются возможности создания этнического и генетического оружия, организации «странных эпидемий и эпизостий». Это нанопространство, которое открывает возможности для новых типов боевых действий.
Эти вопросы активно исследуются и обсуждаются в США. Например, в прогнозе Б. Джоя (2000 год) «Почему будущее не нуждается в нас?» рассматривается взаимосвязанное развитие генетики, нанотехнологий и робототехники (GenoNanoRobo-GNR). В отличие от разработки ядерного оружия, которое требовало высочайшего научного уровня, создания огромной отрасли промышленности и очень больших затрат энергии и, соответственно, было уделом больших сильных государств, GNR — технологии могут развиваться на уровне отдельных корпораций. В случае форсированного развития военных GNR — технологий Б. Джой оценивает вероятность выживания человечества в 30-50%.
В прогнозе С. Метца война будущего рисуется как «битва огненных муравьев» и обозначается перспектива создания новых видов живых существ для осуществления заданных боевых действий. Профессор С. Ховард выдвинул идею заключения «Договора о внутренним пространстве». (Последнее означает атомарное и молекулярное пространство). В первом варианте такого договора внутреннее пространство объявляется для всех государств мира зоной свободных исследований и инженерных разработок, за исключением попыток создания атомарных структур для оружия массового поражения. Во втором варианте договора предлагается ввести еще более жесткие ограничения[19].
И здесь вновь стоит обратиться к недавнему прошлому и к роли ученых в отказе от практической реализации ряда опасных военных технологий.
Одним из наиболее мудрых и дальновидных решений, принятых в ХХ веке СССР и сша, было ограничение стратегических наступательных вооружений (СНВ) и отказ от масштабной системы противоракетной обороны (ПРО) территории страны. В качестве авторов этой инициативы с советской стороны называют министра иностранных дел А.А. Громыко, министра оборонной промышленности (а затем обороны) Д.Ф. Устинова, председателя Комитета государственной безопасности Ю.В. Андропова и президента Академии наук СССР М.В. Келдыша. На основе проведенного учеными анализа эти руководители пришли к выводу, что дальнейшая гонка ядерных вооружений ведет в тупик и не повышает, а, напротив, понижает уровень безопасности сверхдержав.
В этой связи следует упомянуть работы выдающегося математика и мыслителя академика Н.Н. Моисеева и американского астрофизика К. Сагана. Эти ученые показали, что масштабный обмен ядерными ударами (суммарной мощностью более 1000 Мт в тротиловом эквиваленте — всего 10 100-мегатонных бомб) неприемлем. Он приводит к ядерный ночи из-за частиц сажи и пыли, которые поднимается на высоты 20-30 км и очень медленно опускаются, а затем к ядерной зиме, в ходе которой погибнет основная часть растительного мира Земли. Такой обмен ударами необратимо изменит глобальную циркуляцию атмосферы планеты и может иметь трагические последствия. Большинство поздних, более точных климатических моделей не опровергло этих результатов.
Именно сейчас следовало бы садиться за стол переговоров относительно новых направлений военных технологий. И здесь вновь надо обратить внимание на два необходимых условия, которые нужны для успеха такого предприятия.
Одной из аксиом мира дипломатии является утверждение: «Договоры должны выполняться». Но, будучи реалистами, мы понимаем, что относится это к соглашениям между равными или близкими по своему военно-стратегический потенциалу партнерами. Но насколько равными? История войн и дипломатии позволяет говорить о «правиле двух порядков». Практика показывает, что никакие договоренности не выполнялись, если одна сторона оказывалась примерно в 100 раз сильнее, чем другая. Сегодня военный, экономический, стратегический потенциал России позволяют вести такие переговоры с любой страной мира и заставляют нас поддерживать и наращивать свои возможности, чтобы не остаться у разбитого корыта в ближайшие десятилетия. Но при дальнейшем движении по инерции, сокращении доли России в мировой экономике и, в частности, в сфере высоких технологий, это «окно возможностей» закроется.
Роль ученых в таких переговорах может быть очень большая. Сегодня о многих вещах не следует спорить, — их можно просчитать, смоделировать, оценить. На наш взгляд, справедливо ещё более жесткое утверждение: то, что не может быть смоделировано, не должно быть реализовано. Цена принимаемых военно-стратегических решений настолько велика, что здесь нельзя полагаться на удачу.
И этот поворот развития оборонных систем предвидел С. Лем: «Появляющиеся одна за другой системы оружия характеризовались возрастающим быстродействием, начиная с принятия решений (атаковать или не атаковать, где, каким образом, с какой степенью риска, какие силы оставить в резерве и т.д.) и именно это возрастающее быстродействие снова вводило в игру фактор случайности, который принципиально не поддается расчету. Это можно выразить так: системы неслыханно быстрые ошибаются неслыханно быстро. Там, где спасение или гибель обширных территорий, больших городов, промышленных комплексов или крупных эскадр зависит от долей секунды, обеспечить военно-стратегического надежность невозможно…»
Новейшая история показывает, что было несколько случаев, когда американские системы разведки и мониторинга давали информацию о начале ядерной атаки СССР на сша. Однако наличие специалиста, который получил эту информацию, его здравый смысл и осторожность, не позволили запустить в систему управления приказ о срочной подготовке ответного удара. Но если бы человека в этой системе не было бы, то глобальная ядерная война могла бы стать страшной реальностью…
Однако, начиная с некоторых характерных времен и скоростей, человек с неизбежностью будет исключен из цепи подготовки решения и его исполнения. Он не сможет соперничать с роботами, в руках которых и окажется судьба мира. (Например, именно это и произошло на фондовых и форексных рынках, на которых «электронные брокеры» вытеснили людей, которые реагируют на изменения курсов валют и котировок акций слишком медленно).
Это приводит к неизбежному выводу — чтобы выжить, человечеству придется сознательно отказаться от ряда «сверхчеловеческих технологий», позволяющих «начать апокалипсис по ошибке», и затормозить принятие стратегических военных решений в системах управления.
Обратим внимание на удивительное несоответствие — при детально разработанных правилах управления автомобилем у нас нет правил безопасного управления регионом, страной, цивилизацией. И здесь нет возможности опираться на метод проб и ошибок (второй шанс может просто не представиться) или на исторический опыт (всё развивается слишком быстро). Придётся опираться на науку, на модели, показывающие развитие неустойчивостей, связанных с различными военными, социальными, промышленными технологиями, и возникающими в этой связи ограничениями в пространстве управляющих воздействий.
Вернемся к проблеме контроля за выполнением договоров. Здесь технологии, создав ряд проблем, дают и алгоритмы их решения. Эдвард Сноуден показал, что уже сейчас компьютерные системы США (в частности развернутая различных странах и на различных материках система «Эшелон») позволяет контролировать переговоры, переписку, местоположение и интернет-активность более миллиарда человек. Джулиан Ассанж и его проект wikileaks показали, что можно сделать достоянием гласности огромные объемы информации, касающиеся того, что правительство делают за спиной миллионов людей, как правило, вопреки их мнению и интересам.
Развитие технологий привело к тому, что мы уже живем «прозрачном мире». В этой реальности тайное становится явным очень быстро. Очень скоро скрыть невыполнение каких-либо договоренностей станет невозможно.
Например, о начавшейся эпидемии или о готовящейся оранжевой революции сейчас можно немедленно узнать, проводя контент-анализ миллионов разговоров по мобильным телефонам. Технические возможности для этого уже созданы.
Но это непосредственно влияет и на военную науку, и на технологии вооруженной борьбы. В течение тысяч лет обман, введение противника в заблуждение были важнейшими инструментами полководца. Но это время кончается, придется «играть с открытыми картами». Фактор неожиданности уходит, и мы приходим к совсем другой, позиционный борьбе.
Со времен Древней Индии шахматы рассматривались как своеобразная модель военных действий. И их «исчезновение» как-то прошло незамеченным — компьютеры стали играть намного сильнее самых выдающихся шахматистов.
Естественно, что нечто подобное может очень скоро произойти и в военном деле. Электронные полководцы начнут «переигрывать» и отдельных командиров, и генеральные штабы в целом. Но это будет означать, что можно будет не «двигать фигуры», пожалеть людей и сознательно отказаться от силовых вариантов решений очень многих проблем.
При таком подходе меняется не только военная наука, но и наука в целом. На этот сдвиг в своё время обратил внимание выдающийся советский математик, сотрудник ИПМ, академик И.М. Гельфанд: «Я думаю, что имеется два архетипа, первоначально заложенные в психологии человечества. И дуализм состоит в противоречии между этими архетипами. В психологии человека и общества я бы назвал это противоречие — противоречие между понятиями cleverness и wisdom. По-другому можно сказать, что в первом архетипе человек рассматривается и воспринимается как высшее достижение в процессе эволюции или венец творения… Во втором архетипе человек есть часть живой природы… и не может выделять себя из неё, или, точнее, если и выделяет, то только временно, принимая границы этого разделения…
Правильное гармоничное развитие зависит от понимания того, что есть эти два архетипа и необходимости их правильного соотношения. И «перекос» в любую из сторон или ограничение приводят к патологическому развитию человеческой личности, общества и т. д».
И так Ум и Мудрость. Напомним пословицу: «Умный человек найдет выход из любой ситуации, а мудрый в нее просто не попадет.» Ученых и инженеров почти всегда просили проявить Ум, выступить в рамках перового архетипа и создать средства — царь-пушку, гипербомбу, суперракету… И достижения здесь очень велики.
Они настолько велики, что пришла пора воспользоваться Мудростью, использовать второй архетип, осмыслить цели и разобраться, чего и как не следует делать. И заняться всем этим следовало бы сейчас, пока не поздно, пока есть возможность свернуть с пути, ведущего в пропасть.
Очень жаль, что в этот важный момент в российской и мировой истории Российская академия наук, да и отечественная наука целом, оказались не у дел.
