2020-й год точно войдет в анналы российской истории. На фоне эпидемии сейчас никто и не вспомнит, с чего он начинался. Была, кажется, отставка одного правительства и утверждение другого, поправки в конституцию и «обнуление» президентских сроков, какая-то чехарда с трубопроводом в Европу, множество других планов и политтехнологических проектов. Все, как один, помножились на ноль и обнулились вторжением новой коронавирусной инфекции. На данный момент по-прежнему непонятно, когда этот кризис закончится: то ли в конце месяца, то ли лета, то ли года. Российские СМИ продолжают успокаивать: выздоровело столько-то, где-то уже тестируются вакцины, а смертность колеблется в пределах процента. Однако холодные цифры и заключения специалистов говорят о другом: пока вакцины нет, полное снятие ограничений невозможно; Россия по приросту заболевших уверенно выходит на второе место, обогнав недавно Испанию, Италию, Турцию и Швецию. Остается только соперничество с Америкой, все как в старые добрые времена. В общем, теперь Россия и США – последние страны в мире, руководству и населению которых можно было бы расслабиться и ждать завершения пандемии.
В первой статье мы говорили об общих вызовах России и миру в связи с нежданной хворью. Во второй – об опасностях бегства от Запада в объятия цифрового китайского дракона. В третьей – о стабильном противостоянии двух геополитических полюсов: евразийской России и атлантических США. Пришло время обозначить, исходя из этого, горизонты нашего будущего и хотя бы общие политические возможности прорыва к русской мечте.
Сначала за рубежом, а теперь и в России чиновники все чаще говорят о «новой нормальности» – состоянии, к которому мы должны прийти после завершения карантина. Сам термин пришел из западной экономической теории (англ. – New Normal) и означал длительную рецессию с массовой безработицей и снижением уровня потребления. Ввел термин в российский политический оборот еще Дмитрий Медведев в 2015-м году в статье «Новая реальность: Россия и глобальные вызовы». Под ней он понимал «ключевые характеристики, которые будут определять развитие глобальной экономики на протяжении предстоящего периода — по сути, до следующего крупного, структурного кризиса». И вот о той же «новой нормальности» заговорила глава Роспотребнадзора Анна Попова: «Нам надо готовиться, и это совершенно очевидно уже, что у нас теперь наступает новая нормальность. Мы должны будем поменять свои привычки». Это уже вызывает серьезные опасения.
К каким новым нормам хотят нас приучить? Носить маски, оформлять цифровой пропуск для выноса мусора и отчитываться о передвижении «большому брату»? Если бы только это, то полбеды. «Новой нормальностью» хотят навсегда узаконить звериный рыночный капитализм, отчуждение власти от народа, симуляцию разделения властей и отсутствие социальной справедливости. И это все – если не на всегда, то очень надолго.
Социологи утверждают, что сейчас, несмотря на уличное затишье, в обществе происходят глубокие трансформации и сдвиги, и пока непонятно, во что они выльются после снятия ограничений. Вслед за повседневными практиками, самоизоляцией и вынужденной атомизацией, действительно меняются коллективные представления о норме, а вслед за ними – социальные и политические институты. Например, очевидно заметнее стал голос Русской Православной Церкви, а о наличии политических партий, самопровозглашенной культурной и политической элите, кажется, вообще никто через месяц-два не вспомнит. Есть государь, главы губерний, развернутая для борьбы с коронавирусом армия и Церковь, а все остальное будто бы теряется в медийной шелухе. В обществе в целом происходит то, что классик социологии Эмиль Дюркгейм называл «бурлением», и все оно выплеснется наружу, когда пандемия отступит.
Подобные же процессы происходили в эпоху Возрождения, когда только-только отступила чума – и люди массово вышли на улицы, вернулись из лесных и горных укрытий. Масштабы, конечно, были несопоставимы с нынешними, но и тогда, и сейчас эпидемия существенно повлияла на все слои общества, перекроила состояние умов, а затем – политические институты и границы. Опять же в разных странах реакция была различной. Где-то избавление от чумы породило протестантские ереси, а где-то – расцвет искусств, театральные и блудные зрелища. Но так как наше телевидение и эстрада и так погружают нас в непрерывное блудное зрелище, то дальше падать уже некуда. Остается обратный сценарий.
Выход из пандемии, говорят социологи, теперь может быть в две стороны – в сторону еще большей атомизации, либо солидаризации общества. Именно это новое состояние, в котором зафиксируется посткризисное общество – и будет «новой нормальностью». Эту нормальность определим только мы – и государство будет с этим считаться. Нормальное русское государство – это «удерживающий» русский православный правитель, нормальность – это социальная справедливость и поддержка населения, нормальность – защита русскоязычный соотечественников, нормальность – это внимание к нашей православной идентичности хотя бы в медиапространстве, нормальность – это ипотека в 1-2 процента и национализированный Центробанк, возрожденные образование и наука. А все то, что мы имеем сейчас – это точно ненормально, противоестественно и опасно.
Сначала мы ждали возвращения к нормальности в первый президентский срок Владимира Владимировича, когда был побежден открытый террор и сепаратизм, потом – после войны с Грузией 2008-го, потом – после возвращения Крыма. Все это было хорошо, но радикально, критически недостаточно! Каждый раз мы, патриоты, думали, что вот сейчас будет сделан самый решительный шаг – и его все не было. Кажется, это превратилось в патологическую форму издевательства: два шага вперед – два назад, шаг вперед – два назад. Суверенная демократия плюс монетизация льгот, возвращение Крыма плюс увеличение пенсионного возраста, защита Донбасса плюс Минские соглашения, Изборский клуб плюс Валдайский клуб, главный храм вооруженных сил России в парке «Патриот» плюс Ельцин-центр в Екатеринбурге, Всемирный русский народны собор и Гайдаровский форум… Любой верный шаг всегда перекрывается и отменяется полным кошмаром, который осуществляется вопреки логике, русскому самосознанию, патриотизму и порядочности.
Создается впечатление, что коронавирус – наш последний шанс, внешнее испытание, посланное либо для спасения, либо для окончательного уничтожения и обнуления. Дальше эта раздвоенность власти и элит продолжаться не может. Такая шизофрения – это тяжелая психическая патология, а не государственная политика, вечное «ни да, ни нет», «и нашим, и вашим».
Уникальная внешнеполитическая конъюнктура, отступление глобализма и тренд на укрепление суверенитета, справедливая озлобленность обывателя и запрос на перемены – нам в помощь. Либо сейчас, либо никогда!
