В Соединенных Штатах Америки произошло то, что произошло: государственный переворот. В принципе, это признают все, только результат этого переворота одних не устраивает – и они называют вещи своими именами. Других устраивает – и они, прикрываясь определенными трактовками законодательства, делают вид, что если можно закон трактовать в свою пользу, то можно считать его соблюденным, а если считать его соблюденным, то можно отрицать факт совершения государственного переворота.
Ту маленькую деталь, что захват Гитлером власти в Германии формально законодательства не нарушал, они не вспоминают.
Формально и Трамп уходит с поста президента США, не свергнутый военными либо экзальтированной толпой боевиков, а просто по истечению срока полномочий, по итогам очередных президентских выборов и по итогам неудач оспорить эти результаты в суде.
То, что итоги выборов были сфальсифицированы, а суды просто отказывались принимать иски штаба Трампа либо объявляли предъявленные доказательства несущественными – уход в тень и остается лишь темой взаимных препирательств сторон.
Более того, сами фальсификации оказываются законными. Основным инструментом оказались принятые перед голосованием законы штатов, расширяющие возможности почтового голосования, позволяющие добавлять к реальным бюллетеням, заполненным реальными избирателями, любое количество фальсифицированных голосов, заполненных в закрытом порядке.
Не говоря о том, что и среди указанных избирателей, от чьего имени подавались бюллетени, оказались давно умершие люди, в ряде случаев бюллетеней оказывалось много больше, чем каких-либо пусть и фиктивных избирателей.
Бюллетени приходили неизвестно с чьими голосами, а защитная система «двух конвертов» — внешнего с именем избирателя и внутреннего, анонимного — успешно преодолевалась как вручную, так и с помощью специальных машин, пачками внешние конверты вскрывавших и не позволявших проверить соответствие присланного конверта реальному избирателю. Где-то Трампу позволяли организовать пересчет голосов, но это было уже бесполезно: фальшивые бюллетени были уже растворены в общей массе – но реально существовали, и пересчитывать можно было до бесконечности.
Сейчас американскую избирательную систему упрекают в «архаичности», на том основании, что президента избирают не граждане прямым голосованием, а избранные ими выборщики, и в результате получается, что голосов выборщиков больше может получить тот, кто получил меньше голосов избирателей. И никто не хочет признать, что, во-первых, на этих конкретных выборах этот фактор не играл никакой роли, а во–вторых, что дело вообще не в этом.
Система голосования выборщиков только кажется странной, архаичной и бессмысленной. На деле она решает вполне конкретную задачу обеспечения равновесия между волей суммы избирателей всей страны и волей избирателей суммы штатов. То есть, чтобы стать президентом страны, которая состоит из полусотни States, нужно иметь не поддержку большинства избирателей, а поддержку большинства в большинстве из States.
Проблема же была в другом: с одной стороны, в том, что называлось «почтовым голосованием» — то есть, по сути, дистантным, удаленным голосованием, ликвидирующим возможность достоверной идентификации избирателя и акта его личного волеизъявления.
Массовая дистантность – это не архаика. Массовая дистантность – это скорее что-то из области инновационности.
С другой стороны, проблема оказалась в растворении сроков подачи бюллетеней, то есть размытости дней голосования: если, как было в иных штатах, за несколько часов до начала голосования оказывается, что до 90 % голосов уже поданы досрочно, либо, напротив, оказывается, что 40 % голосов предъявляется избирательной комиссии после того, как подсчитаны остальные, никаких оснований уверенно считать полученные результаты достоверными – практически не существует.
Все эти обстоятельства полностью игнорировала судебная система США, рассматривая не обстоятельства, обуславливающие недостоверность голосования, а требуя представить доказательства, что фальсификации имели место. Либо просто отказываясь принимать иски к рассмотрению – как это сделал Верховный суд США, на две трети состоявший из тех, кто должен был быть сторонниками Трампа.
Причем действительным доказательством фальсификации выборов на деле является именно отказ судей разного уровня рассматривать дело по существу либо вообще принимать его к рассмотрению: именно отказываясь от рассмотрения, судьи по факту признавали, что пойди они на такое рассмотрение, они вынуждены будут признать правоту Трампа.
Почему они так себя вели? Частью потому, что были запуганы летними террористическими акциями боевиков демпартии, состоящих из афронацистов и гей-активистов. Частью потому, что хотели устраниться от ответственности. А частью потому, что все происходящее было проявлением элитного заговора и предательства республиканской элиты, которая и в 2016 году была не в восторге, что Трамп стал кандидатом в президенты, а затем и президентом вопреки и ей, и республиканской партийной машине.
И все это очень напоминало ситуацию после августовского 1991 года захвата власти в Москве Борисом Ельциным и его сторонниками и его Указа о фактическом запрете КПСС, когда московские и российские суды всех уровней, равно как и органы прокурорского надзора, трусливо отказывались принимать иски граждан и партийных структур, пытавшихся оспорить этот Указ в законном порядке.
Там был переворот, когда его лидер взял власть и объявил «путчистами» тех, кто ему противостоял, и здесь был переворот, когда его номинальное первое лицо взяло власть и объявило «внутренними террористами» тех, кто противостоял ему. При всей предельной разнице – история и движется, и повторяется: от Бориса Ельцина до Джо Байдена.
Во всяком случае, и отказ Верховного суда рассматривать техасский иск о неконституционности выборов в Джорджии, Мичигане, Пенсильвании и Висконсине, и поведение вице-президента Пенса 6 января, когда он сначала отказался не признавать полномочий выборщиков из спорных штатов, затем вызвал Национальную гвардию для защиты противников Трампа от восставших, а затем довел до конца оформление госпереворота, провозгласив Байдена признанным президентом США – все это было откровенным предательством и Трампа лично, и Конституции США как таковой.
И если говорить о событиях 6 января 2021 года и «штурме Капитолия», которые первое лицо переворота Джо Байден объявил «не протестом, а восстанием», они, конечно, были как минимум попыткой восстания. Оно было неорганизовано, и стихийно, напоминая антитермидорианские восстания парижских санкюлотов в Жерминале и Прериале, когда они с перерывом в месяц дважды захватывали Конвент, но, лишенные якобинских вождей, казненных в Термидоре 1794 года, лишь бродили по нему и не знали, как распорядиться своей победой.
Только, во-первых, это восстание (либо попытка восстания) как минимум делает честь американцам, хотя бы попытавшимся что-то сделать, защищая свою страну и свою конституцию от государственного переворота, опиравшегося на предварительный неофашистский террор афронацистов и гей-сообществ, на массовые и откровенные фальсификации в ходе президентских выборов ноября 2020 года.
Да, нужно было быть более решительными и организованными. Да, не нужно было быть столь наивными и мирными. Да, у них не нашлось вождей, и те же самые республиканские лидеры их предали. Но они хотя бы попытались спасти честь американской демократии перед лицом олигархического переворота.
А во-вторых, восставая, они имели на это право. Право на восстание – это же морально-юридическая основа существования американского государства: «…Когда длинный ряд злоупотреблений и насилий, неизменно преследующих ту же цель, обнаруживает стремление подчинить их полному деспотизму, то это их право, то это их долг — свергнуть такое правительство и установить новые гарантии ограждения их будущей безопасности» — Декларация независимости США, (принято континентальным конгрессом 4 июля 1776 г.).
И отрицая право народа на восстание, элита США отрицает право на существование самих США. Тогда только остается неясным – почему все остальные должны его признавать.
Да, в Соединенных Штатах государственный переворот. То, что он может при желании трактоваться как не нарушивший законы, не имеет особого значения: власть сменилась на основании сфальсифицированных итогов голосования, при самоустранении судебной системы и явочной поддержке переворота политической элитой США.
Только это – не дворцовый переворот, когда власть переходит от одной элитной группы к другой: элита республиканцев потому и поддержала переворот, что он не столько отстранял ее от власти, сколько ей власть возвращал, отстраненной она скорее себя чувствовала при Трампе как явно внеэлитном политике, опиравшемся напрямую на низы республиканской партии и общественные настроения «классической Америки», на мнения избирателей.
То есть это не был переворот одной части элиты против другой, не переход власти от одной партии к другой. Это был элитный переворот против лидера, пытавшегося править помимо элиты при прямой опоре на массы. То есть отстранение элитой каких-либо претензий низов общества на участие в управлении страной.
Причем эта смена правящего субъекта произошла не путем конкурентной апелляции к избирателям и признания их права избирать себе власть, что происходит в рамках т.н. «либерально-демократической модели», когда народ избирает посредников, осуществляющих власть от его имени. И даже не путем манипуляции настроениями избирателей, что большей частью происходило до сих пор. И даже не в рамках модели элитарной демократии, при которой массы реально до влияния на власть не допускаются, а за ними признается лишь право выбрать, какая элитная группа получает право практически бесконтрольно править от его имени.
Все названные модели так или иначе признают и основаны на том, что как минимум формально источником власти является народ и, так или иначе, нужно победить в борьбе за его голоса: «Глас народа имеет значение».
Массовая и неприкрытая фальсификация даже не итогов голосования – итоги голосования представлены в бюллетенях — а итогов волеизъявления означала, что американская элита уже не верила в свою возможность и способность ни убедить большинство избирателей в своей правоте и привлекательности, ни даже отманипулировать их настроениями. Они обратились не к влиянию на разум либо даже предрассудки избирателей, то есть признали, что им сказать народу нечего, а все что они могут сказать – народ отвергнет уже просто потому, что ему это скажут они.
Сделав ставку на массовую фальсификацию волеизъявления, они признали, что могут править, только игнорируя волю и настроения народа.
Если старая американская прославленная демократия зарождалась как демократия участия: «Правительство народа, с участием самого народа и в интересах самого народа» — она даже в те времена, когда эти слова говорились, скорее, приобретала черты «либерально-демократической модели», когда правят «посредники», но действительно выбранные народом. С развитием больших СМИ после Второй мировой войны появилась возможность широких манипуляций общественными настроениями благодаря возможности массового вброса в общество за короткий временной промежуток объемов информации, которые массовое сознание не успевает критически осмысливать и на которое реагирует на эмоциональном уровне.
Как результат, в последние десятилетия американская система приобрела черты модели «элитарной демократии», при которой избиратель выбирает даже не между политическими нотаблями и между элитными кланами, осуществляющими власть. И лишены возможности эти кланы как-либо контролировать – но сохраняют право влиять на выбор между ними.
2016 год показал, что от этих кланов Америка так устала, что предпочла свернуть в сторону плебисцитарной демократии – той, еще с античных времен существовашей модели, которую демос противопоставлял правлению родовой аристократии и знати в целом: собственно, из чего и родилась классическая греческая демократия — народный заступник, наделяемый народом властью для подавления богатых и знатных.
Говорить, что не так, не полностью и не достаточно решительно делал Трамп, что он не решился на то, что обещал, не пошел на радикальные меры по «осушению болота» и какие допустил ошибки – это другая тема.
Но его приход и его стиль были восприняты элитой Штатов как дыхание смерти. И они решили попытаться навсегда обезопасить себя: и решившись на захват власти сегодня – пусть и ценой уничтожения американской традиции и американской демократии, какими бы спорными они не были на протяжении своей истории, сменив модель правления и выбрав переход от «элитарной демократии» к «олигархическому авторитаризму». Причем анонимному олигархическому авторитаризму, когда правит меньшинство, но те, кто на деле принимает решения – остается не публичны: мы же не знаем, кто на самом деле принимал решения о фальсификациях на выборах, кто решал закрыть каналы коммуникации для Трампа, кто обеспечивал и координировал предательство республиканской элиты, включая вице-президента и членов Верховного суда.
Но если правят кланы, тем более во многом анонимные, причем кланы, представляющие наиболее реакционные и непроизводительные экономические сектора, причем правят опираясь на попранную Конституцию, причем отвергают право масс на изъявление их воли и отвергают основы существования того, что считалось «Демократической Америкой», лишая прав своих оппонентов и угрожая им запретом на передвижение по стране и возможностью высказывать свое мнение. И более того, подкрепляя свое правление устрашением общества силами афронацистов и гей-боевиков, — такое правление слишком похоже на откровенный фашизм. Хотя и с несколько иной идеологической основой, чем у кажущихся сегодня наивными и примитивными германских фашистов 1930-х гг.
Собственно, никто, кто хотя бы немного занимался изучением истории и политической системы США, никогда не верил в образ «идеальной американской демократии» — слишком часто там убивали и изгоняли президентов и кандидатов в президенты: только после 1945 года были убиты Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди, Роберт Кеннеди, Мартин Лютер Кинг, изгнан Ричард Никсон, теперь к ним прибавляется Дональд Трамп.
Но прежде, даже не будучи полноценной демократией – США имели некое основание на этот статус формально претендовать. Теперь они это право утрачивают.
И нужно просто открыто признать, что мы имеем дело не с прошлой, пусть «буржуазной», но демократией, а с узурпировавшей власть авторитарной олигархией.
Которая теперь уже в полной мере — угроза для всего остального мира.
