— Недавно ВЦИОМ обнародовал данные опроса об отношении россиян к иностранным словам в русской речи, и выяснилось, что 67% опрошенных придерживаются мнения, что нужно использовать русские слова и вводить свои термины. Будем говорить сегодня о русском языке и о «супостатных» словах, которые «поганой метлой надо вымести» из нашего языка. У нас сегодня есть эксперт в этой теме — писатель, публицист, преподаватель, филолог Михаил Кильдяшов.
— Мне негодование большинства по данному поводу вполне понятно, я сам, пожалуй, отношусь к этому большинству. Хотя лет десять назад высказался бы относительно заимствований гораздо спокойнее, сказал бы, что язык — самоорганизующаяся система, что он вполне в состоянии выбрать необходимое и отмести чужеродное. Но сегодня мы живём в пору, когда самоорганизующихся систем не осталось в принципе: всё управляется какими-то внешними силами, развивается или деградирует в чьих-то интересах. Заимствованные слова в нашем языке теперь подобны эмигрантам, которые не хотят социализироваться в стране, в которую эмигрировали, они устанавливают в ней свои законы. Хрестоматийный пример: слово «шоссе» — заимствованное из французского, а производное прилагательное «шоссейный» — уже исконное, потому что образовано по законам русского языка, с помощью русского суффикса. Сегодня же заимствованные слова всё чаще остаются варваризмами, не обрастают нашими морфемами, не изменяются по нашим падежам и числам. Есть ли производные слова от «чайлдфри» или «Black Lives Matter», что внедрилось уже как целая фраза?
Но я бы взглянул на проблему шире. Иностранное влияние на русский язык осуществляется не только через лексику. Любой лексикограф, специалист по словарям, скажет, что словарь Даля у нас никто не отнял, все слова из него по-прежнему в языке есть, только в запасниках, на антресолях нашего сознания. Социолог языка отметит другое: важно наше речевое поведение, то, как мы используем языковое наследие в устной и письменной речи. Инструментов влияния у языковых иноагентов много. Например, графика: мы вроде бы выпустили отечественную банковскою карту «Мир», но наши имена там по-прежнему написаны на латинице. Или перекодировка языкового сознания: фраза «я вас услышал», которая часто звучит в сфере обслуживания, абсолютно чужеродна, она переводная, калькированная, на западе привыкли проговаривать очевидное. Загляните в Тик Ток: манера говорения — суетливая, развязная, пустословная — тоже подражательная. В целом мы стали нестерпимо болтливы, а русский язык по природе своей молчалив, он любит взвешенность, наполненность, потому что ценная мысль рождается в молчании, а не в постоянной говорильне.
— Михаил, но ведь когда премьер-министр говорит «локдаун» вместо «карантин», он наверняка тем самым хочет снизить градус паники. Значит, это слово необходимо?
— В своё время вместо у нас вместо «председателя» парламента был «спикер», потому что стремились вытеснить из сознания людей всё советское — председателя колхоза и вместе с ним киногероя Михаил Ульянова. Теперь же «спикер» — это выступающий где-нибудь на круглом столе или на конференции. Слова-то мы изменили, только те, кто ими стал именоваться, от этого не сделались ни честнее, ни умнее, ни действеннее. Но обратите внимание: бездумные, однодневные заимствования не оседают в качественной художественной литературе, а она лучший индикатор того, что языку действительно необходимо, это лаборатория языка, в ней всё взвешено, всё осмыслено. Нынешние спонтанные заимствования из экономики, медиа, моды уже следующим поколением восприниматься не будут. Эти слова — не сигналы, а шумы.
— Но ведь они же шумят, и человек поколения 45+ уже не понимает человека поколения 16+.
— Да, этого понимания должно хватать хотя бы на четыре поколения, потому что в идеале правнуки застают своих прадедов. Если волна заимствований будет продолжать накатывать, уже отцы перестанут понимать сыновей. Русский язык сейчас в состоянии насыщенного раствора: он уже не растворяет в себе чужие слова, как вода не растворяет сахар. Утрачено чувство меры, утрачен баланс. Тот язык, который принято называть «современным русским литературным», не возник в конце ХХ века, а был сформирован Пушкиным. «Евгений Онегин» — не только гениальный роман в стихах, но и опытное поле языка, где автор ищет и находит необходимое соотношение между крестьянской речью, церковнославянизмами и иностранными словами. Сегодня происходит перекос в сторону последних и языковое сознание большинства этому сопротивляется. Ситуацию можно выправить. У нас для этого есть инструменты, в том числе государственные. Например, статья о русском языке в обновлённой Конституции, пусть она работает и на сохранение его самобытности. Пусть хотя бы в государственных СМИ, в официальных документах, в учебниках и пособиях, одобренных министерствами образования и просвещения, избегают китча заимствованными словами. У нас есть Россотрудничество, которое могло бы активнее укреплять позиции русского языка в мире, а через это возрастало бы уважение к языку и в стране.
— Но как быть, если мы, представители Гостелерадиокомпании, должны будем произнести в эфире слово «флешмоб», чтобы передать конкретный смысл?
— Забавно, что нелепое слово, как правило, заимствуется вместе с нелепым явлением. Флешмоб — ничего не происходило, и вдруг ни с того ни с сего стало происходить. Тренинг и коучинг — ну ведь раньше мы как-то обходились без банальных советов за большие деньги. Каршеринг — разумный водитель привыкает к своей машине до рефлексов, а тут сел в чужую и поехал. Сами явления не укладываются в нашем сознании, потому и слова не приживаются.
— Но в целом каков прогноз, Михаил?
— Я настроен оптимистично. Надеюсь, что наступит какой-то критический момент и общество в целом утомится от этой перенасыщенности. Появятся, в том числе в молодом поколении, сообщества ревнителей русского языка. Осознают смысловую ёмкость родных слов. Например, в словаре Даля есть слово «беззыва» — размолвка между своими; я это слово часто использую, оно меткое. Но желаемые изменения не произойдут мгновенно. Резкая перемена возможно только в ситуации, схожей с салоном Анны Павловны Шерер из «Войны и мира»: все отказались от французских слов, когда началась война с Наполеоном.
Беседовали Оксана Кртян и Максим Пугачёв
