Философ, главный редактор телеканала Царьград Александр Дугин провел третью лекцию — «Государство Сына. Аристотель» — из курса «Философия политики» в рамках образовательного проекта в лектории Царьграда. Вторую лекцию об онтологии идеального государства читайте здесь.
Политика по Аристотелю
Философия Платона дает наиболее целостный образ того, в чем состоит сущность метафизической, онтологической, космологической, политической и антропологической проблематики. Как мы уже говорили, Платон представляет собой полноту всех возможных вариантов и включает в себя все возможные типы взгляда на мир. Когда мы говорили о “Тимее”, мы указали, что существует три рода сущих — парадигмальный, феноменологический и материальный; то есть три начала: Отеческое, Сыновье и Материнское (Кормилица). Теоретически мы можем представить в этой космологии “Тимея” три философии:
- философию, которая ставит акцент на парадигмах;
- философию, которая ставит акцент на феноменах;
- философию, которая ставит акцент на материи.
Трем этим уровням космоса, бытия, онтологии, метафизики действительно соответствуют три философские традиции. Мы встречаем их как в Древней Греции, так и в современном мире. Собственно Платон и то, что называется платонизмом, связаны с идеей превосходства мира парадигм; то есть бытием наделяются идеи, они считаются сущими, феномен становится наполовину сущим, наполовину не сущим, и практически никакого внимания не уделяется материальной стороне бытия (отсюда представление о материи как о привации, нехватке).
Материя — это телесность феномена. Все, что мы видим в материальном мире, есть за счет того, что у этого есть некий эйдос, вид. Здесь складывается совершенно ясная картина: мир парадигм есть абсолютным образом, мир материи/телесности не есть абсолютным образом, а смешанный между ними феноменальный мир и есть, и не есть.
Строго таким образом построена платоническая философия и философия политики. Существует идеальное государство (которое есть), существует феноменальное государство (которое частично есть, частично не есть) и самое низменное материальное государство, управляемое заботами о населении, мыслями о комфорте, экономикой (такое государство не есть). С точки зрения Платона, то политическое устройство, которое обращает внимание на третью касту производителей и торговцев, является антиполитическим, разрушающим политическую идеальность.
Три философии политики
Теоретически существует возможность рассмотреть и другие типы философии. Платон описывает сразу все, но мы можем также наметить себе рассмотрение феноменологической философии (в ХХ веке эту философию частично построит Гуссерль и, в значительной степени, Хайдеггер) и материалистической философии (материализм появляется уже в Древней Греции — Демокрит, Эпикур). Таким образом, в рамках платоновского комплекса («Тимей») можно выделить три философии политики:
- Платоническую;
- Феноменологическую;
- Материалистическую (сводит политику к экономике); примеры: материализм, либерализм, марксизм. Материалисты древнего мира не сумели окончательно построить свою политическую систему. Платон ее построил (и мы видим, насколько полной, целостной является его философия политики). Нужно отметить, что Демокрит был первым, кто занялся в своем городе Абдеры спекуляцией, он скупил запасы зерна, а затем перепродал их, когда те поднялись в цене.
Итак, философия политики материалистического толка, которая была бы связана с хорой, греки так и не создали. Теперь мы переходим к философии, которая была в Греции и существенно отличалась от философии Платона. Это политическая философия Аристотеля.
Полития Отца и полития Сына
Начнем с того, что Аристотель был учеником Платона и выслушал весь курс платоновского учения. Поэтому, хотел он этого или нет, он был фундаментально “запрограммирован” основными максимами платонизма.
Если угодно, сознание Аристотеля очерчено платонизмом. Этот мыслитель находится внутри платонической топики. Когда говорят “Платон и Аристотель”, по сути дела, Аристотель — это “Сын” Платона. То, что у Аристотеля есть разумного, взято им у “Отца”.
Но Аристотель решил построить философию Сына, то есть, некий протоаналог того, что в XIX-XX веках будет названо феноменологией. Ранее мы говорили о трех мирах или родах: мире идей, мире феноменов/явлений и мире материи. Платоновская философия строится на первом роде, в то время как аристотелевская философия ставит в основание второй род. Это феноменологическая философия политики.
Аристотель строит философию Сына частично похожей на философию Отца, а частично нет. Как мы говорили, Сын имеет в себе нечто от Отца и нечто не от Отца. Или, с точки зрения Платона, он имеет в себе нечто от бытия и нечто от не бытия. Точно так же и Аристотель: нечто он имеет от Платона, нечто — не от Платона. То, что он имеет от Платона, предопределяет его сходство с платонизмом. Но у Аристотеля есть еще и нечто другое — критика Платона.
Аристотель, будучи платоником, ставит перед собой задачу критики Платона. Это критика Отца Сыном. В той мере, в какой Сын следует за Отцом, он такой же, как Отец. В той степени, в которой он выступает против Отца, он впадает, с точки зрения платонизма, в грех.
Две мужских философии
Философия Аристотеля частично такая же, как у Отца, а частично направлена против него. В той степени, в которой она направлена против Отца, она не-есть. В той степени, в которой она продолжает Отца, она есть. Поэтому сам Аристотель является духовным «Сыном» Платона, и вместе платонизм и аристотелизм покрывают все возможности мужской философии. То есть, мужчина мыслит либо как Отец (и тогда он является платоником), либо как Сын (и тогда он аристотелианец). Там, где начинается экономика, мужское начало исчезает, ликвидируется и начинается то, что может быть названо философией хоры; заканчивается государственность, исчезает представление о классическом греческом индоевропейском порядке, устраняется доминация двух каст (каста философов и каста воинов), которые соответствуют двум философиям, философии Отца и философии Сына.
Существует две мужских философии: платонизм как полноценно мужская философия (Платон не допускал женщин слушать свои лекции, но некоторые все-таки туда проникали, одев мужские одежды; среди них было несколько настолько верных учениц, что после его смерти они создали оракул Платона, пропагандировали его учение и обозначали свое философское жреческое достоинство) и аристотелизм как ревизия платонизма с точки зрения Сына. Платон и Аристотель в рамках одного и того же философского пространства: один смотрит наидеи и позиционирует себя как Отца (философия Зевса, Аполлона), другой – отидеи и позиционирует себя как Сына (философия Диониса).
Аристотель обосновывает другое государство
Итак, если Платон развивает тематику идеального государства, т.е. того, которое есть, с точки зрения мира идей, и считает, что феноменологическое государство, т.е. государство, которое является, есть не что иное, как относительное проявление вечного во временном, абсолютного в преходящем, то Аристотель обосновывает другое государство. Если угодно, феноменальное государство. Государство, которое есть здесь и сейчас и которое нужно понимать как феноменальное явление. Апофантическое государство, λόγος αποφαντικός.
Теперь, если мы вспомним «Тимея», нам сразу станет понятно, что, как только мы ставим себя на позицию Сына, мы говорим «Сын — все. И Отеческое в нем — это Сын, и не Отеческое в нем — тоже Сын».
Но если платоник скажет, что та часть в Сыне, которая является не-Отеческой, является случайной и иллюзорной, то Сын, который строит автономную философию, утверждает другое и говорит: «Сын — есть то, что есть, а Отец и Кормилица не-есть, а являются лишь границами Сына».
Иными словами, Сын ставит самого себя в центр и выстраивает политику, государство, философию, космологию, теологию, исходя из этой центральной позиции. Поэтому, если философия Платона божественна, то философия Аристотеля божественно-сатанинская. В той степени, в какой Сын похож на Отца, она божественна. В той степени, в которой существует критика мира идей, это сатанинская философия.
Но так только с точки зрения Платона. С точки зрения Аристотеля, это, безусловно, не так. Наоборот, Аристотель говорит, что его философия является истинной, правильной в обоих своих направлениях. Здесь нет ни материального, ни парадигмального, но есть феноменальное. То есть, то, что является, λόγος αποφαντικός. Поэтому можно назвать государство апофантическим(от лат. ἀπόφανσις, «изъявление», «утверждение»), изъявительным государством.
Принципиально важно, что для Аристотеля естьименно явление (как для Платона естьидея), поэтому он и атакует учение Платона об идеях. При этом Аристотель не утверждает вещи (в их телесности) вместо идей, он утверждает другое – вместо идей для него существует эйдос (вид). Для Платона эйдос и идея – почти то же самое. Аристотель утверждает, что идеи не существуют отдельно от явлений, но явление имеет эйдетический характер, так как всякое явление имеет в себе μορφή (форма), которая и есть эйдос, и ὕλη (материя, древесина). Если Платон говорил о χώρα (пространство), то Аристотель – о ὕλη. Кстати, слово «материя» образовано не от слова «мать», как многие полагают. Оно образовано от слова «мачта». Так у латинян назывался корабельный лес, из которого делали мачты. Поэтому мы имеем дело практически с калькой греческого слова ὕλη, означающего «дерево», «древесину».
Аристотелевская философия отрицает не только верхний мир идей Платона, но и мир Матери
Итак, по Аристотелю, идей нет, но есть эйдосы. Феномены всегда строятся таким образом: у них есть главное (эйдос) и второстепенное (материя); есть содержательное (форма) и подлежащее, т.е. то, в чем это содержательное себя проявляет (материальное). В отличие от Платона, Аристотель полагал, что материя не существует сама по себе. У Платона материя, χώρα, Кормилица названа третьим родом сущего. Таким родом сущего, который есть не-сущее, однако этот род существует сам по себе, в своем не-бытии. Аристотель говорит: материи нет также, как нет идей, но есть материальный и идеальный эйдетический горизонт явления.
Аристотелевская философия отрицает не только верхний мир идей Платона, но и мир Матери. Она утверждает, что есть только и эксклюзивно мир Сына. Кто такой Отец? Это гипотеза Сына о своем происхождении. Кто такая Мать? Это материальная причина Сына, который мыслит о своем происхождении. Иными словами, у Аристотеля все сводится к Сыну, к промежуточному уровню, к миру феноменов, где существует два горизонта – идеальный и материальный. Но что такое горизонт? Это самая предельная сторона того же самого. Это представление о том, что за горизонтом Сына ничего нет. Философия Сына абсолютизирована, поэтому становится ясным и фундаментальное различие между использованием понятий «идеи» у Платона и «эйдос» у Аристотеля. Аристотель мыслит эйдос как верхний горизонт, а ὕλη (материя) – как нижний горизонт. Это границы Сына изнутри. За пределами этих границ ничего не существует. Поэтому у Аристотеля нет понятия «трансцендентного», «за-предельного». В этом отношении философия Аристотеля, конечно, не является платонизмом.
Две философии
Таким образом, возникает две философии: трансцендентальная философия Платона и имманентистская философия Аристотеля. Если теология Платона, позже развитая неоплатониками (в частности, Проклом), связана с трансцендентным богом, богом запредельным, то бог Аристотеля совершенно другой – это имманентный бог («недвижимый двигатель»). Бог Платона – это бог-Отец, в то время как бог Аристотеля есть бог-Сын. По сути дела, это два взгляда на божественное.
Вокруг «недвижимого двигателя», по Аристотелю, неизменно движется вся совокупность вещей, и все вещи стремятся к нему, но материя, примешанная к этим вещам, не допускает их слияния с Богом. Они остаются на определенной дистанции. Вращение небесных сфер, суточные ритмы, годовое вращение — показывают нам, как это происходит. Все это вращается вокруг точки «недвижимого двигателя», вокруг чистого Сына, и лишь философ-аристотелианец может приблизиться к Богу настолько, чтобы этим богом, по сути дела, стать. Аристотель считал себя Богом, его ученик Александр также считал себя богом. Они (один – с точки зрения философии, другой – с точки зрения политики) были ближе всего к «недвижимому двигателю». В этом смысле Аристотель божественен, но божественен имманентно. Платон же считал, что «имманентная божественность» содержит ряд зловещих сторон.
Аристотель – апологет рабства
Таким образом, Аристотель построил законченную, полноценную, развитую, феноменологическую, имманентистскую онтологию, философию, космологию, физику и политологию. Эти вещи необходимо знать для того, чтобы понимать смысл трактата Аристотеля «Политика».
Как и Платон, Аристотель говорит о политике, применяя свою философию к политической сфере. И, подобно Платону, Аристотель утверждает, что занятие политикой и занятие философией – два вида занятий благородного высшего человека. Всякий человек, который не занимается философией и политикой, с точки зрения Аристотеля, есть раб. Однако к этому рабу Аристотель относится очень хорошо, поскольку раб должен работать, осваивать технические профессии, уметь неплохо справляться с коллективом. Соответственно, те люди, которые заняты техническими вещами (производством, менеджментом и т.д.), для Аристотеля — низшие люди. Он даже говорил, что не следует давать людям, производящим что-либо своими руками, свободу. Люди, которые связаны с материей, с телесностью, должны быть рабами; в противном случае они попытаются привнести в политику, являющуюся делом воинов, и в философию, являющуюся делом мудрецов, свои совершенно ненужные экономические соображения. Аристотель был апологетом рабства.
С одной стороны, Аристотель восстал на Платона, заявив, что подчиняться высшему трансцендентному началу не следует. Он сохранил многие платоновские вещи, посчитав, тем не менее, что необходимо провести в рамках феноменального (обратите внимание: изъявительного) государства жесткую иерархию. Во главе этого мы снова встречаем три платоновских типа: философы, помощники и производители. Аристотель учил, что во главе должны стоять философы (но не платоники, а аристотелианцы, жрецы «недвижимого двигателя», священники имманентного божества), рядом с ними должны находиться воины (хорошо вооруженные, сильные, мужественные и жертвующие своей жизнью), а внизу должны находиться все остальные (которых лучше бы обратить в рабство).
Также важно, что Аристотель ставит перед собой практическую задачу, задаваясь вопросом: как сделать так, чтобы философы правили над воинами? Люди, которые думают, конечно же, более благородны, чем те, которые воюют. В свою очередь те, которые воюют, благороднее тех, которые трудятся.
Кони ярости и похоти
Это соответствует учению Платона о душе. Философ представляет душу как колесницу, запряженную двумя конями. Итак, есть колесница (греч. ὄχημα), есть возничий, есть белый конь с черным глазом (ярость) и есть черный конь с белым глазом (похоть). Колесница души, управляемая возничим, имеет три начала: возничего и трех коней. Сам возничий – философ, наиболее благородная часть души. Белый конь с черным глазом есть ярость, стремление к убийству, к насилию, к мужеству, к защите отечества. Ярость – мужское свойство, стремление души к экспансии. Черный конь с белым глазом – похоть, которая привязывает человека к материальным вещам, тем самым конституируя их, потому что именно ориентация экспансии к материи и порождает материальность и телесность вещей. Этого коня нужно в первую очередь подчинять, другого – укрощать, а возничего – пестовать, т.к. это наше высшее Я.
Сначала воин, потом — философ
Аристотель считает приблизительно также. Применяя эту схему, он говорит, что есть философ-мудрец, воин и похотливые труженики. Как выстроить между ними иерархию? Аристотель считал, что умный и сильный обязательно поставит под каблук «материальную группу населения». Как устроено общество Лакидемонии, Аттики, Финикии, Фракии? Оно устроено именно так. И никогда не было иначе. Глупый и слабый всегда находится под сапогом умного и сильного.
Вопрос заключается в том, как заставить сильного воина с мечом подчиняться философу без меча, который мыслит о высоком, правильном и истинном, но чья ярость укрощена? То есть, как заставить сильного коня покориться возничему?
Согласно Аристотелю, решить проблему философского и воинского начала можно только если мы рассмотрим такую ситуацию: когда есть разное и одновременно одно и то же (т.е. он просто нарушает первый закон собственной логики). Для того, чтобы мы имели возможность подчинения воинов философам, необходимо, чтобы это были одни и те же люди. Одни и те же, но разные. Нужно разделить жизнь благородного человека на две части – молодой и постарше, до 50 и после 50. До 50 он воин, после 50 – философ. То есть, первую часть жизни человек бьется за государство, а вторую проживает как философ. Таким образом, человек (воин) подчиняется не другому, а самому себе (философ), но более старшему. По Аристотелю, благородный человек – это воин-философ (который вначале воин, а затем философ).
Оба типа – философ и воин – у Аристотеля и Платона считаются аристократией. Аристотель говорил, что аристократом в некоторых обществах рождаются, в других – ими становятся, а в третьих – и рождаются, и становятся. Философ полагал, что, если человек из благородной семьи, если его предки сражались за Грецию, то, скорее всего, это хороший человек и у него будет хорошее потомство. Людей, родившихся с неполноценными свойствами, согласно Аристотелю, нужно убивать, так как жить должны лишь те, кто улучшают, а не ухудшают общество. Это жестокий аристотелевский подход. Сам Аристотель не был гражданином Афин, у него даже были ограничения на владение Ликеем (греч. Λύκειον). Он родился в Стагире. Он не возмущался против этого. Тот, кто воспитал великого императора, обладал, тем не менее, в силу закона определенными ограничениями гражданства. Аристотель вполне довольствовался статусом метека (греч. Μέτοικος, «иностранец», «переселенец»).
Парадигма трех типов правления: монархия/тирания, аристократия/олигархия, полития/демократия
Какие типы государства утверждает Аристотель в своей «Политике»? Он несколько отличается от Платона в перечислении этих государств, но частично все-таки совпадает с ним. Аристотель говорит, что существует принципиально три типа правления, которые могут быть рассмотрены позитивно и негативно или подлинно и ложно. Бывает правление одного – правление царя. Бывает правление нескольких – это правление некоей элиты. Бывает правление большинства, т.е. многих. Три этих формы Аристотель видит в политических системах. В Спарте он наблюдает все три названных типа.
Три обозначенных модели создают некую матрицу, топологию политических систем, которая не изменилась до сих пор. Соответственно, как Платон задал глобальные рамки в философии политики, так сыновняя топика Аристотеля тоже создает принципиальные типы Политического. Эти типы, в отличие от Платона, не строятся по модели вечное-временное, идеальное-извращенное. Аристотель смотрит на ситуацию феноменологически. По факту существует либо правление одного, либо правление нескольких, либо правление многих – и в разных сочетаниях. Можно нарисовать треугольник аристотелевской политики, где наверху — правление одного, внутри — правление нескольких, внизу — правление многих.
С помощью этого треугольника нужно анализировать любую политическую систему, включая российскую, американскую, украинскую и др. Это общий закон политологии, или политической философии. Далее Аристотель говорит, что существует хорошее правление одного, хорошее правление нескольких и хорошее правление многих, и существует плохое, извращенное правление одного, правление нескольких и правление многих. То есть, создается дубль этой схемы. Не один треугольник, а два треугольника.
Правильный треугольник будет представлять собой:
Эти три системы правления Аристотель считает правильными: монархия, аристократия и полития. Между ними комбинации монархии, аристократии и политии — позитивны.
Монархия: монарх является благородным философом, мудрецом, человеком, который действительно руководствуется общественным благом. Монарх – это воплощение политического блага.
Аристократия: воплощение политического достоинства, т.е. некоторой добродетели, связанной с мужеством, смелостью, подвигом, жертвенностью.
Полития: совокупность умственно полноценных, ответственных, благожелательно настроенных людей доброй воли. Это большинство квалифицировано принимать законы и править самим собой. Обычно Аристотель говорит, что речь идет о некоем селении, где все друг друга знают. Полития – наименее хорошее правление, оно гораздо хуже правления воинов, аристократов и, уже тем более, монархии. Но оно тоже неплохое.
Если смешать все эти уровни – монархию, аристократию и политию – мы получим позитивный образ не идеального, но хорошего государства. Аристотель не говорит, что такое государство есть. Он говорит, что оно может быть и оно должно быть. Это тот “недвижимый двигатель”, к которому мы тянемся. Это то естественное место политики, к которому направлены все процессы. В любом государстве должен быть умный, заботящийся об общественном благе царь, должны быть лучшие воины-аристократы, доказавшие своей жизнью, мужеством и умением то, что они имеют право на власть, и должен быть ответственный, добрый, благочестивый, соблюдающий все правила народ.
По Платону, нет никаких сомнений в том, что идеальное государство есть. По Аристотелю, такие сомнения есть, потому что нормальное государство может явиться, а может не явиться.
Александр Македонский воспринял Аристотеля
И посмотрите, как это политическое учение трансформирует сознание Александра Македонского. Пришли с севера македоняне, захватили Афины, и Аристотель сказал своему ученику Александру, что нужно создать все единое, в центре должен быть один “недвижимый двигатель”, мы должны стремиться к возможному созданию государства, во главе которого царь, заботящийся о благе, вокруг него – аристократия и ответственное население. Александр думает – Александр делает. Он послушал своего учителя и через несколько лет огромный греческий мир, который никогда бы за всю историю не был никем объединен, плюс огромные территории вплоть до Северной Индии, весь Ближний Восток, весь Иран, — все это оказывается под греками.
Вот, что значит хороший философ и вот, что значит хороший ученик. Александр осознал себя тем самым царем, разобрался с конкурентами, отобрал лучших и завоевал весь мир. Онтология политики у Аристотеля приобретает характер действия, активного явления. Для того, чтобы что-то явилось, необходимо его явить. Государство приходит в бытие тогда, когда мы его созидаем. Это философский праксис Аристотеля.
Обратите внимание на то, как трансформируется политическая философия при переходе от Платона к Аристотелю, от философии, где созерцание полностью доминирует над действием — у Аристотеля возникает “созерцательное действие”. Когда мы всерьез относимся к этому учению, мы получаем Империю, в которой действительно лучший царь, действительно лучшие аристократы и ответственные граждане. Это сочетание монархии, аристократии и политии, которое стало возможным, осуществимым идеалом классической средиземноморской цивилизации. Именно эта идея легла в основание Римской Империи. Она построена по “лекалам” Александра Великого, это полностью аристотелианская Империя, где доминируют три принципа: Цезарь (священный Император), сенат (аристократия) и народ (полития). Эйдетическая цель Аристотеля, естественное место аристотелевской политики возможно, реализуемо, желательно, и лучшие двигаются к этому.
Существует также извращенная копия правильного треугольника:
По Аристотелю, как и по Платону, худшей является тирания, власть идиота; Карл Шмитт называет это “суверенной диктатурой” (когда диктатор действует лишь во имя себя как индивидуума). Итак, правление одного в случае позитивном является самым лучшим, и то же самое правление одного в случае неправильного треугольника является самым худшим. Вся модель Аристотеля превращается в очень сложную картину Политического. Соответственно, если единоличный правитель руководствуется не общественным благом, а своими индивидуальными интересами, он является представителем худшей политической системы. Чуть лучшей, чем тирания, но все же омерзительной формой правления является олигархия, власть нескольких. Олигархия – антитеза аристократии. Несколько лучших правят в аристократическом типе, несколько худших – в олигархическом типе.
Следующим уровнем безобразной формы правления является демократия. Демократия – пародия на политию. Если при политии ответственные граждане принимают ответственные решения, то при демократии безответственные граждане принимают безответственные решения, двигаясь спорадическими вспышками сонного сознания. То есть, демократия является пародийной организацией большинства, когда под видом большинства выступает чернь. При этом Аристотель исключал даже из такой демократии не только рабов, но и многих тружеников. Демократию философ считал плохим правлением умственно неполноценных масс. При этом он говорит, что, если тирания радикально отличается от монархии (как верх и низ) и также сильно отличается олигархия от аристократии, то полития от демократии отличается в меньшей степени. Тем не менее, хуже демократии – олигархия, а хуже олигархии – тирания. Наравне с царством Александра Великого можно представить себе анти-Империю, где правит тиран, с опорой на олигархов, под прикрытием ничего не соображающего большинства. Это лихие 90-е Российской Федерации.
Анализ Аристотеля со всеми его моделями абсолютно применим к любой политической системе любого времени.
