Гостем 22-го кинофестиваля «Литература и кино» и телеканала «ОРЕОЛ47» был писатель Юрий Поляков, известный многим читателям по таким произведениям, как «100 дней до приказа», «ЧП районного масштаба», «Замыслил я побег», «Любовь в эпоху перемен». Фильмом открытия 22-го фестиваля стала лента «Соврешь — умрешь» по пьесе Полякова «Одноклассники». Юрий Михайлович в прямом эфире ответил на вопросы телезрителей. Предлагаем запись этой беседы.
Ведущая Галина Паламарчук:
— Как родилось это название — «Соврешь — умрешь»?
Юрий Поляков:
— Дело в том, что это одно из моих первоначальных названий, и даже кое-где в театрах, а эта пьеса идет во многих театрах по стране (в Москве в театре «Армия»), она идет под названием «Соврешь – умрешь». Это мой вариант, и режиссер Алан Догузов выбрал именно то название, тем более, что оно мотивировано самим текстом пьесы.
Галина Паламарчук:
— Режиссерское прочтение Вам пришлось по сердцу?
Юрий Поляков:
— Вы знаете, я видел столько вариантов этой пьесы, столько прочтений: и классических, как, скажем, Морозова в театре «Армия» в Москве; или блестящий спектакль в прошлом году привозили на фестиваль моих пьес в Москву из Южно-Казахстанского театра. Разные прочтения. Вот и у Алана свое. Это, кстати, первая его работа – это дебют. Он выдвинул на первый план мелодраматические моменты. Это, видимо, оправдано. У меня нет, как говорится, никаких претензий. Я вообще отношусь спокойно, когда режиссер вмешивается, и мне кажется, получилась интересная работа. Надо сказать, что зрители, затаив дыхание, смотрели этот фильм.
Галина Паламарчук:
— А Вы в который раз уже смотрели?
Юрий Поляков:
— Во второй. Первый раз мы возили его показывать Станиславу Говорухину – было интересно мнение мастера.
Галина Паламарчук:
— И что он сказал?
Юрий Поляков:
— Он сказал: «Да, думаю, что на фестивалях этот фильм оценят, но если пускать в прокат – надо подсократить». Вообще, он скуп на похвалу. Мы же с ним над «Ворошиловским стрелком» работали. С названием «Контрольный выстрел» эта пьеса идет во МХАТе им. Горького. Это, кстати, была первая постановка Говорухина в театре. А потом он ставил мою пьесу «Смотрины» — она уже 16 лет идет под этим названием. Я привык к тому, что от него похвалы дождаться трудно.
Галина Паламарчук:
— Вы с удовольствием работали над «Ворошиловским стрелком»?
Юрий Поляков:
— Да, это была интересная работа, своеобразный прорыв: все-таки 96-й год, и та жесткость разговора о происходящим в стране тогда была, конечно, нова. Надо сказать, что само название во многом связано с моим вкладом в сценарий, потому что я писал диалоги и как раз вставил вот эти слова про Ворошиловского стрелка. И потом, когда колебались, как назвать – там были разные варианты (например, «Месть по-русски») – я обратил внимание Станислава Сергеевича на то, что предлагали редакторы. Он говорит: «Нет, все уже давно забыли, кто такой Ворошиловский стрелок», никто не поймет». Мы как раз сидели и на эту тему спорили в кафе «Мосфильма», и там какой-то молодой паренек посуду собирал, мы решили подозвать, спросить, знает или нет. Я был уверен, что знает. Подозвали. Станислав Сергеевич спрашивает: «Сынок, ты знаешь, кто такой Ворошиловский стрелок?» А тот отвечает: «Конечно, знаю – у моего дедушки был значок». И это в общем-то и решило судьбу названия.
Галина Паламарчук:
— Вы писали по реальным событиям или выдумали?
Юрий Поляков:
— Дело в том, что это не мой первоисточник. Это как раз тот случай, когда я работал только как сценарист. Потому что оттолкнулся Говорухин от повести Виктора Пронина – очень хороший, кстати говоря, детективный писатель. Недооцененный у нас почему-то. Считается, что хорошие детективисты — Устинова и Маринина. Они-то, может быть, и неплохие, но вот только Пронин гораздо лучше, поверьте мне. И вот у него была написана небольшая повесть на материале судебного очерка, который был опубликован в какой-то региональной прессе. Действительно, старик, у которого обидели внучку, был снайпером — взял «винтарь» и начал разбираться. Случай в начале 90-х. И Пронин по мотивам этого очерка написал свою повесть «Женщины по средам». И надо отдать должное Говорухину, что он из всего потока, а он читает очень много, выбрал эту повесть. Он понял, что ее надо сильно дорабатывать, поскольку она даже по объему, по разработке характеров на сценарий не тянула. Он пригласил Александра Бородянского как профессионального драматурга, а меня он пригласил, потому что незадолго до этого он прочитал мой роман «Козленок в молоке». Ему очень понравились живые диалоги. Так что, как это обычно бывает в кино, — это коллективный труд.
Галина Паламарчук:
— Вспоминая Вашу другую повесть («ЧП районного масштаба»), в чем сейчас может быть ЧП районного масштаба?
Юрий Поляков:
— Сейчас ЧП происходит постоянно и в районах, и в городах. ЧП районного масштаба случилось на Дальнем Востоке в результате прямой линии с Президентом. Я бы даже так сказал: те претензии, которые в свое время я как писатель предъявлял к советской власти, сегодня смешны по сравнению с теми, что мы можем предъявить к нынешней власти, особенно на местах.
Галина Паламарчук:
— Чем живут писатели, если серьезные книги не издаются?
Юрий Поляков:
— Почему серьезные книги не издаются? У меня, например, книги не только издаются, но и расходятся большими тиражами. Мой новый роман «Любовь в эпоху перемен» несмотря на то, что вышел осенью прошлого года, сейчас в четвертый раз переиздается. Также выходят хорошие книги других авторов. Другое дело, все эти наши премиальные организации, «Буккеры», во многом критика литературная – они просто ориентируют читателя не на те книги. Агитпроп, только с другим знаком. Раньше был советский агитпроп, а это такой антисоветский агитпроп. Если советский агитпроп везде искал, так сказать, «за» советскую власть, то нынешний агитпроп везде ищет «против». Поэтому если писатель не любит советскую власть, то это совсем не значит, что он талантлив. Даже наоборот: если он активно ее не любит, значит, что у него что-то с талантом не так. Вот такая у меня точка зрения.
Галина Паламарчук:
— О чем думает Ваш сегодняшний герой-интеллигент?
Юрий Поляков:
— Я думаю, надо перечитать роман «Замыслил я побег»…
Галина Паламарчук:
— Да, он тоже сюда подходит.
Юрий Поляков:
— Перечитать роман «Любовь в эпоху перемен». Он посвящен нашей интеллигенции, и не просто интеллигенции, а самой ее заметной части – медийной. Там главный герой — главный редактор либеральной преуспевающей газеты, принадлежащей олигарху, который сбежал в Ниццу. А вообще, это роман о любви. Так что там есть и о личной жизни, и о семейной, и о любви. Там как раз все эти переживания, все эти компромиссы, все эти воспоминания о том, «за что боролись, на то и напоролись». Так что кому интересно – можно прочитать.
Галина Паламарчук:
— Вы его писали, имея в виду каких-то реальных персонажей? Или это такие собирательные образы?
Юрий Поляков:
— Конечно, это художественная проза, есть какие-то прототипы многих героев. Но вообще, конечно, это такие собирательные, как в школе раньше говорили, типизированные, персонажи. Этим и сильна литература.
Галина Паламарчук:
— Т.е. некому на вас обижаться в данном случае?
Юрий Поляков:
— На меня всегда обижаются. Обычная история. И, конечно, либеральная пресса на меня очень обиделась. Потому что я показал, что за всей этой показательной борьбой за свободу слова стоит жуткий компромисс, жуткое сребролюбие, двоедушие, лживость и т.д. А на лбу написано: свобода слова. Я думаю, что так жестко о современной прессе мало кто у нас сейчас пишет.
СМС: по поводу ««Литературной газеты»», главным редактором которой Вы являетесь: о чем сейчас пишет «Литературная газета», кто ваши читатели, и пишут ли они вам в ответ?
Юрий Поляков:
— Рассказывать, о чем пишет «Литературная газета» – это смешно. Подпишитесь и узнаете.
Галина Паламарчук:
— Пишут ли вам?
Юрий Поляков:
— Конечно. У нас очень большая почта. Другое дело, что теперь не в мешках она лежит или стоит в коридоре, она теперь в компьютере, на электронной почте. Тем не менее, пишут очень много. Мы такая же острая газета. Меня недавно чуть не сняли с должности, когда мы опубликовали очень жесткий материал об открытии Ельцин-Центра в Екатеринбурге. Я вообще не понимаю, как можно открывать какие-то мемориальные центры в честь президента, который фактически страну, так сказать, развалил, да на пару еще с одним президентом. Но это мое личное мнение. Достаточно жесткий материал был о том, что возмутительно, что миллиарды тратятся на такой сомнительный комплекс, где, кстати говоря, директор — американец, в то время, как у нас в стране столько проблем в экономике, в социалке, в реставрации памятников, которые еще во время Великой Отечественной войны пострадали. А назвали мы тот материал так: «Мумификация позора» — «шапка» на первой полосе. Вот за этот заголовок я едва не лишился кресла.
Галина Паламарчук:
— Вы предполагали такую реакцию?
Юрий Поляков:
— Я знал, что это не понравится. Но я отвык от того, что власть так явно показывает свое недовольство. В конце апреля — 15 лет, как я возглавляю литературную газету — я 33-й главный редактор. Дольше возглавлял только замечательный редактор Александр Борисович Чайковский – 26 лет. Мы, кстати, ему года три назад открыли мемориальную доску на доме, где он жил. А то его совсем забыли из-за дружбы с советской властью. У нас считают, что если человек при советской власти занимал серьезные посты, то он – мерзавец. Я думаю, что сейчас мерзавцев, занимающих серьезные посты, гораздо больше. Может быть, я пристрастен, т.к. моя молодость прошла при советской власти.
Галина Паламарчук:
— Считается, что в эпоху гаджетов газеты умирают. Как вы думаете?
Юрий Поляков:
— Газета умирает или, скажем, увядает как определенный носитель, бумажный носитель. Через это в свое время прошли все носители: сначала выяснилось, что не так удобно на глиняных плитках писать – на папирусе удобнее; затем на телячьих шкурах, потом бумага рисовая и т.д. Сейчас выясняется, что смотреть на экране намного удобнее, чем шуршать этой бумагой. Мы, кстати, уменьшили формат газеты, чтобы тоже «меньше шуршать». Но ведь газета – это содержание, а не носитель. Поэтому на чем будет читаться газета, не так важно. Главное, что в ней будет.
Галина Паламарчук:
— Т.е. вначале было слово…
Юрий Поляков:
— Конечно. Может быть, лет через 50 будет вставляться чип куда-нибудь в ухо, и у тебя перед глазами будут плыть все информационные издания. Смысл-то в чем? Чтобы слово отражало реальность, чтобы оно было насыщенным, чтобы это был хороший русский язык. Вот о чем речь. Что мне от того, что в дорогом планшете я читаю какого-нибудь блогера, который по-русски с трудом выражается. Это удивительно: люди начинают вести блог, самовыражаться в интернете, не научившись грамотно выражаться по-русски. И вообще, мне кажется, что нужно открыть специальные курсы для блогеров, где их учить по-русски, грамотно выражаться.
Галина Паламарчук:
— Не уважают себя, не уважают других.
Юрий Поляков:
— Это ведь просто смешно. Если ты не умеешь петь и поешь только дома, выпив рюмку, — твои проблемы. Но как только ты выходишь даже в самодеятельность, уже надо, так сказать, что-нибудь знать. Так же и с блогерами: ты пытаешься что-то на весь мир сказать, не владея даже знаками препинания.
Галина Паламарчук:
— А вы читаете газеты, журналы, книги по старинке или уже в электронном виде?
Юрий Поляков:
— Если есть возможность, я стараюсь читать по старинке. Я привык с карандашиком и все такое. Иногда бывает, если куда-то летишь, тогда «набиваю» все, что нужно, в планшет и читаю так. Но мне комфортнее читать книжки, а вот моим внукам – на планшете. Вот например, найду я какую-нибудь книгу в библиотеке: «Егор, ты обязательно должен прочитать эту книгу». А он говорит: «Дедушка, я же скачаю из интернета, зачем я потащу домой этот кирпич».
Галина Паламарчук:
— Но конфликта поколения из-за того нет? Главное, как вы потом обсудите содержание.
Юрий Поляков:
— Конечно, главное – содержание. А как он ее прочитает… да какая разница?!
Галина Паламарчук:
— Какой фильм по вашим произведениям кажется наиболее удачным?
Юрий Поляков:
— Моих произведений экранизировано около 15-ти. Есть хорошие вещи. Я считаю, что кинемотографически очень сильный фильм Сергея Снежкина «ЧП районного масштаба».
Галина Паламарчук:
— Безусловно.
Юрий Поляков:
— Там, конечно, большую помощь оказал Тригубович, который был руководителем объединения «Ладья». Это, конечно, фильм с совершенно другой идеологией по сравнению с моей повестью. Потому что повесть была написана человеком, который знал не только недостатки комсомола.
Галина Паламарчук:
— Вы же работали немножко в этой системе?
Юрий Поляков:
— Да, работал. Я в райкоме работал, членом бюро был.
Галина Паламарчук:
— Т.е. вы понимали, как все устроено изнутри?
Юрий Поляков:
— Да, да, я понимал. И я писал не только о недостатках. Я писал с пониманием того, что вообще значит государственная молодежная организация. А Снежкин уже снимал с таких чисто антисоветских позиций: комсомол – это враг, и он должен быть уничтожен. Хотя фильм получился очень сильный.
Галина Паламарчук:
— И очень жесткий.
Юрий Поляков:
— Очень жесткий. Его потому и показывают мало, потому что идеологизирован очень. А идеология устаревает мгновенно.
Хороший фильм снял Станислав Митин по «Апофегею». Это было где-то года три назад. Там сыграли Маша Миронова, Даниил Страхов, Виктор Сухоруков. Очень хороший фильм. Его сейчас все время крутят по телевизору. Кстати говоря, Митин был режиссером в ТЮЗе Ленинградском, еще при Карагодском. И он там поставил в свое время мою повесть «Работа над ошибками» о школе. Это был очень громкий спектакль. На него невозможно было попасть. Так что у меня с ним очень давняя дружба, и я считаю, что это хороший фильм.
Но есть и другие, можно вспомнить.
Галина Паламарчук:
— Нравится ли вам писать сценарии для сериалов?
Юрий Поляков:
— Нет, я даже как-нибудь собираюсь написать какую-нибудь юмористическую повесть о том, как я в трудные минуты зарабатывал сценариями «мыла». Потому что в середине 90-х быть серьезным писателем было тяжело, особенно, с моими, так сказать, нелиберальными взглядами. И я зарабатывал этим, т.к. выяснилось, что среди звезд постмодернизма прозаиков, которые умеют просто придумать сюжет, практически нет. Поэтому обратились к нам, так сказать, ретроградам.
Галина Паламарчук:
— Снизошли.
Юрий Поляков:
— Это было очень смешно. Я помню, был там один такой сериал, первый мегасериал, сто серийный. И вдруг мне рано утром звонят и говорят, что надо срочно приехать на студию, а эта студия черт знает где. Через всю Москву ехать. Когда я приехал, вокруг исполнительницы главной роли все собрались: она с фингалом на половину лица. Пытались загримировать – невозможно. И потому надо было в сюжете придумать ход, чтобы объяснить, откуда у нее появился этот фингал. Вот так мы писали эти сериалы.
Галина Паламарчук:
— И быстро что-то доснималось, а вы все это придумывали…
Юрий Поляков:
— Да. А потом там постоянно уходили в декрет ее подруги. Вот стоит ввести новую актрису – через три месяца она уходит в декрет. Я говорю: «Та у нас в кому впадала, другая заграницу уезжала, третья в монастырь уходила… Сколько можно?! Вы можете взять кого-нибудь, кто «доживет» до конца?!»
Галина Паламарчук:
— А какие-то хорошие сериалы сейчас все-таки появляются?
Юрий Поляков:
— Появляются, конечно.
Галина Паламарчук:
— Может быть, не сто серий, а десять, к примеру.
Юрий Поляков:
— По моим произведениям очень приличные ставили: Мамедов снял по «Грибному царю» шестисерийный фильм – хороший, я считаю; «Козленок в молоке» Кирилла Мозголевского тоже часто показывают. Сейчас будет сниматься сериал по моему роману «Гипсовый трубач». Очень интересный замысел. Станислав Митин будет делать.
В этом году председатель жюри 22-го Гатчинского кинофестиваля Сергей Урсуляк – мне его сериалы очень нравятся. Я жалею, что в свое время просто по недоразумению не он стал снимать сериал по моему роману «Замыслил я побег». Я думаю, если бы он снял – это был бы совершенно другой фильм.
Появляются какие-то сериалы. Но, к сожалению, крен пошел в сторону бесконечных бандитских разборок, или какие-то абсолютно легкопробные историко-культурные сериалы появляются, например, как про певца. Но как-то это все явно дешево, это явно делают люди, которые в эпоху не влезали, в проблематику не входили. И то неправильно.
Особенно мне не нравится, как сейчас воспроизводится на экранах советское время. Я жил в это время. Я смотрю и думаю: «Что ж вы врете-то?! Не было этого!» У советской власти была масса проблем, и недостатков, и темных сторон, но не те, которые вы показываете. Члены политбюро балерин не насиловали. Это не наша была проблема. Зачем придумывать то, чего не было?!
Галина Паламарчук:
— Когда, через какой промежуток времени мы сможем честно посмотреть на советское время?
Юрий Поляков:
— Талантливые и ответственные художники уже смотрят. Пожалуйста. Никто ж не мешает. А люди, которых ведет, так сказать, не любовь к истине, не стремление создать художественно совершенное произведение, а срубить, как говорится, «в легкую» деньги, так они и через тысячу лет будут ерунду снимать. Для них нет разницы. Тут важна мотивация. К сожалению, сейчас в кино много людей, которые на этом просто зарабатывают деньги. Это как врач: хирург тоже должен зарабатывать деньги, но если он будет резать только ради зарабатывания денег – он очень быстро превратится в мясника. Тоже самое с режиссером и сценаристом.
Галина Паламарчук:
— А что бы Вы из того времени взяли? Какую конструкцию можно придумать для русского человека: что оттуда, что из этого времени взять?
Юрий Поляков:
— Понимаете, все же зависит от того, насколько честно и откровенно рассказывать о своем времени или о том времени. Например, очень болезненная проблема – эпоха Сталина, проблема ГУЛАГа. Наша «Литературная газета», кстати, очень часто печатает материалы по так называемой статистике ГУЛАГа. Эта ветвь науки, надо сказать, сейчас развивается достаточно активно. Но надо же разбираться, и вот мы печатаем различные статьи, где уже на основании открытых документов различного рода картина становится ясной. Она, конечно, чудовищна, но цифры на порядки ниже, чем те, что нам внушает тот же «Архипелаг ГУЛАГ». И я всегда говорю, что у нас любят цитировать фразу, приписываемую Ахматовой: «Случился 53-й год, и Россия, которая сажала, посмотрела в глаза России, которую посадили». У меня всегда такой вопрос возникает: «Но ведь в ГУЛАГе посадили несколько поколений сотрудников НКВД. Они тоже вышли. Они кому в глаза посмотрели?» А, скажем, те, кого мы сейчас назвали террористами, которых посадили за то, что они занимались организацией терактов, — они кому в глаза смотрели? А националисты, которых сажали, и мы считали, что строго? А сейчас, когда мы видим, что творится на Украине, оказалось, наоборот – слишком мягко. Они кому в глаза смотрели? Понимаете? Когда такие вопросы возникают, тогда понимаешь, что кино должно показывать жизнь во всех ее сложностях.
Галина Паламарчук:
— Кто ваш следующий герой?
Юрий Поляков:
— Предпоследний мой герой – это президент Российской Федерации, у которого украли ядерный чемоданчик. Это моя новая пьеса, которая идет в Москве в театре Сатиры. Сейчас ее уже по России стали ставить – в Ростове был недавно на премьере, потом поеду в Ставрополь и т.д. У меня, кстати, уже купили права на экранизацию и хотят снимать фильм по этой комедии.
А следующий… вы знаете, мне хочется написать цикл рассказов или повесть о моем советском детстве. Потому что то, что я сейчас читаю, то, как рассказывают о своем советском детстве мои ровесники, выросшие, так сказать, в семьях ответственных работников ЦК партии, академиков, бойцов идеологического фронта — это просто какой-то кошмар. Такое впечатление, что они только что вырвались от Фрэди Крюгера. А я вот свое советское детство провел в заводском общежитии маргаринового завода — у меня совершенно другие впечатления. И нет ощущения кошмара. Есть ощущения счастливого детства: огромное общежитие, маленькая комната… Может быть, у меня какое-то отклонение?! Но я хочу вот об этом написать. Хочу предложить читателям свою версию советского детства.
Галина Паламарчук:
— А разочарование в советской эпохе у вас когда-нибудь наступало?
Юрий Поляков:
— Конечно, у меня были разочарования. И я, кстати, об этих разочарованиях, в отличие от многих других разоблачителей, писал еще при советской власти. Мои первые вещи – «100 дней до приказа», «Работа над ошибками» — я писал еще тогда. Разочарований не может не быть в прошлом: естественно, ты уже по-другому смотришь и т.д. Я не за то, чтобы не видеть недостатки в этом прошлом, я за то, чтобы не клеветать на это прошлое только потому, что это сейчас выгодно. Пройдет еще 20 лет и будет выгодно клеветать на путинскую Россию. И опять появятся десятки режиссеров, которые будут получать «Золотые маски», «Золотых орлов», «Кинотавров» и т.п. за то, что они будут клеветать на путинскую Россию, в которой тоже много недостатков. Надо быть объективными: видеть недостатки, писать о них, но не абсолютизировать их.
Галина Паламарчук:
— Надо же еще делать какие-то выводы? Шагать дальше.
Юрий Поляков:
— Так мы и шагаем. Вот я и против того, чтобы зацикливать народ на очевидных и мнимых недостатках прошлого, т.к. кажется, что это делается, чтобы отвлечь от недостатков сегодняшних. Моя бабушка так говорила. Я спрашивал ее: «А как при царе жили?» Она отвечала: «Хорошо». Но потом понимала, что сказала что-то не то, и добавляла: «Но был гнет».
СМС:
— А что вы посоветуете начинающему поэту?
Юрий Поляков:
— Прежде всего посоветую почитать поэтов-предшественников. Беда нынешних поэтов в том, что они начинают самовыражаться, даже не выяснив, что было до них. Могу рекомендовать в этом отношении большой красный том «Русская поэзия 20-го века» — где-то в конце 90-х мы составили его по моей инициативе. Второе, надо найти какое-то литобъединение, какую-то группу себе подобных. Желательно с профессионалом во главе. Я через это прошел, мне это очень помогло. Одним из моих учителей был Владимир Соколов, один из лучших поэтов второй половины 20-го века. А дальше учиться в этом коллективе, потому что стихам надо учиться точно так же, как и музыке. И, конечно, нужен талант. И много-много учится. Это профессия.
Галина Паламарчук:
— А эта профессия востребована сейчас?
Юрий Поляков:
— Поэзия, надо сказать, и никогда не востребована, и всегда востребована. Но интерес к стихам сейчас очень большой. Нам в газету присылают много стихов. Десятки тысяч самодеятельных поэтов печатается на различных интернет-ресурсах. Но, поверьте мне, поэтический талант сейчас такая же редкость, как хороший бас.
Галина Паламарчук:
— А за время, что вам присылают стихи, состоялись ли какие-то открытия?
Юрий Поляков:
— Да, конечно. Мы печатаем молодых поэтов, даем премию «Дельвига». Есть, но это редко.
Галина Паламарчук:
— А вы сейчас пишете стихи?
Юрий Поляков:
— Иногда бывает. Эпиграммы сердитые пишу — они у нас печатаются под рубрикой «ФотоШип». Ироническая лирика иногда проскальзывает. Но, конечно, состояние поэта я уже миновал.
Галина Паламарчук:
— А вы сразу от этого отказались? Сколько времени прошло?
Юрий Поляков:
— Я дебютировал как поэт в 74-м году в московском «Комсомольце», хотя начал писать еще в 69-м. А закончил где-то в конце 80-х.
Галина Паламарчук:
— А в начале 80-х вы уже начали писать прозу?
Юрий Поляков:
— Да, какое-то время у меня это шло параллельно. А потом поэзия ушла на второй план, и я стал писать все реже, реж, реже… А потом совсем перестал.
Галина Паламарчук:
— Что вы скажете людям, которые сейчас не так оптимистично смотрят на будущие России, как хотелось бы?
Юрий Поляков:
— Это вопрос веры. Пессимисты всегда были. В Америке, думаете, нет пессимистов – да сколько угодно! В любой стране они есть. Но я считаю, что и для внутреннего состояния, и для пользы Отечества все-таки лучше верить в звезду своей Родины.
Галина Паламарчук:
— Что мы должны твердо знать про свою страну?
Юрий Поляков:
— Мы – Великая страна с великой историей!
Галина Паламарчук:
— Есть мнение, что с молодыми людьми, которым сейчас лет 18-20, будет некий такой прорыв России. Судя по моему 18-летнему сыну, формируются этакие прагматичные патриоты, и это честный взгляд на свою страну, за которую они переживают.
Юрий Поляков:
— Это хорошее определение. Честно говоря, я думал, что это поколение, которое сейчас начинает входить в социальную жизнь, будет антипатриотичное. Оно формировалось во время пика антипатриотичности, точнее, родители их формировались в это время. И мне казалось, что весь пропагандистский бред 90-х «отольется» в этом поколении. Но как ни странно, видимо, патриотическое сознание внезапно появилось.
Галина Паламарчук:
— Последний вопрос – вы уже были в нашем городе раньше, как вы считает, Гатчина поменялась?
Юрий Поляков:
— Да, в лучшую сторону.
