Мне кажется, что история за рамками последних 200 лет на Кавказе просто неактуальна. Кавказская война XIX века и события ХХ века, ссылка народов, война, которая прошла, гражданская война, истребление казачества терского, кубанского, донского; белое движение, события гражданской войны, которые проходили на Кавказе, которые раскололи горцев Кавказа и противопоставляли друг другу горцев и русских, например, ингушей и казаков – достаточно почитать мемуары Шкуро, как, с кем воевали, письма белого партизана – это актуально для современного сознания мифологического. Советская власть это не смогла выбить из сознания кавказцев. Это просто та часть оппонирования, которая касается исторической мифологии.

Во-первых, Кавказ – это абсолютно интернациональное пространство, и это не могут понять люди со стороны. Даже пусть шейх Мансур окажется китайцем – это не имеет значения, поскольку он был тот человек, который объединил мусульман объявив Газават. Он был мусульманин – это главное для дагестано-чеченского пространства. Его национальность вообще не имеет значения. Последний пример того, как человек некавказской национальности оказывал страшное и серьезное влияние на менталитет кавказского джихада – это пример Саида Бурятского, который перед нами всеми прошел и с трудом был уничтожен спецслужбами на территории Ингушетии.

Кавказ – это пространство, где этническое не является частью политического глобального, где интернационализм проявляется не на словах, а не деле. При осуществлении политического проекта важнейшей составляющей частью, именно это обеспечило, между прочим, поддержку со стороны Кавказа большевиков и советской власти. Именно лозунг интернационализма в противовес лозунгу «Великая неделимая единая Россия» и обеспечивал то, что Кавказ был красным Кавказом по преимуществу.

Те республики, где есть элиты, уходящие корнями в советское прошлое, они более связаны с Москвой, чем, допустим, Ингушетия или Карачаево-Черкесия. Это проблема Ингушетии и Карачаево-Черкесии – не было у вас представителей на уровне ЦК, условно говоря, на таком большом уровне политического руководства страны. У чеченцев, дагестанцев, кабардинцев, осетин были. А это очень важно. Постсоветская Россия – это элитная связь.

Конечно, естественно, кавказские элиты не испытывают никакого угнетения, сегрегации, мы видим массу миллиардеров с Кавказа – глаза разбегаются: дагестанские миллиардеры, кабардинские, черкесские, ингушские, карачаевские.

Теперь я перехожу к тому, что хотел собственно сказать: стратегические подходы Москвы к Кавказу. Есть, очевидно, два фактора. Первый – Кавказ рассматривается в рамках геополитических больших раскладов. Понятно, что Москва рассматривает Кавказ как часть борьбы просто за историческое существование. Без Кавказа Россия не существует, как субъект большой геополитики. Потому что если Россия теряет Кавказ, то тут же по нему вокруг России пойдут альтернативные нефтепроводы, и газпромы с роснефтями могут потом уговаривать Киев покупать у них газ и нефть по той цене, по какой Киев и Евросоюз, их господа, хозяева согласятся.

Весь мой анализ, вся моя жизнь на Северном Кавказе и весь подход Москвы к Северному Кавказу говорит мне о том, что есть две тенденции: есть гражданская тенденция, некое развитие, которое у нас символизируется Хлопониным; есть военно-силовая тенденция. Потому что понятно, что Кавказ – это база войны в Закавказье и выхода туда, где Россия сейчас уже фактически начала войну. И пуски ракет с Каспийского моря, и наличие в Сирии военной группировки, и очевидный конфликт с Турцией, которая заявляет претензии на Кавказ, на Грузию по крайней мере. Батуми, Поти – это фактически турецкие колонии. Сегодня это города, все аэропорты (аэродромы Грузии принадлежат туркам, они вложили в это деньги. Они считают Грузию, по крайней мере Южную Грузию, Аджарию и побережье зоной своих жизненных интересов. Они туда позволяет инвестировать азербайджанцам и казахам – в Батуми, Поти самые большие инвестиции казахские и азербайджанские, то есть фактически турецкие. Потому что это связанные кредиты, связанные деньги. Поэтому неизбежен конфликт с Турцией.

Я вообще считаю, что конфликт в Северной Сирии – это просто завуалированная часть глобального кавказского конфликта между Россией и Турцией. Неизбежен новый раздел Грузии, неизбежны столкновения по Грузии. Часть грузинских элит может быть и проамериканские, но надзирать за Грузией поручено Турции, как члену НАТО и стране, претендующей, по крайней мере, на Южную Грузию, населенную некогда мусульманами, входящую в зону и старого халифата Османской империи, и неолиберального эрдогановского халифата. Вот это реальная зона конфликта, а не Сирия. Сирия – это вынесенная зона конфликта, чтобы не воевать у своей границы.

Стоит вообще кавказцам выехать за пределы Кавказа, я заметил, во-первых, кавказцы очень легко интегрируются в российское общество. В силу естественного внутреннего интернационализма кавказских народов, в силу ставки, которую ментально каждый кавказец сделает на социальный рост, потому что каждый кавказец не хочет быть рабочим. Когда в Ингушетии обсуждали мы с Воробьевым, я тоже присутствовал, заводы строить – мне было странно, я был уверен, что ингуши будут начальниками, а работать будут вьетнамцы. Так и получилось по большому счету, потому что мне трудно представить, не в обиду ингушам, чтобы они прямо стремились стать фрезеровщиками. Поэтому мне кажется, что просто надо усиливать интеграцию кавказцев в российское пространство. Я уверен, что сепаратистских тенденций на Кавказе сегодня нет, кавказцам выгоднее оставаться в составе Российской Федерации. Они получают от России больше, чем не получают.

Кавказ – это одна из ключевых мировых территорий. Кто владеет Кавказом, тот владеет перекрестком между Азией и Европой – этим самым важным перекрестком вообще, наверное, на территории старого человечества, по сравнению с которым даже Ближний Восток и все остальное это какие-то периферийные места. Хозяин Кавказа контролирует ключевые транзитные пути из Китая в Европу –«шёлковый путь» 21 века.