Звонившие мне накануне выступления Владимира Путина в ООН журналисты сообщили, что ждут программного выступления президента, и спрашивали, что именно программного может сказать президент к 75-летию организации, учитывая произошедшие за эти десятилетия изменения в мире. Такая постановка вопроса мне показалась интересной.
Действительно, мир с момента окончания Второй мировой войны, когда и была учреждена ООН, изменился до неузнаваемости. И как мне показалось, в этой связи президент должен был бы сказать что-то особенное, невероятное, историческое, что будут вспоминать потом ещё не один год, как фултонскую речь Черчилля, или как мюнхенскую речь самого Путина.
Я так увлёкся размышлениями на эту тему, что даже решил посмотреть само выступление. Услышанное, надо сказать, не во всём соответствовало моим ожиданиям, и как мне сейчас кажется, не только моим. Слушая президента, я внутренне досадовал – как же те, что пишут президенту речи, не замечают значимых и существенно меняющих архитектуру мира глобальных трансформаций. Почему не обращают внимание на то, что определит историю человечества на десятилетия, и, напротив, так много внимания уделяют малозначимым мелочам, эпизодам и третьестепенным темам, как скучно их обыгрывают, длинно и не интересно.
Несколько разочаровавшись поначалу, а затем в очередной раз смирив свою гордыню, я задумался над тем, как непросто, видимо, президентским советникам и помощникам готовить выступления для главы государства, ведь им необходимо сбалансировать с одной стороны, высокие ожидания, которые обращены к словам нашего президента, а с другой – последствия, в виде необходимости всё сказанное президентом затем реализовать.
Хотя понятно, что не всё из сказанного реализуется, хотя бы потому, что не всё реализовать в принципе возможно – из-за саботажа чиновников-казнокрадов, из-за внутренней энтропии, из-за внешнего сопротивления. Однако на то и речь президента, чтобы не только давать обещания, но и задавать вектора исторического развития. И где как не в ООН, пусть и в записи, заявлять о стратегическом видении грядущей картины мира – таком, как оно представляется президенту, как мировое развитие видится из России, как видится будущее глазами русского мира, от имени русского государства и русского человека.
Размышляя об этом, я стал прикидывать, что предложил бы президенту в качестве тезисов для выступления в ООН. Понятно, что выступление уже состоялось, и что сказано, то сказано, но что если вернуться к нему в формате столь модного поныне жанра альтернативной истории. Тогда есть над чем поразмышлять, представляя себе воображаемую речь.
Во-первых, нашему президенту, как мне кажется, крайне важно было заявить о неизбежности построения многополярного мира, а во-вторых — о России как о центре евразийской цивилизации. Это то, что необходимо зафиксировать именно в формате ООН, созданной в своё время именно как институт фиксации мира двухполюсного, сложившегося после второй мировой войны, но не сразу, а как раз таки после уже упомянутой здесь фултонской речи Черчилля, положившей начало холодной войне.
Да, холодную войну мы проиграли, да, допустили тем самым становление мира однополярного. «Но сейчас, именно в этот исторический момент, однополярный проект движется к своему окончательному завершению. Остро встаёт вопрос об альтернативе, поэтому самое время эту альтернативу заявить – это справедливое многополярное мироустройство», — именно так мог бы сказать наш президент. И в этом мире у России есть своё место. «Ибо Россия – это центр евразийской цивилизации», о чём крайне важно было бы ещё раз сказать Путину в своей ооновской речи.
Здесь можно было бы чуть развить эту мысль, ещё раз обратив внимание на то, что «Америка – это больше не единственный полюс в мировой политике (о чём Путин уже сказал во время так же упомянутой здесь мюнхенской речи в 2007 году), а один из нескольких цивилизационных полюсов». И что «мировая политика должна выстраиваться на основе паритета цивилизаций, одной из которых является американская цивилизация» (имея в виду Северную Америку). Но есть также Латинская Америка, как особая цивилизация, со своей историей, культурой, и образом будущего (а не как «задний двор» новоявленных США). Есть Евразия, в центре которой располагается Россия – евразийский хартленд, если использовать геополитические термины. Есть Арабский мир, особый, отличный во всём от Запада. Есть Азиатско-Тихоокеанский регион, с центром в набирающем силу Китае. Есть Индия — как государство-цивилизация, и Европа или Евро-Африка (есть и такое понятие в геополитике).
«Все эти цивилизации на основе консенсуса и должны определять судьбу человечества, что и является основой многополярного мироустройства», — так мог сказать президент, про себя подумав: «Но никак не Вашингтон, уже было привыкший волюнтаристично исходить исключительно из своих приоритетов, объявляя весь «остальной» мир зоной своих стратегических интересов, будет решать, как жить человечеству».
«Односторонний подход в определении глобальных приоритетов уже не соответствует действительности, он неадекватен происходящим мировым процессам, как я уже отмечал в своей мюнхенской речи», – со всей своей скромностью мог сказать российский президент, и от этого заявления по спине обитателей Вашингтона должен пробежать холодок.
Далее можно было уточнить, что пандемия коронавируса окончательно поставила точку на однополярном проекте, и что Америке пора заняться своими делами. При этом, очень важно оговориться, что новый мир уже не может быть снова двухполярным, поэтому сама ООН является неким рудиментом. Неким пережитком мира двухполюсного, не соответствующим объективной картине и положению дел. Об этом, впрочем, сказала госпожа немецкий канцлер, и, кажется, премьер Индии. Но мир больше не является и однополярным, что казалось некой данностью до определённого момента, до прихода Трампа, например, или даже раньше, до Мюнхенской речи Путина.
«Грядущий мир будет многополярным, эта модель более устойчива, в ней гораздо меньше полюсов, нежели количество национальных государств, но гораздо больше, чем один» — так мог сказать наш президент, высказав идею необходимых реформ самой ООН. «И это будущее человечества, которое надо принять, как данность» — именно так можно было зафиксировать происходящие на наших глазах глобальные трансформации.
Отныне позиция России должна быть наступательной, раз мы отстояли свой суверенитет, оказались в центре Евразийской интеграции, вернули Крым, отбили Беларусь, а значит и дальше мы должны действовать только в таком ключе. Отступать уже поздно. Стоит сейчас вновь засомневаться, остановиться, замешкаться – как нас просто добьют, вообще вычеркнут из мировой политики. Поэтому остаётся наступать. А такое наступление и заключается в формировании Евразийского полюса как центра Евразийской цивилизации – одного из полюсов грядущего, складывающегося на наших глазах, многополярного, устойчивого, более справедливого мира.
Вместо скромного предложения сохранить инструмент «права вето» в Совете безопасности ООН, надо было сказать о его реформе. О необходимости включения в него новых членов, государств, лежащих в центре своих цивилизационных полюсов, и о выключении оттуда тех государств, которые с момента окончания Второй мировой утратили не только своё влияние на мировые процессы, но и суверенитет, полностью отдавшись в руки своих американских «партнёров».
Конечно, по большому счёту в Совете безопасности ООН не место тем, кто создаёт самое большое количество опасностей в мире, разжигая бесконечные войны, провоцируя конфликты и революции, разрушая государства и смещая законные правительства. Об этом мог бы сказать наш президент, пока не называя имён, ведь все бы всё и так поняли. Но, думаю, это было бы слишком круто даже для него. Ещё не время.
Выступление российского президента должно давать миру надежду. Надежду на альтернативу. На мир без американской «исключительности». На устойчивую модель безопасности, имеющую возможности присмирить зарвавшихся выскочек, возомнивших себя хозяевами мира. На мир, в котором блага распределяются более справедливо, а не как сейчас, когда одно государство потребляет 60% мирового ВВП.
Путин – это тот человек, на которого сегодня смотрят с надеждой, которого наделяют историческими функциями вне зависимости от того, что он сам о себе думает. А значит, и говорить он должен более уверенно, браться за глобальные, стратегические задачи, обозначать приоритеты, которые могут вывести человечество из однополярного тупика, куда его завели носители подросткового сознания, возомнившие себя «крутыми парнями». Путин – тот, кто может сдвинуть ситуацию с мёртвой точки, сделав многополярную альтернативу необратимой. А значит, и говорить он должен о главном, масштабном, историческом, спокойно и уверенно. Учтите это на будущее, господа президентские спичрайтеры.
