В ХХ и ХХI веках Россию и её части, временно отделённые в другие государственные образования (как сейчас ДНР) страны Западной Европы и Соединённые Штаты Америки всегда воспринимали как чуждое, враждебное пространство. Для того, чтобы иллюстрировать этот тезис сегодня, достаточно посмотреть выпуск новостей или почитать ленту любого зарубежного сайта. В таком виде эта тенденция существует с тех пор, как появились газеты, а позже – другие виды СМИ.
Можно с уверенностью утверждать, что уже в начале ХХ века установилась норма, в рамках которой зарубежные медиа активно использовались для формирования негативного образа русского пространства и ретрансляции его в общественное сознание жителей тех стран, на территории которых выходили те или иные печатные издания.
О том, каким именно должен быть этот образ, мы можем судить из источников – интервью, которые первые руководители русских государственных проектов, существовавших в разное время, давали иностранным журналистам. Вопросы, которые задавались репортёрами Сталину в ХХ веке и Путину в ХХI по сути своей практически идентичны. Фактически они несут мысль «скажите, почему Россия такая страшная страна». И не столь важно, верит ли в данном случае сам журналист в ту мифологему, которую он создаёт. Гораздо важнее в данном случае, что вопросы эти, так или иначе, задают тон общения и восприятия, влияют в результате на читателя, на массовую аудиторию. И в конечном счёте именно этот негативный фон и является, вероятно, конечной целью, которую медиа ставят перед своими сотрудниками. Давайте рассмотрим на примерах.
Один из главных мифов, создаваемых вокруг русского пространства – это утверждение, что внутри русского государства (каким бы оно не было по форме и политическому устройству) нет никакой свободы выбора, свободы самовыражения человека и т.д. Вот делегация американских рабочих задаёт вопрос Сталину: «Можно ли сказать, что компартия контролирует правительство?» И в качестве продолжения вопроса слышим: «Поскольку в России легальна только одна партия, откуда Вы знаете, что массы сочувствуют коммунизму?».
Эту линию логично дополняет другая беседа Сталина уже с немецким писателем Эмилем Людвигом, который не боясь показаться нетактичным спрашивает: «Мне кажется, что значительная часть населения Советского Союза испытывает чувство страха, боязни перед Советской властью, и что на этом чувстве страха в определённой мере покоится устойчивость Советской власти…» .
Этот «страх», в существовании которого, очевидно, не сомневается собеседник Сталина, он репродуцирует и за границы Советского Союза: «…Сегодня здесь, в Кремле, я видел некоторые реликвии Петра Великого и первый вопрос, который я хочу Вам задать, следующий: допускаете ли Вы параллель между собой и Петром Великим? Считаете ли Вы себя продолжателем дела Петра Великого?». В данном контексте вызывает интерес два момента. Первый – Людвигу неважен факт, что большевики, партией которых руководит Сталин, считают свой государственный проект другим, не похожим на Россию имперского периода. Для Людвига большой разницы между Петром I и Сталиным нет. Второй момент –считая Советскую Россию опасной, экспансивной страной иностранный журналист, очевидно, полагает что нестабильная Германия, в которой скоро придут к власти национал-социалисты, страна, вполне подходящая для жизни и ничего пугающего в ней нет.
Ещё один пример того, что «несвободная Россия» — это аксиома для иностранных журналистов даёт нам запись беседы Сталина с с полковником Робинсом: «В Америке считают, что у вас ограничивают развитие ребёнка определёнными твердыми границами и эти границы не оставляют свободы для развития творческого духа и развития ума…» — говорит собеседник Иосифа Виссарионовича 90 лет назад. И ему вторят его современные коллеги.
Журналисты американского телеканала «NBC» в разговоре с президентом Российской Федерации повторяют те же самые приёмы: «Вы работали в КГБ. И очень многие не понимают, как человек, который в прошлом подавлял право других людей в интересах правящей верхушки, сейчас может защищать принципы демократического государства». Из тона вопроса видно, что американские журналисты не только навязывают штампы телезрителям, они и сами верят в них.
Для полноты картины приведём ещё один пример – беседу Главы ДНР Александра Захарченко с немецким журналистом «RT» Ульрихом Хайденом, который констатирует: «В западных СМИ пишут, что в Вашей Республике нет демократии, что здесь тайные тюрьмы, пытки…». И дополняет вопрос «Скажите, сколько человек сейчас сидит в тюрьмах ДНР?». Здесь важно обратить внимание что и канал «Russia Today» и сам журналист вполне лояльны ко всему, что происходит в Донецкой Народной Республике. Но они понимают, что немецкая аудитория не будет смотреть интервью с Главой восставшей против Украины республики без вопросов о тюрьмах и репрессиях.
Таким образом, можно утверждать, что инструментарий информационной войны против России и стран, временно отторгнутых от русского политического пространства, в сути своей не меняется на протяжении уже двух веков. Внешние перемены, привнесенные развитием техносферы (появление сначала телевидения, а потом интернета) мало отразились на внутреннем содержании тех тезисов, которые продуцируются по отношению к России в странах Запада.
