У США БЫВШИХ ВРАГОВ НЕ БЫВАЕТ
Владислав Шурыгин
Михеев: Вот в 90-х, когда распался Варшавский договор, когда перестал существовать Советский Союз, американцы имели шанс по-новому устроить отношения, в том числе с Россией, в том числе в сфере ядерного баланса. Потому что в 60-х, 70-х годах речь не могла ведь идти о размещении американской ПРО в Восточной Европе и так далее. И тем не менее тогда американцы не отказались от этой идеи (вот на чём я хочу сфокусироваться), а, наоборот, решили, как вы совершенно правильно заметили, воспользоваться этим случаем — случаем слабости России, случаем смуты внутри России, чтобы всё-таки довести, несмотря ни на какие политические заверения, до конца свою мечту — полностью обезоружить Россию как потенциального соперника. Правильно я понимаю?
Шурыгин: Совершенно точно. Здесь просто нужно возвращаться к таким вещам, далёким от военных дел, как почти религиозное понятие мессианства. Америка традиционно строилась, возникла как цивилизация с великой мессианской идеей лидерства. И в рамках этой идеи даже противник, который перестал внешне быть противником, остаётся врагом. И необходимость его добить находится в рамках того, что называется американским менталитетом.
Можно вспомнить практически любого противника США: с кем бы они ни вели когда-либо войн, никогда это не заканчивалось никакими перемириями. То есть даже какие-то временные приостановки всё равно рано или поздно США ритуально разбирались. Можно вспомнить, допустим, самый недавний случай — судьбу Милошевича или судьбу Саддама. То есть в этих случаях они не предпринимали попытки помириться, ничего не получалось.
В рамках этого никто никогда не рассматривал Россию как какого-то потенциального союзника. То есть всегда рассматривали только как врага. В данном случае врага ослабевшего, которого наконец-то можно добить.
Михеев: То есть все разговоры, которые мы в 90-х годах активно слышали со стороны Запада о дружбе и новых отношениях, были просто ложью, если называть вещи своими именами? Нам казалось, что мы с ними начали дружить. А они просто поняли, что этих людей, которые находятся в состоянии временного помешательства, скажем так, надо, можно и нужно использовать в своих целях.
Шурыгин: Вот смотрите, мы сейчас говорим о теории, а теперь — о практике. Например, известный договор по обычным вооружениям в Европе. 1991 год, Варшавский договор распался. Теоретически наследником всего Варшавского договора в численном варианте остаётся Россия. Потому что, согласно договору об обычных вооружениях, они должны были теоретически отходить к нам. Потому что договор сам по себе де-факто сохранялся. Но при этом его никто не собирался соблюдать. То есть все государства, которые выпадали из Варшавского договора, сохраняли свой военный потенциал и потом с этим военным потенциалом они ушли в Европу, то есть в НАТО. И уже НАТО там конфигурировало, что им надо, что не надо. Но при этом как только мы попытались хоть как-то переместить часть вооружений, допустим, с того же самого Кавказа в Европу, была тут же поднята громадная волна о том, что Россия нарушила базовый договор об ограничении обычных вооружений, и мы были тут же на весь мир ославлены как нарушители.
