О советском опыте справедливого общества

Сергей Батчиков, Владислав Жуковский

Социальная несправедливость

Вопросу справедливости как базовому понятию социально-политической и морально-правовой проблематики всегда уделялось большое внимание в трудах философов, экономистов и социологов. Однако универсального ответа на вопрос, что же такое справедливость, все эти многочисленные работы не дают и дать не могут, поскольку понятие справедливости неразрывно связано с архетипами народного мышления и различается в разных культурах и у разных народов.

Так, если в западных странах взимание банковской комиссии считается оправданным и справедливым, то в исламских странах такой подход называют ростовщическим и неприемлемым именно в силу его несправедливости. Если в традиционном западном понимании справедливость — это прежде всего закон (что законно, то и справедливо), то в русско-православной цивилизации справедливость веками считалась выше любого закона. Для западной цивилизации высшей ценностью является свобода, понимаемая в индивидуалистическом, либеральном ключе, тогда как справедливость для Запада вторична. Для русско-православной цивилизации справедливость превыше всего, и ради нее могут быть ограничены и некоторые свободы.

Развитие рыночной экономики породило в западных странах государство с высокой (и растущей!) степенью несправедливости, которое сознательно и целенаправленно сделало голод и бедность средством политического господства. Со времен протестантской Реформации бедность на Западе стала синонимом отверженности ("бедные неугодны Богу" — в отличие от православного взгляда "бедные близки к Господу"). Историк Бродель так писал об изменении отношения к бедным после Реформации: "Эта буржуазная жестокость безмерно усилится в конце ХVI в. и еще более в ХVII веке… В ХVI в. чужака-нищего лечат или кормят перед тем как выгнать. В начале ХVII века ему обривают голову. Позднее его бьют кнутом, а в конце века последним словом подавления стала ссылка в каторжные работы".

При этом бедность в буржуазном обществе вызвана не недостатком материальных благ, она — целенаправленно и рационально созданный социальный механизм. Амартья Сен, удостоенный за свой труд "Политэкономия голода" Нобелевской премии по экономике, показал, что бедность не связана с количеством товаров (шире — благ), а определяется социально обусловленными возможностями людей получить доступ к этим благам. В социальной реальности даже богатейших стран Запада бедность является обязательным элементом ("структурная бедность"). В одном только Нью-Йорке миллион жителей ежедневно получает свою похлебку в благотворительных столовых.

Русская православная философия и традиционные культурные установки, а позднее философские основания советского строя, выводимые из крестьянского общинного коммунизма, основывалась на принципиально иной установке: бедность есть порождение несправедливости, и потому она — зло. Именно таким был стереотип общественного сознания. Русские экономисты и философы начала ХХ века доказывали, что экономические решения по большому счету есть решения нравственные, что неправедная прибыль разрушает нажившегося, а инвестиции в доброе дело рано или поздно оказываются выгодными. Из известных западных экономистов сходных взглядов придерживался лишь идеолог "нового курса" Рузвельта Дж.М.Кейнс, полагавший, что экономическая мотивация людей во многом определяется справедливостью и моралью.

Неудивительно, что имущественное неравенство в России в начале ХХ века было в сравнении с другими странами невысоким. В преддверии первой русской революции децильный коэффициент фондов, показывающий во сколько раз средний доход 10% самых богатых превышает средний доход 10% наименее обеспеченных граждан, составлял в России 6,3. Большинство западноевропейских стран в начале XX века существенно превосходили Россию по этому показателю. Так, во Франции этот коэффициент составлял 12, в Великобритании доходил до 35. Высоким он был и в США (16-18).

На низком уровне имущественное неравенство было и в СССР. Децильный коэффициент с начала 1930-х до конца 1980-х составлял от 3 до 5, что в значительной мере сглаживало отсутствие политических свобод в стране. В середине ХХ века экономические успехи СССР и постоянный рост уровня жизни населения вынудили западные страны заговорить о социальной справедливости и построении социального государства. В результате во многих европейских государствах децильный коэффициент фондов достиг таких же, как в СССР (Дания, Финляндия, Швеция) или близких (Германия, Австрия) значений, резко увеличилась в западных странах в шестидесятые годы прошлого века численность среднего класса.

Справедливость в эпоху глобализации

самим фактом своего существования бросал вызов несправедливой системе мироустройства, при которой рост экономики ведущих стран достигается не столько за счет развития производства, сколько посредством перераспределения богатства между сильными и слабыми странами, системе, при которой центр эксплуатирует периферию, становящуюся с каждым годом все беднее. В отличие от этой модели на пространстве СССР объединение народов осуществлялось не ради эксплуатации центром окраин, а во имя реализации идеи справедливого и равноправного мироустройства. Из всех республик СССР только РСФСР и Белоруссия производили больше, чем потребляли. Все остальные республики получали огромные инвестиции на развитие промышленности, инфраструктуры и социальной сферы Советский проект с его идеей глобального социального равенства, материализованной в помощи СССР развивающимся странам, вынудил США и Европу также увеличить программы помощи государствам Азии и Африки. Разница в уровне жизни наиболее богатых и самых бедных стран вплоть до семидесятых годов прошлого века сокращалась или оставалась неизменной.

Отказ от гуманистических идеалов произошел на Западе в 70-е годы прошлого века, когда было принято фатальное решение о демонтаже системы "мягкого", социального кейнсианского капитализма, отказе от "химеры" справедливости и "возврате к истокам". Нобелевский лауреат по экономике 1974 года Фридрих.фон Хайек провозглашал, что "эволюция не может быть справедливой", поскольку любые изменения приводят к выигрышу одних и проигрышу других; и потому требование справедливости равнозначно прекращению развития. Ему вторил другой нобелевский лауреат по экономике Милтон Фридман, который заявлял: "Я не сторонник справедливости. Я сторонник свободы, а свобода и справедливость — это не одно и то же. Справедливость подразумевает, что некто будет оценивать что справедливо, а что — нет".

Идеологической основой нового курса стал неолиберализм. На пути "возврата к истокам" логика борьбы заставила за последние сорок лет стремительно "проскочить" и классический либерализм, и обновление Реформации, и духовность раннего христианства, и, наконец, докатиться до неоязычества, до полного отказа от гуманистических идеалов. После развала СССР идеология неолиберального рыночного глобализма стала доминирующей, а процессы глобализации, априори предполагающие появление побежденных и победителей пошли с ускорением.

В ходе глобализации перераспределение богатства между сильными и слабыми странами осуществляется путем резкого ослабления национального государства (обычно после затягивания его в долговую ловушку) с последующей приватизацией и скупкой всех видов национальных ресурсов, включая природные. Отработанная технология подрыва национальных государств и систем права позволяет финансовым спекулянтам безнаказанно разорять целые континенты и вывозить из разоренных стран сотни миллиардов долларов, обесценивая труд миллионов людей и не подпадая при этом ни под одну из статей уголовного кодекса. Экономические мародеры ведут геноцид оказавшихся незащищенными народов, подрывая условия всякой нормальной жизни. С каждым годом под лозунгами борьбы за свободу и демократию все шире используются и прямые военные интервенции, в результате которых в хаос погружается жизнь некогда процветавших государств.

Все это стремительно углубляет неравенство в мировом сообществе. В настоящее время уровень жизни в Швейцарии превышает уровень жизни в Мозамбике в 400 раз, тогда как вначале XIX в. это соотношение было всего 5:1. Большую роль в этом "расслоении" стран в 70-80-е годы прошлого века сыграли навязанные странам-должникам "структурные" реформы по программе МВФ. По расчетам Центра исследований экономической политики (США), экономический рост в Бразилии и Мексике в 1980-2000 гг. мог бы быть в два раза выше, если бы они не соблюдали рекомендации МВФ. ТНК высасывают ресурсы периферии и приводят к обеднению большинства населения. В разрушенные слабые экономики сбрасываются структуры криминального бизнеса метрополий. Глобализация ликвидирует качественные различия в происхождении денег и, следовательно, различия между нормальной и преступной экономикой. Она легитимизирует такие сверхрентабельные виды бизнеса, как торговля наркотиками, человеческими органами, живым товаром. В этой обстановке почти любой бизнес приобретает большую или меньшую криминальную компоненту.

Распад СССР, предлагавшего альтернативную западной модель справедливого мироустройства и переход к однополярному миру, ухудшил положение стран периферии (прежде всего африканских), поставив крест на их стремлении к развитию и построению более справедливого миропорядка и, по сути, переведя их в положение отверженных, где миллионы людей умирают ежегодно от голода и эпидемий. В однополярном мире "цивилизованный" центр избавился от обременительной необходимости оказывать помощь беднейшим (неперспективным) странам периферии. После распада СССР западная помощь бедным странам снизилась не только в процентах к ВВП, но и в абсолютном выражении. Так, в Лесото объем поступающих средств в абсолютных цифрах сократился за 15 лет на 48,2%, в Ботсване — на 55,2%, в Габоне — на 76,3%.

В процессе глобализации транснациональные корпорации действуют не только против стран периферии, но и против интересов граждан "своих" стран. В результате перемещения производств в страны с дешевой рабочей силой рабочие места в промышленности замещаются занятостью в сфере услуг с низкой оплатой и краткосрочным наймом. Происходит ликвидация среднего класса в странах метрополии. Раньше периферия мирового капитализма обладала достаточной емкостью, чтобы поглощать кризисы метрополии и оплачивать их за счет обеднения и архаизации жизни своего населения. В последние десятилетия эта емкость стала недостаточной, а ряд стран вырвался из долговой петли и "закрылся" от кризисов Запада. Какое-то время роль поглотителя кризисов играло лишенное экономического суверенитета постсоветское пространство, но и его "поглотительный потенциал" исчерпан. Поэтому неолиберальные социальные инженеры и разработали целый ряд методов сброса кризисов в "средний класс" метрополии. В Европе — после эпохи почти полного охвата трудящихся разными схемами социальной поддержки, — уже около трети занятых находится вне социально защищенной сферы. По данным экономистов ОЭСР, в 34 странах-членах организации уровень экономического неравенства достиг максимума за последние 30 лет. Если в 1980-х годах средний доход 10% богатейших жителей стран ОЭСР превышал доходы 10% беднейшего населения в 7 раз, то сейчас уже в 10. И этот уровень большинство экспертов признает критическим.

Справедливость и неолиберальные реформы в России

Режим, установившийся в России после поражения СССР в "холодной войне", стал исповедовать идеологию неолиберализма и глобализации в ее крайнем выражении, не думая о том, что Россия с ее огромными природными богатствами и собственными представлениями о справедливости слишком велика и самобытна, чтобы ее можно было безболезненно интегрировать в периферию Запада, и для ее разрушения неизбежно будут применяться особенно жесткие технологии, в том числе в сфере сознания.

В результате "реформ" в России был построен симулякр западного общества — с формальными признаками демократии, но презирающий ее суть, с западными потребностями, но без западных источников дохода, а главное с культом наживы, но без протестантской этики, ограничивающей его разрушительную силу. Попытка имитации, как это часто бывает, обернулась заимствованием худших сторон чужой культуры.

"Реформы" привели к взрывному развитию антисоциальной и антигуманной философии и морали, консолидировали ее носителей и выразителей. В сознание молодежи начали внедрять идеи социал-дарвинизма, жестокости, алчности, которые всегда отвергались русской культурой. Под лозунгом борьбы с уравниловкой реформаторы активно внедряли неолиберальное представление о бедности, которая рассматривалась ими не как зло, а как полезный социальный механизм. Как свидетельствуют трактаты "теоретиков", типа Чубайса, массовое обеднение населения России было предусмотрено в доктрине реформ. В результате в стране, где "структурная бедность" была искоренена и забыта, усилиями младореформаторов массовая бедность была в рекордно короткие сроки "построена" политическими средствами, а от среднего класса, к которому до начала "реформ" относилась подавляющая часть населения СССР, осталась лишь ничтожно тонкая прослойка. Начиная "реформы", наши либералы убеждали население, что в странах, осуществляющих перестройку экономики, рост неравенства неизбежен и представляет собой временное явление. Согласно их логике в ходе реформ всем странам приходится делать выбор между ограничением роста неравенства и экономическим ростом. Якобы по мере экономического роста неравенство постепенно снизится до уровня, близкого к уровню неравенства в развитых странах, а бедность в конечном итоге будет устранена. Суровая действительность опровергла этот либеральный миф: неравенство росло и продолжает расти все годы "реформ".

Только за три первых года "реформ" децильный коэффициент фондов подскочил с 6 до 13, (напомним, что предельно допустимым, по мнению экспертов, является показатель 10). Ситуацию никак не изменило оживление экономики в 2000-х годах, результаты экономического роста продолжили распределяться в пользу богатых слоев населения. Число долларовых миллиардеров с 2001 г. (когда была введена плоская шкала налогообложения) по 2013 г. увеличилось с 8 до 110, т.е. почти в 14 (!) раз. Опубликованные в 2013 г результаты исследования, проведенного швейцарским банком Credit Suisse, показали, что по имущественному неравенству Россия занимает одно из первых мест в мире, уступая лишь нескольким небольшим государствам Карибского бассейна. Поляризация граждан достигла чудовищных масштабов: 2% россиян концентрируют половину национального дохода и 80% крупной собственности. По данным Росстата, коэффициент дифференциации в среднем по России приближается в настоящее время к 17, а в Москве доходит до 43. По прогнозным оценкам, неравенство будет и дальше расти. При этом официальные оценки Росстата крайне лукавы и далеки от реальности. На деле пропасть между бедными и богатыми в разы выше. Во-первых, оценки Росстата учитывают лишь часть денежных доходов — "белую" заработную плату, которая составляет львиную долю доходов малоимущих россиян и малую часть доходов наиболее богатых слоёв общества. За пределами оценок Росстата остаются доходы от предпринимательской деятельности, дивиденды, доходы от аренды имущества и продажи ценных бумаг, генерируемые и оседающие в офшорных юрисдикциях прибыли, а также скрытые доходы от неформальной занятости (незаконной и полузаконной деятельности). Во-вторых, размер официальных трудовых доходов наиболее состоятельных россиян целенаправленно и осознанно занижается в целях минимизации величины налогооблагаемой прибыли и уклонения от уплаты налогов. Если сделать поправку на эти факторы, то окажется, что разрыв в уровне доходов 10% самых богатых и бедных реально находится на уровне от 70 до 100 раз!

Важно отметить, что даже эти чудовищные по мировым меркам показатели не дают никакого представления о той реальности имущественной пропасти, которая разделяет в России сверхбогатое меньшинство и едва сводящее концы с концами большинство.

По итогам 2014 г., численность россиян с доходами ниже величины прожиточного минимума (8234 рублей) выросла с 15,5 до 16,1 млн. человек, т.е. всего за год число людей, находящихся в состоянии крайней нищеты, выросло на 600 тыс. человек! Иными словами, на карте России только за один 2014г. появился целый крупный город нищих, по численности населения эквивалентный Хабаровску, Мурманску или Владивостоку. При этом официальный уровень прожиточного минимума несовместим с физиологическим выживанием человека и по пищевой ценности уступает пайку немецкого военнопленного во время Великой Отечественной войны, не говоря уже о том, что по необъяснимым причинам в него не включены затраты на жилье. С учётом шоковой девальвации прожиточный минимум должен превышать 20 тыс. рублей. В этом случае в действительности за чертой бедности в состоянии нищеты находится порядка 53% населения России, т.е. не менее 77 млн. человек, которые после девальвации до 65% (!)своих доходов начали тратить на оплату продуктов питания. По структуре потребительских расходов Институт социологии РАН относит к бедным, нищим и полунищим слоям населения не менее 65% россиян! За годы "реформ" в РФ возникла не имеющая аналогов ни в феодальной, ни в капиталистической экономике категория "новых бедных" — большие группы работающего населения, которые по своему образовательному уровню и квалификации никогда ранее и нигде в мире не были бедными. Низкая оплата интеллектуального труда ведет к деинтеллектуализации экономики, утечке мозгов, закрепляет за страной сырьевой статус. При этом бедность и нищета в России носят застойный и хронический характер — вырваться из порочного круга для подавляющей части населения РФ не представляется возможным.

На другом полюсе, как писал в 2006 г. академик Д.С.Львов "…богатая Россия, которая живет по западному образцу, которая создала для себя замкнутый контур жизнеобеспечения. Это своеобразная закрытая система существования: офис — переезд под охраной в загородную или иную резиденцию, закрытая частная школа, закрытый частный университет — желательно за рубежом, а потом — и выезд за рубеж. И эта малая часть России, на долю которой приходится 15-17% населения". Именно эти 15-17% являются той единственной группой населения, которая выиграла в результате "реформ", аккумулировав в своих руках 92%(!) дохода страны, и которые теперь поражают проигравшее большинство масштабами демонстративного сверхпотребления — замки и дворцы в Британии и на Лазурном берегу, американские баскетбольные команды и английские футбольные клубы, флотилии запредельно дорогих яхт, поп-дивы на вечеринках и т.д. и т.п. Множество западных журналов обошла история о том, как однажды Роман Абрамович, находившийся в Баку, сказал своему помощнику, что хочет суши на обед. Тот заказал за 1200 фунтов суши в фешенебельном японском ресторан на Парк-лейн в Лондоне. Блюдо на лимузине доставили в аэропорт Лутон, и, преодолев на частном самолете 3000 миль, суши попали на стол к Абрамовичу в Азербайджане. Заказ обошелся в 40 тысяч фунтов, что является самой дорогой доставкой обеда в истории.

Постоянные гламурные сюжеты в СМИ, нескончаемые рассказы об образе жизни богатой верхушки, реклама искусственно навязанных и недостижимых для большинства стандартов потребления оказывают негативное психологическое воздействие на людей, порождают раздражение, депрессию и агрессию, не позволяют создать условия для консолидации и повышения социальной стабильности российского общества.

Проблема растущего экономического неравенства выступает все более серьезным вызовом национальной безопасности, поскольку тормозит экономический рост, а это в свою очередь ограничивает возможности для роста уровня жизни. Этот механизм обратной связи будет работать до тех пор, пока уровень неравенства остается высоким.

В 2006 г. Всемирный банк опубликовал результаты исследований о влиянии неравенства на экономический рост. На основании обширных статистических материалов по странам мира в нем наглядно показано, что высокое неравенство (с показателем коэффициента Джини более 0,4) отрицательно сказывается на экономической динамике и препятствует экономическому росту. В России критический уровень этого коэффициента давно превышен и продолжает увеличиваться.

К выводу о том, что неравенство тормозит экономический рост, пришли также ученые Гарвардского университета США Ф. Ларрэн и Р. Вергар, которые по результатам исследований в 45 странах установили, что при увеличении неравенства на 10% в распределении доходов между двадцатью наиболее и наименее обеспеченными группами населения происходит падение производства на 0,9% на душу населения.

В Институте социально-экономических проблем народонаселения РАН по результатам анализа статистических данных за 1992-2006 годы был сделан вывод о том, что при эффективной, с точки зрения роста ВВП, политике регулирования распределения доходов, снижающей неравенство до уровня 7-10 в коэффициентах фондов, ВВП в период 2000-2006 гг. мог бы быть выше фактического на 30-50%.

Опросы ВЦИОМ показывают, что лишь 9% населения не ощущают несправедливость происходящего. Неравенство имеет место и в таких чувствительных областях, как доступность здравоохранения, образования и жилья, где оно ощущается населением особенно остро. Неравенство в распределении доходов негативно сказывается на здоровье населения, ухудшает демографические показатели.

Несмотря на остроту проблемы неравенства она выпадает из поля зрения политиков. Власть делает акцент на помощи малообеспеченным слоям населения, на изыскании возможностей повышения пенсий и зарплат бюджетникам, но отдельные адресные мероприятия на чудовищной имущественной поляризации граждан никак не сказываются. Простое увеличение бюджетных расходов не может привести к существенным изменениям в решении проблемы снижения уровня неравенства и бедности, тем более, что кризис ограничивает возможности дальнейшего роста расходов государства на социальные нужды.

В своем нынешнем виде вся экономическая политика власти, независимо от деклараций дефакто, осуществляется в интересах богатого меньшинства и вопреки интересам и представлениям о справедливости подавляющего большинства населения. Она направлена на сохранение существующих диспропорций и воспроизводство бедности. Последними новациями государства с перекладыванием социального ремонта на плечи собственников и переводом обучения и здравоохранения на коммерческие рельсы разрушаются последние подпорки системы выживания большинства населения. Для обеспечения условий достойной жизни и свободного развития человека, гарантированных россиянам статьей 7 Конституции РФ, необходимо переориентировать социально-экономическую политику на нужды большинства населения, что невозможно сделать без радикальной перестройки распределительных отношений.

"Взять всё, да и поделить"?

Именно этой фразой малоприятного персонажа Шарикова из "Собачьего сердца" М.Булгакова поборники демократии и общечеловеческих ценностей пытаются дискредитировать любые попытки обсуждения проблемы справедливого распределения доходов и перестройки всей системы распределительных отношений.

Но именно так и было сделано в 90-е годы в ходе преступной (что зафиксировано Счетной палатой) приватизации. Отняли собственность у народа — и разделили между узким кругом "своих". Процитируем академика Д.С.Львова: "За счет чего создается основная доля дохода России? Наши исследования показали, что доход на 75% создается за счет земли, нефти, лесных и водных ресурсов и только на 20% — это реальный вклад капитала, бизнеса, который иногда создает эффективное производство. Но если 75% доходов создаются за счет природных ресурсов, то совершена по меньшей мере уникальная, непростительная для такой уникальной страны, как наша, акция: то, что дано России от Бога и не является плодом рук человеческих, оказалось в руках 15% людей, которые незаконно присвоили то, что по определению им принадлежать не может!"

Государство отдало самые прибыльные предприятия и целые отрасли узкому кругу приближенных лиц практически даром. Хищнически эксплуатируя и предприятия, и работников, и природу России, они превратили все эти ресурсы в колоссальные состояния. Потом государство, решив "восстанавливать" промышленность, выкупает у тех же лиц изношенные и часто изуродованные предприятия за баснословные деньги (у Абрамовича — по цене в 130 раз выше, чем цена, по которой он их получил). Более того, с тех миллиардных доходов, в которые они превратили наше национальное достояние, с них даже не берутся адекватные налоги, как это делается во всем мире. Иначе говоря, им позволили обобрать страну, а теперь освобождают и от обязанности участвовать в восстановлении подорванной ими экономики!

Новые отношения собственности и типа распределения национального богатства не получили и не могли получить легитимации ни в массовом сознании, ни в сознании самих собственников. Возникшее социальное противостояние приобрело характер холодной гражданской войны. Но власть даже не пытается решить эту проблему, продолжая задабривать нового социального хищника. Коррумпирование власти новыми собственниками резко снизило уровень легитимности и самой власти. Это породило общее ощущение временности нового общественного порядка, превратило жизнь в России в нескончаемый переходный период.

В сложившихся условиях нет альтернативы перестройке механизма налогообложения и других каналов перераспределения доходов в интересах большинства населения. В противном случае нам всем следует забыть и об экономическом росте, и об инновационном развитии, и о демографическом росте, и, в конечном счете, о суверенитете.

Основные пути для сокращения неравенства хорошо известны, многократно апробированы в других странах и просчитаны экспертами для российских условий. Это введение прогрессивной шкалы налогообложения (применяемой в большинстве стран мира), а также налогов на богатство и роскошь, мероприятия по формированию эффективного рынка труда, снижению неравенства доходов за счет социальных трансфертов и повышения минимальных гарантий в сфере социального обеспечения и др. Специалисты института социально-экономических проблем народонаселения РАН подсчитали, что только введение прогрессивной шкалы на совокупные доходы со ставками налогов в пределах, принятых в Европе, позволит увеличить пенсию в четыре раза, минимальную заработную плату в 3,5 раза, зарплату бюджетникам в 2,5–3 раза. Механизм перераспределения является к тому же безынфляционным. Реализация этой и других мер — лишь вопрос политической воли.

Как-то один из олигархов заметил, что мы построили удивительное государство, в котором нет счастливых людей: бедные несчастны из-за материальных трудностей и непроходящего ощущения несправедливости происходящего, а богатые несчастны, поскольку прекрасно осознают нелигитимность своей собственности и живут в постоянном страхе ее потерять.

Восстановление экономического суверенитета и возрождение былого величия страны отвечает интересам и тех, и других. Но социальное неравенство, массовая бедность и постоянное ощущение несправедливости происходящего подрывают духовные силы, здоровье и энергию миллионов россиян и не позволяют консолидировать общество для решения стоящих перед страной задач. В трудные времена элиты многих стран приходили к пониманию, что блага, обладателями которых они оказались, созданы не только благодаря их усилиям и способностям, но и благодаря труду тысяч людей и благоприятному стечению обстоятельств. Это понимание приводило их к осознанию необходимости социального компромисса. Настала пора и российской правящей верхушке взглянуть на проблему социальной справедливости под этим углом зрения и, наконец, принять меры для приведения социального неравенства к разумным пропорциям.