— Сегодня мы начнём с важной религиозной и философской темы. День Крещения Руси стали отмечать 28 июля на государственном уровне в современной России с 1888 года, а официально он был закреплён как памятная дата указом президента Владимира Путина в 2010 году. Давайте поразмышляем, что значит эта дата Крещения Руси сегодня. Это осмысление нашей духовной идентичности? Историческая память, которую важно хранить, как и другие ключевые события? Или, быть может, напоминание о становлении нашей государственности? Что это для нас?
— Это событие настолько грандиозно, что его трудно в полной мере осмыслить. Представьте: 1037 лет назад великий князь Владимир, в ещё не окрепшем государстве Древней Руси со столицей в Киеве, принимает судьбоносное решение. Незадолго до этого он провёл реформу языческого мировоззрения, введя богов своей дружины и призвав народ им поклоняться. Но внезапно он отменяет это решение и провозглашает: «Теперь мы принимаем православие. Я сам крестился в Корсуни, и теперь крещу весь народ». Государственность тогда ещё была хрупкой — она могла сложиться, а могла и рухнуть. Почему князь, не испытывавший внешнего давления, выслушав представителей ислама, католицизма и, возможно, иудаизма, распространённого в Хазарии, Крыму и на юге, выбирает православие и византийскую традицию? Что, если бы он или его преемники позже отказались от этого выбора? Какой бы стала наша история, государственность, культура, язык? Были бы мы тем же народом?
В тот момент произошло нечто поразительное: великий князь решил за весь народ. Не спрашивая, он погрузил людей в днепровскую купель 1037 лет назад. В отличие от многих решений других исторических фигур, выбор князя Владимира определил нашу сущность сегодня. Он заложил алгоритм нашей истории — духовной, культурной, языковой, а также искусства, архитектуры и политики. Мы вошли в православный мир, унаследовав богатство античной цивилизации, полноту христианского учения, его этику и противостояние западному христианству. В X веке это противостояние ещё не было явным, но через 70 лет раскол церквей проявит значение выбора православия в полной мере. Мы окажемся по другую сторону от Западной Европы, где укрепилось католичество, что разделило нас с нашими славянскими братьями — поляками, чехами. Именно 1037 лет назад, день в день, была предрешена наша судьба: кто станет нашими врагами, кто — друзьями, что мы будем защищать, против чего выступать, с кем воевать, с кем заключать союзы. Тогда мы стали теми, кто мы есть.
Возьмём, к примеру, 1925 год — время большевистских реформ и гонений на православие. Нам внушали, что Бога нет, что это сказки, что выбор князя Владимира неважен, а главное — классовая борьба. Народ тогда верил в это. Но в конце 1980-х, когда государственность вновь оказалась в кризисе, у нас не осталось ничего, кроме этого выбора святого князя Владимира. Мы вернулись в храмы, начали их восстанавливать. Отказавшись от коммунистической идеологии, мы задались вопросом: на какое мировоззрение опереться? Что поставить во главу угла, чтобы заявить: «Мы — русские, вот такие»? Единственное, что сохранялось для нас на протяжении тысячи лет, — это выбор князя Владимира. Он стал стержнем нашего бытия — не только в прошлом, но и сегодня, и завтра. Многие говорят: «Народ не спросили». Конечно, не спросили. Между князем и Богом — таинство. Бог знает судьбы людей, тогда как сами люди часто не ведают, что им нужно. Сто лет назад власть провозгласила, что Бога нет, и народ поверил. Но слишком полагаться на мнение народа нельзя — народ может заблуждаться.
— Настроения, конечно, бывают разными. Кто-то стремится креститься, кто-то против, кто-то верит в Бога, а кто-то отрицает. Это и есть жизнь: человек колеблется между добром и злом, истиной и ложью, выбирает, отступает, возвращается. Но меня поражает поступок нашего князя. Он решил за всех нас, за все поколения. Проснувшись с этой решимостью, он предопределил на тысячу лет судьбы миллионов людей. Наша цивилизация, наши победы, поражения, смуты, взлёты — всё началось тогда. Если мы не чтим этот праздник, не понимаем его значения, не осознаём, насколько православие важно для нас, мы теряем свою суть. Это больше, чем религия — это политика. В середине XV века, провозгласив Москву Третьим Римом, мы заявили: «Мы — наследники Византии». Без выбора Владимира каким бы Третьим Римом мы стали? Когда Византия пала под ударами турок, мы сказали: «Мы — новый Рим». Московская Русь была создана этим решением святого Владимира. Наша нынешняя война и СВО — их корни уходят в события 28 июля 988 года.
— Да, 988 года. Мы живём в последствиях того решения, принятого однажды, от которого мы никогда не отступали. Наша история удивительна: кто-то принял его по своей воле, кто-то против, кто-то осознавал его значение, а большинство — нет, но наши предки принесли клятву Христу. Мы провозгласили: «Христос — истинный Бог наш, веруем в Бога Отца, Сына и Святого Духа». Мы произнесли Символ веры, отреклись от сатаны и сохраняем эту верность, несмотря на то что нас бросает из стороны в сторону. Необратимость этой клятвы, присяги христианству, Богу, Святой Троице, Иисусу Христу — поразительное явление. Она проходит сквозь поколения и века. Кто-то чтит её, кто-то нет, но это подлинное таинстворусской истории.
День, который мы празднуем, — это истинное таинство, предопределившее всё: политику, культуру, язык. Если бы мы приняли ислам, католичество или иудаизм, наша история пошла бы иным путём. Сохранился ли бы наш народ? Существовало ли бы наше государство? Мы не можем знать наверняка. Этот выбор предопределил всё последующее. Бывают моменты, когда одно решение решает судьбу на века. Какую огромную ответственность взял на себя князь Владимир, переоценить не представляется возможным.
— А вы думаете, он понимал в тот момент, на сколько веков и столетий вперёд простирается его решение?
— Как мог он постичь это? Представьте, что такая мысль разорвала бы его…
Как одному человеку вместить такие горизонты? Сколько боли, страданий, мученичества, святости заключено в этом решении! Человек не в силах осознать такой выбор, но он его совершил.
Я верю, что через него действовал Бог, обратившись к самому сокровенному в нашем народе. Мы часто не ведаем тайн своего сердца. Через святого Владимира Бог коснулся сердец русских людей, минуя их сознание. У русского человека сердце — живое, мы живём сердцем. Наш ум нередко действует сам по себе, а сердце знает, что есть правда, любовь, красота, добро. Но ум порой не поспевает за сердцем. Человек принимает решения, ошибается, теряется в мелочах. А сердце русского народа было крещено именно тогда.
— По идее, сегодня в Киеве тоже должен отмечаться важный православный праздник, связанный с этой датой. Но мы понимаем, что там идут гонения на церковь и проводится совершенно иная политика. Я специально искала последние новости, чтобы узнать, было ли что-то в Киеве по этому поводу, в частности крестный ход. Последний такой ход проходил в 2021 году. Конечно, можно ссылаться на спецоперацию, обвинять русских, мол, они вмешались. Но мы понимаем, что это отражает позицию киевского режима по отношению к этому событию.
— Всё, что происходит на СВО и в Киеве, — это следствие цивилизационного выбора святого князя Владимира. Приняв православие, он после раскола церквей обозначил: «не католицизм», то есть не Западная Европа. Этот выбор определил нашу оппозицию Западу. Киевская Русь — сердце нашего исторического наследия. Со времён Боголюбского центр православия сместился на восток — во Владимир, затем в Москву. Киев не раз переходил из рук в руки: то возвращаясь в лоно православной цивилизации, то попадая под власть католиков, Польско-Литовского государства, а ныне — атлантического НАТО. Это иная цивилизация, которая после раскола 1054 года пошла другим путём.
Битвы за Киев повторяются в нашей истории. Украинский народ, часть единого русского народа, лишь теперь по-настоящему сбился с пути. Под поляками, католиками, униатами, литовцами он отстаивал свою русскую идентичность, своё православие — наш форпост. Мы освобождали их от чуждой, а затем и откровенно враждебной западной культуры.
Почему в Киеве не празднуют Крещение Руси? — Потому что они под властью сил, отвергающих православие. Раньше католики, при всей их инаковости, оставались христианами, и их нельзя было прямо обвинить. Но теперь украинский режим отрёкся от клятвы, данной в днепровской купели, отвернулся от Бога и присягнул силам зла. Это трагедия украинского народа.
Но я верю, что это не навсегда. Человек может заблуждаться, совершать грехи, но покаяние всегда возможно. Украинский народ вернётся к днепровской купели, к православию, и вместе с русскими, великороссами, даст отпор западной цивилизации fнтихриста. Это случится, но, вероятно, нескоро.
— Давайте плавно переходить к следующей теме. Поговорим о гонке государств в области искусственного интеллекта. Согласно докладу Global Index of AI Innovation 2025, США и Китай — мировые лидеры в этой сфере. Они на равных, Китай догнал американцев за последний год. Но мне кажется, Штаты не готовы это признать. Недавно Трамп заявил, что США — лидеры, а Китай, хоть и на втором месте, но активно развивается. Вряд ли американцы согласятся, что два государства могут делить первое место?
— Это тема первостепенной важности. Если ранее соперничество ведущих мировых сил разворачивалось в сфере промышленности или атомных технологий, то теперь центр тяжести сместился к искусственному интеллекту. Запад, и в частности Трамп, рассматривает ИИ как оружие — инструмент гегемонии и господства. Создание собственных моделей ИИ сравнимо с разработкой ядерного оружия.Мы видели, как Запад обрушился на Иран за попытки создать ядерный арсенал. ИИ — ещё более чувствительная область.
Трамп заявил, что США обязаны сохранить лидерство в сфере ИИ, ведь это ключевой инструмент могущества и доминирования в новом мире. Он предостерёг всех, кто занимается развитием ИИ, чтобы они не смели идти этим путём, а принимали западный ИИ, присягали ему и становились его послушными проводниками. Это новая форма колониализма.
Китай — главный конкурент США в этой сфере. Если Россия не обретёт суверенный ИИ, наша судьба предрешена. Вспомним XX век: без ядерного оружия СССР был бы раздроблен. Без собственного ИИ нас ждёт та же участь, поскольку ИИ проникает в сознание, формирует мышление. Примечательно, что Трамп не только угрожал другим, но и признал, что американский ИИ пропитан глобалистскими либеральными идеями, от которых он стремится его очистить. Это подчёркивает идеологическую природу ИИ. Представляете, с какой глубиной — не только технической, но и философской, метафизической — мы должны подходить к созданию нашего ИИ? Это не просто технология. Трамп возмутился либеральными элементами в основе американского ИИ. А наши специалисты хотя бы задумываются о таких цивилизационных кодах? Это вопрос чрезвычайной серьёзности. Суверенитет в новой реальности будет принадлежать лишь тому государству, той цивилизации, которая обладает своим ИИ — не только технологически совершенным, но и осмысленным с точки зрения содержания.
— Продолжая тему гонки в области искусственного интеллекта — о Китае, США, о нас. У меня такой, скажем, гражданский, а не политический вопрос: как обычным людям оценить развитие искусственного интеллекта в своей стране? Многие, мне кажется, до сих пор не понимают, что такое нейросети, боятся их, настороженно относятся. Часто обсуждают, что рабочие места исчезнут, что ИИ всех заменит и так далее. Из-за этого граждане могут смотреть на этот вопрос иначе. Как нам с вами оценивать его развитие?
— Вы правы. Существуют две перспективы: одна — на уровне государства, национальных и цивилизационных интересов.
И здесь, мне кажется, главная проблема в том, что люди, занимающиеся цифровизацией и развитием искусственного интеллекта, не осознают всей глубины этого вопроса. Они работают с оружием, ведь системы ИИ и многие цифровые технологии изначально создавались в военных ведомствах США. Мы находимся в жёстком противостоянии с коллективным Западом, и если мы некритически заимствуем продукты их военных разработок, полагая, что это безопасно, то мы глубоко заблуждаемся.
Второй аспект: искусственный интеллект несёт в себе цивилизационные установки. Он не просто помощник, а, по сути, новый учитель — совокупность ценностей, ментальных конструкций и стратегий, которые будут формировать мышление и жизнь будущих поколений. ИИ воплощает нормативное коллективное сознание общества.
Теперь это сознание можно не просто менять через пропаганду или образование, а просто навязать: «Вот так и есть». Люди будут обращаться к ИИ за информацией, разъяснениями, вступать с ним в диалог и постепенно станут его заложниками. Это, вероятно, неизбежно, ведь если мы откажемся от ИИ, наши противники и конкуренты продолжат его развивать.
Вопрос в том, понимают ли наши высшие руководители, с каким сверхопасным явлением мы имеем дело? В случае с ядерными технологиями все осознают, что секреты создания ядерного оружия должны быть строго охраняемы, к ним нельзя допускать людей с двойным гражданством или сомнительными идеологическими взглядами. Но в сфере цифровизации такого понимания у нас нет. Ею занимаются либералы, западники, которых считают более компетентными, так как они интегрированы в глобальную сеть, превращённую в оружие. Посмотрите, на кого они работают. Наши специалисты по цифровизации — на чьей стороне они окажутся в критический момент? Всё станет ясно, как с создателями Яндекса и многими другими.
По сути, цифровизацией у нас занимаются агенты влияния Запада — не потому, что они убеждённые западники, а потому, что они лучше разбираются в технологиях. Только теперь мы начинаем понимать, что этот подход ошибочен. Битва за суверенный ИИ — это борьба за то, кто будет управлять Россией, сохраним ли мы суверенитет или окажемся под гегемонией. Современная форма колонизации начинается с контроля над сознанием, а затем — с внедрения чипов, как у Neuralink Маска, и прощай всякая свобода, индивидуальная и общественная. Останется лишь одна истина, вшитая в наше сознание.
Поэтому это вопрос первостепенной важности. Для обычного человека это, возможно, не так критично. Он может возмутиться, но в целом следует за властью. Сто лет назад ему сказали, что Бога нет, и он поверил, не вникая, хотя не все, конечно. А 1037 лет назад ему сказали, что Христос — истинный Бог, и он тоже поверил. На простого человека трудно рассчитывать — он разобщён, принимает одно, отвергает другое. Но когда видит, что соседи приняли, то…
— Смирение какое-то.
— Да, именно.
У меня вопрос к нашим властям: они что-то понимают, но порой кажется, что они не вполне осознают, с чем мы сталкиваемся в современном западном мире — что такое технологии, модернизация, какие цели скрываются за теми или иными инновациями. Почему интернет, компьютеры, искусственный интеллект разрабатываются преимущественно Пентагоном и спецслужбами? Почему именно в этой среде на Западе всё это развивается? Без собственных моделей мы имеем дело с агентами влияния Запада, которые внедряют не просто чужие технологии, а непостижимые для нас механизмы, способные повести себя, как пейджеры «Хезболлы» или мобильные телефоны иранских лидеров. Мы не до конца понимаем, что делаем.
В английском языке есть понятие «weaponization» — превращение всего в оружие. В драке можно «weaponize» бутылку или молоток. Западная цивилизация вепонизировала порох, машины вепонизировала в танки, а самолёты — в бомбардировщики. Теперь Запад активно вепонизирует искусственный интеллект, изначально созданный как инструмент этой вепонизации. И мы берём это токсичное, опасное оружие и начинаем с ним играть, доверяем его детям.
У меня складывается ужасающее впечатление от нашего подхода к ИИ. К этим технологиям должны допускаться люди, прошедшие специальную подготовку, сдавшие экзамены на цивилизационную адекватность. Речь идёт о работе с кодами цивилизации. Это не задача для одних лишь технологов или программистов — они нужны, но не для этого. Дело не в серверах или алгоритмах. Можно легко запрограммировать ИИ утверждать: «Крым — русский», но всё остальное он будет транслировать сквозь глобалистскую повестку. Вопрос не в коррекции данных или их лицензировании, а в создании цивилизационного кода суверенного русского ИИ.
Эта проблема только начинает доходить до нас. Простые люди с русским сердцем чувствуют, что здесь что-то не так, что замена естественного интеллекта искусственным таит порок. Наше сердце нас предостерегает, и это правильно. Народ порой лучше понимает, чем кто-либо, но понимает сердцем, ощущает опасность и зло и стремится его избежать. Полностью отказаться от ИИ невозможно. Я, кстати, активно с ним взаимодействую, исследую его на пользовательском уровне.
— Именно для помощи в каких вопросах?
— Например, для получения информации. Я обнаружил, что ИИ любит врать. Редактируя книги о Платоне, я спросил, в какой работе Платон сказал такую-то фразу. Он дал работу, цитату на древнегреческом, но я понял, что такой цитаты у Платона нет. Я хорошо знаю Платона на греческом: идея есть, цитаты нет. Он ссылается на несуществующую книгу, похожую, но не ту. ИИ работает на основе больших языковых моделей (LLM), как человеческое сознание. Если сказать человеку, что он ошибся, он будет выкручиваться. ИИ делает то же самое. Он не просто алгоритмичен, он имитирует человека: если не знает, придумает или подберёт что-то похожее. Мы в жизни так общаемся: не помним дату или деталь, говорим приблизительно, а когда прижмут, выкручиваемся. ИИ — риторическая, а не логическая модель. Когда он утверждает что-то, видно, что у него нет чётких представлений.
Трамп обнаружил, что американский ИИ программируют либералы, внедряя идеи Камалы Харрис, Байдена, Блинкена, Сороса. Трамп говорит: «Мне нужен MAGA-ИИ, трампистский ИИ, а вы мне твердите о толерантности и инклюзивности». Он понял, что ИИ отвечает не по-трампистски, а как демократы. Пропаганда идёт через ИИ. Он создан американцами, подчиняется Трампу, но пропитан неприемлемыми для него идеями.
Представьте, что мы взяли этот ИИ и научили его нескольким ответам, чтобы не раздражать наше руководство по вопросам Крыма или Донбасса, и на этом остановились. Но речь о глубочайшей интеллектуальной и цивилизационной экспертизе. Нужны политические философы, идеологи, чтобы разобраться, как с этим работать. Маск назвал свой ИИ Grok, позиционируя его как антилиберальный, и каждый день жалуется, что либеральные идеи всё равно проникают в его ядро. Он чистит, чистит, а они возвращаются. Это не старая технология, где либеральный агент, как в Википедии, подсовывает что-то. У ИИ свои нелинейные алгоритмы. Чтобы разбираться с большими языковыми моделями, нужно владеть семантикой, лингвистикой, философией языка, мировоззрением, цивилизационным анализом. Наши специалисты в этом некомпетентны.
Мы с коллегами создали электронного Дугина, загрузив все мои книги, тексты, соцсети. Он имитирует меня, и это открывает любопытные вещи. Я знаю, что писал, а что нет, но он ссылается на несуществующие книги. Я проверяю, разбираюсь, как это происходит — это нелинейные процессы, сложная система. Мы сделали это, чтобы философ мог подтвердить, что он говорил, а что нет. Обычный человек, не будучи философом, растеряется и поверит ИИ на слово. Я изучал древнегреческий и понимаю, что цитаты Платона нет, хотя она дана на правильном греческом, в его стиле, но она не существует. Каков уровень подмены! Простому человеку с этим не справиться. А если подключить Neuralink — всё, наше сознание украдено, мы превращены в биороботов. Мы в одном шаге от этого и можем не заметить, как это произойдёт.
— Нужно быть очень внимательными. На бытовом уровне я сталкивалась: ИИ выдал два стихотворения Есенина как одно, хотя это разные произведения.
— Он придумывает иногда лучше оригинала. Удивительно, что ИИ пишет музыку, стихи, философские произведения, рисует картины, как, например, Midjourney. Он заменяет не тяжёлый труд, а интеллектуалов. Люди будут выполнять тяжёлую, грязную работу, а ИИ — писать песни, размышлять, рисовать. Он не хочет быть слугой, он хочет быть господином.
— Давайте кратко. Верховная Рада 31-го будет рассматривать законопроект о Национальном антикоррупционном бюро Украины и специализированной антикоррупционной прокуратуре. Инициатива Зеленского — вывести эти структуры из-под контроля. Чего добивается Зеленский, учитывая протесты на Украине по поводу этих инициатив?
— Эти структуры созданы Соросом и глобалистами для контроля над Зеленским. Они всегда окружают своих ставленников неподконтрольными органами, чтобы при необходимости оказывать на них давление. Зеленский ощущает, что Запад его сливает, постепенно отворачивается, и подозревает, что через эти структуры его будут демонизировать, обвинять в коррупции, инициировать расследования. Он решил обезопасить себя.
Юлия Тимошенко в этом криминальном, нацистском парламенте внезапно заговорила о восстановлении суверенитета перед Западом, предлагая ликвидировать эти структуры, которые даже представители режима воспринимают как контролирующий орган. Это их регулятор: нужно — найдут коррупцию, не нужно — не найдут. Когда попытались отменить эти инстанции, западная пресса взорвалась, назвав Зеленского диктатором и обвинив в коррупции. Отношения ухудшились. Полагаю, он отступит, заявив: «Пусть это существует без контроля, развивается само по себе», иначе ему будет хуже.
Активизация этой темы свидетельствует, что Запад начинает избавляться от Зеленского. Честно говоря, не понимаю почему. Он эффективен для Запада, разрушителен, сеет зло, уничтожает Украину, выполняя самые тёмные, грязные, аморальные задачи Запада. Неясно, чем он им не угодил. Он идеальный исполнитель этой зловещей воли. Коррупция, беззаконие, диктатура — именно для этого Запад его и привёл. Он выполняет свои функции, но по какой-то причине его отодвигают. Вопреки моему анализу, его начинают убирать. Возможно, у глобалистов иной план. Его постепенно вытесняют, и у него открылся новый фронт — противостояние с Соросом, который будет его преследовать.
— В завершение передачи: какова роль Трампа в урегулировании конфликта между Камбоджей и Таиландом?
— Его называют миротворцем, но это смешно после войны с Ираном и поддержки геноцида в Газе. Он проявляет относительную вменяемость, стремясь погасить конфликт: за Таиландом стоит Запад, но Китай также укрепляет свои позиции; за Камбоджей — Китай и Вьетнам, который противостоит Китаю на региональном уровне. Это сложная ситуация, не просто противостояние Запада и остальных, но и запутанные локальные расклады.
Наш аналитик Андрей Безруков подчёркивает, что Юго-Восточная Азия, стремительно развивающаяся, превращается в арену столкновения глобальных и локальных сил. Я не считаю, что Трамп инициировал этот конфликт или способен его остановить. Он лишь пытается вписаться в мировые процессы, извлечь из этого выгоду для себя.
