Динамика развития коронавирусной инфекции в Москве сейчас оказывается действительно ключевым показателем. Не в силу важности Москвы как столицы, скопления элиты и сверхбогатства: просто потому, что она оказалась идущей с опережением в противостоянии вирусу.
Он сюда пришел (или был занесен теми самыми представителями сверхбогатсва) раньше, чем в другие регионы, распространялся быстрее, и если сначала можно было надеяться (наверное, наивно), что Москвой все и ограничится – сегодня, скорее всего, можно говорить, что в регионы он уже прорвался и происходящее там будет просто несколько уменьшенным повторением динамики заболеваний в Москве.
А в Москве темпы заражения нарастают. После внушавших оптимизм сравнительно небольших цифр начала месяца, после воскресенья 12 апреля, динамика явно стала ухудшаться: на 12.04 – 1306 зараженных, 13.04 – 1355, 14.04 – 1489, 15.04 – 1774, 16.04 – 1370, 17.04 – 1959, 18.04 – 2649, 19.04 – 3570.
При этом с 29 на 30 марта мы имели 212 выявленных новых заражений за сутки, с 4 на 5 апреля – 536 заражений, а с 11 на 12 апреля – 1306. За две недели суточный прирост зараженных вырос в шесть раз. С 18 на 19 апреля – 2649. Темпы прироста выявленных заражений за последнюю неделю выглядели соответственно: + 49 человек к предыдущему уровню, + 134,
— 404, + 589, + 690, + 921 человек. Темпы прироста к уровню предыдущего дня нарастают.
На каждой неделе можно заметить некоторое отступление (замедление либо сокращение), последнее было с 15 на 16 апреля, когда число новых зараженных резко снизилось к предыдущему дню – на четыреста человек, но потом пошло пока неудержное увеличение суточного прироста.
Если представить в условно картографическом изображении, четко складывается картина рвущихся к столице вражеских частей, иногда приостанавливаемых, иногда даже отбрасываемых контрударами бросаемых на фронт заслонов, которые прорываются противником, после каждого прорыва наращивающего скорость движения вперед.
Действительно, первая ассоциация – осень 41-го года. И память обнадеживает: Верховный накапливает резервы, Жуков готовит оперативные планы вводя их в бой – и еще немного, но прозвучит в триумфальных тонах голос Левитана… Ждется. Только многое не похоже.
Во-первых, непонятно, что здесь вообще может сыграть роль резервов (не для наращивания обороны, а для контрудара). Если проходящая испытания вакцина, то ее обещают разве что к концу года. То есть Сибирские дивизии смогут подойти не к декабрю 41-го, а к ноябрю 42-го ( когда их придется бросать уже не под Москву, а под Сталинград).
С этой точки зрения при позитивном видении все скорее напоминает не оборону Москвы, а блокаду Ленинграда.
Все расчеты пока на то, что ковид-19 выдохнется и вымрем сам собой. С точки зрения вирусологов – им виднее. Тогда это вообще другой сюжет — «Война миров» Г. Уэллса: марсиане мерно продвигаются к столице, в стране паника, армия бессильна, и когда кажется, что страна и планета обречены, машины марсиан останавливаются: захватчики вымерли, не вынесли жизни на Земле. Элемент оптимизма есть – но специфический: сами вымрут.
Ждать этого – примерно то же самое, что летом и осенью 41-го года все расчеты строить на вере в победоносное антифашистское восстание германского пролетариата.
Вообще возникает вопрос: неужели у СССР не было оперативных планов на случай бактериологической войны,..
И пока расчеты строятся на «рытье окопов» и оборудовании лазаретов — массовой подготовке клиник и оборудованных для спасения коек. Оборона. Возможно, стойкая, упрямая и жесткая, но пока только оборона. Что смущает. Но допустим, что так.
Любая оборона, тем более – стратегическая оборона оказавшегося в осаде города – предполагает жесткий порядок, организацию и подавление не готовых эту дисциплину соблюдать.
Готовность командования к жестким действиям – и готовность населения следовать решениям командования.
Пока этого явно нет. Власть смогла организовать строительство клиник, но сама признает, что они нужны для лечения уже больных. И что сделать, чтобы больных не было или стало меньше, можно только твердыми карантинными мерами, прервав цепочки распространения инфекции. Но организовать обеспечение этих мер – не смогла.
Может быть, в провинции Хубэй вирус и упал с неба, — в Россию его завезли вовсе не американские агенты и не инопланетяне. Его завезли граждане России, решившие отдохнуть на зараженных курортах Европы. И, не сдержавшись, тот же Собянин бросил фразу, о привезших «чемоданы куршавельских вирусов». Страну заразила, в первую очередь, куршавельско-рублевская публика, заразила благодаря своей самонадеянности, привычке к вседозволенности и безответственности.
Если власть хотела бы показать, что опасность серьезна и спасение зависит от готовности строго выполнять ее решения, какими бы они не были — от выхода с лопатами на рытье окопов до строго выдерживания «режима разобщения» — она должна была жестоко и публично наказать тех, кто заразил страну.
Власть спустила это на тормозах. Никто не был наказан, никто не был осужден, ни у кого не было конфисковано имущество для покрытия расходов страны на борьбу с инфекцией.
Власть начала защищать страну и готовить рубежи обороны – и начала это делать интенсивно, но не покарав тех, кто принес инфекцию – не могла рассчитывать на серьезное соблюдение предложенных ей мер защиты.
Как только объявили нерабочую неделю и попросили соблюдать режим самоизоляции, в парки высыпали отвязанные шашлычники, начав яростный обмен микрофауной и микрофлорой. Кто был более безумен, туристы, отпарившиеся отдыхать в зараженную Европу, или подвыпившая шашлычная публика — сказать сложно. И не столь важно. Важно, что если куршавельско-рублевские пробили первую брешь, шашлычно-парковые устремились ее расширять.
Потом все же население взяло себя в руки и первые дни первой изоляционной недели осталось дома. Но тут же по обороне города были нанесены два новых удара. Во-первых, за нарушение самоизоляции, как оказалось, никто никого не наказывает, а только ведут «разъяснительную работу». Что с гордостью транслирует центральное ТВ. Эффект подобного идиотизма ярко выражен в старом анекдоте про КГБ: «И патроны у них тоже кончились».
Демонстрировать подобное – значит, напрямую транслировать призыв объявленных мер и объявленный режим не соблюдать.
И тут же был нанесен параллельный удар от иного рода мародеров – юристов и правозащитников. Которые тут же наперебой принялись уверять, что принятые меры не законны и соблюдать их не надо.
Строго говоря, любой разговор о законности в подобной ситуации – есть, при прочих равных, элементарная диверсия. Командование может быть хорошим или не очень. Любимым или нелюбимым. В конце концов, действительно, за Собянина на выборах проголосовали примерно 20% жителей Москвы. Вопрос организации обороны от нашествия к этому никакого отношения не имеет.
Так получилось, что он – первое должностное лицо в городе. Принял на себя командование его обороной – значит, ему решать, что и как делать в городе. И вопрос законности или незаконности для особых почитателей юридического кретинизма, в конце концов, в одном: что лучше – умереть в соответствии с законом или не заболеть либо выздороветь в нарушение существующего закона.
Юристы кричали, что не существует юридического понятия «режим самоизоляции» и нужно объявлять режим чрезвычайной ситуации или режим чрезвычайного положения. Люди послушали – и пошли гулять. А часть предпринимателей решила еще поработать.
Но коронавирус не учился в юридических институтах. Ему все равно, по закону люди выходят на улицу или не по закону. Правда, юристам и бизнесу это было не все равно. Если для врачей и власти стоял вопрос борьбы с эпидемией – для бизнеса стоял вопрос борьбы за прибыли. Режим самоизоляции не предполагал статус форс-мажора.
Режим ЧС или ЧП такой статус предполагал. В первом случае стоял вопрос о помощи пострадавшим (которую власть объявила, но начала оказывать так, что это можно отдельно описывать и только в самых ироничных тонах), во втором — о возможности обнулить все свои долги и обязательства для каждого. Вплоть до отказа банков от обязательств по счетам вкладчиков.
«Кому я должен – всем прощаю». И главное – такую возможность получали все – и пострадавшие, и не пострадавшие. Главным требованием иных секторов бизнеса стало одно: «Заплатите нам, чтобы мы были довольны». И не только тем, кто действительно пострадал от введенных мер – но и тем, кто уже без них оказался на грани банкротства и решил поправить дело за счет бюджета. Или даже не оказался, а просто ощутил шанс получить бюджетные деньги.
И как-то сразу стало выясняться, что фирма, имеющая полторы тысячи наемных работников и не попадает в силу этого под статьи государственной поддержки малому и среднему бизнесу, начала уверять, что на самом деле у нее всего шестьдесят работающих и она – самый настоящий МСБ, а потому выплаты ей положены.
Или фирма, имевшая к концу марта те же полторы тысячи работников, увольняет их к апрелю, оставив работать пятьдесят, и просит выплаты на зарплату, но почему-то на всех ей уже уволенных.
С другой стороны, правительство начало путаться в индексах видов деятельности, и вместо того, чтобы выполнять объявленные поручения президента, начало сутками и неделями готовить постановления по их выполнению.
А банки – просто перешли в режим саботажа, любыми способами увиливая от выдачи кредитов и предоставления кредитных каникул. Забавно было и то, когда кредиты отказались выдавать как невыгодные – даже и позвонившему в банки министру экономического развития, но и то, что вся его реакция на это ограничилась «обращением внимания руководства банков на эту ситуацию».
Тогда как в нормальной ситуации уже к полудню того дня в банках должно было быть введено внешнее управление, а руководители и собственники банков давать объяснения в Следственном комитете. Без шнурков, галстуков и ремней.
Апофеоз – когда оказалось, что для выполнения указаний президента банкам нужно либо постановление правительства, либо разрешение бывшей помощницы президента Эльвиры Набиулиной.
Так кому вообще принадлежит власть в стране — кланам банкиров или всенародно избранному Владимиру Путину…
Население Москвы на день-другой застывает в самоизоляции, но наслушавшись слухов и сплетен в интернете, высыпает на улицы со словами «Да будь что будет! Заболеем, так заболеем! Не все же заболевают – и не все умирают! Может – никакого вируса и нет, а все это политики придумали…»
Врачи борются за жизни, бизнес борется за прибыли, банкиры борются за деньги и власть, чиновники борются за то, чтобы составить правительственные документы так, чтобы выплаты были положены фирмам, зарегистрированным на их жен. Интернет заполнен стонами не прорвавшихся к бюджету бизнесменов и откровенной провокационной продукцией оживших в борьбе как обиженных, так и всегда ненавидевших страну…
А власть пока проявляет неготовность контролировать ситуацию и обеспечить выполнение ей же принятых мер и реальные санкции за их нарушение. Реальные – и не мифические.
Потому что даже объявленные пятитысячные штрафы — наказание вполне выборочное: для бедных. Потому что представители тех групп, ускоренно превращающихся в неприкасаемое сословие, которые изначально и заразили страну смертельной болезнью, для своей прогулки по городу не увидят особого убытка в пятитысячных штрафах, даже если их последовательно наложат на них десять камер.
Побеждать на фронте можно, только если у тебя есть тыл, организованный, как единый военный лагерь.
Нельзя победить врага на фронте, не расстреливая мародеров, спекулянтов и саботажников в тылу. И вместе с ними – носителей информационной войны и акторов психологических диверсий.
