РОССИЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ В СИРИИ: ПЕРВЫЕ ИТОГИ

Круглый стол Изборского клуба 21 декабря 2015 года

Леонид ИВАШОВ, генерал-полковник, доктор исторических наук

То, что происходит на Ближнем Востоке, в частности в Сирии, это всего лишь следствие вовлеченности этого региона в процессы глобальной трансформации. Сирия — это часть сложной геополитической мозаики. И так же как мы видим каждый день восход и заход солнца, так и в мире закономерно происходит смена доминант по оси Запад – Восток. Однако, Запад, господствовавший более 500 лет на мировой арене, сегодня не желает уступать позиции. Классики говорили, что Запад, не преобразуя себя, даже деградируя, пытается преобразовать мир под себя. Восток, наоборот, преображает себя и всегда несет миру определенную духовно-нравственную систему, кардинально отличную от Запада.
Каково в этих трансформациях место России? Как еще в середине XIX столетия говорил Владимир Иванович Ламанский, «мы не Европа, мы не Азия, мы срединная земля». Предназначение срединной земли – балансировать отношения между Востоком и Западом и не давать разрушить цивилизационное равновесие на планете.

При всей текущей интеллектуальной деградации элит Запада, там есть сеть закрытых клубов, которые сохраняют реалистическое понимание происходящего. Они запускают встречные процессы. Чтобы остановить восхождение Востока, был запущен процесс разрушения исламской цивилизации. Исламскую и славянско-православную цивилизации на Западе считают наиболее опасными для себя, для своей системы ценностей, для ростовщического капитала и т.д.

Трудно назвать мусульманами тех, кто исповедует не Коран, а его извращение в виде тезисов Абдуллы Аззама, а дальше уже и такие вещи как освящение у Аль-Заркави ритуала отрезания голов. Ислам является одной из мировых религий. В мире насчитывается более 1,6 млрд. мусульман. Если вирус ИГИЛ не остановить, то появятся миллионы, а не десятки тысяч террористов, людей с идеологией ИГИЛ, которые не будут ограничены традиционной моралью в своих действиях. И этого допустить нельзя. Именно в этом свете нужно рассматривать миссию России в Сирии.

Риад ХАДДАД, чрезвычайный и полномочный посол Сирийской Арабской республики в России

Позвольте вначале выразить благодарность за то, что меня пригласили поприсутствовать среди плеяды российских ученых, среди вас.
Мировому терроризму нужно противостоять совместными усилиями – о чем не раз говорил президент России Владимир Путин. Главная цель США – создать новый Ближний Восток в рамках концепции управляемого хаоса. Задача, которая при этом ставится, абсолютно понятна – продлить американский век в новых геополитических условиях – политического возвышения России и экономического поднятия Китая. Политики США хотят воспрепятствовать появлению многополярного мира.

Антитеррористическая коалиция США действует уже полтора года. Какие результаты мы имеем в Ираке и в Сирии? За это время, до вмешательства России, террористы только расширяли подконтрольную им территорию, захватывая новые города и пространства. Увеличивалась численность боевиков всех мастей. Участие США в антитеррористической коалиции имело прямо противоположный эффект – террористы только усиливались. По результатам их действий понятно: они не хотят противодействовать ИГИЛ, а именно используют его в своих целях – желая направить ИГИЛ, чтобы сместить неугодные для них режимы. Соответственно, сегодня практически всему миру угрожают террористические нападения.

Настоящее сопротивление международному терроризму на территории Сирии началось только после начала операции российских ВКС. После этого пришли в истерию и западные страны, и некоторые региональные силы, такие как Турция и Саудовская Аравия, Катар и другие государства, поддерживающие террор. Когда российские ракеты стали бить по ворованной нефти, Эрдоган сошел с ума. Поэтому он устроил засаду истребителю СУ-24.

Отрадно сообщить, что сирийский спецназ участвовал в спасении второго пилота сбитого российского самолета. Не секрет, что в ходе операции мы положили 25 жизней, чтобы привезти его живым на базу. Но и пилот, который погиб, на самом деле должен был остаться живым. К сожалению, те террористы, которые были на земле, стреляли на поражение.

Все жители деревень, которые освобождены были в результате поддержки ВКС Российской Федерации, выходили выражать свою радость от ухода террористов. Женщины снимали с себя черный хиджаб, который закрывал все сверху до ног, – их заставляли таким образом жить в рамках системы ИГИЛ. На всех стенах домов написано о том, что люди приветствуют и Российскую Федерацию, и президента Путина. Это доказывает то, что сирийский народ на самом деле не хочет жить в рамках радикальной идеологии.

Мы будем бороться против террора, пока последние боевики не покинут Сирийскую республику. Победа, в конце концов, будет за тем народом, который борется во имя укрепления высших человеческих ценностей, запрещающих убийство, насилие и ущемление чужих прав.

Максим ШЕВЧЕНКО, телеведущий

Так получилось, что я, бывая постоянно в Сирии, в Дамаске, в других местах, с первого же дня, когда начались митинги, мог следить за тем, как это все происходило, и как вливали керосин в этот огонь. Как усиленно, сознательно вполне демократическое правительство Башара Асада, человека, который начал либеральные реформы, освободил политзаключенных, в том числе и руководителей исламских партий, начали представлять как какую-то средневековую тиранию.

Велико геополитическое значение этой территории а также ее сакральное значение. Кто владеет Шамом, владеет миром. Понятно, что это главные транзитные ворота из Азии в Европу, и понятно, что империалисты будут всегда стремиться контролировать Ирак и Сирию как территорию, через которую двигались, двигаются и будут двигаться все армии, товары, потоки грузов и тому подобные вещи.

Ближний Восток не изжил последствий колониализма. При всей моей любви к государствам Ближнего Востока и к Сирийской Арабской республике в первую очередь, границы этих государств определялись не народами, а колонизаторами – французами и англичанами, что, конечно, не могло не отразиться и на политической судьбе государств Ближнего Востока. При всей правильности арабского социализма, который был выдвинут в свое время Гамалем Абдель Насером и лидерами Сирии и Ирака, при попытке преодолеть наследие колониализма, пик которого пришелся на 60-70-е годы, до конца это так и не получилось сделать. Народы Ближнего Востока разрезаны по живому. Появление Израиля, абсолютно инородного образования, которое внедрено туда империализмом, блокирует возможность создания там единого государства, в котором могли бы жить евреи, христиане, мусульмане, палестинцы, приезжие. Вместо этого одним позволено быть государствами, а другие должны быть чем-то вроде оккупированной территории, да еще с огромным количеством выселенных с этой территории людей.

Сирийская война имеет провиденциальное значение. После победы сирийского народа по итогам войны он сможет заключить договор о гражданском согласии, я уверен, что так и будет. Сирия станет государством, в полной мере сформированным народом, пусть в трагических ситуациях, но двигающимся дальше по пути своей судьбы. Не благодаря французам, не благодаря немцам, не благодаря англичанам, не благодаря американцам, не благодаря русским, а благодаря сирийцам, которые, при поддержке своих друзей, сами, я верю в это, найдут возможность прекратить это жуткое смертоубийство, как нашли такую возможность ливанцы. Эта борьба имеет важнейший антиколониальный характер.

Всякий раздел Сирии приведет к тому, что на этой территории появятся марионеточные режимы, которые будут управляться из Вашингтона, из Эр-Рияда, из Дохи, из Анкары, из Брюсселя, из Тель-Авива. И сопротивление – это не просто сирийское сопротивление, это касается и России напрямую. Поскольку подобный же колониальный раздел с фиксацией зависимости народов от мировых центров мы наблюдаем и на постсоветском пространстве.

Я думаю, что по мере военных ударов по ИГИЛ, ИГИЛ будет распадаться, там начнутся внутренние противоречия, и союз баасистов и бывшей Аль-Каиды окажется на поверку ситуативным союзом.

Оцениваю вероятность вторжения турецкой армии на территорию Сирии как очень высокую. Я считаю, что наличие российской группировки сорвало планы Эрдогана и Давутоглу об оккупации Сирии и аннексии сирийской территории. Ведь Эрдоган, на самом деле, очень долго заигрывал с президентом Асадом, дружил с ним, ходил под руку, чуть ли не семьями отдыхали. Почему он так повернулся в противоположную сторону? Ну, конечно же, не какие-то там проблемы в Дера или Хомсе, не какие-то демонстрации явились тому причиной, а совершенно наглая, циничная ставка турецкой верхушки на распад Сирии, как единого государства, и потом совместно с Израилем – на оккупацию и раздел Сирии. Израиль де-юре аннексирует Голаны, а турки вторгаются на территорию Сирии с севера. Поэтому, я считаю, что эта угроза сохраняется, и наличие российской военной группировки является сегодня единственным препятствием для вторжения турецкой армии на сирийскую территорию.

Владислав ШУРЫГИН, руководитель военной секции Изборского клуба

Осенью 2015 года после двух недель наступления исламистов обстановка в Сирии стала как никогда критической. Без вмешательства России официальный Дамаск был бы обречён. Вот в этих условиях и было принято решение об оказании Сирийской Арабской республике военной помощи. Началась воздушная наступательная операция. Но успехи нашей авиации не должны провоцировать излишнюю эйфорию. Необходим отдавать себе отчёт, что хотя российские ВВС и подорвали наступательные возможности террористических группировок, но до коренного перелома в ходе боевых действий ещё далеко.

Сегодня сирийские фронты — это фактически «слоёный» пирог районов, контролируемых боевиками и сирийским правительством. И зачастую крупные правительственные гарнизоны вынуждены вести оборонительные бои, утратив контроль над коммуникациями и испытывая жёсткий недостаток боеприпасов, топлива и продовольствия. В свою очередь районы, занятые боевиками, блокированы сирийской армией и отряды боевиков, не имея возможности наступать, фактически зарываются в землю, спасаясь от огня артиллерии и ударов авиации.
При этом сирийская армия измотана тремя годами войны и понесла большие потери, мобилизационный потенциал её исчерпан и командование ведёт боевые действия уже не корпусами и дивизиями, а боевыми группами численностью до батальона, постоянно перебрасывая эти боевые группы из одного района в другой, затыкая бреши в обороне. Сирийская армия остро нуждается в резком наращивании своего боевого потенциала и прежде всего пополнении своих сухопутных войск и доведения их численности до уровня, обеспечивающего превосходство над исламистами в каждом из трёх основных районов боевых действий.

Для исламистов же жизненно важно усилить свои отряды тяжёлым вооружением, бронетехникой и артиллерией, а так же получить в своё распоряжение современные средства ПВО, чтобы ликвидировать господство российских ВВС в небе.
Очевидно, что война в Сирии и участие в ней российских войск стало для нашего генерального штаба отличным полигоном для реальной проверки российской техники и вооружения. В Сирию были переброшены все новинки отечественного ВПК от систем разведки и целеуказания, до беспилотников и управляемых бомб и ракет.

Какие же цели сегодня ставит перед собой Россия в Сирии?

Три месяца войны показали, что резкого военного перелома не произошло. Армия Асада, хотя и начала теснить своих противников, но достичь стратегического превосходства не смогла. Очевидно, что российская разведка отдавала себе отчёт в таком развитии ситуации, и российское военное командование сразу ограничило участие Российских вооружённых сил лишь авиационной поддержкой и координацией. С другой стороны, наступление оппозиции и исламистов на Дамаск полностью сорвано. От решительного наступления они вынуждены перейти к глухой обороне. При этом господство в воздухе резко подрывает их боевые возможности и обескровливает.

В чем же заключается «интерес» России?

Прежде всего, Россия, вступив в эту войну как самый крупный и технически оснащённый участник, фактически стала координатором всех сил, ведущих борьбу против исламистов. И в этом качестве резко подняла свой статус как мировой державы, способной отстаивать свои интересы в любой точке планеты. Вторым следствием вмешательства России стала полная бесперспективность продолжения войны в Сирии для всех её сторон. И для оппозиции, и для исламистов стало очевидно, что достичь военной победы над Дамаском в ближайшем будущем невозможно. И это привело к расколу в их рядах. «Светская» часть оппозиции, выступающая за уход Асада, но сохранение Сирии как единого независимого светского государства, всё сильнее отдаляется от исламистов, воюющих за превращение Сирии в религиозно-фундаменталистский «халифат», растворённый в неком «Исламском государстве». И этот раскол может стать стратегическим переломом в этой затянувшейся войне.

Сохранение Сирии – вопрос наших стратегических приоритетов. Сирию и Россию на протяжении почти пятидесяти лет связывают особые дружеские и партнёрские отношения. Сирия остаётся одним из последних бастионов, сдерживающих исламистов от прорыва к границам России через Турцию, и в постсоветскую Среднюю Азию – через Афганистан. Кроме того, Сирия – практически последний наш стратегический союзник на Ближнем Востоке.

Шамиль СУЛТАНОВ, президент центра «Россия – исламский мир»

Я исхожу из того, что сейчас уже идет третья или четвертая мировая война, и ключевым компонентом этой войны являются не танки, не ракеты, не самолеты, а сложное интеллектуально-рефлексивное оружие. Оно активно используется, в том числе против России.
Ситуация на Ближнем Востоке очень сложная. Возьмите ситуацию вторжения американцев в Ирак в 2003 году. Какая ситуация сложнее, тогда, в Ираке или сейчас? В три раза сейчас сложнее, но американцы даже тогда в 2003 году не справились. Отсюда мой вывод, который заключается в том, что я не уверен, что где-то в Вашингтоне, в Москве, в Тегеране, в Дамаске существует модель, которая бы показывала, что действительно происходит здесь.

Возникла неопределенность, кто стоит за так называемыми террористами. Ведь если эта террористическая организация имеет контакты с десятью спецслужбами, то непонятно, где здесь голова, а где здесь хвост. Одна из особенностей «Исламского государства» – это соединение иерархической структуры и сетевой структуры. Она позволяет опытным товарищам из спецслужб Саддама Хусейна управлять ситуацией. Когда они знают, что в некой региональной структуре, например, на Синае, очень сильны позиции Ми-5, они специально используют это, чтобы работать с данной структурой, но уже в своих целях. Поэтому здесь очень сложная игра разворачивается, и я не уверен, что в ФСБ или в ЦРУ знают реально об этих вещах.

Что же реально происходит? Моя гипотеза состоит в том, что реализуется замысел по стравливанию России с «Dawla al-Islamiya». Где? Естественно, в Сирии. Заметьте, как стремительно развивались события. Еще 17 апреля Владимир Владимирович Путин выступает на открытой пресс-конференции, и ему задают вопрос по поводу ДАИШ. Что говорит Владимир Владимирович? «ДАИШ непосредственной военной угрозы России не представляет». Проходит два месяца, и вдруг резкий поворот: 19 июня впервые Владимир Владимирович Путин вводит в оборот новую формулировку: «ИГИЛ – это абсолютное зло». А что произошло между этими вещами? Между прочим, ничего катастрофического в Сирии или Ираке не произошло. Произошло другое: 12 мая в Сочи приехал Керри, и впервые их встреча с Путиным продолжалась четыре часа. Необычно восторженная реакция была после этих переговоров у Лаврова. Обама лично возлагал на эту встречу очень большие надежды. Не получается ли так, что американцы в этот момент продвигали идею создания некого антитеррористического фронта, которая позволила бы с нашей стороны неким образом начать игру для того, чтобы снизить давление санкций, а со стороны Запада создать для России некое подобие Афганистана для СССР?

С моей точки зрения, сейчас продолжается постепенное втягивание России в конфликт и, более того, критическим будет период марта-апреля, потому что по моим прикидкам, к этому времени негласно наша численность в Сирии возрастет до 20-25 тысяч человек. Россия подобна медведю с ракетами, которого заманили в горящий дом и теперь не дают ему из этого дома выбраться. Снайперскими выстрелами Россию отталкивают от малейшей возможности снизить свое участие в конфликте, но напротив подводят к увеличению этого участия.

Что это за снайперские выстрелы? Например, взрыв самолета над Синаем, следующий момент – это террористический акт в Париже, после которого Путин заявил о совместном сотрудничестве. И, наконец, третий момент, третий снайперский выстрел – это то, что произошло с Турцией. В рамках большой рефлективной войны, которая уже идет, и где главная задача заключается в том, чтобы создать для России новый Афганистан на Ближнем Востоке, Турция сыграла очень важную роль, примерно такую, которую в афганской войне для СССР выполнял Пакистан.
И вот эти разговоры по поводу того, что сейчас, мол, уговаривают Асада уйти, а также о том, что если надавят сейчас и заставят Башара Асада уйти, ситуация в Сирии станет в три раза хуже, – это четвертый из снайперских выстрелов, о которых я говорю.

Александр НАГОРНЫЙ, заместитель главного редактора газеты «Завтра»

Когда я узнал о переброске российских летательных аппаратов, порядка 100 самолетов и вертолетов, я полагал, что Путин достиг некого соглашения с Ираном по поводу поддержки в сухопутной операции. Но за прошедшие месяцы этого практически не произошло. Иран преследует свои краткосрочные цели – снятие санкций, выход со своей нефтью на мировые рынки и ведет себя достаточно сдержанно. То же самое можно сказать и о Китайской Народной Республике, которая пока ведет себя достаточно дистанционно.

Решение Путина о включении в сирийскую ситуацию проходило не без консультаций с Соединенными Штатами Америки. Инициативу эту привез первый раз Киссинджер как независимый эксперт, а потом уже это разрабатывалось в рамках контактов Керри и российского руководства. Переброску ста летательных аппаратов, оборудования, боеприпасов, частей и подразделений, которые охраняют авиационную базу, невозможно провести за неделю или две, такая операция осуществляется приблизительно 1,5 — 2 месяца. Американцы хоть раз подняли вопрос о том, что идет переброска военной техники в Сирию? Нет. Из этого можно смело сделать вывод, что американцы фактически предложили России активнее выступить в Сирии с тем, чтобы сгладить политическую напряженность, которая возникла в результате украинских событий, санкций и так далее.
То, что российская пропаганда и дипломатия сумела показать участие семьи Эрдогана в нефтяных сделках, это практически сделало из Эрдогана «кровника» в отношении России. И в этом смысле, я считаю, что уже весной и летом игиловские боевики будут перебрасываться через турецкую территорию к нам на Северный Кавказ, в частности, возможны такие попытки в Дагестане, а также в Среднюю Азию. В этом смысле мы должны готовиться к самому худшему.

Безусловно, в Сирии мы должны стремиться к победе, но победа без существенного участия сухопутными силами Ирана, без активизации иракского фактора и, конечно, без моральной политической и финансовой поддержки со стороны Китайской Народной Республики, дело крайне сложное. Надо сказать, что все эти задачи по привлечению мощных союзников на данный момент практически не выполнены.
    

Сергей КАНЧУКОВ, генерал-майор, ведущий эксперт Изборского клуба

Не могу согласиться с тем, что в Сирии осуществляется сценарий, подобный тому, что было в Афганистане. По Афганистану могу сказать, что мы и там выиграли в военном плане, контролировали практически всю территорию, но там проблема была в том, что СССР не выполнил своих политических задач. В военном отношении, я уверен, нас в Сирии ждет успех. 

Россия уже добилась определенных политических целей, она показала себя реальным союзником, показала то, что мы не бросаем друга в беде. К сожалению, так не получилось с Югославией, к сожалению, так не получилось с Ливией. Более того, на мой взгляд военного, нужно было нам помогать Сирии раньше. Понятно, что мы помогали оружием, помогали советниками, но мы не могли, по-видимому, приступить тогда к активным действиям

Сегодня сирийская армия медленно, но продолжает наступление. Понятно, что с расширением территории контроля необходимо больше войск. Понятно, что российская армия наносит удары и удары существенные, и помогает двигаться, выполнять задачи и решать эти задачи положительно. Но в данных условиях, с моей точки зрения, этого недостаточно, к сожалению. Я думаю, что было бы правильно, если бы Россия помогла не вводом наземной группировки, а тем, что называется «частные военные компании». Недавно депутаты Государственной Думы, снова, в очередной раз подали на рассмотрение закон «О частных военных компаниях».

Правильно сказал Владимир Владимирович Путин, что мы не можем быть большими сирийцами, чем сами сирийцы. Сирийская армия должна осуществлять именно боевые действия, то есть освобождать населенные пункты, уничтожать боевиков. При этом контроль территории, охрана военных баз, аэродромов, населенных пунктов, освобожденных от боевиков, – вот здесь можно было бы освободить за счет наемных военных часть сирийской армии для решения задач непосредственной борьбы с боевиками. Тогда и Турция никуда не будет дергаться, потому что границу с Турцией в результате наступления сирийцы полностью перекроют. Это не противоречит законам, то есть здесь мы не нарушим ничего. Для оплаты работы этих ЧВК можно использовать выручку от нефти, которую мы отбиваем у ИГИЛ в результате наступления.

Второе мое предложение как раз связано с этим. На мой взгляд, допустимо и применение вооруженных сил России не для непосредственной борьбы с ИГИЛ, а для постановки под контроль нефтеносных территорий, нефтяных хранилищ. И вот здесь воздушно-десантные войска России сыграли бы очень хорошую роль, они помогли бы решить задачу прекращения поставок нефти, а значит и финансирования ИГИЛ.

Шамиль СУЛТАНОВ

Скажите, ведь силами одной сирийской армии победить террористов невозможно сейчас. Почему? Потому что сирийская армия сейчас, после четырех лет борьбы, резко сократилась, у нее тяжелое положение. Ее численность максимум 120-130 тысяч человек, в то время, как экстремистов, террористов там 100-110 тысяч. Причем по целому ряду параметров террористы весьма испытанные, опытные, они воюют уже по 8-10 лет. Это подразделения городских и сельских партизан, диверсионные подразделения. Большая часть операций, которые проводятся в последние месяцы, сводится не к уничтожению этих боевиков, а к их выдавливанию. И очень часто это выдавливание заканчивается тем, что они уходят, а потом оказываются в тылах наступающих. Теперь скажите мне как военный, для того, чтобы победить 100-тысячную группировку, нужна как минимум сухопутная группировка в 450 тысяч человек, верно?

Сергей КАНЧУКОВ

Я как раз и говорил о том, что сейчас боевые действия в Сирии имеют свою специфику. Именно поэтому расчеты один к трем, или один к десяти неприемлемы. Я лично и в первую, и во вторую Чеченскую войну занимался организацией разведки вооруженных сил России, поэтому я понимаю и знаю непосредственно, так сказать, своими руками, как воевать с боевиками. Сирийская армия, возможно, и смогла бы решить основные боевые задачи, но у нее ушли бы на это многие годы (и это в том случае, если вынести за скобки геополитическую ситуацию). Нас не устраивают сроки в три-четыре года, нам необходимо, грубо говоря, к весне очистить весь север Сирии, а к осени ее восточные и южные районы. Поэтому я и сказал, что нужно нашу воздушно-десантную группировку приблизительно в 20 тысяч человек использовать для взятия под контроль нефтяных месторождений. А для контроля территорий, отбиваемых у террористов, вполне достаточно 60-70 тысяч человек, которые могут прибыть туда по линии частных военных компаний. Необязательно транспортную проблему решать только через проливы – группировку можно ввести и через Иран. Нужно понимать, что боевики свободно перетекают из Сирии в Ирак, это сообщающиеся сосуды. Поэтому нам нужно действовать в регионе в целом, а не ограничивать себя искусственно границами Сирии, и полностью «закрыть» вопрос с нелегальной нефтью, в том числе в Мосуле и северном Ираке. Иран должен нас в этом вопросе поддержать. Террористы ИГИЛ воюют не только за идеологию, там люди воюют за деньги, прежде всего. Поэтому, перекрыв поставки финансов, мы на 60-80 процентов решим вопросы военного успеха.

Риад ХАДДАД

Вопрос, который задавал господин Султанов, точный и правильный. Но ответ, который дал господин генерал, тоже точный и правильный. Мы не можем здесь говорить о теории боевых действий, когда обеспечивается перевес три против одного во время нападения, потому что у нас закрыто все небо благодаря ВКС Российской Федерации. Самой трудной задачей являются границы, которые нас соединяют с Турцией. ВКС Российской Федерации ежедневно уничтожают сотни боевиков, но взамен им вдвое больше приходят через Турцию. Я хотел бы подтвердить, что, после того как мы сможем закрыть эти границы, нам понадобится несколько месяцев для того, чтобы одержать победу. Поскольку у противника боевой дух не так уж высок, а после закрытия границ он будет совсем на нуле. Они будут в массовом порядке сдавать оружие.

Вагаршак АРУТЮНЯН, экс-министр обороны Армении, генерал-лейтенант

С помощью новой тактики и технологии «гибридной войны», примененной впервые в Югославии, Запад решал задачи обыкновенной войны, при этом уклоняясь от противостояния с другими геополитическими центрами. По свидетельству Уэсли Кларка, еще в 2001 году в Пентагоне уже обсуждали принятый план, в который входили боевые действия не только в Ираке, но в 7 государствах, включая Сирию и Иран. В этом смысле Россия выступила в Сирии весьма своевременно, и этим она меняет существующие расклады и приостанавливает реализацию замысла Запада по сохранению его доминирования. 

Я бы хотел сказать о роли Турции. Сегодня главная военная угроза для России, для Армении, вообще для ОДКБ исходит именно от Турции. Это или будет вторжение в Сирию, или же то, что сегодня делается – подталкивается Азербайджан к войне в Нагорном Карабахе, о чем открыто сказал Давутоглу.

Россия сегодня обеспечила помимо господства в воздухе военно-политическое преимущество. И говорят теперь на дипломатическом уровне уже о территориальной целостности Сирии, о закрытии турецкой границы, но уже не говорят об уходе Башара Асада. Это промежуточный успех России, и надо дальше действовать. Резолюция Совета безопасности по Сирии – это именно успех Российской Федерации и Сирии, войска которой наступают.

Виталий АВЕРЬЯНОВ, исполнительный секретарь Изборского клуба, доктор философских наук

На предыдущем круглом столе я говорил, что одной из важных целей этой операции для России является стратегическая задача добиться более справедливой цены на энергоносители. Наверное, это так. Но в то же время, если бы наше руководство было ведомо преимущественно такой мотивацией, то обострение ситуации с Турцией воспринималось бы в Москве как катастрофа. Потому что «Турецкий поток», огромный товарооборот между Россией и Турцией, то потепление отношений, которое было накануне – все это оказалось бы бесконечно значимо и весомо, и наверное представляется таковым для наших либералов экономикоцентристов.

Мы же видим железную волю со стороны Москвы, заметьте, не со стороны Анкары, а именно со стороны Москвы. Потому что Эрдоган, рассчитывая на то, что Россия не проявит такую жесткую волю, надеялся эту ситуацию быстро смягчить. Но воля была проявлена. Это говорит о том, что экономические интересы в данном случае поставлены на второй план, это очень серьезный сигнал для нас как для политологов, потому что в последние 25 лет такого явного приоритета духовно-политического интереса над экономическим мы в России не видели. Понятно, что в стратегическом плане верное решение по отстаиванию политических интересов оказывается и более выгодным экономически – но это уже настоящее стратегическое мышление, дефицит которого на официальном уровне так долго наблюдался в России.

На днях Путин сказал, что для нас главной целью этой операции является защита самой России. Но давайте зададимся вопросом, насколько эта организация ИГИЛ опасна для России в ее массовидном, военном смысле? Ведь воюют в Сирии в качестве рядовых террористов основном местные люди, люди с местной мотивацией, и они не руководствуются некой глобальной химерой, о которой заявляют их пропагандисты. При этом у ИГИЛ есть верхний средний слой, который можно назвать интернациональным, вот он и представляет основную опасность как для России, так и для других стран, которые могут оказаться под прицелом террористов. Именно этот интернационал и является главным орудием крупных международных игроков, которые способны перенаправлять террористов из одного региона в другой.

Это не те десятки тысяч людей, которых кто-то станет перебрасывать к границам России, это скорее сотни людей, инструкторов, харизматиков, которые приедут только туда, где почва уже подготовлена, где уже есть террористическое подполье, где уже есть соответствующие социальные настроения, чтобы поджечь там большой пожар. При этом, по некоторым оценкам, в Сирии воюет от трех до пяти тысяч граждан России и СНГ, и они, возвращаясь домой, безусловно могут составить базу того террора, который будет угрожать нам.

В плане упреждения подобных сценариев более важным, чем бомбоудары по инфраструктуре ИГИЛ, является работа на территории самой России и близлежащих государств для того, чтобы не допустить разрастания там террористического подполья. Такая работа в последние годы ведется и довольно активно, и достаточно успешно. И помимо этой работы вторым важнейшим фронтом борьбы протии заявленной президентом угрозы должно было бы стать проведение специальных операций по нейтрализации и уничтожению как раз именно верхушки террористов в Сирии и Ираке. Это очень сложная тема, учитывая, что мы имеем дело с сетевыми структурами, неклассическим военным противником. Однако в Сирии и Ираке, безусловно, есть все возможности для внедрения в ИГИЛ своих агентов, которые могли бы стать наводчиками