Социальная дифференциация в нашей стране остается чудовищной: 1% семей владеет 70% рыночных семейных активов. Это не просто примерно вдвое больше, чем в США: эта пропасть разрывает наше общество.
Сегодня она порождает напряженность и настороженность, но завтра родит насилие, ибо большинство бедных убеждено: они бедны потому, что их ограбили олигархи и либеральные реформаторы.
И возразить на это глубокое внутреннее убеждение нечем и некому – особенно с учётом последовательной социальной политики, ликвидирующей и здравоохранение, и образование, и культуру, и рабочие места для носителей русской культуры (усердно замещаемых полчищами мигрантов).
Не менее двух третей населения страны не имеет значимых сбережений, — и потому полностью беззащитны пред любой случайностью. Которых в условиях военных действий, понятно, будет всё больше и больше.
5% россиян являются нищими: им не хватает денег даже на еду (понятно, что имеются в виду не деликатесы).
16% хватает на еду, — но только на неё: даже покупка одежды является проблемой. 40% имеет деньги на еду и одежду, но сталкивается с затруднениями при покупке товаров длительного пользования. Обе эти категории живут в бедности: ее уровень составляет 56%.
26% может себе позволить товары длительного пользования, но не машину. Это объективная граница, отделяющая бедных от людей с уровнем потребления среднего класса. Человек может, глядя на соседей, искренне считать себя средним классом, — но, если ему не хватает денег на простую бытовую технику, он беден.
Устойчивым можно считать общество, в котором средний класс составляет две трети. У нас в 2,6 раза меньше.
9% населения может «позволить себе практически всё, кроме квартиры или дачи», а 3% — всё, включая эти объекты недвижимости.
Таким образом, 5% являются нищими, 56% — бедными, 26% — средним классом и 12% — богатыми, причем эта социальная структура устойчива.
В России мало обеспеченных людей и много бедных. А средний класс ненавидит богатых, может, даже сильнее, чем бедные: в нём много недавних бизнесменов, разоренных олигархами, и нынешних малых и средних бизнесменов, находящихся в процессе разорения.
Социальная структура России показывает: она живет на вулкане, и сохранение этого положения (даже помимо дестабилизирующего влияния СВО и мобилизации) сделает Смуту всего лишь вопросом времени.
Чтобы избежать катастрофы и сохранить государственность, надо снизить социальную дифференциацию, довести разрыв между 10% наиболее богатых и бедных с нынешних официальных 16 раз (в реальности он, понятно, много больше) до советских 5, максимум до 7 раз.
Но вся либеральная политика, возвращая нашу некогда самую развитую в социальном плане страну мира в дикий даже не капитализм, а феодализм и возрождая сословное общество, прямо противоречит этому.
Продолжающееся удушение экономики произволом монополий и дичающей на глазах бюрократии, поощрением рейдерства и коррупции, запретительно дорогим кредитом (ставка по которому выше рентабельности большинства отраслей), — не дают людям зарабатывать себе на жизнь.
Уничтожение социальной сферы, чтобы выжать из нас больше денег, — чтобы не лечить и не учить нас, а, по сути, грабить, — лишает людей часто самой возможности даже убогого существования.
По сути, российские либералы, овладев значительной частью российского государства, эффективно ведут против нас, против России войну на уничтожение. И, если не удастся остановить их цивилизованно, не удастся развернуть экономическую политику с поощрения финансовых спекуляций и вывода капиталов из страны на развитие промышленности и производство добавленной стоимости, бороться с ними – ради самой жизни на земле – придётся уже в условиях новой Смуты, уже в условиях социальной катастрофы, ведя войну на два фронта.
