Памяти Александра Васильевича Старых.
Пару лет назад я замыслил написать цикл эссе о русских поэтах второй половины ХХ века. И когда в нашей областной библиотеке имени Крупской брал книги Бориса Слуцкого, Ярослава Смелякова, Леонида Мартынова, Сергея Маркова, Алексея Прасолова, Анатолия Передреева, Николая Старшинова, к моему изумлению, всякий раз последней фамилией в читательском формуляре была – СТАРЫХ. Я как бы шёл по следу, проложенному Александром Васильевичем ещё в 80-ые годы. Такая преемственность радовала, но печалило, что тридцать лет в крупнейшей библиотеке области к книгам замечательных авторов никто не обращался.
Я рассказал об этом Александру Васильевичу. «Что ж… Самая читающая страна…» — с грустной иронией отреагировал он. Распалась связь времён, прервалась мощнейшая поэтическая традиция, отчего нынешнее поколение стихотворцев блуждает, как слепые котята, не зная драгоценных источников русского слова, что открыли недавние предшественники. О золотом и серебряном веке ещё что-то слышали, а о том, что было в пору отцов и дедов – неведомо. Александр Васильевич осознавал эту пропасть острее многих.
Большинству он известен прежде всего как публицист, литературный критик, журналист, редактор, но в литобъединение имени Даля, в дружную семью Геннадия Фёдоровича Хомутова, в 70-ые он пришёл как поэт. Потом муза немного поутихла, но в 2020 и 2021 годах он написал цикл пронзительных стихов, где слышны ноты Горбовского, Соколова, Тарковского:
Не утешай себя обманом,
Отринув прожитые дни,
Ведь где-то в зеркале туманном
Живут по-прежнему они.
Неразличимые в пространстве
Дотла огнем не сожжены
Следы былого окаянства
И нераскаянной вины.
И по причине этой самой
Приходят сны который год,
Где нестареющая мама
Опять по улице идет.
За ней следы сметает ветер,
Крошится воздуха слюда,
И рушатся с деревьев ветви,
И рвутся в поле провода…
И неизбывная потеря
Ночной тоской сжимает грудь,
И кажется, — стоят за дверью,
И страшно в зеркало взглянуть…
Александр Васильевич восстанавливал традицию, наводил мосты над бездной, сшивал два века. И делал это не только в поэзии, но и во всём, к чему прикладывал свои силы.
Наше молодое поколение регионального отделения Союза писателей России сформировали две школы – лито Хомутова и студия журналистики Старых. В ней Александр Васильевич очинил немало перьев, и лучших своих учеников продолжал взращивать в газете «Вечерний Оренбург».
За годы редакторства он поддержал очень многих, многим пожелал доброго пути, многих благословил первой публикацией в литературной рубрике «Мастерская». Её он сохранял всеми силами, всегда сберегал для неё местечко в газете, был убеждён, что литературная страница вдыхает в каждый номер особую жизнь, передаёт те приметы времени, которые не уловить статьями, репортажами и интервью. «Мастерскую» мы сохраняем по-прежнему.
Поддержка, ободрение, высокая оценка, совет Александра Васильевича были мне дороги всегда. Я не занимался в школе журналистики Старых, но ценные уроки от него тоже усвоил. Так, например, однажды по поводу моей ранней статьи — рецензии на литературоведческую книгу Геннадия Красникова «В минуты роковые» Александр Васильевич написал мне следующее: «Статью прочитал с удовольствием, только не слишком ли много в ней Кильдяшова и не слишком ли мало Красникова? Там всё-таки писатели присутствуют, и автор предлагает своё прочтение». Из этого я вынес для себя очень важный принцип: первостепенно не самовыражение, а «мировыражение». Ты по-настоящему интересен только тогда, когда изображаешь и осмысливаешь мир, а не себя в нём.
Буквально за два месяца до смерти Александра Васильевича мы вместе вели с ним секцию всероссийского литературного семинара «Стихия Пегаса». «Какой умный, образованный, талантливый человек» — в который раз восхищался я. Как глубок, проницателен, азартен был он тогда. Сколько нерастраченных сил, опыта, идей жило в нём!
Его лучшая книга публицистики называется «Своих не бросают». В ней он вдохновенно рассказывает о паломничестве на Святую землю, открывает нам талантливых людей прошлого и настоящего, с пушкинской прямотой обличает «клеветников России» и графоманов. В ней он сберегает свои святыни, своё Отечество, своих наставников. Название книги было жизненной установкой Александра Васильевича. Теперь это его завет всем нам: не забывать ближних, учителей, родного слова.
Александр Васильевич Старых (07.07.1958 – 28.10.2021)
Родился в 1958 году в с. Орловка Сакмарского р-на Оренбургской области. Окончил историко-филологический факультет Оренбургского государственного педагогического института. Служил в армии, преподавал русский язык и литературу в средней школе №59 г. Оренбурга. С 1984 года работал корреспондентом, заведующим отделом информации областной газеты «Южный Урал». С 1991 г. – главный редактор газеты «Оренбургская неделя», с 1994 по 2012 гг. – главный редактор газеты «Вечерний Оренбург». С 2012 г. – руководитель пресс-центра Оренбургского президентского кадетского училища.
Член Союза писателей России, Союза журналистов РФ. Лауреат Национальной экологической премии «Берестяной свиток»(2004), Национальной премии в области печатной прессы «Искра» (2005). Победитель всероссийского конкурса очерков «Лица российской провинции» («Литературная газета» и Союз журналистов РФ) (2007).
Автор книг «За благодатным огнем» (2005), «Своих не бросают» (2009), публикаций в коллективных сборниках, литературных альманахах и научных журналах.
Лауреат региональной литературной премии имени П. И. Рычкова за 2009 год в номинации «Художественно-публицистическое произведение».
Лауреат конкурса эссе «Из пламя и света рожденное слово…» («Учительская газета», 2014 г.)
«Человек года г. Оренбурга-2008» в номинации «Журналистика»
Заслуженный работник культуры г. Оренбурга.
Кандидат филологических наук.
ПЕРВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Закрыв чертеж с ненайденною площадью
И с ним учебник сдвинув заодно,
Глядел мальчишка, как белье полощется
На проволоке длинной за окном.
На промокашке лишь круги да линии,
И поперек листа на чертеже
Он взял и написал, что небо синее
И что весна на улице уже.
И, как река в порыве откровения
Ломает льда шершавое стекло,
Родилось первое стихотворение
В душе мальчишки смутно и светло.
Ничто не изменилось. Было просто всё.
Глядел с обложки старой книги Грин…
Но за окном вдруг всколыхнулись простыни
И стали парусами бригантин.
1976
***
Весь мир сумел в твои глаза вместиться –
Дома, деревья, небо, облака,
В густую синь взметнувшаяся птица
И за рекой молчащие стога…
Я видел в них вокзалы и перроны,
Летящие навстречу города…
Я видел все в глазах твоих бездонных
И лишь… себя не видел никогда.
1977
КЛЕН
В отцовский дом опять ведет дорога…
Что встречу здесь – радость иль беду?
Остановлюсь у самого порога
И загляжусь на светлую звезду.
В саду спит клен. Он быль моя и небыль,
Мы вместе с ним мечтали росли.
Я улетел, а он все смотрит в небо,
Не может корни врывать из земли.
Покорный сын я здесь молчу в смиренье –
Как воздух чист на родине моей!
И нежный стих с души моей в волненье
Срывается, как яблоко с ветвей.
И в час, когда уже темно не слишком,
Усну под кленом и в ночной тиши
Приснится мне: я маленький мальчишка,
Который лишь на время стал большим.
Ну как же это все могло случиться:
В кольцо сомкнулись все мои пути,
Я ухожу, чтоб снова возвратиться
И возвращаюсь, чтоб опять уйти.
И вновь, когда за дальними полями
Мелькнет мой клен в автобусном стекле,
Вдруг ощущаю, что его корнями
Навек привязан я к своей земле.
1977
ПЕСЕНКА О ДРУЗЬЯХ
Жизнь похожа на бой. Каждый день, собираясь в дорогу,
Мы на правое дело спозаранку седлаем коня.
Кто прикроет тебя? Кто надежно придет на подмогу?
Слава Богу, друзья есть еще на земле у меня!
И когда тебе душу начинает саднить от потери,
Не догонит печаль на закате ненастного дня,
Потому что тебе в каждом доме распахнуты двери –
Слава Богу, друзья есть еще на земле у меня!
Мне богатство свое не рублями бумажными мерить,
Ведь прекрасен наш свет силой дружбы, любви и огня.
Хлеб и соль – на столе, остальное дается по вере…
Это счастье, друзья, что вы есть на земле у меня!
1980
КОПЬЕ (сон коллаборациониста)
«Един от воин копием ребра Его прободе»
…Я видел, как ночью пылало село,
И крики неслись из огня,
И пращур мой в гневе покинув седло,
Точил копие на меня.
Он мне говорил под сверканье клинка:
«Ты предал заветы отцов,
Ты отдал свой дом под пяту чужака
И выбрал в вожди подлецов!
Лукаво попрала надменная фрязь
Велесовых внуков закон,
И лик обезьяний ты вставил, смеясь,
В оклады родимых икон.
Улыбка авгура скривила лицо,
Бездумье лежит на челе,
Но тот, кто плюет на могилы отцов,
Тот сам растворится во мгле!»
За что мне такие нелепые сны –
Дремучий сквозняк из щели?
Растет с каждым днем ощущенье вины,
Как камни растут из земли.
И чувствую кожей, как чья-то рука
Нацелена в сердце мое…
Из мрака забвенья, пронзая века,
Свистит роковое копье.
2010
БАБОЧКА
Похожая на солнечный ковчег
Под парусом из виноградных листьев
Плывет беседка под небесной высью,
И непонятно, день какой и век…
С хозяйкой гость уже сто лет знаком,
И между ними тоненькие нити
Чужих стихов, аллюзий и событий,
Протянуты незримым паучком.
Жизнь кажется ей лодкой на двоих,
А люди – островами в океане,
Где Кафка, Блок и философский камень –
Пароль распознавания «своих».
Она эстет и тонкий книголюб,
И в такт словам дрожит вино в бокале,
Ему ж мешает думать о Граале
Изгиб ее великолепных губ.
Она давно не чает в нем души,
И хочет окружить его любовью,
Но он эпикурейского сословия
И в лодке оставаться не спешит.
И снова, исчерпав всю силу слов,
Она вздохнет словами из романса:
«Как жалко, что в евклидовом пространстве
Мы жители разрозненных миров!»
Гость улыбнется шутке, а потом
Возьмет пиджак, и с этого момента
Начнется жизнь на разных континентах,
И вот что странно – в городе одном.
Там ждет ее скупая тишина,
Привычный быт, до гвоздика знакомый,
Бокал вина над нераскрытым томом
И одинокий вечер у окна.
И будет долго сниться ей потом
С неотвратимо тихим постоянством,
Плывущий в август загородный дом,
Где бабочка божественным стежком
Сшивает неевклидовы пространства,
Где, кажется, забыв про времена,
Плывет беседка в поисках Грааля,
И жизнь искрится, как вино в бокале,
И никогда не кончится она…
2020
РЕЧКА ДЕТСТВА
Водицу – с ресницы, а дальше – молчок,
Ни слова о том, что не так…
Пусть в мертвую речку летит пятачок –
На мертвые очи пятак…
В ту речку, напившийся браги степной,
В лохмотьях снегов и космат,
Овраг одичало врывался весной,
Как в крепость врывался сармат.
И раненый вольной сарматской стрелой,
Упавшей с высоких небес,
Ты жил и не знал, как тебе повезло
Родиться и вырасти здесь!
Поблекшее небо, трава-лебеда,
И райские годы не в счет…
Ты помнишь, как рвался отсюда туда,
Где жизнь по-иному течет?
И как ты потом торопился назад,
С тоской, выбиваясь из сил,
Туда, где, как цапли, в потемках стоят
Кресты позабытых могил,
Туда, в деревеньку на десять дворов,
Где нет уж родного крыльца,
Где годы укрыли от зимних ветров
Чилигой могилу отца…
Уходит она, порастает быльем,
Что было, тому не бывать…
За что же ты в десны заборы ее
Готов каждый раз целовать?
Пусть все в этом мире приходит к концу,
Ты это не сможешь принять,
И дождь или слезы текут по лицу,
Тебе все равно не понять.
2020
ПРОБУЖДЕНИЕ
Из кокона распашонок
Выбрался не спеша…
Бабочкой изумленной
Смотрит на мир душа.
В небе ликуют птицы,
Яблони все в цветах,
Хочет душа молиться,
Только не знает как.
Божий стоит ребенок,
Светом душа полна,
Первая в жизни икона –
Яблоня в раме окна.
Явлена чья-то милость
Прежде обычных слов:
Небо ему на вырост,
Мир ему на любовь.
2021
ПИСЬМО В СОРОК ПЕРВЫЙ ГОД
Ты где споткнулся, мой далекий дед,
Не завершив последнего броска?
Твой медальон солдатский столько лет
Поисковик не может разыскать!
Ни праха лет, зажатого в горсти,
Ни снимка, пожелтевшего в веках,
Нет у меня, мне нечего нести
Над головой «Бессмертного полка»!
Давно на карте твоего села
Нет и в помине. И помина нет…
И дочь твоя недавно умерла,
Тебя уже не помнившая, дед…
У вас, лежащих в Вяземском котле,
В долинах смерти по дороге в Ржев,
Остались только внуки на земле,
У памяти на крайнем рубеже.
О том, что память все еще жива
И с каждым днем становится сильней,
Нам произносит бодрые слова
С трибун орда бестрепетных вождей.
В глазах твоих потомков в наши дни
Уже тускнеет благодарный свет,
Ты их, прошу, за это не вини:
Ты младше своих правнуков, мой дед!
Ты по рассказам бабушки моей
Был молодой, веселый и шальной…
В краю солдатских белых журавлей
Однажды мы увидимся с тобой.
Я очень верю в то, что ты меня
Среди других узнаешь и найдешь:
Не даром же мне в юности родня
Сказала, что я на тебя похож…
2021
