Спекулировать можно на формулировках вопросов и на интерпретациях результатов – и социологи часто это используют. В частности и потому, что иначе лишатся финансирования и работы. Но никогда профессиональный социолог не станет искажать сами данные опросов.
Отношение к социологии отчасти напоминает отношение к Кассандре: из-за заклятия Аполлона ей никто не верил. И самоуверенно пренебрегал ее предупреждениями. Только она все предсказывала правильно, и все обещанные ей несчастья сбывались. А в результате люди винили в несчастьях не свое безрассудство и не то, что не поверили ей изначально, а ее саму, объявляя, что именно она в несчастьях и виновата, а потому – гнали, обвиняли и ненавидели.
Социология тоже все говорит правильно – и ей тоже не все верят. Меньшинство – но именно то, которое и причастно к принятию решений. В общей сложности, 73% респондентов полагают, что соцопросы отражают действительные мнения граждан. Правда, что они «безусловно отражают мнение граждан», считают лишь 17% (восемь лет назад было 29%). И пятая часть – 19% – данным опросов не верит. Особенно много в столицах – 25%. Причем 53% опрошенных полагает, что результаты опросов общественного мнения часто фабрикуются и публикуются в СМИ, чтобы влиять на людей, склоняя их к определенному поведению.
Причин много – и они разные. Конечно, с одной стороны, все понимают, что социологи зависят от своих источников финансирования, и если они будут показывать результаты, не устраивающие тех, от кого это финансирование зависит, то оно и иссякнет. И примеры того, что принято называть формирующей социологией, демонстрируют и социологические центры, работающие на власть, и социологические центры, ее недолюбливающие. Как ВЦИОМ отмечался в свое время вопросами наподобие «Вы за русских или Вы за левых?», на основании которых делал выводы о том, что российское общество склонно к правой идеологии и консервативным ценностям, так и Левада-центр (включен Минюстом РФ в реестр иноагентов) демонстрировал откровенную непорядочность, формулируя вопросы примерно так: «Учитывая огромный масштаб государственных преступлений, совершенных в период правления Сталина – нужно ли объявить Сталина государственным преступником?» Это все – правда, как и то, что ангажированные социологи честно втихомолку признаются, что «просто нужно правильно вопросы задавать».
Только все это не про социологию – это про интерпретацию ее данных и про спекуляцию на формулировках. И это вовсе не дискредитирует социологию как исследовательскую дисциплину: просто тому, кто обращается к социологическим данным, нужно еще и думать своей головой и видеть то, что в интерпретациях, предлагаемых социологами, не звучит, зато в артикулируемых ими цифрах – с неизбежностью читается.
Спекулировать можно на формулировках вопросов и на интерпретациях результатов – и социологи часто это используют. В частности и потому, что иначе лишатся финансирования и работы. Но никогда профессиональный социолог не станет искажать сами данные опросов – просто потому, что тогда ему не станут верить ни довольные его результатами, ни недовольные. И достаточно часто вопросы по типу «Вы за левых или вы за русских» формулируются так именно как сигнал тем, кто это будет читать: «Внимание! Дезинформация! Не доверяйте». В классовом обществе любой источник ангажирован ровно так же, как ангажированы все летописи, составлявшиеся придворными летописцами того или иного князя, как ангажирована любая газета той или иной политической структуры.
Только это не значит, что все они перестают быть историческими, информационными и политическими источниками. Есть целая дисциплина «источниковедения», описывающая, что такое критика источника – и внешняя, и внутренняя, предупреждающая, что нужно уметь видеть и выявлять как противоречия в любом источнике, так и соотносить источники и их данные между собой. Просто нужно думать и анализировать: голова, как недавно было сказано, не только для того, чтобы говорить – но и чтобы сначала думать, что ты хочешь сказать.
И учитывать меру и направленность ангажированности того или иного источника как вообще информационного, так и собственно социологического. Например, если о падении рейтинга «Единой России» будет писать газета «Правда», проверять это нужно десятикратно. А если те же данные даст провластный социологический центр, то это куда серьезнее. И наоборот, если о росте рейтинга КПРФ напишет та же газета «Правда», эти утверждения часто можно пропускать мимо внимания, если ВЦИОМ – значит, оно близко к истине.
И это не значит, что ВЦИОМ более правдив, чем «Правда» – просто, когда источник дает данные, соответствующие интересам его сеньора, им стоит доверять меньше, чем когда она дает данные, его интересам противоречащие. То есть, если оппозиционное издание говорит невыгодное власти и выгодное оппозиции, оно оправданно может вызывать сомнение. Но если провластный источник говорит для власти невыгодное, значит, ему уж точно пришлось выбирать: либо дискредитировать себя прямой ложью, либо сказать правду и сохранять респектабельность. Что нужно для того же сохранения финансирования: за сервильность платят мало и недолго, за солидность платят много – и стабильно.
Но есть и совсем другое: власть не верит или делает вид, что не верит данным социологии, когда они явно показывают, что желания и требования большинства общества противоречат желаниям и интересам властных элит. Например, когда оказывается, что большинство граждан – против частной собственности и за плановую экономику. Или что большинство за памятник Дзержинскому или положительно оценивает Октябрьскую революцию: тут уж либо нужно признать, что большинство против того, за что ты – и тогда, если быть честным, то нужно подчиниться, либо уйти. Оппозиция не верит, что рейтинги «Единой России» много превышают рейтинги и оппозиции вообще, и КПРФ в частности – и все это проще объявлять манипуляциями социологов, чем признать своим неумением работать. И тем более тем, что практически никто в обществе не видит в КПРФ
ничего, напоминающего о партии большевиков времен Революции и Гражданской войны.
Впрочем, как однажды писал Ленин (а еще и до него Гоббс, Лейбниц и т.д.): «Если бы геометрические аксиомы задевали интере¬сы людей, то они наверное опровергались бы»
И ведь действительно: по данным вполне прокремлевского ФОМа, на стороне «красных» сегодня выступили бы 49% граждан России, на стороне «белых» – 9%, а в жизни – все наоборот: за ЕР голосует примерно половина избирателей, за КПРФ – в пять раз меньше. И можно, кому как хочется, объявлять это фальсификациями данных либо в одном, либо в другом вопросе.
Но на самом деле, много важнее совсем иной момент: нежелание субъекта смириться с тем, что его позиция не представляет мнение большинства или просто существенной части населения. Общество не только расколото на несколько секторов в своих отдельных предпочтениях: в нем, как показали опросы прошлых лет, всего 2% граждан обладает адекватным представлением о том, насколько значима по численности та часть социума, которая солидарная с его взглядами – большая часть людей, обладающая разными позициями, полагает, что их взгляды разделяет много большая часть общества, нежели это обстоит на деле.
И человек боится признать, что на самом деле он, возможно, находятся в явном меньшинстве. И когда он видит данные социологов, он испытывает некий внутренний шок: ему либо нужно признать, что все на самом деле не так, как он думал, либо объявить, что социологи его – и остальных — просто обманывают, в тех или иных целях «на коленке» сочинив свои фальшивки.
И чем более самоуверен этот человек, тем более, если его социальный либо публичный статус дает определенное основание для этой самоуверенности, тем меньше он готов признать, что земля, на самом деле, круглая.
И признать, что он так долго ошибался или был обманут – боится, отмахиваясь от факта несоответствия своих взглядов реальному положению вещей. Особенно если он большей частью общается в том кругу, где люди либо разделяют его взгляды либо предпочитают с ним не спорить.
И это даже тогда, когда его заблуждения искренни. Тем более, что и считающие Землю плоской – в обществе тоже есть.
По ВЦИОМ-овским опросам, в российском обществе 2% уверенных, что Земля плоская (по некоторым другим опросам, таких вообще чуть ли не половина населения), и еще 13% считающих, что инопланетяне посещают Землю, только власти это от народа скрывают. А ещё 28% – уверенных, что инопланетяне Землю посещают, но сами это ото всех скрывают. 4% считают, что ВИЧ не существует, а 8% — что он есть и есть у многих, только вреда здоровью не приносит.
А еще 31% общества верит в способность отдельных людей предсказывать судьбу, 33% просто верит в приметы, 31% верит в колдунов, 15% — в гороскопы и астрологию, 20% в то, что на земле появились летающие тарелки, 13% — в общение с душами умерших, а еще 22% предпочитает лечить болезни гипнозом.
Ну, и так далее. Впрочем, данным науки вообще на сегодня доверяют меньше 80% граждан, что не удивляет, учитывая массовую ломку сознания в конце 80-х гг. Так и с социологией.
И уж если в обществе есть люди, которые верят в колдунов, гороскопы, летающие тарелки и безвредность ВИЧ, но в принципе не верят данным науки, – то не так уж удивительно и то, что есть те, кто не верит в данные социологии, в то, что сторонников «красных» в современном обществе в пять-шесть раз больше, чем сторонников «белых» и в то, что реальная религиозность в российском обществе характерна менее чем для пятой части населения – и медленно снижается в последние годы.
