Все то, что происходит вокруг церкви на Украине, конечно, противоречит некому сущностному содержанию православия как такового. Потому что православие (точнее, Восточное, Греко-кафолическое православие) сутью своей всегда считало строгое, ортодоксальное соблюдение церковных канонов, утвердившегося Обычая как такового, в отличие не только от модернистских течений христианства (от протестантства и далее), но и от Западной, Римско-кафолической церкви, допускавшей те или иные новые трактовки религиозных постулатов.
Хорошо это или плохо, должна церковь обновляться и подстраиваться в своих базовых постулатах под изменение исторических конъюнктур – вообще другой вопрос. Важно то, что Восточное христианство сознательно избрало в качестве своей идентификации верность каноном и обычаю – без этого оно уже является не православием, а чем-то иным. Как скажем, католичество без признания власти верховного авторитета Папы уже не является католичеством.
При этом все то, что происходит сегодня вокруг церкви на Украине, конечно, соответствует всем нормам и логике строительства национального государства. Опять-таки, вопрос в том, насколько нужно Украине быть собственно национальным государством, возможно ли это сегодня, да и вообще, и что значит «быть национальным государством» и в не меньшей степени – можно ли формировать национальное государство при отсутствии национально-независимой и самодостаточной экономики.
Нация – не племя и не этнос. Нация – историческая общность людей, возникающая из народности в условиях формирования национального рынка. В частности – путем выделения на языковой (как основе торговой коммуникации) основе из более широкого прежнего цивилизационного поля, обычно, в первую очередь, религиозного.
Поэтому национальное всегда конфликтует с религиозным и на более раннем историческом этапе в том или ином виде создает национальную церковь, отказываясь от признания власти наднационального религиозного центра, а на более позднем – вообще вступая в мировоззренческий конфликт с религией.
Германия княжеств обосабливалась от власти Рима в переходе к протестантству, Германия императора – заключив в итоге равноправный союз, Франция – отказавшись отправлять десятину в Рим и попросту пленив и переселив пап на свою территорию, Англия объявила своего короля главой своей национальной церкви и т.д.
Более поздние национальные государства Нового Времени подчас либо жестко отделяли церковь от государства, либо вставали на путь ее изничтожения.
Так что в украинском церковном произволе ничего ни неожиданного, ни нелогичного нет: никакому национальному суверену не нужна корпорация, признающая свою подвластность некому внешнему цивилизационному центру.
Другое дело, что для этого нужно действительно иметь и нацию, и национальный рынок, и национальный суверенитет и в экономике, и в политике. В Англии, где к моменту отделения от католической церкви все это было, последствия этого раскола сказывались несколько веков.
На Украине ничего подобного на сегодня нет – но и реального политического авторитета церкви ни в каких ее проявлениях в общем-то нет.
Генрих VIII был проще – и объявил себя главой английской церкви вместо Папы, но он и не претендовал на то, чтобы считать ее католической.
Если Порошенко идет неким подобным путем, то как минимум он не может претендовать на то, чтобы новая «национальная церковь Украины» считалась православной. Правда, он узаконивает свои действия административным дозволением Константинопольского патриарха, но, признавая его власть над своей церковью, он уже не может с полным основанием считать ее национальной. То есть либо она национальная, либо она православная – то есть, наднациональная.
Правда, получив согласие Варфоломея, он получает его в нарушении канонов православия: тогда получается, что его церковь, с одной стороны, не национальная, раз признает подчинение внешнему центру власти, а с другой – не православная. Потому что нарушает главное для православия – его каноны.
Это же в Западной церкви Папа имеет признанное право каноны корректировать, а в Восточной все основано на том, что корректировать их не может никто.
Петр Великий, правда, тоже проявил творчество, объявив себя главой православной церкви в России, но сделал это в условиях, когда наднациональный центр православия в лице Константинопольского патриархата в отношениях с Россией имел право на одно: очень скоромно и униженно просить денег и заступничества от султана у Московского царя.
Однако все эти канонические и исторические нюансы к сути церковной ситуации на Украине имеют косвенное отношение. Тем более, что, если уж быть точными, христианская церковь всегда утверждала, что нет иной власти, кроме как от Бога – и всегда большей частью служила той власти, которая на данный момент существовала. А если сопротивлялась, то обычно проигрывала.
В России, правда, было время, когда патриарх именовался, как и царь, государем и на деле страной правил, но тогда оба они находились в родственно-соподчиненных отношениях, и царь (Михаил) был и биологическим, и официальным сыном данного патриарха (Филарета). А когда следующий патриарх (Никон) попытался претендовать на статус государя и власть над царем (Алексеем) – последний без особого труда его же с патриаршего престола и сместил.
В украинской ситуации интереснее иное: это некий замер. Замер силы – и даже несколько замеров.
Замер того, на что в отношении защиты православия может решиться российская власть.
Замер того, каково реальное влияние Московской патриархии – как в России, так и за ее пределами.
Замер того, насколько для тех на Украине, кто считает себя православными, значима каноническая сущность православия.
Замер того, что в современном мире вообще значат религия и церковь: они что-то значат и что-то могут, либо их значимость — лишь растиражированный миф.
Замер того, насколько оправданна для нынешней российской власти была ставка на православие и церковь как некую морально-психологическую опору, и можно ли соответственно в будущем опираться на нее – либо нужна иная, более современная духовная «мягкая сила».
Она не берется неизвестно откуда – хотя с церковной точки зрения авантюру Порошенко можно счесть неким «испытанием всевышнего» — проверкой на крепость веры и стойкость духа тех, кто называет себя православными на Украине: есть Вера – Украина отстоит свою каноническую церковь, нет Веры – ее заберет Порошенко. Проверка – она всем проверка.
Но на политическом уровне, конечно, это вызов, брошенный России: смирится с разгромом украинского православия – будут наносить удары дальше, справится и победит – отшатнутся и отойдут.
Это вызов и замер – со стороны Западной коалиции.
Это вызов и замер – со стороны Варфоломея: нужно как-либо считаться в дальнейшем с мнением России и РПЦ, или можно их игнорировать.
Это вызов и замер и со стороны Порошенко – и если ответа не будет, его хамство в отношении России будет нарастать и дальше. Также, как в отношении Донбасса. Также, как и в отношении самих украинцев.
С точки зрения «небесной» — дело, возможно, и в испытании крепости и чистоты Веры.
С точки зрения реальной политики – дело не в вере: дело в воле, смелости и силе.
