Михаил Леонидович, а должен ли существовать фондовый рынок? Или же фондовая биржа — это по определению «негатив» для реальной экономики?
Сами по себе акции появились как некоторый инструмент разделения двух функций: функции владения и функции управления. То есть если раньше компании управлялись их владельцами, то со временем стало понятно, что если владельцев у компании много или если произошла смена владельца, то надо каким-то образом выделить этого самого управленца и при этом обеспечить смену владельцев так, чтобы это не влияло на качество управления.
И по этой причине была придумана такая штука как акции. Логика тут абсолютно понятна: продажа акций автоматически меняет владельца, а, собственно, управляющие могут даже и не знать о том, что это произошло. Конечно, они рано или поздно узнают, но в общем и целом это не принципиально. Это первая вещь.
Вещь вторая: как только появился отдельный актив, а именно акция (в отличие от компании в целом), немедленно встал вопрос о его цене. И, соответственно, появилась биржа как инструмент котировки, обмена, продажи и так далее. Во всем этом на первом этапе ничего такого и не бывает. Могут быть, например, специализированные рынки валют и металлов, рынки медицинских препаратов или прочего, где сидят профессионалы, которые знают, чем они занимаются.
Точно так же рынки акций. Но вот дальше довольно быстро выяснилось, что акции обладают одним замечательным свойством: они демонстрируют лучше всего механизм оценки предприятия. То есть если общественное мнение считает, что данное предприятие хорошее, то акции могут быть выше, чем некоторая разумная, определенная цена.
А если, соответственно, наоборот, предприятие по каким-то причинам оценивается плохо (ну, например, плохой руководитель или оно поддерживает какие-то неправильные структуры), то опусканием акции можно это показать.
Дальше выяснилось, что существуют базовые, принципиальные механизмы оценки, что такое хорошо и что такое плохо. Например, на первом этапе стоимость акций определялась объемом (ну, я сейчас не говорю про те объемы, которые позволяли участвовать в управлении, то есть вводить своих людей в состав совета директоров, это всегда оценивалось отдельно). А если достаточно маленькая доля (одна сотая процента капитала), то на первом этапе капитализация акции оценивалась исходя из дивидендов. То есть, грубо говоря, считаем выплаченные дивиденды за три года на эти акции — это и есть их нормальная стоимость. Или за пять лет.
Потом эта модель стала меняться. Сначала были дивиденды, потом было сказано: ну да, компания дивиденды может не платить, например, Майкрософт много лет не платила дивиденды. Но Майкрософт же хорошая компания, ее акции должны что-то стоить! Значит, должны оценивать не дивиденды, а оценивать надо общую прибыль, потому что рано или поздно компания дивиденды заплатит.
Дальше, соответственно, стали оценивать уже даже не прибыль, а доходы. Что уже немножко идиотизм, в результате чего такие компании как, например, Yahoo, которая никогда не получала никакой прибыли, а была тотально убыточной, или компания Твиттер, которая тоже тотально убыточна, тем не менее ее акции вполне себе торгуются на бирже по положительной цене.
Ну, а потом эта цена стала исходить из логики вложенных денег. То есть если мы вложил в эту компанию такое-то количество миллиардов, то это должно отражаться на цене акций. С точки зрения экономики это клинический идиотизм, потому что все эти вложения могут быть выкинуты на помойку. Но тем не менее.
Ключевой элемент здесь другой. Дело в том, что акции — это, во-первых, инструмент, с помощью которого можно получать деньги, не продавая их. Классический совершенно вариант: вы закладываете ваши акции в банке и берете кредит. В результате очень многие компании стали заниматься замечательным делом: они выкупают на рынке собственные акции. Поскольку акции продаются, цена их растет. И дальше под них берут кредиты.
А с точки зрения акционеров, которые голосуют на собраниях, они одобряют деятельность администрации, потому что стоимость акций растет. Это стал главный критерий качества работы компании. Это идиотизм. Как мы знаем, компания «Тесла» Илона Маска, которая производит «игрушки» (очень дорогие), сегодня по капитализации выше, чем Форд или другие компании, которые производят реальную продукцию. Ну, это что-то невообразимое.
Но самое главное: в результате того, что есть такой замечательный актив как акции, можно выпускать колоссальное количество производных инструментов. Деривативов и прочего. Образуется совершенно потрясающий конгломерат, один из самых крупных в мире рынков, под который можно делать эмиссию денег. И, собственно говоря, именно для этого он и используется. Кроме того, это инструмент для привлечения денег в США, потому что считается, что их рынок никуда упасть не может.
В этом смысле нужно понимать, что современный фондовый рынок — это сочетание некоторых осмысленных функций и колоссального пузыря, который был надут за последние годы. Несмотря на то, что этот пузырь регулярно «подсдувается», тем не менее он все равно на сегодняшний день какой-то совершенно колоссальный.
И по этой причине ликвидировать эту вещь не нужно, это глупо. А вот, соответственно, дождаться, когда он рухнет, и вернуть обратно те ограничения, которые были введены в 1933 году и которые потом отменил Клинтон (а может быть, и введя новые), — это вещь вполне разумная. Так что я думаю, что этот рынок существовать будет и через пять лет, и через десять, но правила игры на нем будут существенно отличаться от существующих.
