В этом вопросе уйти от эмоций трудно. Но все же, если попытаться уйти от эмоций и осмыслить вопрос и на общеполитическом, и на общеценностном уровне…
Проект «Бессмертный полк» появился — и появился снизу как отражение национального подъема общества. Массовость движение приобрело в 2015 году, после Крымской весны и подъема антифашистского движения на Востоке Украины. Появился символ — и символ этого подъема, и символ «Прошлого-которым-можно-гордиться».
Появился после того, как долгое время конца 80-90-х официальная пропаганда и тогда еще модные элитные группы настойчиво формировали в общественном сознании страны образ «Прошлого-которого-надо-стыдиться».
Новое отношение к себе возникло не сразу: израненное и почти изничтоженное самоуважение возрождалось шаг за шагом, приподнимаясь из своего втоптанного в ничто состояния сантиметр за сантиметром, с тяжелой одышкой, с одной мыслью: не встанешь – затопчут до конца.
Через Мюнхенскую речь, через отражение агрессии Саакашвили, через отчаянный выход на Поклонную гору, через Олимпиаду в Сочи, через Крым и помощь восставшим антифашистам Украины.
Все это могло кому-то казаться спорадическими эпизодами, и кто-то наделся, что тенденции здесь нет и не будет, что это отдельные «эксцессы» власти. Но когда в немереном числе вышел «Бессмертный полк», стало ясно, что это не изгиб политики Кремля, что это – народ.
И кому-то стало страшно, а кто-то понял, что для них это опасно.
Потому что в стране накопилась энергия и самоуважение, которое могло заставить сказать определенным силам в мире: «Вы процветаете, потому что Мы Вас спасли. Вы – наши должники. И за то, что мы вас спасли, и за то, сколько вы у нас украли в 80-90-е — к расчету».
Это поняли те, кто почувствовал, что ему могут предъявить счет за пределами страны. И это поняли и почувствовали те, кто формировал четверть века назад образ «позорного прошлого» внутри страны.
И они отреагировали: появился проект «Бессмертный барак». Кстати, этимологически – не очень удачный: имя «Бессмертный полк» означает, что бессмертен строй победителей. И вся страна остается в этом строю. Имя «Бессмертный барак» тогда означает, что барак бессмертен. И вся страна остается в этом бараке. Первое имя идентифицирует каждого с подвигом. Второе пытается идентифицировать каждого с осуждением прошлого и унижением себя.
Технологически — что решается: деформация исторической идентификации.
Там, где символом прошлого становится «Бессмертный полк», формируется образ «прошлого, как подвига» и самоуважение страны и еще ее моральная позиция в мировом сообществе.
В этом случае для мира Россия, как продолжатель СССР, – Спаситель.
Это для очень многих неудобно. По разным причинам. Поэтому была предложена альтернатива: постараться, через проект «Бессмертный барак» как минимум помешать утверждению этого образа Спасителя, а если получится, сформировать образ другого прошлого — «прошлого, как преступления» и синдром самобичевания.
То есть представить прошлое России не как основание для вечной благодарности нардов мира по отношению к России, а как основание для вечного покаяния России перед остальным миром. точнее, перед его правителями.
Десятилетней давности резолюция ОБСЕ, приравнивающая нацизм и сталинизм, запреты на советскую и коммунистическую символику в ряде вассальных по отношению к Западу стран, законы о «декоммунизации» в неофашистских государствах Восточной Европы, заявление Столтенберга, приравнивающее Гитлера, Сталина, ИГИЛ* и, по сути, современную Россию, — все это действия ровно того же характера, что и проект «Бессмертный барак».
Конкуренты и противники России всегда выходили на тему ее «нецивилизованности» и «варварства», а, соответственно, необоснованности ее претензий на равноправное отношение в мировой политике. Все основные «черные мифы» о ее истории, что дореволюционной, что революционной, создавались именно там. Либо теми, кто ставил перед собой задачу получить благодарность ее конкурентов.
Среди них был и миф о трех «равнототалитарных режимах: Гитлера, Сталина и Муссолини». И миф о «десятках миллионов узников Гулага», и о «нападении СССР на Польщу в 1939 году», рассказы о «нарушении прав человека в СССР» и прочие информационно-пропагандистские проекты. Фантазия человека – безгранична. Фантазия врага – бесконечно грязна.
Решается задача расчеловечивания образа противника — России. Один из ее инструментов – проект «Бессмертный барак». Его обитатели – осужденные той эпохи — изначально презентуются как жертвы и интонационно – как исключительно невинные жертвы. Невинные жертвы должны вызывать сочувствие. Но поскольку все заключенные представляются как жертвы невинные, сочувствие должно быть распространено на всех заключенных – включая и реальных преступников, бандитов, «лесных братьев», бандеровцев, басмачей, террористов, участников антисоветских мятежей и т.д.
Каждый осужденный в те годы должен быть, таким образом, признан заслуживающим сочувствия и жертвой, а осудившие его – палачами и преступниками. А тогда, поскольку судили и осуждали его представители власти, вся власть может быть рассмотрена как власть палачей и преступников. То есть все подводится к известному тезису: «Власть в СССР была преступной». И «СССР был преступным государством». А Россия – «продолжатель преступного государства». И, соответственно, относиться к ней нужно не как к Наследнику Победы и Спасителю мира, не как к стране, спасшей мир от фашизма, а как к подобию того же фашизма, «наследнику преступлений», «изгою мира».
Во всяком случае, до тех пор, пока она не смирится, не откажется от национального суверенитета и не станет послушной.
Подвиг народа в войне с фашизмом – неизмерим. И это был подвиг всего народа – и сражавшихся на фронте, и собиравших танки и самолеты в тылу. И ложившихся под танки пехотинцев, и стоявших насмерть дивизий НКВД. И фронтовых медсестер, и обезвреживавших врагов чекистов.
Ему нелепо и безнравственно противопоставлять страдания заключенных, которых было в сотни раз меньше. И из которых лишь часть была действительно невиновна.
Но даже трагедия невиновно осужденных не может соотноситься с масштабами подвига народа, остановившего тогда Германию.
Категорию «бессмертных барачников» создают, как и постоянно муссируют тему репрессий, в чисто технологических целях.
Чтобы каждому, кто вспомнит о воевавшем прадеде, можно было бросить в лицо обвинение в «коллективной причастности к репрессиям».
И чтобы стране всегда, когда в мировой политике она посмеет напомнить о своем героическом прошлом, можно было бы бросить обвинение в «преступном прошлом».
Подвигу и воодушевлению народа противопоставить «массовые репрессии».
Строивших заводы и осваивавших новую технику обвинить в невинных жертвах.
И так далее, чтобы сказать: «Не напоминайте о своем подвиге и нашей трусости – или мы начнем обвинять вас в нами придуманных ваших преступлениях».
Чтобы не гордились. Чтобы молчали, понурив голову, и чувствовали себя вечно виноватыми.
Еще раз: проект «Бессмертный барак» не имеет никакого отношения к увековечиванию памяти невинно осужденных. Хотя, строго говоря, вообще нелепо даже их чтить на одном уровне с погибшими в бою за Родину. Каждый невиновно пострадавший заслуживает жалости. Но это не значит, что погибший при взрыве в его доме газового баллона должен почитаться, как легший под танк со связкой гранат.
Невиновно осужденный, если он действительно осужден невинно, а не «реабилитирован» в рамках политической кампании, заслуживает оправдания и реабилитации, но вовсе не героизации и посмертного прославления.
Но еще раз: «Бессмертный барак» к этому оправданию и реабилитации отношения не имеет. «Бессмертный барак» — это технология конструирования для России образа «преступного прошлого». Технология деформации общенациональной памяти и привития комплекса исторической вины.
И те, кто это делает, делает это вполне сознательно, ведя против страны и ее суверенитета свою лукавую и лицемерную войну.
И, если честно, место им именно за это, в том само бараке. Если Россия и ее власть этого не поймут, рано или поздно они проиграют эту навязанную им войну. Потому что их разложат, раздавят и уничтожат именно те, кто эту войну им объявил.
* ИГИЛ — террористическая организация, запрещенная на территории РФ
