Дорога развития человечества на протяжении всей известной нам истории была дорогой использования постоянно усложняющихся технологических достижений. Непрерывное совершенствование технологий практически всегда являлось условием выживания как вида «человек разумный», так и его отдельных популяций, которые вели постоянную борьбу как с неживой и живой природой, так и, в первую очередь, между собой.

Вопрос наличия или отсутствия новейших на то или иное время технологий часто являлся не просто вопросом комфорта или удобства существования людей: доступ и владение ими было практически всегда вопросом жизни или смерти той или иной народности — а то и целой уникальной цивилизации.

Наиболее проработан в научном плане технологический аспект развития человечества за последние три столетия, начиная с конца XVIII века. Для данного периода времени введен общепринятый термин «технологический уклад», который означает совокупность сопряжённых производств, имеющий сходных технический уровень и развивающихся синхронно. При этом, в общем-то, искусственное выделение периода XVIII-XXI веков, сужает круг научного поиска и, одновременно, не позволяет точно предугадать те особенности, которые будут характерны для следующего, следующего за современным технологического уклада.

Однако, рассмотрение такой «широкой шкалы» технологических укладов подразумевает достаточно длительную научную дискуссию, что выходит за рамки журнальной статьи. Упомянем лишь, что расширение временной шкалы даёт гораздо более богатый фактический материал, но все необходимые выводы можно сделать и исходя из «узкой», общепринятой шкалы смены технологических укладов, которая сейчас и используется большинством исследователей.

Напомню читателям эту, ставшую уже классической классификацию технологических укладов индустриального мира:

I уклад — начало промышленной революции (условно — 1770-е года)
II уклад — эпоха пара (1820-е)
III уклад — эпоха стали (1870-е)
IV уклад — эпоха нефти (1910-е)
V уклад — эпоха компьютеров (1970-е)
VI уклад — (условно) эпоха генных технологий и нанотехнологий (2010-е)

Как видно даже из приблизительного описания существующей классификации технологических укладов — в их последовательном совершенствовании постоянно присутствуют три основных фактора изменения:

Изменения в «мире энергии» — последовательная  смена всё более и более эффективных способов получения и утилизации первичной энергии для нужд человечества;
Изменения в «мире вещей» — столь же последовательное и однонаправленное совершенствование технологий воздействия на материальный мир с помощью первичной энергии;
Изменения в «мире идей» — сдвиги в наборе действующих общественных концепций, которые позволяют по иному организовать воздействие на материальный мир с помощью первичной энергии и усовершенствованных технологий, то есть, организовывают по-иному «мир энергии» и «мир вещей».

Так, например, приход в наш мир совокупности замкнутых циклов производства, характерных для I уклада, был связан в первую очередь именно с технологиями «мира идей»: кустарное и мелкоцеховое производство, характерное для предыдущей эпохи, сменилось тогда на производство продукции на крупных заводах и фабриках, для которых уже было характерно глубокое разделение труда. Именно о реалиях прихода в мир I уклада писал в своих работах Адам Смит, когда разбирал классический пример с операциями, необходимыми для производства английской булавки. При этом, с энергетической точки зрения вплоть до II уклада мир по-прежнему базировался на энергии дров и мускульной энергии людей и домашних животных. То есть, идеи разделения труда начали менять производственные циклы ещё с опорой на старые источники энергии — и только через полвека каменный уголь смог массово заменить дрова и лошадей.

Столь же связан с «миром идей» и такой, казалось бы, «энергетический» сдвиг, как IV уклад — становление «эпохи нефти».
Это изменение технологии получения первичной энергии одновременно связано с массовым внедрением конвейерного производства, которое позволило снова-таки поднять на гораздо более высокий уровень вопрос разделения труда и повысить производительность основных технологических процессов. Кроме того, другие идеи из мира науки — «выращивание азота» в химических реакторах, массовое внедрение электричества на производстве в качестве «универсального энергоносителя» — создали не менее масштабные изменения в человеческой жизни. Роль нефти при этом была критична лишь для транспорта, хотя это и было тоже очень существенным сдвигом.
Например, сегодня мы наблюдаем «угольный ренессанс» в Китае и Индии, которые по сути «проскочили» нефть в качестве основного энергоносителя — так что «эпоха нефти» оказывается лишь условно привязанной ко времени становления IV уклада.

С другой стороны, некоторые технологические уклады имеют более выраженную «энергетическую» подоплёку, что отражается даже на их названиях — II уклад называется «эпохой пара», что подразумевает приход в «мир энергии» каменного угля в качестве основного энергоносителя взамен уходящих дров, одновременно с появлением в «мире вещей» такой эффективной технологии утилизации первичной энергии, как паровая машина.

И, наконец, некоторые уклады практически полностью привязаны к «миру вещей» — то есть, привносят в наш мир только технологии воздействия на наш вещный мир, никак не предоставляя нам новых источников энергии — или же творчески изменяя подходы воздействия на технологические процессы.

Такими «вещными» технологиями являются приход III уклада, «эпохи стали» и, как ни странно, современного, V уклада, «эпохи компьютеров».

Нетрудно видеть из предыдущих циклов, что приход таких «вещных» укладов обычно использует идейные концепции и источники энергии предыдущих укладов, при этом меняя лишь некоторые существенные технологии воздействия на предметы живой и неживой природы.

Как уже было сказано, именно таким укладом был III уклад —  «эпоха стали».
При том, что данный период человеческой истории имел весьма громкое название «Второй промышленной революции» (как в 1980-е-1990-е годы говорили о «компьютерной революции»), его воздействие на технологические процессы было сопряжено в основном с чисто механическим и количественным совершенствованием уже существовавших технологических процессов, выражающимся в постепенной увеличении производительности труда в традиционных, уже сложившихся отраслях.
Да, трудно недооценить значимость бессемеровского процесса для производства стали — но, вплоть до начала ХХ века «стальной мир» по-прежнему снабжал сталью в основном лишь военную промышленность и сеть железных дорог, которая и производила массовую замену чугунных рельс на стальные.
Все же остальные достижения III уклада смогли быть реализованы уже после его масштабнейшего кризиса, который и произошёл в начале ХХ века, приведя мир сначала к катастрофе Первой Мировой войны, а потом и ввергнув капиталистический мир ещё раз в «длинный» кризис Великой Депрессии — Второй Мировой войны. Например, массовый приход стали в промышленность произошёл именно тогда — на фоне повальной автомобилизации и бума бытовой техники в США в 1920-е -1930-е годы.

Получается, что только после «закалки» достижений III уклада концепциями из «мира идей» IV уклада и поддержки его «нефтяной кровью» этого уклада, мир Второй промышленной революции обрёл устойчивость, которая и принесла нам бурный и динамичный ХХ век. Этот век, в общем-то, как ни странно на ¾ состоял именно из совершенствования технологий III уклада и проникновения во все отрасли промышленности технологий IV уклада.

Такая ситуация, «незавершённости», характерная для III уклада, случилась и с технологиями современного, V уклада. При формальном, громком именовании данной совокупности технологий «Компьютерной революцией», она лишь создала предпосылки для прихода в мир новых идей и источников энергии, однако не обеспечила сама по себе их автоматического и безусловного появления.

Да, сегодня с помощью компьютеров и телекоммуникаций можно обеспечить сколь угодно точное моделирование любых физических или производственных процессов, как и организовать детальное управление ими.
Однако, факт появления столь мощного и умелого помощника человека столкнулся с иной проблемой — человечество не смогла пока дать компьютеру достаточно мощных идей для изменения окружающего мира, как и не обеспечило на сегодняшний день новых источников энергии, необходимых для изменения мира, сравнимого по масштабности с теми переменами, что произошли в начале ХХ века.

Так, известное исследование компании «Мак-Кинси», проведенное в начале 2000-х годов, продемонстрировало удивительную вещь: весь рост производительности труда, которую обеспечили компьютеры, уложился лишь в десяток отраслей, которые и сконцентрировали у себя основные «дивиденды» от внедрения компьютеров. В то время, как остальные отрасли либо ничего не получили от внедрения компьютеров — либо же даже потеряли в производительности труда.

С чем это было связано?

Во-первых, конечно же, современное использование компьютеров по-прежнему страдает от несоответствия концепций применения тем возможностям, которые предоставляет сам компьютер, как технология.
Индустрия компьютерных игр и автоматизация бухгалтерского учёта отнюдь не явилась тем «волшебным рогом изобилия», из которого должны были посыпаться все предметы и блага нового технологического уклада. А переход к массовой компьютеризации спецэффектов в индустрии кинематографа оказался лишь «подслащенной пилюлей» того неприятного факта, что во многих других отраслях компьютер лишь стал аналого интеллектуальной пишущей машинки и калькулятора. То есть, «мир компьютерных вещей» пока что не собрался вокруг новых идей по их применению. 

Во-вторых, существующие источники энергии — нефть и природный газ, которые использовались человечеством на протяжении всего изобильного ХХ века, к началу ХХI века подошли к точке естественного истощения, популярно именуемой «пиком нефти», и выражающимся в росте себестоимости производства первичной энергии и замедлении роста общего производства энергии в рамках всего человечества.
Такое замедление роста производства энергии в рамках всего человечества при сохраняющейся тенденции к экспоненциальному росту населения приводит к парадоксальному состоянию: человечество, в расчёте душевого потребления энергии становится отнюдь не богаче, но гораздо беднее.

Кроме замедления абсолютного роста наблюдается и ещё один ожидаемый момент: в первую очередь извлекаются именно лёгкодоступные запасы нефти, газа или каменного угля. Все эти три источника энергии по различным причинам попали в ситуацию так называемой «падающей отдачи» — то есть, каждый следующий баррель нефти или тонна каменного угля стоят в добыче дороже, чем предыдущая.
При этом энергоносители, в отличии от, например, золота, имеют не только экономический предел в себестоимость их извлечения и последующей утилизации — для них важен ещё и очень жёсткий энергетический предел в себестоимости их добычи.
Условно говоря, в том случае, если на добычу одного барреля нефти требуется потратить в виде энергии тот же самый баррель нефти — смысла добывать данную нефть уже нет, так как энергетическое содержание данного процесса становится уже отрицательным.

Данное математическое отношение в научной литературе именуется EROEI (или EROI) и означает, в переводе на русский «энергетический возврат на вложенную энергию» и показывает количество единиц энергии, которые мы получаем от того или иного источника первичной энергии в расчёте на единицу вложенной.
Новейшие исследования показывают, что стабильность современного сложного общества можно поддерживать, только имея EROI основных первичных источников энергии в районе 10:1, то есть добывая по 10 баррелей нефти на каждый затраченный на их добычу баррель нефти.
Только в таком случае современное общество может поддерживать все непроизводительные с точки зрения производства энергии отрасли: начиная от образования и здравоохранения и заканчивая промышленностью и индустриальным сельским хозяйством, которые сегодня критически зависят от дешёвой и доступной первичной энергии. Приходится тратить энергию и на сам процесс производства энергии — автомобили отнюдь не заправляют нефтью прямо из скважины, а требуют высококачественного бензина на ближайшей автозаправке.

Этот неприятный момент «падающей отдачи» и «пика нефти» пока никак не решён в рамках V уклада, что привело к, в общем-то, парадоксальным изменениям — так, например, современный промышленный рост Китая и Индии и индустриализация их сельского хозяйства за прошедшие 20 лет были в основном связаны не с освоением новых источников энергии, а с ренессансом угля — того самого «энергетического короля» весьма древних II и III укладов, характерных для экономики XIX, а не XXI века.
Собственные же перспективные источники нефти и природного газа Китая и Индии, связанные со слабопроницаемыми породами («сланцами») и залежами метангидратами у их побережий, так и не были освоены — в том числе и в связи с тем, что получающееся при их освоении значение EROI гораздо ниже желаемого 10:1, необходимого для выживания индустриального общества.
А вот в случае каменного угля, которого и у Китая, и у Индии в достатке, EROI при их добыче гораздо выше граничного условия 10:1.
Поэтому, как уже было упомянуто, технологии IV энергетического уклада, связанные с доступной нефтью, в Индии и в Китае нашли лишь ограниченное применение.

Исходя из вышесказанного, нам надо сосредоточиться в вопросе поиска технологий будущего, VI технологического уклада, именно на вопросе изменения «мира энергии» и «мира идей» — никакие технологии «мира вещей» не дадут нам нового прочтения уже существующих технологических циклов, а скорее, приведут нас к ещё большему тупику в развитии, что выльется в геополитический конфликт, не менее кровавый и безжалостный, нежели Первая и Вторая Мировые войны. 

Итак, рассмотрим основные альтернативы.
Более понятный, хотя и невидимый «мир энергии» сегодня может дать нам, в общем-то, немного альтернатив для дальнейшего развития человечества. Продолжение ставки исключительно на минеральные, невозобновляемые источники энергии приведёт современное человечество в неизбежный тупик падающей отдачи на фоне пика нефти, при этом, с цивилизационной точки зрения этот тупик будет гораздо масштабнее и опаснее, нежели все кризисы начала и середины ХХ века.
К сожалению, США, будучи реальным гегемоном современного мира и пионером в разработке технологий IV и V уклада, выбрал скорее подход консервации существующего технологического уклада, нежели всерьёз настроен на штурм высот следующего, VI уклада. В похожей ситуации, кстати, оказалась и Великобритания в начале ХХ, когда её завязанность на технологии I, II и III укладов, в которых она была и пионером, и главным выгодополучателем — не позволила Великобритании оперативно отреагировать на вызовы ХХ века.
В результате лидерство Великобритании было оспорено Германией и, особенно удачно, США. Именно США явились реальным выгодополучателем от событий Первой Мировой войны.

Сегодня же США, хоть и действует по лекалам начала ХХ века, провоцируя глобальную нестабильность в Евразии, вдали от своих границ и вблизи границ своих геополитических противников, лишены ситуации начала ХХ века.
Сегодняшняя американская ставка в энергетическом вопросе на так называемые «сланцевую» нефть и газ (нефть и газ труднопроницаемых пород) являются, по факту, тупиковой и представляют из себя не более, чем применение технологий V уклада (компьютеры) для совершенствования технологий IV уклада (нефтедобычи). В наилучшем развитии событий данные технологии смогут лишь на десятилетие отсрочить «пик нефти» и немного затормозить процесс «падающей отдачи», не создавая, конечно же, нового уклада или новых технологических циклов.
Наглядным примером неустойчивости и незамкнутости циклов «сланцевой» нефти стал конец 2014 — начало 2015 года, когда резкое, но рыночно обоснованное падение цен на нефть тут же негативно ударило и по американской нефтяной отрасли, которая не только остановила инвестиционные проекты, но и по факту практически вышла на плато по добыче нефти. 

Если же говорить о реальных альтернативах для создания «мира энергии» нового, VI уклада, то эти альтернативы можно перечислить поимённо — речь может идти или об обуздании силы управляемых термоядерных реакций и совершенствовании ядерных технологий управляемого распада тяжёлых элементов — или же о переходе к распределённым возобновляемым источникам энергии, связанным либо с прямой утилизаций энергии Солнца, либо же с использованием массы её производных — энергии ветра, приливов, морских волн, гидропотенциала рек.

Не вдаваясь в массу технических подробностей, можно сказать следующее: к сожалению, второй вариант совершенствования «мира энергии», связанный с использованием солнечной энергии и её производных — не является универсальным ответом на текущие вызовы, стоящие перед человечеством.

Основной проблемой солнечной энергии и её производных является слабая прогнозируемость и ничтожная управляемость потоками солнечной энергии и её производных, а также периодичность её наличия, что сразу же ставит в полный рост вопросы  аккумуляции значительных количеств солнечной энергии с массой непроизводительных издержек. Кроме того, естественные концентраторы или же аккумуляторы солнечной энергии обычно отстоят на значительные расстояния от мест компактного проживания людей или же расположения промышленности.

Приведу один пример.
Наиболее естественным вариантом расположения солнечных батарей является пустыня Сахара. Данный вопрос уже много раз поднимался в научной литературе — безоблачные погодные условия и близость к экватору делали Сахару практически идеальным местом для расположения солнечных батарей. Лучшие условия можно было бы представить только в варианте «сухих пустынь» восточного побережья Южной Америки, вроде широко известной пустыни Атакама, где ясная погода сочетается ещё и с идеальными наземными условиями, свободными от песчаных бурь и ветров Сахары.
Однако, даже для случая Сахары, при размещении фотоэлементов или «солнечных башен» в южных районах Алжира, Ливии или Марокко, обеспечивалась бы практически 100% прогнозируемость солнечного светового потока. Кроме того, сами «солнечные башни», нагреваясь за длинный сахарский день, естественным способом обеспечивали бы выдачу необходимой электрической энергии на вечернем пике потребления электроэнергии.

Именно в такой концепции и был организован проект Desertec, который бы сочетал производство солнечной энергии на концентраторах в Сахаре, передачу её по высоковольтным кабелям через Гибралтар и Средиземное море и потребление в Западной Европе.
Однако, даже первые, эскизные проработки показали массу проблем такого подхода — «солнечные башни» всё равно не могли самостоятельно закрыть утренний пик потребления электроэнергии, а удалённость проекта от потребителей и проблемы с высоковольтной передачей делали стоимость производства солнечной электроэнергии просто-таки «космической». В результате чего проект Desertec обанкротился, оставив мечту о прямом использовании солнечной энергии до того момента, пока человечество не придумает достаточно прорывные идеи для её более эффективной утилизации.
Наиболее вероятными путями для солнечной энергетики являются радикально снизив затраты на вывод полезной нагрузки в космическое пространство, что позволит использовать в полную силу возможности так называемой солнечной постоянной (удельного потока солнечной энергии на единицу площади на земной орбите) и уйти от непостоянства солнечной энергии на поверхности Земли, связанной с погодой, климатом и собственным вращением нашей планеты.
Кроме того, выход в околоземное пространство с солнечной энергетикой решает и ещё один фундаментальный недостаток солнечной энергетики — это низкую плотность её потока в расчёте на единицу площади. Именно об этом фундаментальном ограничении говорил П.Л. Капица в своей лекции 1975 года, посвящённой 250-летию Академии наук СССР.
Выход на околоземную орбиту сразу же поднимает плотность солнечной энергии где-то на порядок — с обычных для земных условий 100-150 Вт/м2 до 1366 Вт/м2 так называемой «солнечной постоянной».

С другой стороны, если человечество решит всё же строить солнечную энергетику на поверхности планеты — ему надо опять-таки обеспечить прорыв в технологии дешёвого аккумулирования и транспортировки электрической энергии, полученной в результате утилизации солнечной: в рамках будущего уклада надо обеспечить создание сверхдешёвых и сверхёмких аккумуляторов и поднять на качественно новый уровень, например, технологию сверхпроводящих линий электрического тока.
Например, немногие задумываются, что электроэнергия, которую вы получите от батареи ноутбука или же от аккумулятора электрического суперкара (той же Tesla) никогда не окупит даже стоимости производства самой батареи — причём даже в том случае, если вы будете считать по самым высоким, субсидируемым тарифам. И это — ещё без учёта стоимости самих солнечных батарей, их установки, обслуживания и ремонта. 

Но пока что у нас нет ни дешёвого средства вывода грузов на околоземную орбиту, ни дешёвых аккумуляторов или тысячекилометровых сверхпроводящих кабелей. Поэтому, посмотрим на сегодняшние успехи солнечной энергетики и её производных в реальной динамике.  

На сегодняшний день две европейские страны — Дания и Германия уже имеют значительный прогресс в вопросе перехода на использование солнечной энергии. Однако, одновременно с этим, данные страны имеют и столь же печальные результаты данного перехода — и Германия, и Дания сегодня имеют наибольшие тарифы на электроэнергию, которые составляют от 25 до 30 евроцентов за киловатт-час, что более, чем в 5 раз превосходит аналогичные тарифы в других европейских странах.
Сегодня удельный вес таких солнечных и связанных с Солнцем источников энергии в этих странах уже составляет от 25 до 30%. Однако, даже такой, отнюдь не преобладающий процент «новой» энергии создаёт для Германии и Дании массу проблем в распределительной сети, которые, опять-таки, приходится закрывать за счёт европейских соседей данных стран, обладающих достаточными мощностями в атомной и традиционной энергетике — в первую очередь Франции.

Поэтому, в отличии от Второй промышленной революции (III уклада) и «эпохи нефти» (IV уклада) мы видим скорее, не естественный приход нового уклада, а лишь попытки с помощью накопленных технологий предыдущих периодов обеспечить некую «консервацию» инфраструктуры и структуры общественных отношений, характерных для Европы ХХ века. Точно также, как и США пытаются законсервировать IV уклад в виде добычи «сланцевой» нефти и газа, по факту свернув свою программу совершенствования ядерных реакторов и до минимума снизив инвестиции в термоядерную энергетику.
В итоге, как это не парадоксально, но сегодняшние цивилизационные гегемоны предпочитают вкладываться в экономические и финансовые «пузыри», приостановив по факту многие прорывные проекты, которые могли бы привести человечество к VI укладу.

При этом, безусловно, нишевое использование электрической энергии, полученной от Солнца и её производных, отнюдь не является бездумной тратой ресурсов — речь идёт о том, что на ней невозможно построить новый индустриальный уклад.
Конечно, для многих удалённых или автономных применений это оказывается отнюдь не самым худшим выходом — например, вряд ли можно будет себе представить более удобный способ зарядки батарей удалённого островного маяка, нежели солнечная энергия или энергия морских волн, а та же российская Якутия критически зависит от поставок дизельного топлива, которое и используется для производства электроэнергии, создавая совсем иную картину себестоимости, нежели централизованное использование ядерной или же традиционной энергии минеральных топлив.  

Поэтому, ничуть не умаляя достоинств солнечной, ветровой, приливной или иной, связанной с Солнцем энергетики, необходимо понимать — пока солнечная энергия будет утилизироваться в электрическую в условиях поверхности Земли — она не сможет отвечать всем требованиям современного промышленного мира.

Подходя к вопросу с другой стороны, из «мира идей» мы, к сожалению, видим всё ту же удручающую картину. Основной идеей, которую исповедовало человечество, начиная со времён I технологического уклада, являлось постоянное увеличение производительности труда и уровня его разделения.

Сегодняшний мир уже в чём-то тоже подошёл к некоему экстремуму этого почти что трёхвекового процесса: на сегодняшний момент времени для существования самодостаточной современной экономики необходимо иметь около 500 миллионов людей, вовлечённых в поддержание её существования во всех аспектах — начиная от сельского хозяйства и промышленности и заканчивая сферами науки, образования, средств массовой информации и вооружённых сил.

Дальнейшее рост степени разделения труда уже возможен, скорее всего, лишь в рамках некоей мировой экономики, в рамках которой, как пример, фактически действует уже мировая сеть Интернет и в рамках которой создаются столь же всеобъемлющие и общепринятые стандарты информационной эпохи — того самого, уже действующего V уклада. При этом V уклад, одновременно с мировой экономикой уже и породил, по факту, мировые стандарты — начиная от протоколов вида TCP/IP и форматов файлов типа JPG или GIF и заканчивая сложными индустриальными стандартами, которые едины в рамках всего мира.

Нынешняя попытка запустить похожий процесс и «мире идей» для технологий VI уклада — нанотехнологий и генных технологий уже приводит к тому, что сегодняшний мир попадает в ситуацию кризиса идей: подходы и принципы, которые использовал капитализм в период Первой и Второй индустриальных революций и которые окончательно оформились в результате формирование IV уклада, уже не действуют в рамках подходов, которые задаёт VI уклад.

Попытки патентования компьютерного кода уже столкнулись с мощнейшим противодействием со стороны общественности, на фоне которого движение луддитов кажется лёгкими волнениями. А попытка «приватизации» и «монетизации» протокола TCP/IP привела лишь тому, что ныне такие идеи окончательно записаны в маргинальные и не подлежат обсуждению на сколь-либо серьёзном уровне. Ещё более серьёзное противодействие встречает процесс патентования генов и биологических организмов — речь ведь идёт о том, что шаблонные капиталистические отношения очень глубоко проникают в «святая святых» общественных отношений, приватизируя не только время или усилия трудящихся, но и в чём-то претендуя даже на их тела или личности.

Поэтому, вопрос дальнейшего роста степени разделения труда, легко представимый на уровне идеи, должен ещё обрасти массой общественных, социальных и технологических концепций, которые и смогут сдвинуть с мёртвой точки вопрос революции в «мире идей». Уже понятно, что дальнейшее разделение труда приведёт к парадоксальной ситуации, в которой персонификация возможностей для производства вещей одновременно приведёт к тому, что мы потеряем капитализм таким, как мы его знали.

Например, можно уже предугадать, что такую персонификацию легко смогут обеспечить современные 3D-принтеры, которые могут фактически отлить уже готовую деталь практически произвольной формы и позволяют уйти от массового производства, создавая массу изделий с совершенно иным уровнем разделения труда и уходя от классической дилеммы Адама Смита, связанной с производственными операциями по изготовлению английской булавки. Громадные изменения должны создать и роботизированные комплексы, которые будут обладать различными версиями «слабого» и «сильного» ИИ.

Однако, конечно же, пока что «мир идей» ещё отнюдь не наполнен новыми технологиями, которые можно сформировать в полноценный мировой уклад — точно также, как и в случае «мира энергии», тут скорее понятно, что может быть создано в конце данного процесса, нежели есть представление о новом укладе уже во всех существенных деталях.

В ситуации, если «мир энергии» даст нам с помощью термоядерной и ядерной энергии и с помощью «настоящего», космического солнца, достаточные количества столько необходимой дешёвой энергии и ровно там, где нам нужно, а «мир идей» обеспечит создание концепций научного поиска, производственного планирования, создания прототипов и массового производства в рамках совершенно нового процесса — только тогда мы сможем получить действенную и эффективную конструкцию, которая и сможет породить новый технологический уклад, основанный уже на совершенно иных замкнутых циклах.

И это всё, конечно же, должно вырасти на «плечах», но никак не «за счёт» старого уклада, который мы и видим до сих пор везде вокруг нас. «Мир нефти» развитых стран и «мир угля» Китая и Индии вряд ли смогут вечно субсидировать пустые симулякры вроде тех, что породил для нас в основном V уклад, обеспечив «глобальную компьютеризацию» видеоигр, голливудских спецэффектов и спекуляций на финансовых рынках.

Именно в «мире энергии» и «мире идей» и лежат те самые ответы на критические вопросы, которые должны придать устойчивость V технологическому укладу — и обеспечить развитие нового, VI уклада, без прихода которого, к сожалению, мир с большой вероятностью погрузится в новый кризис — и дай бог — не в новое Средневековье.