В одном из недавних выпусков наиболее популярного политического шоу два комментатора – украинский и российский — поделились двумя равными по цинизму риторическими заявлениям. Первый, украинец, огорошил присутствующих своей мерой цинизма, заявив: «Ну, вот вы отделились – и хорошо вы теперь живете? Чего добились? Как там с благосостоянием, с производством, с внешнеторговым оборотом?».
Второй, российский, заявил: «Ну, вот некоторые говорили, что им дали мало времени на обсуждение изменений в Конституцию! Но ведь на два месяца голосование перенеслось – что же они во время пандемии Конституцию не обсуждали – а только коронавирус? Вот и обсуждали бы весь май Конституцию… Значит, не так она им и важна!»
Первый, украинец, был далеко не бандеровец и даже представитель русскоязычного Николаева. Второй, русский, был далеко не «либерал», а ярый «патриот» и православно-верующий.
И первый делал вид, что не понимает — говорить жителям блокадного Донбасса, который защищаемый им фашистский режим на Украине блокирует, убивает и расстреливает из крупнокалиберных орудий: «Что же вы так плохо живете?», — цинично и отвратительно.
И второй делал вид, что не понимает – говорить людям, живущим под страхом и в опасности смертельной болезни, страхом и за себя, и за своих близких, и за страну: «Что же вы все о болезнях, вместо того, чтобы Конституцию обсуждать?» — так же цинично и отвратительно.
Потому что иронизировать над живущим под обстрелом, почему это он так бедно живет, и посмеиваться над живущим под угрозой смерти от заражения, что он думает, как бы не заразиться, вместо того, чтобы вести дискуссии о Конституции – одинаково мерзко.
И, среди прочего, говорит о том, что и среди украинских палачей далеко не все – с Западенщины, и не все бандеровцы, а вполне достаточно русскоговорящих с Востока и Юга Украины, и среди русских циников, презирающих народ в России – далеко не одни «либералы» и западники, а немало как бы «патриотов» и православно-верующих.
В Донбассе народ живет бедно, потому что когда живешь под блокадой и в войне – тебе не с чего жить богато.
В России люди в апреле и мае не обсуждали поправки в Конституцию, потому что когда ты живешь в условиях эпидемии, тебя больше волнует она, а не пусть самый важный политический документ, тем более на деле влияющий на твою жизнь далеко не всегда.
Мерзавцами могут быть и не бандеровцы, но и представители Юго-Востока, точно так же как мерзавцами могут быть и не только «либералы», но и православно-верующие «патриоты».
Потому что упрекать человека в том, что когда все СМИ постоянно говорят ему об угрозе смертельного заражения и когда среди его знакомых уже имеются заболевшие и умершие, тем более, в ситуации, когда от его мнения уже не зависит, какие именно поправки будут представлены на голосование, а само голосование было перенесено на неопределенный срок – могут только циники и мерзавцы. Как «либерального», так и «православного» толка. Особенно, когда эти «либералы» имеют слабое представление о либерализме, а эти «православные» — не вполне представляют себе, что такое православие.
И вот здесь – еще один важный момент, почему уже к апрелю 2020 г. активное обсуждение поправок в Конституцию во многом утратило свою актуальность.
Потому что оно, по сути, ничего уже не меняло: соответствующий закон был принят, поправки внесены и оставалось решать, голосовать за их вступление в силу или не голосовать.
Поправок вносилось несколько десятков. Подавляющее большинство – сами по себе вполне нормальные, хотя и не все предполагали, что конкретно изменится в жизни после их принятия.
Но основная проблема заключалась в том, что все оказалось выстроено по принципу торговли полувековой давности: если хочешь купить апельсины – купи гипсовый муляж совы, если хочешь купить перчатки – купи пластмассовую вазу.
Поправки, действительно, в отличие от тех же времен полувековой давности, не обсуждались в обществе как таковом: их обсуждала подготовительная группа, в большинстве состоявшая из вполне значимых и уважаемых людей, но массового обсуждения в стране и в тех или иных группах интересов – на деле не было. И тем более, в обществе не было обсуждения последней, терешковской поправки, как ее не оценивать.
Поправок – несколько десятков. И человек, может быть, с девяносто пятью из них вполне согласен – и с пятью не согласен. Но его решение детерминируют: хочешь социальной защиты и качественного здравоохранения – голосуй за почитание бога.
Хочешь надежного суверенитета страны – голосуй за поддержку предпринимательства.
Поправки в таком виде становятся актом продажи права первородства – за чечевичную похлебку. А признание преемственности с СССР в соединении с почитанием бога и поддержкой предпринимательства – вещь вообще достаточно своеобразная. СССР был атеистическим государством, не допускающим частной собственности на средства производства и эксплуатации человека человеком. Если преемственность не означает этих смысловых установок, бывших сущностными для СССР – что она вообще означает… Явно что-то другое — и не сущностное.
Тогда у нас такая преемственность – не сущностная… Место в ООН даром не дают.
Но, что более важно, будь эти поправки вынесены для голосования по каждой – один бюллетень с графами для каждой поправки (их все же не больше, чем бывает партий на парламентских выборах) — и проголосуй большинство граждан за предложенную комбинацию, постмодерном это быть не перестало бы, но реально выявленными предпочтениями граждан считать было бы возможно.
Если же они проголосуют за все вместе или против всего вместе разом, с точки зрения сущностной легитимации все теряет смысл. Нынешняя власть такое волеизъявление признавать будет, поскольку сама задала нужную ей конфигурацию. В какой-то момент она сменится – и если захочет, тут же укажет на все подобные несуразицы в процедуре принятия. И тем или иным способом — то ли через послушный любой власти Конституционный Суд, то ли своим прямым решением, то ли через Верховный Суд – объявит все голосование недействительным.
А захочет тот или иной будущий президент – и просто издаст «Указ № 1401» об отмене Указа № 1400, и как старый текст Конституции, так и новый уйдут в небытие.
Тем более, что ситуация с уровнем поддержки новой Конституции и готовностью голосовать за нее не так однозначна.
По данным Левада-центра (он, кончено, иностранный агент, но цифры-то дает точные, бережет репутацию), по состоянию на начало июня точно прийти на голосование были готовы 45% граждан. И предполагали, что скорее придут еще 21%. То есть вместе их набирается 66%.
Из них за поправки готовы проголосовать 44% и против – 32%.
По данным ВЦИОМа (он, конечно, сугубо верноподданный и манипулирующий социологией, если что, тоже грешит, но репутацию тоже бережет, и цифры дает такие, какие есть — вопрос уже в формулировках вопросов и в интерпретациях), на выборы точно готовы прийти 46%, и 20% говорят, что «скорее придет» — те же 46%, что и у Левады.
Правда, число готовых голосовать за поправки у него уже возрастает: 61% из пришедших, по его данным, проголосуют за, 22% — против, 17 – затрудняются ответить. Поскольку его данные представляют более оптимистический для инициаторов такого голосования сценарий, в данном случае имеет смысл опираться на них.
Итак, придут голосовать 66% граждан. Итак, 61% из них проголосуют за поправки. Получится, что новый вариант Конституции имеет поддержку в 40% граждан страны. А если считать по Леваде – то в 29%.
Строго говоря, если взять среднюю между сверхлояльным ВЦИОМом и сверхненавидящим власть Левадой, получится 35%.
Но пусть будет даже по верноподданному провластному ВЦИОМу. Сорок процентов – это, конечно, лучше, чем то, что было 12 декабря 1993 года. Сейчас правда, в справочных материалах значится, что явка тогда составила 58%, и за принятие Конституции проголосовало 54%. Хотя те, кто помнит, как это было, помнят, что в декабре 1993 года объявлено было о явке в 54% и поданных в поддержку того текста Конституции – 52%.
Но даже если исходить из названных скорректированных данных – 54% от 58% составляют 31%. ВЦИОМовские 40%, конечно, лучше.
Но Конституция, которая утверждена 40 процентами голосов избирателей, будет действовать, только пока будет отвечать интересам власти. Или не слишком уж сильно мешать массам.
Морально-легитимирующего значения она не будет иметь никакого, то есть роли Константы жизни общества выполнять не будет. И любой противник власти, страны и тех или иных статей такой Конституции всегда будет иметь возможность напоминать, что воли большинства граждан она не отвечает, принята без возможности граждан сделать осознано-информированный выбор – и быть чем-то значимым в смысловом плане не может.
ВЦИОМ, правда, в том же опросе постарался выявить, какие поправки какой поддержкой в обществе пользуются. Цифры тоже интересные. Правда, сразу нужно оговорить (это к вопросу о малых искажающих манипуляциях ВЦИОМа), что в нем речь шла не о том, поддерживает опрашиваемый ту или иную поправку, вопрос задавался иначе: «лично для Вас важно или не важно, чтобы следующие принципы были закреплены в Конституции России?». Только важность или неважность – не равна поддержке или не поддержке, причем в разной степени относительно разных вопросов.
Если речь идет о сверхпопулярной поправке «Государством обеспечивается доступность и качество медицинского обслуживания» (95% — за), признание ее важности вполне соответствует ее поддержке.
Если речь идет о самой непопулярной «Внесение упоминания о Боге: «Признание исторически сложившегося государственного единства и преемственности в развитии страны, с опорой на память предков и веру в Бога» (54% – за, 39% — против)», то признание важности будет включать в себя и позицию «Да, это важно и здорово!» равно как и «Да, это важно и ужасно, этого нельзя допустить!».
То есть предложенный в данном случае рейтинг поправок выявляет оценку их важности, но не выявляет оценку их поддержки и носит, как ни печально, характер откровенной манипулирующей и формирующей социологии.
Изменение Конституции, которое само по себе достаточно важно и было востребовано хотя бы потому, что Конституция 1993 года не только была результатом государственного переворота, но и потому, что была принята незаконно и нелегитимно. Хотя определенные проблемы она тогда сняла – не лучшим, правда, образом.
Но предстоящее изменение Конституции, текстуально улучшающей в большинстве случаев вариант 1993 года, создает, пожалуй, больше проблем, чем решает. Проблем и дальнесрочных, вызванных отложенными последствиями не слишком красиво утвержденного документа, но проблем и близкосрочных, в случае если она все же будет не принята.
В первом случае она будет действовать, пока будет сохраняться нынешний баланс сил, но не предотвратит схватку за передел норм и власти при изменении этого баланса. Да и вообще, дает своей противоречивой утвержденностью знамя в руки тех, кто выступит уже не против существующей власти, но и против национально ориентированной ее составной в лице собственно Путина, к тому же — против страны в целом.
Во втором, если она принята все же не будет, это окажется не только ударом по тем или иным непопулярным статьям, но и против стабильности в стране и той же национально ориентированной составной в нынешней политике.
Потому что вопрос ставится так: хочешь жить в социальном государстве, хочешь сохранить неприкосновенность и суверенитет страны – присягни на верность тому или иному богу.
Не хочешь признать ценности того или иного, веры в то или иное божество – не будешь иметь ни социальных гарантий, ни гарантий суверенитета страны.
