— Михаил Геннадьевич, чем вы объясните происходящий сегодня в Беларуси конфликт между властью и обществом?
— Конфликт между властью и частью общества вызван отсутствием у страны стратегической перспективы. С одной стороны, Александр Лукашенко сохранил в стране цивилизацию, которую утратили, например, мы. В Беларуси остались — и при этом развиваются! — социальная сфера, образование, здравоохранение, промышленность, которая по либеральным теории и взглядам не может быть у страны с населением менее 10 млн человек. Соответственно, Лукашенко сохранил самоуважение людей, они обладают достоинством, понимают, что они не пыль под ногами, которую можно в любой момент вычеркнуть из жизни. Люди понимают, что у них есть право на жизнь, это их страна, в которой у них есть определенные права, — но вот обеспечить эти права Лукашенко не смог, причем по вполне объективным причинам. Это небольшая страна, она может нормально жить и развиваться только в условиях модернизации России. Это касается не только ее, но и всего постсоциалитического пространства, включая Восточную Европу. Без модернизации России приемлемых рынков для этого мира нет.
— То есть Беларусь зависит от России в этом смысле?
— Вообще-то в русском языке есть слово «Беларусь». Но означает оно, увы, трактор. Очень хороший, но все же трактор…
И Беларусь, и Польша, и Чехия, и Словакия, и в целом вся Восточная Европа. Восточная Европа умирает, потому что ее элиты отказались от российских рынков: их руководство решило, что для него лучше получать 20 копеек в Брюсселе, но зато в правильной валюте и не беспокоясь о судьбах своих народов. А чтобы те не защищали свои права, разрушили свои экономики и общества. Отчасти это не удалось сделать в Польше из-за сильного национального чувства и приличной численности населения, но в других странах это получилось.
Беларусь может нормально развиваться, пока в России есть модернизация, которая обеспечивает растущий рынок. А поскольку Россия модернизацией не занимается, растущий рынок не обеспечивает, соответственно, возникает вопрос: в чем смысл белорусской экономики и даже самой Беларуси? Какова ее цель, каков ее образ будущего? Поскольку Лукашенко дать ответ на эти вопросы не может, он начинает проигрывать людям, у которых есть привлекательный образ будущего (пусть и заведомо лживый, и разоблаченный в десятках других стран — Украине, Молдавии, странах Средней Азии, во всей Восточной Европе, кроме Словении). Не имея образа будущего, белорусское общество его, разумеется, ищет. И в нем побеждает тот, кто предлагает будущее. А Лукашенко своим врать не хочет, поэтому, естественно, проигрывает тем, кто готов ко лжи.
— Какое будущее предлагает оппозиция?
— Оппозиция предлагает превращение в Северную Молдавию. Рабочие ведь бастуют, за небольшим исключением, не потому, что они такие прогрессивные, а потому, что директор хочет приватизировать завод. Он понимает: «Может, наши трактора никто не будет покупать, когда между Россией и Беларусью будет железный занавес. Но даже тогда я продам свой завод на металлолом, как это было на Украине и в Восточной Европе, — и этих денег мне хватит, чтобы купить себе домик на Лазурном берегу и прекрасно там дожить».
— Значит, есть раскол и в элитах Беларуси?
— Скорее всего. Посмотрите, например, на Владимира Макея, который производит впечатление лидера западного крыла в белорусской власти. По сообщениям Телеграм-каналов, он только что вступил в гольф-клуб, который несколько поколений держат в семье Нэнси Пелоси — главы демократов в Конгрессе США. Членство в нем стоит от полумиллиона до миллиона долларов. Там и Николай Саакашвили, и Арсений Яценюк, — если это сообщение верно, им точно есть о чем поговорить друг с другом. То, что Лукашенко ничего не делает с Макеем и то, как он нас прямо перед кризисом обвинял во всех смертных грехах, позволяет опасаться, что у него не в элитах, а в голове раскол.
На протестах сразу появилось много средневековых белорусских флагов. Детский вопрос: откуда они взялись? Я помню, как в 1991 году мои знакомые шили огромный российский флаг, который после ГКЧП толпа носила по улицам. Это была тяжелая работа, авральная, почти катастрофическая. Но откуда флаги? Разговоры о том, что они сами какие-то простыни порвали, покрасили и сшили… Извините, но самострок выглядит не так. Если эти флаги были подготовлены заранее, то это означает, что КГБ Беларуси профессионально работает против Лукашенко.
— Получается, протесты готовились?
— Конечно.
— Но у них же нет явного лидера. Оппозиция или сидит в СИЗО, или уехала.
— При качестве белорусской оппозиций и вообще либеральной оппозиции, — чем ее меньше, тем лучше. Есть структуры, которые все обеспечивают, есть бригадиры, есть сотники. Политические головы только мешают, — по крайней мере, уровня Светланы Тихановской. Но у протеста есть оргядро.
Кроме того, у народа есть растущее недовольство: когда у людей нет будущего, а есть социальные гарантии, они считают, что гарантии будут всегда, а будущее они себе улучшат. Это мы 1990-го года — классика. Поколение, которое помнит 1992–1994 годы, в Беларуси так или иначе ушло со сцены. Пришли люди, которые этого не помнят, и они в нашем положении 1990 года: за все хорошее и против всего плохого. Но оргядро есть. Это как «желтые жилеты» во Франции: протест народный, активисты искренние, но тактическая выучка у некоторых протестующих, как показывают ролики, была отчетливо лучше, чем у полицейского спецназа, который им противостоял. Здесь тоже была хорошая выучка. Для этого, вероятно, проходили подготовку в Польше, Литве, на Украине. Наверное, какое-то количество майданутых украинцев приехало, чтобы помочь. Если уж у нас они участвовали во всех либеральных митингах, то в Беларуси тем более.
— Например, Максим Шевченко в интервью нашей газете говорил, что за протестами вообще стоит Москва.
— Конечно, и Трампа мы избрали, а сейчас избираем Байдена. Есть такая точка зрения: «если в кране нет воды — это сделали русские», и во всем виноват Владимир Путин. Януковича тоже мы, наверное, свергли, и в Армении мы устроили революцию.
— Тем не менее какова в таком случае роль России сейчас? Мы со стороны наблюдаем?
— Похоронная контора. Внешнеполитические структуры РФ — это самая роскошная и многочисленная похоронная контора в мире. Сергей Лавров — хороший министр? Хороший. А давайте посмотрим на его внешнеполитические достижения. Очень красиво курит на камеру, правильно использует не совсем цензурные выражения. Насколько могу вспомнить, когда Грузия напала на Южную Осетию в 2008 году, он сказал на «России-24», что будет сейчас звонить Кондолизе Райс, чтобы та сняла Саакашвили. Назовите его дипломатические достижения, но не там, где Путин напрямую руководит процессами, как в Сирии и Крыму. Расскажите про мягкую силу, про удачные переговоры — может, я чего забыл?
Поляки сейчас строят крупнейшую военную базу — «Форт Трамп». Обустройство базы стоит 1,5 млрд долларов. Трамп сказал: «Замечательно, только США платить не будут». А за счет кого же поляки строят базу? За счет Российской Федерации, потому что в каком-то суде сказали, что «Газпром» должен им 1,5 млрд — им заплатили. А потом украинцы сказали, что им «Газпром» должен, и «Газпром» снова заплатил столько, сколько они в суде насчитали. Поэтому можно понять антироссийскую риторику Лукашенко. Все вокруг него, кто ненавидит Россию, получают от нее деньги. А он с Россией, вроде, пытается дружить, но получает только по голове: «Так давайте я тоже буду ненавидеть Россию, может, она мне за это заплатит, как им».
— Разве мы не отправляли дотации в Беларусь?
— Отправляли — прошедшее время. Смысл налогового маневра заключался именно в разорении Беларуси. Ее поддержка осуществлялась за счет, грубо говоря, вывозной пошлины. Налоговый маневр направлен на то, чтобы эту пошлину свести к нулю. Соответственно, Лукашенко лишается дотаций.
Почему у нас цена на бензин выросла внутри страны в 2018 году? Логика либеральной власти: дикие русские не должны иметь ценного сырья, оно должно поступать приличным людям в Европе, Америке. Поэтому налоговый маневр предельно упростил вывоз нефти, но при этом повысил налоги на добычу нефти и сделал переработку нерентабельной даже после скачка цен на бензин. В этом году то же сделали с золотом: Банк России отказался покупать его у банков и производителей по рыночной цене, стимулируя его продажу в Лондон, — и произошел его массовый вывоз из России.
Но, если брать налоговый маневр применительно к российско-белорусским отношениям, это прекращение дотирования Беларуси.
— У Беларуси есть будущее без России?
— Ни у кого в постсоциалистическом — даже не постсоветском — пространстве нет будущего без России, точнее, без российской модернизации.
— Но модернизация где-то задержалась.
— У России тоже нет будущего без модернизации. Думаете, китайцы Сибирь с Дальним Востоком нам оставят, если мы будем продолжать так себя вести там? Могу напомнить, что, когда мы Манчжурию передали Китаю в 1949 году, то население там было таким же редким, как у прилегающих регионов Восточной Сибири и Забайкалья. А сейчас там все забито, им места не хватает.
— Верите в официальные результаты выборов в Беларуси?
— Я считаю, что Лукашенко не мог не победить в первом туре. Крайне маловероятно, что он победил с 80%, так как столько у него было в прошлый раз, а его поддержка не могла не упасть за эти годы из-за ухудшения экономической ситуации и обострение ощущения у белорусов чувства тупика, особенно у молодежи. Молодежи просто скучно — это то, что развалило Советский Союз. Я им об этом много раз говорил, но мне отвечали: «Зато мы игорный бизнес открыли. У нас казино есть. Что же молодежи скучать?» Мне не удалось объяснить, что у молодежи другие интересы, да и играть ей особо не на что, особенно в Беларуси.
Популярность Лукашенко не могла не упасть. Но есть группы, которые устойчиво и массово поддерживают его, потому что без него они социальные покойники.
— Какие это группы?
— Бюджетники, занятые в сельском хозяйстве и машиностроении, включая частное, весь госсектор экономики, само собой, пенсионеры. Кстати, медицинский сектор, к которому из России ездят лечиться, в таком же шоке от наших диагнозов, как англичане. И они хорошо понимают, что будет с медициной и с ними, когда придет российский либерализм.
Так что Лукашенко свои 55% точно получил, а, скорее, и 60%. Против него только молодежь, преподаватели вузов, мелкие и средние предприниматели, которые живут за счет торговли с Польшей, Россией, за счет транзита и т. д. Это приличная численность, социально активная часть общества, они пошли голосовать.
— Например, Борис Кагарлицкий считает, что белорусское общество просто «переросло режим Лукашенко». Согласны?
— А это очень красивая метафора. Мы тоже переросли режим Михаила Горбачева, а сейчас уже практически достроили блатной феодализм. И где ж те люди, которые переросли режим Горбачева? Дают интервью, наверное.
Проблема взаимоотношений Лукашенко и общества в том, что он не хочет врать. Может, и не по морально-нравственным причинам, а по каким-то иным, но не врет. А в отсутствии модернизации России будущего у Беларуси нет. Поэтому Лукашенко никакого образа будущего не дает. В этом отношении с Путиным они братья-близнецы, просто у России емкость рынка, а значит, и инерция больше.
— Разве нет усталости от Лукашенко, который у власти уже 26 лет?
— Конечно, как сказал Владимир Владимирович Путин, когда кто-то в Германии сидел 12 лет, даже такой дисциплинированный народ, как немцы, не мог не устать за эти годы. Я полностью с ним согласен, но маленькая деталь: конечно, устали, но, с другой стороны, привыкли. Я хорошо помню, как люди забыли, что генсеком может быть не Леонид Ильич Брежнев. Сейчас выросло поколение, которое не подозревает, что не Путин может быть президентом. То же самое в Беларуси.
Если бы Лукашенко был в состоянии бежать впереди паровоза, давать обществу хоть какой-то намек на будущее, то у него не было бы серьезных проблем. То, что он не хочет обманывать, — это хорошая гипотеза. А плохая гипотеза, что он «спекся», наступило профессиональное выгорание, он уже не понимает, что общество от него в целом независимо, а сам он не является абсолютным хозяином. Сейчас Лукашенко, может, стал понимать, а, может, и нет.
У белорусов исторически плохо с пиаром: они очень честные, им невозможно вводить других в заблуждение. Теоретически Лукашенко мог нарисовать заведомо ложный, но привлекательный образ будущего. Сейчас, например, Эрдоган перед своими досрочными выборами открыл газовое месторождение на шельфе. Думаю, что после выборов выяснится, что месторождения не совсем такие, как сейчас ожидается. Зато он рисует картину. Есть великий — безо всякого преувеличения — Гейдар Алиев, который создал сегодняшний Азербайджан. Тогда, помнится, были завышены оценки нефти и газа на шельфе Каспийского моря. Пришли истекающие слюной инвесторы со всего мира. Когда выяснилось, что месторождения не совсем такие, как они думали, было поздно — их деньги уже пришли в Азербайджан.
Лукашенко мог создать подобную вещь. Но то ли фантазии не хватило, то ли слишком много белорусской добросовестности, то ли диктаторская самовлюбленность и презрение — вопрос диагноза к людям, которые глубоко разбираются в его анамнезе. Но проблема в том, что он перестал показывать образ будущего. Образ настоящего, каким бы хорошим он ни был, всегда проигрывает образу будущего, каким бы сомнительным он ни был. Белорусское общество переросло Лукашенко? Замечательно. Но переросло куда? И зачем? Чтобы врасти в Польшу на правах Северной Молдавии? И кого же оно, прости Господи, переросло? Уж на то, чтобы не делать эту глупость, у Лукашенко ума и воли хватило.
— Почему, на ваш взгляд, Лукашенко не пошел, скажем, по казахстанскому сценарию транзита власти, поиска преемника, который был бы управляемым?
— Вопрос управляемости нынешней казахстанской власти открыт. К тому же Лукашенко не столько лет, сколько Нурсултану Назарбаеву, со здоровьем у него получше. Судя по всему, он видит преемника в своем сыне, а это катастрофа.
— Колю?
— Да, это могло бы пройти в Средней Азии (не в Казахстане), но не в европейской Беларуси, где вам про магдебургское право под каждым кустом расскажут в красках. Это внутренняя катастрофа, — то, что он не выращивает преемника, а взял сына. Это хуторская клановость.
Но есть еще одна причина: Назарбаев ведь ушел не по-хорошему. США под вздорным предлогом заморозили почти половину золотовалютных резервов Казахстана, и Назарбаеву пришлось ехать на поклон к Трампу. Тот сделал предложения, от которых нельзя было отказаться. 7,5 млрд.долларов на ненужные американские товары и инвестиции Назарбаев подписал, но, насколько можно понять, пришлось пообещать и две американские военные базы на Каспийском море. И когда он приехал с этим обещанием, китайцы, похоже, вежливо поинтересовались, как это понимать и не стоит ли по их старой традиции прислать шелковый шнурочек. И Назарбаев поступил просто гениально, я им до сих пор восхищен, — ушел в отставку, поставил другого президента и сказал Трампу: «Я бы очень хотел, но мне тут пришлось уйти в отставку, а новый президент Вам никаких баз не обещал». Но Лукашенко достаточно умен, чтобы в такие ситуации не попадать. Как говорится, горе от ума.
— Сколько же в таком случае Лукашенко надо сидеть, чтобы Коля дозрел до президентства…
— Один из тупиков белорусской государственности — политический, потому что ни один белорус Николая Лукашенко президентом не признает. В стране с развитыми традициями партизанского движения вести себя таким образом — признак драматического снижения качества управления.
— В Беларуси всегда было сильно неформальное объединение партизанских командиров, которые, например, продвигали Петра Машерова, который потом погиб. Лукашенко тоже выдвинули они?
— Нет, они тогда были уже совсем старенькие. Беларусь, если грубо, — это леса и болота, и там было очень сильное партизанское движение. Оно было жестоким в первую очередь по отношению к себе. Василь Быков даже десятой части не описал того, что там происходило на самом деле. Быков в отношении войны — это как Александр Солженицын в отношении ГУЛага, а те, кто могли стать Варламом Шаламовым, не выжили. Поэтому те, кто выжил, были абсолютно спаяны, это был костяк людей, которые знали, что на друг на друга можно положиться в любой ситуации, можно снять трубку, и в любом конце Советского Союза человек ответит в любое время дня и ночи и сделает все, что угодно. Белорусы пошли по хозяйственной части, так как прошедшие такую войну были не в силах нести политическую околесицу. Белорусская «партизанская элита» неформально контролировала большую часть советской экономики. Причем они контролировали ВПК, технологии. Беларусь была «сборочным цехом» Советского Союза еще и по этой причине, и в силу национального характера.
А дальше, когда Брежнев уже был никакой и просился в отставку, а Политбюро не отпускало его, потому что Суслову было комфортно крутить страной, прикрываясь Брежневым и своим выкормышем Андроповым, белорусы выдвинули Машерова.
— Но он погиб внезапно.
— Скорее всего, убили. Это известная история. Менее известно, что после Машерова убили его преемника точно таким же образом. И еще как минимум одного человека, крайне значимого для неформального белорусского руководства, тоже, по-видимому, убили. После этого белорусская «партизанская элита» сломалась.
— Поэтому Советский Союз распался?
— Это было одной из причин. Для власти подходили два человека — Машеров и Романов. Их обоих устранили. Были два человека, которые могли управлять СССР, но оба были выведены из игры, скорее всего, КГБ, открыв дорогу больному Андропову. Это признак загнивания системы. Когда те, кто должен систему сохранять, ее разрушают.
«Партизанская элита», может быть, сыграла какую-то роль в выдвижении Лукашенко, но я думаю, что это было уже следующее поколение — их воспитанники.
— А сейчас никого не осталось?
— Лукашенко вычистил всех, кто помогал ему прийти к власти, пусть и очень по-хорошему. Он ведь трудно осваивал власть.
Все эти несчастные Шушкевичи успели провести приватизацию примерно 480 малых и средних предприятий. И была реальная угроза приватизации тех предприятий, которые представляют основу белорусской экономики. Приватизация проводилась с нарушением всех законов, как у нас, чтобы сделать бизнес заложником либералов. И у Лукашенко было несколько доверенных людей, которые провели переговоры с приватизаторами. Общий принцип был простой: «Дорогой, ты получил это предприятие незаконно. Ты оставляешь себе все деньги, которые заработал, отдаешь предприятие родному государству, участвуешь в конкурсе и получаешь аналогичное своему предприятие по своему выбору, но уже законно». На это не согласились порядка 20 человек, которых до сих пор ставят Лукашенко в вину.
— Как удалось Лукашенко прийти к власти?
— Он пришел к власти на волне борьбы с коррупцией, потому что белорусы по своему характеру не воры, им воровство еще более чуждо, чем нам. Когда товарищи демократы начали разворовывать страну открыто и цинично, белорусы возмутились, и пришел Лукашенко. Россия была в агонии, а Запад тогда «кушал» нас, ему было не до Беларуси. Лукашенко гениально воспользовался ситуацией.
— Вы считаете его 26 лет успешными?
— Скажем, первые 11 лет, затем он забуксовал. Он сломался в 2005 году, когда мы должны были ввести единую валюту. Понятно, что это было хозяйственное поглощение Белоруссии, и мы должны были дать гарантии: личные для Лукашенко, корпоративные для элиты, гарантии сохранения социальной сферы и вообще экономической модели — для народа. А у нас в 2004 году был заговор Березовского, административная реформа, полный паралич государственности. Некому было думать и некогда. И, когда Лукашенко увидел, что вместо введения единой валюты эти «расеяне» готовят монетизацию льгот и вообще забыли, что с 1 января 2005 года должен быть единый российский рубль, он не мог не подумать: «Если люди так относятся к своим обязательствам, значит, к ним надо относиться так же». И началась кампания белорусизации.
А если вы вводите режим местечковости, вы покойник. В рамках режима местечковости вы читать и понимать прочитанное не имеете права, потому что если поймете прочитанное, вы займетесь партизанской войной: ведь никто не любит, когда его убивают. В местечковой стране должно быть в два раза меньше население, чем в индустриальной. Поэтому для Беларуси либерализация и переход на западную модель — это потеря половины населения. Например, Латвия уже потеряла треть населения, на Украине был 51,5 млн человек, а сейчас, похоже, — 34 миллиона, и процесс в разгаре.
— А потом уже было поздно объединяться?
— Нет, и сейчас не поздно объединяться. Просто для этого надо прийти и сказать Лукашенко: «Товарищ, через пару лет мы начинаем модернизацию. Поэтому у тебя светлые перспективы. Продержи пару лет БелАЗ и подготовь планы расширения его мощностей в четыре раза. Нам нужны будут твои калийные удобрения, потому что мы будем осуществлять сельхозреволюцию, как в Брянской области, и нам не хватит нашего „Уралкалия“. Продержись пару лет, а гарантии тебе и твоей семье такие-то. Социалочку мы у тебя не будем ликвидировать, а распространим твой опыт на всю Россию». Тогда через два года в Беларуси будет другая проблема — все белорусы оттуда уедут, потому что там человек был прорабом на стройке, а у нас станет начальником строительства. Но среди одичалых строителей блатного феодализма у нас же нет людей, которые способны кому-то давать какие-то гарантии. Кто же поверит людям, которые разрушают конституционные гарантии населения РФ, что они будут давать какие-то гарантии другим народам?
— Но захочет ли народ Беларуси объединяться с Россией?
— Народ Белоруссии хочет иметь социальные лифты и светлое будущее. Если для этого придется потерпеть пару лет Лукашенко, а потом избрать какую-нибудь дочку Машерова, то в чем проблема?
— Но я общалась с белорусскими политологами…
— Белорусский политолог не хочет конкурировать с российским, поэтому он категорически за «незалежнасць». Таких людей, безусловно, много. Но объединение Белоруссии с Россией при условии модернизации последней даст огромный социальный лифт просто потому, что средний белорус будет «бить» любого среднего россиянина в силу своих моральных качеств. С началом интеграции у белорусского директора главная проблема была в том, что в Беларуси за взятки сажают. Поэтому, когда он сюда приходил, и у него возникала потребность продвигаться в российском социуме, бизнесе и деловой среде, платить налоги, он попадал в ступор: за это его там посадят, а без этого он здесь не продвинется. Они уже научились решать эту проблему, но это было сложно.
Людей, которые будут против воссоединения с Россией, будет максимум до трети, а все остальные будут настолько категорически за, что это будет спокойным демократическим выбором.
— Вы же сами говорите, что для этого нужна модернизация России, а она не предвидится.
— Но Вы же спрашиваете, поздно ли объединяться с Белоруссией. Нет, не поздно. Как говорил один человек, которого сам сатана боится пустить в ад: «Перестройку начни с себя». В данном случае дело в нас. Благополучие Болгарии решается в Москве, не в Берлине, Вашингтоне и тем более не в Софии. Благополучие Греции решается в Москве, как и благополучие и Белоруссии, и Молдавии, и Украины, и Таджикистана. А вот в Прибалтике и Польше уже не будет благополучия. Мы им два раза построили индустрию, они ее два раза сдали на металлолом. Будут жить на хуторах — им так лучше.
— Давайте поговорим про дальнейшие сценарии развития событий в Беларуси.
— Сейчас протест выдыхается. Лукашенко пережил прошлые выходные, причем очень спокойно. Протест выдохся даже раньше. В прошлые выходные должен был случиться штурм административных зданий с их занятием и объявлением новой власти. Это никому в Беларуси и в голову не пришло. Темп потерян.
— А как же всеобщая забастовка?
— Российская промышленность и промышленность всего мира ей рукоплещут. Если неделю назад я говорил, что премию Дарвина за 2020 год поделят на троих повар из Уханя, сварщик из Бейрута и Александр Лукашенко, то теперь ее точно получат работники белорусских машиностроительных заводов.
В принципе, Лукашенко должен осознать, что забастовку организуют директора предприятий, которые хотят их приватизировать. Он должен с ними разобраться, а также с руководством КГБ и Макеем. Без этого он нежизнеспособен, но еще как-то побултыхается. Если он эти вопросы решает, то протест заканчивается в течение двух дней, а Лукашенко спокойно сидит год. Но у него отношение к протестам, как у Бориса Немцова, когда шахтеры сидели на рельсах. Он к ним ходил, деньги наволочками таскал, раздавал, обнимался — все были довольны, но с рельс не уходили. А после дефолта пришел Николай Аксененко — министр путей и сообщения. Он сделал два звонка, и шахтеры ушли с рельс. Он просто позвонил тем олигархам, которые вывели шахтеров и объяснил, что и как именно будет с ними происходить. Аксененко был крайне эффективным руководителем с очень понятным языком. С половины совещаний у него кого-нибудь одного да увезут на скорой. А товарищ Лукашенко, вроде, человек взрослый, а ведет себя, как Немцов.
— Не была ли ошибкой поездка Лукашенко к рабочим, которые его освистали?
— Нет. Обязательно нужно обращаться к народу, приехать к нему и поговорить. Освистают, тухлой крысой кинут, помидорами — это все лирика. Это как Михаил Дегтярев, который от народа спрятался. Вышел бы и сказал: «Мужики, вы что? Я что, хотел быть вашим губернатором? Я хочу влезать в ваши дела? У меня в Москве теплая баня! Я полгода у вас врио, а вы выберете потом того, кого хотите. Вы хотите, чтобы у вас был бардак без руля и ветрила? Так будет. Успеете». Все — никаких претензий к Дегтяреву после этого не было бы ни у кого. Его бы еще и губернатором избрали, потому что он явных глупостей бы не делал, привез бы деньги, и все были бы довольны.
— К чему тогда слова Лукашенко про то, что будут писать новую Конституцию?
— Он до сих пор не понял, что происходит. Лукашенко — честный, искренний и демократически настроенный человек. Он думает, что людям нужна Конституция, что им нужно как-то по-другому избирать клоунов. Как там был лозунг на Болотной: «Мы голосовали не за этих мерзавцев, а за других». Лукашенко запутался в этой глупой политологии, а в основе лежат социальная и экономическая сферы. Надо сказать так: «Я сейчас еду к Путину и объясняю, что между Москвой и Минском три дивизии и ни одной его. В России начинается модернизация через два года, а нам к этому надо хорошо подготовиться». Все, и он спокойно досиживает срок и передает преемнику власть. За два года можно подготовить толкового руководителя. Но для этого нужно стратегическое понимание ситуации, а оно у Лукашенко отсутствует. Он не понимает, что его враг — это кто-то из его КГБ — тот, кто прошляпил флаги и кто покрывает того, кто прошляпил флаги.
Боюсь, Лукашенко сейчас сидит только из-за Ангелы Меркель. Думаю, она понимает, что либеральное демократическое руководство Белоруссии будет американским через Польшу, и будет железный занавес, и Германия не получит российских нефти и газа, а «Сименус» придется завозить свои грузы в Россию по Северному морскому пути, потому что прямой транзит по суше будет закрыт. Меркель это совершенно не нужно. Ее сменщик, который придет в 2021 году и который будет уничтожать немецкую промышленность, — нерушимый блок зеленых и AFD, которые ненавидят промышленников по диаметрально противоположным причинам. Поэтому Лукашенко посидит годик.
— Вы уверены, что он усидит?
— Он переломил динамику. Да, народ собрался, он против. Но сейчас до него начинает доходить, что нужно работать. Виртуального миллиона долларов не хватит на всех бастующих. А Лукашенко должен предельно четко действовать: раз народ бастует, то директора, раз не преодолел забастовку, под суд, его заместителей поменять, а рабочих меняем на любых гастарбайтеров (хоть из своей, хоть из чужой сельской местности), и завод продолжает работать. А вы, ребята, можете вернуться через недельку, иначе через восемь дней у вас будет волчий билет — на заработки в Польшу и Россию, пожалуйста. Только так. Но Лукашенко так не умеет, он людей любит. Он очень любит свою страну и своих людей, поэтому не умеет действовать жестко. Дать команду избить тех, кого он посчитал отморозками, — пожалуйста, их не жалко, а перед людьми, которые наивно заблуждаются, он бессилен. Поэтому, безусловно, какая-то искра еще может проскочить, его могут и сейчас снести. Но процесс идет на убыль. Темп потерян.
— Но вы допускаете все же, что Лукашенко могут еще снести.
— Снести Лукашенко могут в любой момент. Грамотно организуются пять-шесть убийств «неизвестными снайперами» — и вперед. Но маленькая проблема: Беларусь не под Польшей, а под Германией в сотрудничестве спецслужб. И Германии сейчас «неизвестные снайперы» в Беларуси не нужны, они нужны Польше. Если они приедут сейчас в Беларусь, то против них будет бороться не только местный КГБ, но и значительно более серьезные люди из немецких соответствующих органов. Поэтому сюжет с «неизвестными снайперами» маловероятен. Думаю, раз он не случился до сих пор, значит, уже не будет.
— Вы говорите, что год он посидит. А дальше что?
— А дальше Лукашенко будут убирать объединенными силами. В Германии сменится власть, и немецкая промышленность будет не нужна, они будут ее уничтожать. Что может быть лучше, чем сказать «ой, это не мы ее уничтожили, а проклятые американцы закрыли сухопутный транзит из России»? Белорусское общество потерпит-потерпит, а дальше терпеть не будет. Мы им никаких перспектив, конечно, не дадим: наше одичалое руководство и России никаких перспектив дать не может. Так какая тут Беларусь? Посмотрите, абсолютно вегетарианская позиция России по отношению к Беларуси. У нас сейчас последнее «окошко» на Запад закрывается. Транзит через Украину перебазировался в Беларусь еще во времена Юлии Тимошенко. Украине остались жалкие 30% от дотимошенковского уровня, а сейчас и того меньше.
— Почему мы тогда ничего не делаем?
— Потому что российское руководство относится к России, похоже, как польское к Украине и Беларуси: эту территорию не жалко, в гробу мы видали всех этих людей. Блатные феодалы развитием не занимаются.
Что может быть естественнее, чем методическая помощь белорусскому КГБ? В 2010 году знаете, кто оказывал помощь белорусским правоохранителям? Там случайным образом оказалась делегация российской общественности. Тупо глядя в телевизор, даже не политологи, а специалисты в других сферах стали говорить Макею: «Родной, вы что творите? Почему вы не хватаете бригадиров — организаторов протеста? Почему вы позволяете протестующим снимать лица командиров вашей милиции? Завтра к ним домой придут и всех убьют, а вы останетесь без правоохранительных органов. Почему вы бьете людей, которые ни в чем не виноваты, которые просто за компанию аплодируют, но не ищете сотников и тысячников?» Поскольку это говорилось под камеру, товарищ Макей был вынужден реализовать эти советы в тогдашней белорусской системе. И протест закончился. Это не была помощь специалистов, это была помощь гражданского общества.
Сейчас Макей набрал такую силу, что может действовать самостоятельно, без оглядки на Лукашенко. И российской общественности в Минске под горячую руку уже не оказалось. И то, что у него не получилось в 2010-м, получается сейчас. Даже методические советы дать некому. Если руководители России не могут по-хорошему разговаривать со своим народом, неужели вы думаете, что могут говорить с Лукашенко, который их просто старше по жизненному опыту хотя бы и при этом не ворует? Может, подворовывает, но не так. Явно у Лукашенко нет дворца в Австрии.
— Для России кто в качестве президента Беларуси был бы оптимален?
— Сегодня Лукашенко. Безусловно, лучше была Наталья Машерова, но ее подставили и слили, не дав даже подумать, хочет ли она вообще заниматься политикой. Когда я называют МИД похоронной конторой, то это всего лишь способ не сказать, что мы занимаемся предательством даже не союзников, а тех, кто к нам мало-мальски хорошо относится. Мы Черногорию довели до вступления в НАТО! Это же надо додуматься! А Сербию довели до грани вступления в Евросоюз — выдающееся достижение российской дипломатии. Невольно хочется цитировать Лаврова…
— А как же Виктор Бабарико, которого иногда даже называли пророссийским кандидатом?
— Боюсь, это просто способ опорочить идею интеграции с Россией. Он, может, и хороший человек, и умный, и правильный, — но посмотрите, как он выглядит в телевизоре: как живая агитация против всего, что с ним ассоциируется. Может, в России кто-то на него и ставил, но это просто лишний раз показывает «вменяемость» российского управления и лишний раз подчеркивает отсутствие стратегических перспектив у Белоруссии. Мы пока держимся за счет объема, массы, инерции. Беларусь такой инерции не имеет. Просто надо понимать по численности людей: Украина — это как две Москвы, а Беларусь — это половина Москвы.
— Каков ваш прогноз по судьбе Беларуси?
— Северная Молдавия, но без вина. Можно обеспечить процветание, но для этого должны сидеть другие люди в Минске и Москве. При нынешнем составе руководства там и здесь — Северная Молдавия. БелАЗ будет продан на металлолом, и мы это увидим. Господи, сделай так, чтобы я ошибся, — мы тебе все поможем.
