Хочешь мира…
Шамиль Султанов
Что надо делать, чтобы не проиграть?
Сегодня буквально на глазах нарастает вероятность возникновения новой глобальной войны, а рост различных военных угроз прямо коррелирует с усилением глобальной неопределенности. Проблема выработки и проведения умной долгосрочной военной стратегии становится архиважным, но, одновременно, и крайне опасным делом, с учетом возможных стратегических последствий.
С одной стороны, будущая война станет сверхтехнологичной, с использованием таких средств и методов, которые сегодня кажутся экзотичными и сказочными.
С другой стороны, глобальная международная среда становится неимоверно сложной для принятия максимально взвешенных, оптимальных решений. Например, в настоящее время ежегодно происходит удвоение информации, которую необходимо учитывать при проведении ответственного политического курса. Соответственно повышается значимость рефлексивных управляемых моделей, оперирующих сотнями агрегрированных показателей.
В-третьих, резко возрастает нетривиальная взаимосвязь между политикой и войной. Как сказал один из классиков: "Политику без войны можно представить, а войну без политики нет".
Наконец, еще один аспект этой сложной проблемы. Все военные, вне зависимости от национальной идентичности, в большей или в меньшей степени готовятся к "прошлой войне". В нынешней ситуации очень важно знать, как эффективно преодолеть этот опасный синдром военного мышления. Если этого не сделать, то стратегическое поражение в динамичной глобальной среде будет гарантировано.
Многим принципиально новым аспектам и факторам стратегического военного дела посвящена фундаментальная работа профессора А.И. Подберезкина. (А.И.Подберезкин. "Военные угрозы России". "МГИМО-Университет", 2014 г.). Если говорить максимально сжато, то эта книга о том, как сегодня сложно быть реальным военным стратегом. Эта книга о том, что можно проиграть войну, еще не начав ее.
Особое внимание А.И.Подберезкин уделяет фактору стратегического прогнозирования и стратегического планирования — исключительно важному моменту для проведения эффективной военной политики. Он становится решающим не только в военно-политической, экономической и социальной сферах, но и в научно-технической и технологической областях. Особенно с учетом начавшегося перехода человеческой цивилизации в новый, шестой технологический уклад.
Особая значимость стратегического прогнозирования и стратегического планирования определяется, в том числе, и рефлексивной, нелинейной динамикой глобальных и региональных конфликтных ситуаций. Это означает, что в наше время любой такой конфликт, любая потенциальная кризисная ситуация очень быстро индивидуализируется, приобретает особые черты и характеристики. Отсюда и настоятельная потребность в действительно рефлексивном политическом мышлении.
Я приведу такой пример. У нас сейчас в стране есть очень влиятельные силы, которые настаивают на прямой военной поддержке ополченцев в Донецкой и Луганской народных республиках. В то же время известно, что одна из стратегических задач Вашингтона в этой конфликтной ситуации прямо втянуть Россию в этот конфликт, превратить украинский кризис в "новый Афганистан" для Москвы. Наличие рефлексивной модели стратегического планирования дало бы возможность не только просчитать плюсы и минусы любого принимаемого оперативного решения, но и держать в поле зрения возможные ответные рефлексивные ходы стратегического противника.
А.И.Подберезкин использует другой пример. К настоящему времени более 10 тысяч танков КНР, из которых порядка 30% новейших образцов, размещены в северных округах, граничащих с Россией и Казахстаном. Сравните эту цифру с 2 тысячами эксплуатируемых и еще 12000 складированных танков в России. Что это означает? Пекин в своих стратегических расчетах не исключает вероятности прихода к власти в Российской Федерации прозападных политических сил, настроенных антикитайски. А какова может быть наша рефлексия?
Темпы развития бронетанковых войск КНР таковы, что к 2020 году они в разы будут превосходить российские возможности. Если отношения между КНР и Россией по тем или иным причинам изменятся через 5-10 или 15 лет, то как предстоит Москве реагировать на доминирующее военное превосходство Китая в Сибири и на Дальнем Востоке?
Понятно, что ответ на этот вопрос должен быть дан уже сегодня, в 2014 году. Он предполагает несколько гипотетических вариантов ответов, например: запуск в серийное производство современных образцов танков, например, Т90АМ (существующий пока в единственном экземпляре); ничего не делать, полагаясь, что Китай останется "вечным союзником" России; готовить асимметричные военные ответы.
В любом случае цена ошибки может стать чрезвычайно высокой — либо нанесение колоссального ущерба для безопасности страны, либо огромные, неприемлемые затраты национальных ресурсов.
Проблема оценки стратегических военных угроз и рисков, а, соответственно, и выработки мер противодействия тесно связана с военной доктриной. Если исходить из того, что такая доктрина — неотъемлемая часть идеологии государства, (существование которой до последнего времени принципиально отвергалось либералами в нашей стране), то возможно ли эффективное стратегическое прогнозирование и стратегическое планирование на основе существующих базовых доктринальных принципов?
Последний вариант российской военной доктрины был выработан при печально известном министре обороны Сердюкове, и утвержден в 2010 году тогдашним Президентом Д. Медведевым
В этой сердюковско-медведевской доктрине зафиксированы 11 важнейших "опасностей". Нельзя сказать, что этот документ неправильный или ошибочный. Нет, по своему он адекватен, но адекватен совершенно другой политической и военной реальности. Военная доктрина 2010 года — это пример такого упрощения ситуации, когда возникает иллюзорная, ложная действительность.
Как отмечает академик М.Горшков, сегодня мы имеем дело "совсем с другой экономикой и обществом", а Военная доктрина России с "той экономикой" и "тем обществом", которые относятся к реалиям 70-80-х годов ХХ века.
Большое внимание в своем фундаментальном труде А.И.Подберезкин уделяет главной, с моей личной точки зрения, угрозе для России — военно-технологическому отставанию. И он подчеркивает, что сегодня эта проблема может быть решена в нашей стране только нетривиальным путем. Если же соответствующие решения не будут приняты, то это аукнется для нашего народа даже не в долгосрочной перспективе, а уже в среднесрочном плане.
Е.Примаков полагает, что "гонку вооружений в мире ныне заменяет в значительной степени гонка технологий. Активизация инновационных процессов становится критическим элементом военно-технического развития, создания научно-технического задела на десятилетия вперед для достижения устойчивого развития экономики страны и обеспечения национальной безопасности. Между тем структура военных расходов в стране, можно считать, не нацелена на инновации". И академик, к сожалению, прав.
Если в 1990 году по уровню внутренних затрат на науку Россия находилась на уровне, сопоставимом с ведущими странами ОЭСР, то в настоящее время РФ сопоставима со странами с низким научным потенциалом (Испания, Португалия, Венгрия, Польша). По абсолютным затратам на науку Россия более чем в 7 раз уступает Японии и в 20 раз — США. Прямым следствием стало растущее отставание России, например, в космосе уже не только от США, но и от Китая и Индии. Российский уровень расходов на НИОКР к ВВП (1,1%) уступает не только показателям стран Европы (в среднем по странам ЕС — 1,91%), но и Австралии (2,24%), Новой Зеландии (1,30%) и другим странам.
По самым различным оценкам, Россия занимает лидирующие позиции или имеет разработки мирового уровня только по трети из 34 важнейших технологических направлений. При этом существующие перспективные технологические заделы в отечественной экономике широко не используются, до коммерческого использования доведены лишь 16% технологий, из них только половина — технологии, соответствующие мировому уровню. В экономике сформировался значительный разрыв между созданием технологий в сфере НИОКР и их использованием в массовом производстве.
В США за прошедшее десятилетие расходы на военные НИОКР повысились с 43 до почти 80 млрд. долл. в год. Соответствующие расходы России на военные исследования и разработки отстают в 10 раз.
Все эти проблемы усугубляются сохраняющейся нехваткой инженеров-конструкторов в российском оборонно-промышленном комплексе (17%), инженеров-конструкторов (22%), а нехватка квалифицированных рабочих достигает 40%.
Между прочим, особая ценность книги А.И.Подберезкина заключается в том, что на большинство формулируемых им проблем и вызовов он дает нетривиальные, креативные варианты ответов.
Завтра 24.07.2014
