О Давосе и 6 триллионах "гробовых"
Мы заплатили деньги за конкретную работу, и нас за эти деньги облили помоями. В прямом эфире радио КП доктор экономических наук Михаил Делягин объясняет нашему экономическому обозревателю Евгению Белякову, как заявления российских чиновников на форуме восприняли иностранные инвесторы.
Беляков:
— Добрый день, дорогие друзья. В эфире программа «Час Делягина». Меня зовут Евгений Беляков. Сегодня наша тема посвящена итогам Давосского экономического форума, который недавно закончился в этом небольшом городке в Швейцарии. Михаил Геннадьевич, добрый день.
Делягин:
— Добрый день.
Беляков:
— Вы следили за тем, что происходило в Давосе?
Делягин:
— Я следил. Я не был участником. Наверное, это к лучшему. Потому что забавную вещь отметили мои знакомые журналисты. Они говорят, что люди, которые, уезжая в Давос, говорили: да, конечно, мы вернемся и все вам расскажем, — вернувшись из Давоса, одни сказали, что мы болеем, другие сказали, что мы устали, третьи сказали, что у нас много дел, четвертые – что нам спать хочется. И в результате почти никто из них комментировать ничего не стал. Я думаю, что это некоторый признак того, что там происходили события для России совсем не радостные.
Беляков:
— Я был на форуме в Давосе. Мы ездили вместе с делегацией правительства.
Делягин:
— Тогда расскажите, что там было.
Беляков:
— Могу подтвердить, что действительно, несмотря на то, что нам была отведена одна из главных пленарных сессий, посвященная трем сценариям развития, интерес к России серьезно упал.
Делягин:
— А как эти три сценария развития воспринимала аудитория форума? Сидят люди в зале, им рассказывают. Что они потом говорят друг другу? Им нравится, они скептически относятся?
Беляков:
— В основном иностранные инвесторы были настроены скептически. Честно скажу. С теми, с кем я говорил, в основном они думают о том, чтобы инвестировать в Россию, но для них очень много рисков. Они видят риски коррупции, риски административных барьеров. И вообще общей неопределенности в стране, которая сейчас происходит. Поэтому, конечно, одна ремарка. Зал был полон процентов на 50-60, большой зал в конгресс-центре Давосского форума, во время выступления Дмитрия Медведева. Честно говоря, на других форумах гораздо больший интерес я видел. На Питерском форуме, например.
Делягин:
— Попробовал бы кто-нибудь на Питерском форуме не прийти.
Беляков:
— Может быть. Давайте поговорим о трех сценариях. Там такой многостраничный документ, все эти три сценария негативные для нашей страны. Но в то же время наш премьер сказал о том, что он не верит в то, что один из этих сценариев воплотится в жизнь.
Делягин:
— Начнем с замысла. Хорошо, есть сценарий. Вы хотите привлечь иностранных инвесторов. Чем-то. Вы рисуете негативный сценарий. То есть вы хотите сказать, что у нас все будет очень плохо, несите нам, пожалуйста, свои денежки?
Беляков:
— Это делали 350 экспертов Давосского форума.
Делягин:
— 350 экспертов Давосского форума делали это под научным руководством товарища Кудрина, как я понимаю, который возглавляет соответствующий фонд. И я сильно подозреваю, что за деньги товарища Грефа, то есть «Сбербанка», который государственный банк, и отчасти это наши с вами деньги. По крайней мере, господин Кудрин с господином Грефом могли тактично поинтересоваться: ребята, а что у вас там получается? Если 350 экспертов Давосского форума говорят, что все плохо, России швах, ребята, нет проблем. Возьмите своих экспертов и спросите их: что нужно сделать, чтобы у нас все было хорошо, чтобы было чем привлекать иностранных инвесторов? Это с одной стороны. Этого сделано не было.
С другой стороны. Алексей Леонидович Кудрин – человек многогранный. Про него никто сильно дурного не говорит в плане личных характеристик. Но вот господина Грефа никто и никогда не обвинял в ангельском характере, во всепрощенчестве, в том, что он прощает срыв поручений. Не приходилось мне слышать в бытность его министром экономического развития и торговли подобных обвинений в его адрес. Вы заплатили деньги за конкретную работу, и вас за эти деньги облили помоями.
Беляков:
— Объективно.
Делягин:
— Сколько угодно, пожалуйста. Но у вас, помимо объективности, есть некоторая задача. Если эта задача не решена, я думаю, что товарищ Греф нашел бы такие слова, которые были бы, с одной стороны, безупречно корректными, а с другой стороны, часть этих экспертов полысела бы, а часть бы поседела. От этих вежливых, спокойных, нежных и толерантных слов. Товарищ Греф почему-то этого не сделал. Из чего можно заключить, что представление этих трех сценариев вполне соответствовало задачам, которые стояли или которые ставили перед собой товарищ Кудрин и товарищ Греф.
Теперь вернемся к тому, что это за сценарий. Я плохо думаю о российских либералах. Но если западные либералы таковы, как они показали себя в виде этих сценариев, то российские либералы просто преподаватели математики. Они просто умные и организованные люди. Потому что с 1994 году у нас по любому поводу пишется сценарий – хороший вариант, плохой вариант и инерционный, что будет, если государство не будет ничего делать. В этом случае все три варианта, и на это сетовали и Кудрин, и Греф, по-моему, даже Медведев, — все три варианта исходили из того, что государство не делает ничего. То есть не проявляет никакой инициативы. Даже в нашей стране, прости господи, такого не бывает. Как бы ни старалось наше либеральное государство придерживаться доктрины невмешательства никуда и ни во что, оно все равно куда-нибудь обязательно вляпывается и хоть что-то, но делает. Сейчас все деньги Резервного фонда, Фонда национального благосостояния и все операции с долгами отдают создаваемому заново агентству, которое будет акционерным обществом в перспективе. Строго говоря, такое ощущение, что это будет воровство, на фоне масштабов которого меркнут даже залоговые аукционы. Но это пока ощущение. Может быть, кто-нибудь чего-нибудь исправит, кто-нибудь одумается. Но государство всегда что-то делает. По-другому не бывает.
Даже если вы истовый либерал и веруете в то, что государство должно быть ночным сторожем с министерской зарплатой, знаете, ночной сторож все равно что-нибудь отчебучит. Предположение о том, что государство не будет делать ничего, оно оскорбительно для государства. Потому что, если все сценарии негативные, государство должно как-то реагировать. И оно нереалистично. Потому что, если все сценарии негативные, государство все равно будет как-то реагировать. По-хорошему или по-плохому, но будет обязательно. И функция прогнозистов – не сидеть и курить бамбук, думать, как оно будет, а в том числе советовать людям: если вы не хотите попасть в эту ловушку и в эту ловушку, то вам нужно сделать вот это и это. А если вы не хотите, то вы сами виноваты, мы вас предупреждали. Нормальная позиция прогнозиста. Но эта позиция недоступна экспертам Всемирного экономического форума.
Беляков:
— Почему тогда были представлены эти сценарии?
Делягин:
— У меня очень нехорошее ощущение, что в этом Давосе был кастинг – кто у нас в России главный либерал, который лучше всех для российского бизнеса. И кто-то очень серьезно подставил на этом кастинге товарища премьера. Потому что, конечно, человек должен читать то, что он говорит, и корректировать. Я знаю, что некоторые свои послания люди, которые работали на Путина в то время, это было давно, в один из первых двух его президентских сроков, они просто оплевывались, потому что они работали, приносили человеку тщательно проработанное послание, и потом он зачитывал то, что писал сам, по мотивам этого. И это было, конечно, всем очень неприятно. Но здоровое критическое отношение к тому, что делают ваши сотрудники, как бы вы сильно им ни доверяли, оно должно быть. Здесь – три негативных сценария. Товарищ Медведев выступает, допускаю, что ему их заранее не показали. Хотя вообще-то стоит интересоваться тем, что вам придется комментировать.
Беляков:
— Они были известны еще недели за две до этого.
Делягин:
— Они были известны. У журналистов они печатались заранее. Товарищ Медведев выступает и говорит разумные вещи. Первое. Эти сценарии негативные. Это не для нас. Вообще что делал товарищ Дворкович, который перед началом публично заявил, что Медведев сам будет презентовать сценарии, и все они – негативные. Из этой ловушки Медведев вывернулся. Он не стал презентовать. Даже ему стульчик, говорят, стоял на сцене. Он не стал туда садиться. Дальше товарищ Медведев говорит правильные вещи. Первое. Все сценарии негативные. Второе. Все сценарии нереалистичные, потому что правительство будет бездельничать. Кстати говоря, это обвинение в его конкретный адрес, потому что не президентское дело – заниматься экономикой. Оглашение этих сценариев уже унижает Медведева и показывает его бездельником, что, по крайней мере, политически неправильно.
После чего Медведев абсолютно правильно говорит, что нужен четвертый сценарий. И на этом позитивная часть заканчивается. Потому что этого четвертого сценария он не нарисовал. Когда председатель правительства говорит с трибуны, что будущее России зависит от наших с вами усилий, неплохо было бы вспомнить, что инвестор и вообще бизнесмен – это машинка такая социальная для извлечения прибыли. Других общественно-полезных функций у него нет. Конечно, он социально ответственный и все остальное. Но если в Таиланде, в Бангладеш или в Гаити будет норма прибыли выше, он туда уйдет. Ему плевать на землетрясения, на преступные режимы и на все остальное. И государство организует развитие, задает правила этого развития. Если вам не нравится инерционный сценарий, то представитель этого государства, говоря об этом, говоря о других вариантах, не должен говорить: а вы, товарищи инвесторы, должны подменить нас в этой сфере, по сути дела. У нас один подменил такой – товарищ Браудер. Юрист погиб трагически, а Браудер считается врагом если не народа, то, по крайней мере, налоговой службы. Товарищ Медведев не нарисовал этого сценария. Подтвердив тем самым негативные предположения в свой собственный адрес, от которых он только что открестился.
Дальше, все прекрасно понимают, что рождаемость в России растет за счет того, что отложенное рождение люди, веря в позитив, начинают все-таки осуществлять. И второе – за счет притока мигрантов. Причем, как говорил товарищ Доренко, не к столу будь сказано, казалось бы, причем здесь Лужков. Казалось бы, причем здесь российское правительство. Нет, мы этим хвастаемся. Причем мы этим хвастаемся не перед нашистами, которые на знают, что такое корень из ста, мы хвастаемся перед инвесторами, которые уж ситуацию в России худо-бедно, но изучили.
Беляков:
— Возвращаясь к инвесторам. Все экономические форумы проводятся ряди одной цели – чтобы показать, какая страна наша классная и как много может зарабатывать инвестор.
Делягин:
— И это очень большая ошибка на самом деле. Потому что реальная задача Давоса – выработка мировой повестки дня. Если мы в мировую повестку дня, которая актуальна для всех, всунем свои десять строчек на потной мятой бумажонке, но если мы туда засунем, то мы получим участие, мы станем одними из интеллектуальных лидеров мира. А это принесет нам очень много, и денег в том числе. А мы вместо этого устраиваем ярмарку народных промыслов. Ярмарку выходного дня. Вот мы выехали оттянуться и заодно рассказать, какие мы красивые и крутые.
Беляков:
— Да, было такое впечатление.
Делягин:
— Для колхозников это нормально. Для людей из Белоруссии, со Смоленщины – это нормально. Но наше правительство вроде бы претендует быть правительством Российской Федерации. И оно ведет себя очень странно. Уникальную возможность, которую дает Давос, мы не используем. Когда нас другие люди ставят в мировую повестку дня, мы наслаждаемся. Когда ключевые участники мировых процессов говорят: у нас есть более актуальные проблемы, — хватает ума и возможностей на то, чтобы пробиться в престижную секцию, одну из первых. Но, когда люди на эту престижную секцию приходят, они ничего, что тянет на интеллектуальную повестку дня, не слышат. И они разочаровываются. Я могу по-разному относиться к разным чиновникам, но господин Медведев – председатель правительства Российской Федерации. Когда российские СМИ, причем вполне корректно относящиеся к государству, бизнес-СМИ пишут о том, что в середине его выступления люди начали вставать и уходить, знаете…
Беляков:
— Честно скажу, что это было не совсем правдой.
Делягин:
— А как?
Беляков:
— Постоянно было некоторое движение. Кто-то заходил, кто-то выходил в течение дня. И в конце выступления уже модератор этой сессии поблагодарил Медведева за то, что он ответил на вопросы, отреагировал на сценарии. Он затянул свою речь окончательную, я имею в виду модератора, и люди уже стали выходить, понимая, что вроде уже все закончилось. Но потом он вдруг неожиданно задает еще раз вопрос Медведеву, и тот начинает отвечать. Но люди уже встали со своих мест, уже направились на выход. Они продолжали уходить.
Делягин:
— Если я куда-то выхожу и слышу что-то интересное для себя, я останавливаюсь. Да, я не буду стоять в ряду, я дойду до конца ряда, но я постою сбоку. Все равно не очень хорошо. И самое главное, я понимаю, что у нас сейчас плохая ситуация. У нас сейчас беда. Можно обсуждать, виновато государство или опять хорошим реформаторам попался плохой народ. Но если вы приехали заниматься, уж своими словами будем называть, продвижением своей страны, да и себя лично тоже, ничего плохого в этом нет, ну так продвигайте же по-человечески. У нас товарищ Кудрин – тихий, скромный, интеллигентный, лишних слов не говорящий, — оказался на этом фоне солнышком и светочем. И все, осторожная звезда Кудрина зажглась снова. Она чуть-чуть не угасла, когда она влипла в снег на проспекте Сахарова, а сейчас она аккуратненько зажглась снова. И пусть она горит хоть 60 ватт, хоть 75 ватт, благо товарищ Медведев 100-ваттные лампочки запретил, — но не за счет действующего председателя правительства, кем бы он не был.
Беляков:
— Ваше видение ситуации. Каким образом нам стоит продавать себя иностранным инвесторам? Как не только на словах заявлять, что мы что-то будем делать, и тем самым привлекать к себе деньги, но и на деле?
Делягин:
— Я, как эксперт Делягин, могу набросать кучу идей. Но часть из них будет враждебна аппарату, а часть из них будет не принята аппаратом, потому что она новая. Что должен делать нормальный вменяемый аппаратчик? Он должен взять высказывания своих начальников за последние пять лет и выбрать оттуда то, что не пошло в серию, что не пропагандировалось, не продвигалось. Бросил идею и отвлекся на другие дела. Потом из этих мыслей убирается то, что враждебно Западу – уважаемым гостеприимным хозяевам, — и что враждебно Китаю. Потому что китайцы – люди скромные, но ссориться с ними не надо. Все остальное упаковывается и предлагается. Это проблема не наша, это проблема глобального развития. Но мы тоже умные, мы тоже думаем. И вот вам наши пять копеек, или двадцать центов, или один цент для размышления. Это называется «интеллектуальная инициатива». Пусть не примут. Но я напомню, что Путин в 2001 году после 11 сентября, выступая в бундестаге, предложил Западу пакт – «Энергию в обмен на технологии». Сланцевая революция 2016 года будет ограничена рамками США. Танкеры еще не построили. То влияние, которое она сейчас оказала за счет прекращения поставок США, она уже оказала. До 2016 года у нас есть время, когда мы можем предложить пакт, переформатировать его. «Комфортные цены за энергию в обмен на технологии», что-то еще предложить. И ведь предложат же в течение ближайшего полугода что-нибудь красивое и яркое. Но не на Давосе. А на какой-нибудь пресс-конференции в районном центре Волгоградской области. Вот увидите.
Дальше, касательно наших вещей. Понятно, что есть болевые точки. И в эти болевые точки нужно отвечать первыми – закон пиара. Иначе вас размажут. Болевая точка сегодня – это ответ «законом Димы Яковлева» на «список Магнитского». Что нужно говорить бизнесу? Да, бизнес понимает, что Магнитский, может быть, и преступник. Но, во-первых, он не делал ничего того, что не делают другие уважаемые инвесторы. Скажем так, некоторые из других уважаемых инвесторов. А во-вторых, в Уголовном кодексе Российской Федерации нет такого наказания как зверское замучивание подследственного до суда. И нужно было сказать: да, тут мы понервничали, подергались, Госдума, может быть, слишком эмоционально ответила. Это то, что говорил Путин. Но мы тут внимательно изучили обстоятельства дела, мы их будем расследовать еще раз и всех виновных накажем, если они там действительно есть. Всё! А потом, если уж вы хотите играть по-честному, то проведите это расследование в конце концов. Когда у руководителя районной налоговой службы дворец в одном из самых дорогих мест мира, ребята, вы точно уверены, что это правильно и что так должно быть? Вы точно уверены, что этот начальник налоговой службы в своем праве? Вам не обидно, что вот у вас там нет ничего, а у него есть? Все хорошо, все по закону? Тогда идите умывайтесь. Тогда к вам будут относиться еще хуже, чем сегодня.
Это не обязательно правовая позиция, но просто, если вас поймали за руку, извинитесь в конце концов. Нет, это минимум приличий. Нет, мы вылезаем: питерский юрист заявляет, что Магнитский – преступник. Прости господи, это так повторялось по части всех преступников, всех, кто убивает людей на улицах, что все уже наизусть выучили, что до суда нельзя называть человека преступником. Подозреваемым – пожалуйста. Да, он совершал преступления, и вот здесь сидит Браудер, который тоже мерзавец. Простите, судебное решение по господину Браудеру предъявите, пожалуйста. Второе. Допустим, вы правы, и Магнитский действительно преступник. Допустим, вы бы постарались и оформили судебное решение как раз накануне своего выступления. А где в уголовном кодексе Российской Федерации написано, что смертную казнь можно применять таким образом к таким людям? У нас вообще мораторий на применение смертной казни. Это как? Нет, мы зовем иностранных инвесторов в гости: смотрите, что с вами будет. Классная позиция.
Дальше. Я понимаю, что есть вещи, которые трудно говорить. Но есть вещи, которые совсем не трудно говорить. Сидите вы на дружеском завтраке. Вроде все еще трезвые. Нехорошо пить с утра. Никто не пьет. И кто-то неудачно говорит, что вот ваша страна напрасно отпустила Сергея Брина в США, он там сделал Гугл и теперь правит миром. Любой человек на автопилоте говорит, что Гугл – это хорошая штука, я сам им иногда пользуюсь. Или: мы будем стараться, чтобы следующие Брины не уехали от нас. А этот Брин вообще вернулся на историческую родину, чтобы ему здесь было лучше. Тысячу речевок такого рода можно придумать, не приходя в сознание. Что мы слышим? Причем мы слышим это не от журналистов, которым стало стыдно. Мы это слышим от вице-премьера правительства Российской Федерации, который радуется, какой у него умный и остроумный руководитель. Мы слышим в ответ, что вообще тогда была свобода, а сейчас-то, конечно, мы б его не то что не выпустили, мы бы его еще и арестовали. Приходите к нам в гости, дорогие товарищи инвесторы, создавайте у нас новые интеллектуальные технологии, читайте наши законы, мы их обязательно будем исполнять по отношению к вам. Я не могу это комментировать нормально, потому что нас слушают женщины, а может, даже и дети.
Я понимаю, что бывает казарменный юмор. Бывает юмор спецслужб. Бывает юмор полевых хирургов. Но вы пришли людей звать вкладывать к вам деньги. Зашейте себе рот суровой ниткой, наклейте на него пластырь. Объясните своему переводчику, что не нужно переводить глупости. Тоже нормальная технология. Объясните своему вице-премьеру, что если шутка не получилась, то не нужно рассказывать об этом журналистам. Они же повторят и процитируют. Нет, все хорошо.
Беляков:
— Прокомментируйте еще одно высказывание, которое было на Давосском форуме. Чубайса по окончании этой сессии тоже спросили о трех сценариях. Спросили, можем ли мы подняться до уровня самых развитых стран и как-то восстановить свое влияние в мире. На что он очень интересно ответил: а зачем? Мы не претендуем на мировое господство, как раньше, мы теперь будем обычной нормальной страной среднего достатка, но зато у нас не будет никаких проблем, связанных с глобализацией, с решением международных конфликтов, и так далее.
Делягин:
— Это нормальная либеральная позиция, что Россия должна стать такой недо-Эстонией. И тогда все будет хорошо. У нас есть академики, даже директора академических институтов по общественным наукам, которые на голубом глазу публично объявляют о том, что вообще-то Россия должна избавиться от Сибири и Дальнего Востока, и тогда все будет хорошо. Что Россия должна разделиться и так далее. Чем мы меньше, тем нам лучше. Насчет того, что глобализация не бьет по маленьким странам, это признак то ли экономического идиотизма, то ли черного юмора. Посмотрите на Латвию, Литву, Прибалтику. Кризис 2008 года страшно по нам ударил. Минус 7,9 % падение ВВП у нас было. Но там-то было больше 13 %. Чем вы мельче, тем вы менее устойчивы. Если вы «Титаник», нужен айсберг, чтобы вас потопить. А если вы спичечный коробок, то не нужен никакой айсберг, достаточно волнение в 0,5 балла, вы намокнете и утонете только так.
Товарищ Чубайс в данном случае, если вы правильно поняли, конечно, просто воспроизводил стандартную либеральную мантру о том, что России быть не должно. В конце 80-х годов мысль о том, что мы будем такой второй Голландией, это было идеей. Да, мы устали от войны, от конфронтации. Это было психологически понятно. Сейчас уже всем понятно, что если у вас население меньше 250 млн., то вы никто и звать вас никак. Евросоюзу понятно, и Латинской Америке понятно. И даже японцы из-за недостатка населения, при всей своей экономике, испытывают серьезные проблемы. А нашим либералам хоть кол на голове теши.
С другой стороны, что такое либерал? Это человек, который смотрит на жизнь не с точки зрения своей страны, происхождения или паспорта, а с точки зрения глобального бизнеса. Это человек сегодня, который искренне верует в то, что государство должно служить глобальному бизнесу. А если интересы глобального бизнеса несовместимы с интересами народа и убивают народ, то тем хуже для этого народа, опять нам не те людишки попались. С этой точки зрения, да, для глобального бизнеса серьезной страны России быть не должно. Должна быть серьезная страна Майкрософт, Сони, Тойота. Должна быть серьезная страна Дженерал Моторс. А России – нет такой страны.
Беляков:
— Еще одно заявление, которое тоже достаточно серьезно пропагандировалось в СМИ. Джордж Сорос тоже сказал, что Россия – это тонущая экономика, инвестировать в нее не надо.
Делягин:
— Товарищ Сорос послушал три сценария, послушал комментарии Кудрина и Грефа, послушал выступление Дмитрия Анатольевича Медведева. А что он мог сказать после этого? Когда вам все представители страны на разные голоса говорят, что все плохо. У него, конечно, может быть, и свои интересы. Он глобальный спекулянт. Может, он нашу статистику изучал, как у нас тормозится экономический рост. Может, он смотрел, что у нас происходит со средним классом, как у нас снижаются доходы населения в Москве, например, в прошлом году. Может быть. Но не нужно было изучать Россию для такого вывода. Чубайс повторил Сороса потом. Он начал за здравие, а кончил свое выступление за упокой. Если бы самый последний оптимист, обдышавшийся веселящего газа, послушал бы эти замечательные выступления, он повторил бы слова Сороса. А что он мог повторить после всего этого?
Беляков:
— Получается, у нас отправилась в Давос такая пессимистично настроенная команда?
Делягин:
— Я бы таких людей в Давос просто не пускал. Пусть свою страну ругают и свою страну позорят у нас внутри страны. На заседании правительства это было бы очень актуально. Выйти и сказать: товарищ Медведев, все варианты, которые связаны с вашим существованием, негативные. Что тут можно сказать?
Беляков:
— Разговор об итогах Всемирного экономического форума в Давосе. Вопрос слушателям: как России привлечь иностранных инвесторов?
Делягин:
— Ответ содержится в вопросе, который был задан Медведеву, на который так толком ответить не сумел. Для того, чтобы пришли иностранцы, должны сначала прийти свои. Потому что иначе непонятно, зачем мне туда идти, когда оттуда бегут все местные. Создайте нормальный инвестиционный климат, и все будет в порядке. Нормальный инвестиционный климат. Да, у нас плохая правоохранительная система, у нас плохая судебная система, у нас куча других недостатков, это все надо исправлять. Это долгая тема. Бороться с коррупцией, ограничивать произвол монополий – тоже понятная тема. Это несложно сформулировать и несложно принципиально сделать, хотя политически это очень тяжело. Что значит ограничить коррупцию? Это значит – ограбить правящий в России класс. Резко сократить его благосостояние. Придется серьезно бороться. Но пожалуйста, даже в этих условиях не нужно думать, у нас большая страна, в ней очень много умных людей, которые делают самые разные вещи. Посмотрите и вы увидите, что можно даже в наших условиях делать все правильно.
Калужская область, губернатор Артамонов. Не могу сказать, что он академик, лауреат Нобелевской премии или что-то в этом духе. Простой нормальный здравый смысл. Дорогие товарищи инвесторы, вам чего надо? Инфраструктура? Мы за свой счет делаем вам инфраструктуру, ставьте заводы, давайте нам рабочие места. Повышайте степень локализации. То есть со временем все большую часть своей продукции производите из наших деталей. Делаем соглашения. И мы их будем выполнять.
Беляков:
— Нормальный клиентоориентированный подход.
Делягин:
— Нормальный человеческий подход. Мне нужно, чтобы здесь были вы. Что вам нужно в ответ? Нет, мы поторгуемся. Я знаю чудесную историю. Там розы производят для всей Москвы. Пришли инвесторы с современной голландской технологией, которой в Голландии нет, потому что зачем ломать старый цветник, чтобы сделать новый, когда и старый нормально работает. Но это одни из лучших технологий в современном мире. Нам бы 9 гектаров. Посчитали эффективность, посчитали рынок Москвы. В администрации Калужской области, на аутсорсинг не отдавали. И сказали: нет, 9 га мы вам не дадим. Только 30. Идете? Москва под боком. Граница Калужской области с Московской видна, потому что вдоль этой границы стеной стоят заводы. Да, это заводы в основном сборочные. Да, Калужская область с них пока не очень много имеет. Но извините, уже имеет. А другие области, типа Московской, которой сам бог велел работать на московский рынок, ничего не имеют. Они не смогли договориться, они не понимают, как разговаривать.
Я знал людей, иностранные корпорации, их пригласили как консультантов для определения, где в России нужно разместить такие-то производства. Они сначала облазили все свободные экономические зоны – объявленные особые экономические зоны. Ничего нормального не нашли. А потом Калужскую область, которая ничем тогда объявлена не была. Просто ребята говорят одинаково по-английски и по-русски. И они сильно обидели одного из вице-губернаторов тогдашних, потому что они в разговоре с ним постоянно непроизвольно переходили на английский язык. Не потому, что хотели показать, какие они крутые и образованные, а просто в этих терминах они привыкли говорить по-английски, а по-русски они привыкли с российской бюрократией говорить в других терминах. Это было не очень вежливо, потому что человек не очень хорошо в то время знал английский язык. Но вот это было так.
Пожалуйста, не надо учить наших чиновников, возьмите этого вице-губернатора, сделайте его вице-премьером по иностранным инвестициям, дайте ему полномочия в рамках нашей гнилой системы. Пожалуйста, вы получите привлечения.
Беляков:
— Во все области?
Делягин:
— Не во все. Есть области, в которые не надо привлекать иностранных инвесторов. А то у нас в 90-е годы чуть-чуть не приватизировали завод, не продали иностранцам, который производит шифровальное оборудование.
Беляков:
— У нас есть звонки.
Сергей:
— Я из Волгограда. Я вообще не вижу никакой необходимости привлекать инвестиции. Потому что их надо привлекать, когда ресурсов не хватает. Например, интеллектуального ресурса, энергетического, сырьевого. У нас все это есть. Нам другая инвестиция нужна. Инвестиция созидательной экономики. Но это решается внутри страны, собственной властью. Абсолютно без участия иностранцев. А привлекать иностранные инвестиции – это равно торговле Родиной, я думаю.
Делягин:
— Это касается вопроса о том, на каких условиях привлекать. Если вы продаете иностранцу Сбербанк, да, это торговля Родиной. Если вы пускаете иностранный капитал, который политические интересы имеет неминуемо, потому что он просто большой, в стратегически значимые объекты, да, это торговля Родиной. А если вы пускаете его в колхоз «20 лет без урожа
