Алексей Комогорцев

ПРЕДАННОЕ РАЗВИТИЕ

Срыв проекта сверхиндустриального развития и замена его современной моделью глобального миропорядка имели своих архитекторов

«Космическая сделка»

В 70-х годах прошлого века по обе стороны «железного занавеса» наметилась отчетливая тенденция к торможению научно-технического развития. Принципиальным шагом в этом направлении стало сворачивание стратегических программ по освоению космоса и изъятие космической проблематики из актуальной повестки дня. Была заморожена советская лунная пилотируемая программа, свернуты проекты королевской ракеты-носителя Н-1 и УР-700, над которым работало Конструкторское бюро Челомея. В 1974 году вся материальная часть и техническая документация по марсианскому и лунному проектам были полностью уничтожены.

А ведь еще недавно, 10 декабря 1959 года, вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 1388-618 «О развитии исследований по космическому пространству» в котором были изложены и утверждены основные приоритеты космической программы Королёва. В их число входили осуществление первых полетов человека в космос, создание автоматической научной станции на Луне, создание космических ракет для полета на Марс и Венеру, разработка автоматических и обитаемых межпланетных станций и станций на других планетах[1].

Преемник Королева академик Мишин писал: «Очень часто задают вопрос: что было бы с нашей космической техникой, если бы был жив Королев? Думаю, что даже он, с его авторитетом, не смог бы противостоять тем процессам, которые охватили все сферы деятельности нашего общества. Ему было бы трудно работать, не ощущая поддержки руководителей ракетно-космической техникой в нашей стране, проводивших (еще при жизни Сергея Павловича) непонятную в этом вопросе политику»[2].

В то же самое время в СССР произошло не менее симптоматичное сворачивание работ в области разработки целостной системы принципов концептуального проектирования. Причем случилось это в тот самый момент, когда в советской управленческой науке наметился стратегический прорыв, который вывел ее вперед по отношению к передовым системным разработкам Запада[3].

В США после сворачивания лунной программы «Аполлон» (1961–1975 гг.) была полностью прекращена эксплуатация ракеты-носителя «Сатурн-5» и ее сверхмощных двигателей F-1. По сию пору для вывода на орбиту гражданских и военных спутников, американцы используют российские маршевые двигатели РД-180, которые представляют собой двухкамерный вариант двигателя РД-170, разработанного в СССР около 40 лет назад[4].

В середине 1960-х годов был закрыт американский проект по созданию многоразовой двухступенчатой ракеты-носителя морского базирования «Sea Dragon». Этот перспективный сверхтяжелый носитель предполагалось использовать для полета на Марс, однако бюджетное давление привело к закрытию «Отдела будущих проектов» НАСА, за ним последовало сворачивание работ в этом направлении. «Sea Dragon» был более дешевой и мощной ракетой, чем «Сатурн-5» Вернера фон Брауна, с которой связаны многие странности американской лунной программы.

Начало этим процессам, по всей видимости, положили договоренности влиятельных групп в администрации США и СССР во второй половине 1960-х и начале 70-х годов. Не исключено, что один из пунктов этих договоренностей был связан с отказом СССР от разоблачения фальсификации материалов о высадке американских астронавтов на поверхность Луны. Летали американцы на Луну или нет, а если действительно летали, то показывали ли миру подлинный репортаж с места событий – этого, вероятно, мы уже не узнаем. В 2006 году официальные представители НАСА объявили о пропаже 700 коробок с магнитными лентами, на которых хранилась исходная информация, полученная во время лунных миссий[5]. Мы ограничимся лишь ссылкой на мнение некоторых специалистов, которые утверждают, что лунная программа на элементной базе шестидесятых годов была технической авантюрой[6].

Об условиях «космической сделки» между СССР и США остается судить лишь по косвенным фактам. В начале 70-х годов советским руководством была провозглашена политика «разрядки международной напряженности». Жесткое противостояние с США предполагалось заменить системой взаимоприемлемых соглашений. Первые признаки этой политики относятся еще к 1967-69 годам, а ее расцвет приходится на 1972 год, когда в Москву совершил первый официальный визит действующий президент США Ричард Никсон. Во время визита и несколько позже были подписаны 12 официальных соглашений между СССР и США. Среди них фигурировали соглашения в области ограничения стратегических вооружений и средств ПРО.

Середину 60-х – конец 70-х годов можно назвать периодом широкого открытия для Советского Союза западно-европейского газового рынка. Было снято эмбарго на поставки советской нефти и газа в Западную Европу. В 1968 году газ поступил в Австрию. Вслед за Австрией в 1969 году начались поставки в Италию, в 1970 году – в ФРГ, в 1971 – в Финляндию и Францию[7]. Поставки зерна из США в СССР осуществлялись по столь низким ценам, что это негативно отразилось на благосостоянии самих американцев[8]. Благодаря афере с арабским нефтяным эмбарго в 1973 году СССР гнал нефть по нефтепроводу «Дружба» своим европейским врагам по цене вчетверо большей, чем в 1972 году. По подсчетам экономиста Николая Шмелева, за период с 1973 по 1984 годы Советский Союз получил от экспорта нефти порядка 200-250 млрд. долларов[9].

Обменяв лидирующее положение СССР в космосе на пускай даже очень серьезные экономические преференции, советская политическая элита проиграла важнейшую битву за умы не только своих граждан, но и всего человечества. После такого стратегического поражения политический конец СССР оставался вопросом времени.

В разгар космической гонки между СССР и США американская газета «Нью-Йорк Джеральд Трибьюн» писала: «О стране, которая лидирует в космосе, будут судить как о наиболее развитой в техническом отношении, с лучшей постановкой образования и лучшей отдачей политической и экономической системы в целом». В начале статьи приводились пророческие слова президента США Джона Кеннеди: «Если мы хотим выиграть битву, развернувшуюся во всем мире между двумя системами, если мы хотим выиграть битву за умы людей, то мы не можем разрешить Советскому Союзу занимать лидирующее положение в космосе» [10].

Отказ от космоса был только частью более претенциозной программы по остановке исторического развития и использованию рычагов управляемого регресса в качестве средства продления господства транснациональных элитных групп, представляющих подлинное лицо Западного проекта. Подсаживаясь на углеводородную «иглу», советская элита, не сознавая того, начала постепенное, но неуклонное движение в русле их стратегических интересов по остановке Большого Развития, локомотивом которого был СССР.

Крах Homo Aquaticus

В качестве еще одного наглядного примера искусственно остановленного развития можно привести Большую океаническую программу французского исследователя Мирового Океана Жак-Ива Кусто, направленную на заселение людьми материкового шельфа.

Главная задача проекта «Преконтинент» заключалась в том, чтобы человек мог нормально жить и работать на глубине не менее 200 метров под водой в течение месяца. Для ее решения требовалось около пяти лет. В случае успеха цивилизация получала в свои руки средства для освоения материковой отмели, то есть мелководий, обрамляющих большую часть суши и обрывающихся иногда весьма далеко от побережья.

В 1956 году, выступая на Лондонском конгрессе по подводным исследованиям, Кусто заявил, что фантазия о человеко-рыбе ближе к реальности, чем это кажется на первый взгляд: «Мы движемся в сторону изменения человеческой анатомии, чтобы дать людям поистине неограниченную свободу под водой». Homo aquaticus не будет нуждаться в сложной аппаратуре для подводного плавания. Его заменит миниатюрный имплант, насыщающий кровь кислородом. Первые эксперименты на животных Кусто планировал осуществить в 1970-х годах, на человеке – в 80-х, а к 2000 году на представителей Homo aquaticus будет сделана главная ставка в покорении водной толщи.

В 1962 году неподалеку от острова Шато-д’Иф на глубину 10 метров была спущена подводная станция «Преконтинент-I». Двое акванавтов прожили там неделю без всплытия на поверхность, трудясь по 5 часов на 25-метровой глубине.

В следующем году была запущена программа «Преконтинент-II». На дно Красного моря у рифа Шаб-Руми водрузили два подводных дома, нижний – на отметку 25 метра. Жители Нижней станции могли опускаться теперь до 100 метров, что уже превышало допустимый в обычных условиях барьер. Акванавты находились там целый месяц.

Участники очередной программы «Преконтинент-III» в течении 27 дней квартировали уже на глубине 100 метров.

Опыты продемонстрировали, что помимо физиологических перемен под водой происходит трансформация психики. Снаружи акванавты чувствовали себя гораздо приятнее, чем внутри «домов», стремились проводить в воде больше времени, хотя подводного «опьянения» не наблюдалось. Утратили всякий интерес к телевизору, зато с наслаждением слушали классическую музыку. Они гораздо меньше ели, не чувствуя потребности в таких привычных стимуляторах как кофе, сигареты, рыбы тоже не хотелось. Зато морские обитатели без труда приручались, особенно те виды, которым, согласно литературе, свойственна повышенная боязливость. К концу срока океанавты стали переговариваться, сглатывая звук «е», на особом чирикающем наречии, «подводном эсперанто». Участники эксперимента, остававшиеся наверху, чувствовали нарастающую разницу в реакциях между собой и подводными жителями. «Они ускользают в иной мир, – задумчиво произнес Кусто. – Я им завидую».

Кусто ожидал, что успех эксперимента и покровительство ТНК инициируют появление субконтинентальных колоний и научных центров. Жители океана смогут более рационально пользоваться его минеральными ресурсами, построят фермы по разведению полезных видов морской флоры и фауны, что в перспективе вытеснит рыболовство, откровенно хищническое по отношению к водной экологии. Ближайшая цель Кусто заключалась в изготовлении плавающей глубоководной станции, которая могла бы заякориться на отметке 4000 метров. Компания «Дженерал электрик» планировала приступить к монтажу станции в 1980 году, однако, якобы, сочла работы убыточными[11].

Подлинная причина нереализации Большой океанической программы кроется в том, что новое измерение, которое Кусто пытался привнести в жизнь человечества, и изменения, которые при этом должен был подвергнуться организм человека, совершенно не вписывались в планы транснациональной элиты. Стоит ли удивляться, что аналогичная советская программа «Ихтиандр», успешно развивавшаяся с 1966 по 1968 годы при поддержке донецкого НИИ горной механики и технической кибернетики имени М.М.Федорова, была столь же «благополучно» остановлена в 1969 году[12].

Прежде чем искать ответ на вопрос о возможных вариантах выхода из тупика неразвития, необходимо, насколько это возможно, понять внутреннюю идеологию архитекторов этого проекта.

Гнозис против Развития

В рамках самых разных религиозных традиций в той или иной форме присутствует мотив, согласно которому человек опускается из первоначального, чисто духовного состояния в чуждый ему материальный, «вещный» мир, от которого нужно освободиться, чтобы «вернуться к высшему». В такой оптике материальный мир рассматривается преимущественно в категориях смерти, деградации и разрушения.

В I-II века н.э. эти и подобные им разрозненные метафизические конструкции оформились в гностическое религиозное течение. Несмотря на чрезвычайную пестроту и лоскутность учений, из которых состоял гностицизм, все они сходились на противопоставлении духовного и материального мира, который воспринимался ими как порождение темных «демиургических» сил. Поскольку материальная реальность изначально и непоправимо погружена во зло, все усилия следует направлять либо на личный уход из «проявленного» мира, либо на власть над ним, или же на его полное уничтожение.

Наряду с этим, все основные версии гностицизма постулировали фундаментальное неравенство человеческих существ. Человечество подразделялось на «людей» (пневматиков), изначально обладающих божественной «искрой» Пневмы, которую они получили от исходной высшей непроявленности (Плеромы), «полулюдей» (психиков), обделенных «искрами», но наделенных разумом и душой, и «нелюдей» (гиликов), не обладающих ни тем, ни другим. Спасение души (божественной «искры») доступно только пневматикам, которые должны держать свои знания («гнозис») в тайне от «нелюдей».

В первые века становления христианства гностическая идеология оказывала значительное влияние на внутрицерковную полемику при формировании христианского канона. Борьба с влиянием гностической линии происходила в острых внутрицерковных спорах и конфликтах и в целом была окончена только в IV веке. Практически вся последующая история борьбы христианской церкви с ересями – это, прежде всего, история борьбы с гностицизмом.

Несмотря на это, гностические эзотерические «ядра» продолжали сохраняться и воспроизводиться в европейском христианстве[13]. Гностические идеи вызывали большой интерес и в среде правящих европейских элит, поскольку соответствовали их жизненной философии, но, в еще большей степени, их социальному статусу. Именно современные изводы гностической доктрины, по мнению ряда исследователей, являются скрытым мировоззренческим и метафизическим ядром современного Западного проекта[14].

Понятно, что в рамках гностического подхода невозможно говорить о каких-либо стратегических (научно-технических, социально-политических) программах, направленных на поступательное развитие всего человечества. Принцип «развития для всех» в гностическом контексте абсолютно бессмыслен и даже пагубен, поскольку его реализация в конечном итоге предполагает внутреннюю эволюцию каждого индивида, а с ней неизбежное преобразование окружающей планетарной и космической среды. Именно о таких масштабных процессах грезили русские мыслители-космисты Федоров, Циолковский, Вернадский.

Современный российский футуролог и публицист Сергей Переслегин совершенно справедливо акцентирует внимание на том, что всякая сколько-нибудь серьезная социальная инженерия в глобализированном мире, ограниченном рамками Земли, является бессодержательной. В отсутствие космической экспансии ноосфера Земли по мере завершения процесса глобализации приобретает все черты замкнутости, а для замкнутых социосистем выполняется закон неубывания социальной энтропии[15].

Развивавший идеи Вернадского, оригинальный советский футуролог и философ Игорь Забелин, размышляя о неизбежности космической фазы существования человечества, связывал с ней решение демографической проблемы. При этом он подчеркивал, что конечная цель и назначение человечества состоит не в механическом расселении по иным планетам, а в противостоянии процессам энтропии. Численный рост человечества он определял не как угрозу для мировой экосистемы, но как важнейший признак его особой, космической миссии: «Если человечеству предстоит космическая фаза существования, если быть нам управляющими природой – численность будет возрастать»[16]. Мысль Забелина об управляющей роли человека прямо перекликается с библейскими строками: «И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над зверями, и над птицами небесными, и над всяким скотом, и над всею землею, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Быт. 1:28). Наряду с этим Забелин указывал на то, что человечество – больше, нежели просто антиэнтропийная система: «Человечество – это не только природа, сама себя познающая, как мы привыкли считать, но и сама собою управляющая природа. Разумная жизнь как высшая сила противопоставлена низменным законам природы. Естественно, она их не отменяет, но она их использует, она их организует и направляет. Мы, человечество, не случайны, мы нужны природе для дела. Вероятно, во Вселенной существуют разные формы самопознания и самоуправления, но в солнечной системе возникла вот такая – человечество. И здесь мы противостоим хаосу, противостоим увеличивающемуся беспорядку»[17].

Рассуждая о космическом будущем человечества, русские космисты связывали главные его перспективы не с развитием космической техники (необходимом, но промежуточном шаге), а в первую очередь с раскрытием качественно новых психофизических возможностей человека[18]. Центральная проблема Развития мыслилась ими как проблема перехода человечества в новое качество.

Родоначальник космизма Николай Федоров считал, что человечеству только тогда будут доступны все небесные пространства, когда он будет в состоянии: «воссоздавать себя из самых первоначальных веществ, атомов, молекул, потому что тогда только он будет способен жить во всех средах, принимать всякие формы» [19]. Вернадский связывал переход к сверхчеловеческому состоянию с изменением структуры головного мозга. Основоположник космонавтики и главный идеолог освоения космического пространства Циолковский полагал конечной стадией эволюции материи и человека их переход в материальное состояние более высокого энергетического уровня («лучевое состояние высокого порядка»)[20].

Космистской идеей о промежуточности сугубо технологического этапа покорения космоса, необходимого для нового эволюционного скачка человечества, пронизан знаковый научно-фантастический фильм Стэнли Кубрика «2001: Космическая Одиссея». Картина была снята по идее фантаста и футуролога Артура Кларка и вышла на экраны в 1968 году. Авторы фильма демонстрируют зрителю, что Большая космическая перспектива заключается в трансформации самого человека. Причем изменение это происходит не само по себе, но благодаря участию высших сил, представленных в образе загадочного Черного Монолита. Природа этого объекта не раскрывается, но его инициирующая роль в зарождении человеческого разума и дальнейших коллизиях привносит в фильм отчетливое метафизическое измерение. Ту же самую далеко не случайную мысль об участии высших сил в космическом будущем человечества, выраженную в терминах христианской философии и метафизики, мы находим и у русских космистов.

Согласно христианской традиции, история мира и человечества есть общее дело ангелов и людей. Богослов и философ Сергий Булгаков писал: «Надо совершенно отрешиться от понимания ангелов как пассивных исполнителей и не проявляющих собственного творчества. Такое низведение бесплотных духов к роли простых орудий одинаково не соответствует их достоинству, и их естеству. <…> Хотя ангелы и окончательно уже определились в добре, однако это не исключает и для них возможность возрастания и самораскрытия, ибо, в качестве тварных существ не будучи абсолютны они обладают способностью возрастания, первее всего в вечной жизни в Боге, но далее, и в творении вместе с миром и человеком. <…> В своей обращенности друг к другу ангелы осуществляют познание форм всего сущего, что мы на человеческом языке называем любомудрием (философией) и мироведением (наукой)»[21]. В этом смысле: «ангелы – сочеловечны, а человеки – соангельны»[22].

Конечная сверхидея, объединяющая космизм с христианством, и столь же радикально противопоставляющая их гностицизму состоит в подъеме всей материи к духу через ее преображение, которое следует понимать не как сугубое упразднение «прежнего», но как возведение его к высшему образу своего бытия. Необходимыми и взаимосвязанными звеньями этого процесса видятся долговременные стратегические программы по колонизации космоса и освоению мирового океана.

К сожалению, благодаря восторжествовавшему курсу на неразвитие современная космонавтика представляет собой грустную пародию на чаяния русских космистов. Ссылки на виртуальный космос и «невероятное развитие космических технологий» являются всего лишь удобной возможностью замаскировать проблему и сделать вид, что все не так уж плохо.

То же самое (если не худшее) положение дел наблюдается и в современной гидронавтике. Большая часть подводных аппаратов, эксплуатировавшихся Министерством рыбного хозяйства, Академией наук и Министерством обороны, была уничтожена после развала СССР. Тогда же были переформированы экипажи, которые на протяжении многих лет занимались подготовкой и морскими испытаниями атомных глубоководных станций. При этом наиболее опытные военные гидронавты были демобилизованы, а из их личных дел были изъяты любые упоминания о том, что они когда-то были гидронавтами[23].

Отказавшись от идеологии Большого Развития, и какой бы то ни было внятной идеологии вообще, отечественная элита, а с ней и все общество попали под влияние неогностических идеологических конструкций, в рамках которых большинство из нас не более чем бесправные и бессмысленные гилики.

Нравится это кому-то или нет, но новый проект Развития, если таковой еще возможен, должен начинаться с формирования государственной идеологии, направленной на актуализацию в различных социальных слоях соответствующего пространства смыслов. Также следует помнить, что все сколько-нибудь существенные социальные процессы организуются и управляются факторами воображения и мифа. Взять хотя бы тот же русский космизм, решительным образом повлиявший на советское ракетостроение. Отсюда вытекает объективная потребность в создании новой технократической мифологии, эффективно воздействующей на коллективное воображение всего социума. Вставая на этот путь, нужно быть готовым к жесточайшему мировоззренческому и метафизическому противостоянию с апологетами гностической парадигмы, альтернативы которому, по всей видимости, не существует.

Журнал «Изборский клуб», 2015 № 8