Во второй части интервью российский православный публицист и писатель, доктор философских наук, заместитель председателя Изборского клуба Виталий Аверьянов рассказал ИА «Новороссия» о неоднозначности личности Ленина в русской истории, мотивах защиты советской символики в республиках Донбасса, причинах продолжения Гражданской войны вековой давности в патриотической среде и условиях сохранения России в новых политико-экономических реалиях XXI века.
— О Сталине мы поговорили в первой части интервью. Теперь вспомним о Ленине. Тем более, что в апреле исполнилось 150 лет со дня его рождения. Как можно объективно оценить роль Ленина в истории России?
— Если рассматривать Ленина просто как Ленина в отрыве от всего советского периода, это будет один взгляд. Другой взгляд — Ленин как символ этой огромной эпохи. То есть если бы речь шла о конкретной роли Владимира Ильича, то, может быть, как многие патриоты справедливо полагают, нам нужно минимизировать его присутствие. Потому что в советское время в каждом даже самом маленьком городе был памятник Ленину, во всех красных уголках был бюст или портрет и так далее… Этот массив памяти, возможно, чрезмерен с точки зрения исторической правды и позитивного значения для России.
Ленин, если говорить о неких его заслугах перед исторической Россией, был тем политиком, который вывел нашу страну из неравной игры, которую затеяли наши геополитические конкуренты. Он, по всей видимости, не сразу даже это осознал. Но где-то через несколько лет после революции, начал происходить сдвиг парадигмы. Вдруг стали появляться такие выражения как «социалистическое отечество», хотя до этого слово «отечество» считалось табуированным, было символом реакционности. В обращениях к народам Востока, воззваниях к спасению социалистического отечества, в целом ряде других документов, потом в программе введения новой экономической политики Ленин показал себя как очень гибкий политик, который начал, правда еще очень робко, движение от антисистемы в сторону системы. Может быть, Сталин, когда он говорил, что является преемником Ленина, верным ленинцем, в чем-то лукавил, но доля истины в этом есть. Это самое движение от антисистемы к системе Сталин в значительной степени осуществил.
Что я понимаю под антисистемой. Революционные силы, которые участвовали в Гражданской войне, представляли собой части антисистемы, созревавшей внутри Российской Империи в течение долгого времени. Безусловно, к этой антисистеме относились и большевики. Достаточно сказать, что большую часть своей жизни как профессиональный революционер Владимир Ильич провел за границей. Мы понимаем, что за границей он не служил, не занимался полезным трудом — он жил на средства определенных спонсоров.
Любой здравомыслящий человек, не историк, исходя из опыта своей жизни в текущей ситуации, вполне может оценить, что значит такое положение вещей. Что это могут быть за люди в современной России, которые живут за границей на деньги спонсоров и при этом занимаются внутрироссийской политикой и идеологией — издают газеты, развивают некую организацию, проводят подпольную работу. Очевидно, что это антисистемные силы, которые подпитываются нашими противниками. Ибо больше никому кормить таких профессиональных революционеров просто не понадобилось бы.
В результате в 1917 году одна группа таких менеджеров по устройству Смуты приехала с Лениным в опломбированном вагоне в Петроград, другая подобная группа с Троцким на корабле прибыла в Одессу. Большинство из них задним числом оказались членами РСДРП, хотя де-факто это были приписки.
Это были фактически две ключевые группы антисистемных операторов, которые выполняли определенный заказ. Мы достаточно точно уже сейчас знаем, кто был заказчиком Смуты. Эти люди концентрировались в нескольких точках — в Лондоне, в нью-йоркском небоскребе на Бродвее 120, где было несколько крупных банковских контор. И самое интересное, что оттуда тянулись ниточки не только к большевикам, но и к февралистам, к тем, кто делал Февральскую революцию, к масонскому Временному правительству.
И фактически Гражданская война, которая началась в 1918 году, шла не между контрреволюционерами и революционерами. Это была борьба между двумя группами революционеров. А настоящему патриоту России в этой войне место себе найти было нелегко. Если спросить сегодня честного и объективного патриота: на чьей стороне ты бы воевал в Гражданской войне? Я думаю, что большинство должны были бы ответить, что ни на той, ни на другой. Они должны были бы выбирать какую-то третью сторону, которой тогда реально либо вообще не было, либо она была мизерная.
С другой стороны, мы понимаем и то, что очень большое количество монархистов среди наших офицеров и чиновников, когда нужно было выбирать, — приблизительно около половины в кадровом составе — мучительно, скрепя сердце, выбрали красных, а не белых. Потому что они видели, что белые закладывают страну в ломбард. Они уже фактически подписали все контракты на продажу страны «иностранным инвесторам». Красные тоже были антисистемой, причем чудовищной антисистемой, с невероятным потенциалом уничтожения старой элиты, с омерзительным отношением к старой культуре, с большой долей в своей среде негодяев, нацеленных на распродажу по дешевке награбленных в ходе Смуты ценностей. Тем не менее, поведи они дело к тому, чтобы сохранить страну, утвердить ее суверенитет, пусть и под красным знаменем. Поэтому монархисты и многие патриоты консервативного толка поддержали в тот момент красных, как это ни странно. И в этом была своя историческая правда.
Поэтому фигура Ленина тоже не столь однозначная, как может показаться на первый взгляд. Тем не менее, преодоление этой антисистемной энергии революционной партии произошло только к концу 1930-х годов. Поэтому в значительной мере Ленин является для нас символом именно разрушительной, деструктивной силы. Но это было разрушение эпохальное, и в нем просматривается огромный потенциал. Обратим внимание на то, что Ленин даже в самых тяжелых условиях войны, нужды, голода, прорабатывал планы развития будущей советской науки, техники, электрификации, он старался придать импульс стране, в будущее которой он верил. Вот это в Ленине очень подкупает и действительно делает его не только изощренным разрушителем Российской Империи, но и такой фигурой, которая отправила некий созидательный импульс в будущее, и этот импульс был подхвачен Сталиным.
— Одним из преступлений Ленина считается передача русских земель Донбасса и Новороссии в состав УССР и последующая их насильственная украинизация. Война в Донбассе во многом явилась следствием ленинской национальной политики. Тем не менее, власти ЛНР и ДНР особое внимание уделяют сохранению памяти о коммунистическом периоде истории. Например, недавно были подписаны указы о возвращении советских названий Луганска и Донецка (Ворошиловград и Сталино) в дни памятных дат. Есть ли здесь какое-то идеологическое противоречие?
— Противоречие может быть только в том, что мы рассматриваем историю не целостно, а фрагментарно. Мне кажется, что для Донбасса сегодня советский период — это прежде всего символ идентичности. И когда отстаиваются советские символы, это делается не потому, что граждане Донбасса и его руководство хотят реабилитировать культ Ленина, например, а потому, что они защищают свои символы в условиях нового натиска антисистемы. На этот раз антисистема зашла с украинского фланга, она пролила немало крови и вызвала огромные страдания. Получается, что в этой ситуации советская символика, несмотря на всю ее неоднозначность, особенно связанную с Лениным, украинизацией и с именами тех вождей, именами которых называли эти города, эта символика должна быть неприкосновенна.
Да, верно то, что границы Украины были проведены большевиками исходя из их представления о национальной политике, которая проводилась в ущерб Великороссии и за счет нее. Так получилось, что восточные территории нынешней Украины были отрезаны от Великороссии искусственно. И вина Ленина в этом очевидна, но и вина Сталина в том, что он в этом участвовал, а позднее не исправил — также велика. Но главная проблема здесь заключается не в самой нарезке границ республик внутри СССР, а в том, под какую перспективу осуществлялась данная нарезка. Большевики стремились опираться на группы национал-независимцев потому, что исходили из перспективы построения «Соединенных Штатов Европы и Азии». Стоял вопрос о воспламенении левым радикализмом всех пространств бывшей Российской империи и вокруг нее.
История повернулась иначе, и те границы, которые прочерчивали по карте империи в 1918-1920 гг., оказались очень удобным средством для развала СССР. Безусловно, большевики оказали огромную услугу наследникам своих кураторов из Лондона и Нью-Йорка, протянув им руку через 70 и 90 лет. Их борьба с великорусским шовинизмом была умеренной формой того же вируса русофобии, из которого вывели гибрид нового киевского монстра.
Пока не будет наведен порядок на этом фланге, пока Украина не перестанет быть русофобской антисистемой, советское прошлое должно оставаться своего рода мемориалом. Оно должно быть законсервировано как некий символ идентичности, как часть русской идентичности. Российская Империя и Советская Империя, проект традиционалистский и проект советский, красный, авангардный, являются частями нашего «я», нашей картины мира. И в этом смысле антисистема пытается унизить и то, и другое, пытается вбить клин между ними. Наша задача прямо противоположна. Мы не противопоставляем эти времена, а наоборот пытаемся их сшить. И на великих победах одного периода, и на великих победах другого периода мы строим будущее.
— Советский период русской истории вызывает сегодня, пожалуй, наибольшие споры в патриотической среде. Как со стороны красных патриотов, так и со стороны белых постоянно звучат взаимные обвинения и всякого рода разоблачения. Почему спустя 100 лет противостояние Гражданской войны остается актуальным? И кому выгодно подогревать гражданское противостояние вековой давности?
— Сами термины «красные» и «белые» означают сегодня нечто совсем иное. Мы имеем дело в данном случае с двумя традициями. Не с традицией и антитрадицией, не с системой и антисистемой, а с двумя традициями, двумя системами. Это две эпохи созидания, две эпохи побед, две эпохи исторической памяти. И там, и там мы имеем великих созидателей. Именно на этом будет строиться будущее России. Но в то же время мы понимаем, что в смутное время (а эпоха 1905-1920 гг. — это было смутное время, так же как эпоха 1988-2000 гг.) антисистема берет верх над системой, антитрадиция берет верх над традицией. Но это не отменяет того, что потом мы, как народ, все равно перевариваем весь яд, всю отраву Смуты, преодолеваем ее и выходим опять на созидание.
Вопрос в том, кого противопоставлять. Если мы противопоставляем созидателей и созидателей, значит мы совершаем зло, наносим рану своей собственной родине. Если мы противопоставляем созидателей разрушителям, созидателей и кровопийц, — это закономерно и правильно, так и нужно действовать. Поэтому эти две традиции в нашем понимании — дореволюционного царского, имперского периода и эпохи социальной справедливости — друг другу не противоречат.
Могут ли они соединиться? Я думаю, что они могут соединиться только в рамках новой, третьей традиции. Что это за новая третья традиция? Это Россия XXI века, которую мы называем «Пятая империя», или в «Русской доктрине» мы назвали ее «пятый проект России». Она не будет ни советской, ни дореволюционной. Это будет новая Россия, и в этой новой России две традиции окончательно переплетутся и станут неотъемлемыми частями нашего прошлого.
В эпоху Гражданской войны, как я уже выше говорил, была схватка между революционерами. Была схватка между двумя сектами или группами революционной интеллигенции. Это не была схватка между двумя частями народа. И для того, чтобы это аргументировать, я могу привести две интересных цитаты. Вот цитата из Троцкого, который писал про события 1917 года: «Если бы белогвардейцы догадались выбросить лозунг «кулацкого царя», мы не удержались бы и двух недель».
Но любопытно, что эту же мысль подтверждает носитель совершенно противоположных убеждений — крупнейший мыслитель русской эмиграции и лидер движения штабс-капитанов Иван Солоневич в своем труде «Народная монархия», в котором он говорил, что февральский переворот был устроен именно для того, чтобы устранить опасность «крестьянского царя».
Если переводить эти цитаты на язык современного человека — на тот момент в России просто не оказалось адекватной патриотической силы, которая бы занималась не отработкой внешнего заказа, как делали это февралисты и большевики, а выдвинула бы адекватный народному сознанию лозунг. Эсеры тогда называли себя крестьянской партией, но они ей реально не были, они не отражали крестьянский менталитет, это была внешняя одежка, которую попытались натянуть на крестьянство. Так же, как и другие партии, они не отражали народного менталитета. И на тот момент такой политической силы просто не оказалось. Поэтому Гражданская война была навязана нашему народу. Она была направлена против него и против его духа.
На этих цитатах я показал, что смутное время — это в каком-то смысле помрачение, это уход от самих себя, своей сущности. А эпоха созидания, которая приходит ей на смену, в частности, эпоха зрелого Сталина или эпоха великих русский царей, которая строили, собирали державу, — совершенно противоположного знака. И поэтому те люди, которые пытаются противопоставить все советское всему досоветскому или постсоветскому, — либо просто недалекие люди, либо это исторические шулера, которые пытаются в очередной раз нас столкнуть лбами и посеять раскол среди нас.
— Как вы считаете, что может послужить объединительной национальной идеей для русских в ХХI веке?
— Вопрос, конечно, огромный. Его сложно не то что в интервью, а и в книгах исчерпывающим образом раскрыть. Но попытаемся сделать это сжато.
На мой взгляд, нам нужно объединиться вокруг стратегического перспективного проекта будущего, который будет опираться на наши традиции. Сейчас в мире складывается обостряющаяся ситуация глобальной гибридной войны. С этой пандемией, с этой карантинной диктатурой, с остановкой производств, с падением экономик… Начиная от Китая и далее экономика везде падает, везде происходит деиндустриализация. По моему глубокому убеждению, это острая фаза мировой гибридной войны, направленная не против какой-то одной страны, а фактически охватывает весь мир. Это можно уподобить библейскому потопу, наводнению, угрожающему всем — но потопу рукотворному.
Думаю, что нам, русскому народу и всем народам, которые в союзе с ним строили Русскую цивилизацию, надо в этих условиях объединиться вокруг очень масштабной стратегической идеи. Мы недавно создали программную работу «Русский ковчег», она вышла буквально в феврале этого года в журнале «Изборский клуб», в интернете она тоже присутствует. В ней мы очень подробно излагаем эту идею — как можно было бы России, используя ее особенности, используя ее огромные преимущества — географические, климатические, человеческие, геостратегические — поднять знамя альтернативной цивилизации. Потому что нынешняя глобальная цивилизация и ее руководство, привели мир к очередному тупику, из которого очень сложно будет найти органичный выход. Я не буду сейчас перечислять конкретные угрозы — они сегодня активно обсуждаются, они известны.
За нынешней деиндустриализацией скрывается цель ограбления многих стран, включая Россию. И это у них, похоже, очень хорошо получается. Но это не самое страшное — нас уже не раз грабили, мы уже выходили из этого состояния, поднимались опять. Поднимемся и вновь. Но боюсь, что в этот раз ситуация хуже, чем просто мировой грабеж. Все это может вылиться в более неприятные последствия, чреватые тем, что мы свой суверенитет восстановить уже не сможем.
Поэтому я уверен, нам нужно сегодня сосредоточиться вокруг собственного цивилизационного стержня и построить свой «Ковчег», и в том числе создать союз с другими державами. В частности, с такими как Индия и Иран, с которыми у нас мало противоречий. Такой «ковчег» сегодня просто напрашивается.
То что человечество заводят в тупик, было ясно уже довольно давно, но сейчас это приобрело такие гротескные, острые формы, очевидные для каждого человека, что люди уже морально готовы к радикальному решению. В этом смысле, может быть, от таких неприятностей есть и польза — испытывая их, мы быстрее приходим к верным выводам и начинаем действовать в нужном направлении.
Я бы хотел отметить, что Донбасс в этом смысле является позитивным исключением, потому что беда в Донбасс пришла раньше, чем в большую Россию, и она пришла в другой форме. Народ Новороссии быстрее пришел к осознанию того, что нам нужен свой суверенный путь и свой ковчег в этом мире. В противном случае нас либо раздавят, либо дезориентируют и окончательно расколят на части. Мы в таком вялотекущем инерционном режиме в этом мире не сможем уцелеть ни как народ, ни как цивилизация, и своим детям не сумеем передать наше наследие. Нужно некое усилие совершить над собой сейчас, чтобы не угаснуть в истории, чтобы наши дети были нашим продолжением.
Очень важно, чтобы и остальные части Русского мира подтянулись к этому боевому мобилизационному состоянию, которое есть в Донбассе.
Беседовал Тихон Гончаров.
